– Полагаю, нам следует увидеться с этим Валином прямо сейчас, с вашего позволения, Хивал дель Дериналд.
– Клаффварер, я как раз пришел, чтобы сообщить… Это невозможно.
Чертовы ублюдки, они убили Валина на допросе! Вестри – народ живучий, но их все же можно убить. Это едва не случилось в Хардвуде: если бы Ториан Торсен и Йен не поторопились, цверг умер бы, не успев передать им сообщение.
А теперь, после всего этого, он гибнет здесь, под носом у Сынов Фенрира?
Убийство!.. Рука Йена упала на рукоять «Покорителя великанов», и Херольф, согнувшись, отступил: черты его лица начали таять и меняться, от него запахло мускусом.
– Не сейчас. Нет! – Резкий оклик Дариена дель Дариена подействовал как удар хлыста. Херольф немедленно выпрямился, его лицо снова обрело сходство с человеческим, когтистые лапы стали руками, грудная клетка сплющилась.
Йену понадобилось все его умение владеть собой, чтобы убрать руку с эфеса меча – не время выпускать пар. Он научился сдерживать себя давным-давно, и, зная, что потом его внутренности скрутит спазм, а голова заболит, сейчас он будет с виду хладнокровен.
За Валина он отомстит, когда сочтет нужным. Цверг выказал храбрость и верность к вящей чести своего Народа.
Голос Дариена дель Дариена прозвучал невозмутимо:
– Почему же его нельзя доставить сюда? Я строго-настрого наказал – от имени Отпрыска, – чтобы ему не причинили вреда.
– Нет-нет, ему не причинили вреда. Я сам приковал Цверга в его камере, и с ним все было в порядке. – Хивал Дель Дериналд развел руками. – Он пропал. Исчез.
Бежал?
Йен постарался сохранить спокойное выражение лица, но, вероятно, в его глазах мелькнула улыбка.

Глава 16
Запястье

– Это вопрос стратегии, – объяснял Ториан Торсен Джеффу, перекрывая тявканье и лай собак. – В берсмале для «дуэли», «стратегии» и «фехтования» используется одно и то же слово.
Торсен протянул руку, и большой черный пес, просунув морду сквозь проволочную сетку, ткнулся носом в его ладонь.
– И сделать одни вещи проще, чем другие.
– Например, встретиться здесь?
Торсен кивнул и, взяв из плетеной корзинки, стоявшей сбоку от клеток, галету, подал ее собаке на открытой ладони. Двое рабочих в комбинезонах двигались вдоль стоявших в ряд клеток, перегоняя животных из одиночных отсеков в длинную секцию, чтобы навести порядок. Однако запах пинсола и хлорной извести не мог перебить вонь собачьих испражнений.
– Сына наверняка здесь нет, иначе животные дали бы нам знать. – Ториан Торсен чуть улыбнулся. – Пусть даже обмочившись себе же на ноги.
Джефф кивнул:
– Так ты хочешь купить собаку?
Ториан Торсен покачал головой.
– Это всего лишь замедлит развитие событий. – Он поджал губы. – Представь себе поединок в тумане… Что скрывает туман?
– Кто игроки, – медленно сказал Джефф. – Чего они хотят. Что они предпринимают.
Ториан Торсен кивнул:
– Он – или они, ведь могут быть и другие, хотя я в этом сомневаюсь, – скрыт от нас. И мы даже не знаем, чего он хочет.
– Мы…
Ториан Торсен покачала головой:
– Мы знаем лишь то, что думал по этому поводу вестри. Сын Фенрира здесь уже достаточно давно – не только для того, чтобы обнаружить Ториана, но и для того, чтобы приспособиться к здешним условиям – возможно, не хуже меня самого. – Торсен пожал плечами. – Если бы ему нужна была кровь моего сына, он бы давно добился своего. Ториан так же быстр, как я в его возрасте, и гораздо смышленее, хотя и не столь хитер, однако когда темная фигура совершенно неожиданно вылетает на тебя из аллеи или дверного проема, чтобы растерзать твою плоть, уже не имеет значения, насколько быстро ты соображаешь и реагируешь. – Торсен поднял взгляд. – Ты вообще фехтуешь? Нет? В шахматы или шашки не играешь? Жаль. По сути своей эти игры очень похожи, в процессе приходится решать одну и ту же проблему: чтобы нанести удар, надо двинуться вперед – хотя при этом ты сам подставляешься под удар противника.
Когда держишь меч, самое главное – запястье: вот ось, вокруг которой разворачивается поединок. Если ты попадешь в запястье противнику, будь то дуэль до первой крови или смертельный бой, ты победил. У вас есть поговорка насчет кратчайшего пути к сердцу мужчины; меня учили, что самый короткий путь к сердцу проходит через запястье. Выведи из строя его запястье, и после, не торопясь, сможешь вырезать его сердце.
Отсюда классическое движение: ты подставляешь противнику запястье, надеясь, что, когда он сделает выпад, целя тебе в руку, он сам подставится под твой удар. По большей части, если ты хорошо дерешься, это даже получается. – Торсен оттянул рукав. Его крепкое запястье густо покрывали рубцы, по меньшей мере полдюжины широких белых линий – следы старых ран. Грубоватые пальцы потерли шрамы. – Но не всегда, не всегда…
Именно этим они с Торри занимались прошлой ночью. Если бы Сын явился за Торри, он подставился бы под удар Джеффа – в точности как фехтовальщик, который остается без защиты, когда уходит в выпад.
– Так почему же он не бросился на добычу? А, он наблюдал.
– Да, это уже другое классическое движение, которое, скажем так, превращает тактику в стратегию. Вместо того чтобы нанести удар, ты добиваешься того, чтобы твой соперник… отошел в сторону от идеальной прямой. Лиши его равновесия, возьми под контроль время и пространство боя, и ты выиграешь хитростью там, где не можешь взять силой. Вот его подход.
– Он лишил нас равновесия? Контролирует наше пространство?
– Речь идет не о нас.
Ториан Торсен кивнул:
– Да, речь идет обо мне. Вот единственное осмысленное объяснение. Я и сердце, и запястье, средоточие всего. Йен ошибся: Сын пришел за мной. А юному Ториану он показался только затем, чтобы выманить меня с линии, заставить потерять равновесие – здесь, где я выбит из уклада, где он контролирует время и баланс.
Джефф кивнул:
– Тогда нам надо вернуться домой. Скажем, у каждого, у Торри и у Мэгги, кто-то умер дома, поэтому им обоим надо уехать.
Ториан Торсен покачал головой.
– Поразмысли над следующим ходом. Что сделает Сын? Сдастся?
– Снова нападет на нас дома.
– Вероятно. А может поступить проще: начнет убивать здесь. Одна смерть, один растерзанный труп – просто чтобы дать мне понять: он не собирается останавливаться. А потом новые и новые убийства… – Ториан просунул руку между прутьями, и черный пес принялся облизывать его пальцы. – Как ты полагаешь, сколько крови понадобится пролить, чтобы выманить меня из дому сюда?
Джефф втянул сквозь зубы воздух. Весь мир не защитишь, зачастую не защитишь даже малую его часть. Это уж точно. Они могут поехать домой и ждать, пока Сын не начнет убивать, надеясь, что погибнут незнакомые люди; а потом гора окровавленных трупов перетянет чашу весов и заставит их вернуться.
Интересно, сколь велика должна оказаться для этого гора трупов?
– Ладно, – сказал Джефф. – Раз ты запястье, подставим ему запястье. Мы используем тебя как приманку, а когда он явится за тобой, я его поймаю. Точно так, как собирались действовать мы с Торри.
– Только не дыши мне в затылок, хорошо? Он нюхал твой запах и опознает тебя.
– Ты хочешь сказать, что я засветился?
Ториан Торсен покачал головой.
– Не совсем. Но ты, как ты выразился, засветишься, если будешь держаться слишком близко ко мне. Он опережает нас на несколько шагов. Прошлой ночью он выжидал и просто наблюдал – возможно, в волчьем обличье, когда все чувства обострены. Он ползал на брюхе, принюхиваясь к зимнему ветру, и теперь способен опознать любого из тех, кто проходил вчера вечером недалеко от Торри. Если он учует тот же запах, он узнает его. Если он уловит твой запах рядом со мной, он узнает тебя.
Останется лишь вывести меня из игры, и тогда ничто не помешает ему броситься на Ториана.
Сыну даже не обязательно убивать Джеффа, хотя это вполне в его силах. Просто отвлечь на мгновение, и все будет кончено: ведь на стороне оборотня преимущество внезапности.
Ториан Торсен кивнул:
– Тебе надо держаться на расстоянии, достаточно далеко, чтобы он не смог тебя учуять и увидеть, не смог узнать…
– А вдруг, – перебил Джефф, – настоящее запястье – это я, а не ты?
Сын боялся Ториана Торсена – но скорее как стратег, нежели как боец. Торсен не стар и не молод, ноги у него как пружины, глаз острый как у ястреба – но, возможно, Сын догадался, что настоящей угрозой является тот, кто прикрывает тыл Ториана, а не сам Ториан.
Как можно играть в шахматы с тем, кто видит на два хода дальше тебя?
То есть играть, конечно, можно… Но проиграешь. И с разгромным счетом.
Торсен, не глядя на Джеффа, скормил псу еще одну галету.
– Я-то все гадал, скажешь ты это или нет.

Глава 17
Отпрыск

Коридор освещался через пробитое во внешней стене круглое отверстие, словно затянутое инеем – забранное чем-то похожим на кварц. Сочившийся оттуда бледный свет забивали парные фонари, горевшие на дальней стене.
Камера, последняя из шести в коридоре, была все еще заперта на латунный висячий замок – Йен подумал, что даже он сумел бы открыть его отмычкой, – и на длинный узкий каменный брус, который, упираясь в основание двери, мешал ее распахнуть.
Простой механизм, если это вообще можно назвать механизмом. Однако приняв во внимание, что вам не разбить брус, пришлось бы его поднять и сдвинуть, а брус удерживался на месте латунным костылем, проходившим сквозь отверстие в плите в соответствующее гнездо в стене. Ни человек, ни вестри на такое не способны.
– Вы ведь еще не открывали камеру, я правильно понял? – спросил Йен охранника.
Фоливан дель Фоливан – должность тюремщика явно передавалась по наследству – был малосимпатичным толстяком, однако довольно загорелым. Откуда следовало, что он не так уж много времени проводит на службе. На эту же мысль наводил толстый слой пыли на полу и на каменных скамьях-ложах в пяти других камерах. Так что, судя по всему, работа тюремщика была наследственной синекурой.
И понятно. Дуэль, пусть даже обставленная всякого рода ритуалами, – не самый лучший способ разрешения споров, но по крайней мере поединок все же разрешает споры, и дуэлянты, если не гибнут, все же остаются на свободе.
Фоливан дель Фоливан бросил на Йена взгляд, в котором явственно читалось: «Да кто ты такой, черт тебя дери, чтобы допрашивать меня?» – однако Дариен дель Дариен шевельнул пальцем, и тюремщик покачала головой.
– Нет, – сказал он, – не открывал.
С тем же успехом он мог сказать: «Нет – я что, законченный идиот?»
Йен понял, что клаффварер – буквально «хранитель ключей»; а выражаясь менее официально – дворецкий, – в Старой Крепости имеет больше влияния, нежели клаффварер в Доме Огня.
Но почему вдруг все уставились на него?
Первым на него поглядел Осия…
…и это все объясняет. Осия смотрел на Йена как на старшего, и Йен – вероятно, бессознательно – повел себя соответственно ожиданиям Древнего. Дариен дель Дариен решил, что стоит – или выгодно – подыграть Древнему, и даже Бранден дель Бранден и Херольф, которые оба, казалось, привыкли к тому, что в мужской компании их держали за главных – хотя и, надо думать, по разным причинам, – последовали примеру клаффварера и Осии.
Взгляд Фоливана дель Фоливана обежал всех и вернулся к Йену.
– Хотите, чтобы я открыл камеру? – осведомился он, пристально глядя в пространство точно посередине между Дариеном дель Дариеном и Йеном.
Дариен дель Дариен спокойно посмотрел на Йена:
– Что думаете, Йен Серебряный Камень?
Что я думаю? Что хорошо, если бы это была ваша проблема, а не моя. Валин, очевидно, сбежал, чем Йен был доволен. Единственный вопрос: как он ухитрился это сделать? Впрочем, Йен в общих чертах представлял себе ответ.
Если он прав, то Валин уже далеко и вне опасности. Так что в данных обстоятельствах помощь обитателям Города подпадала под статью «Поддержание дружественных отношений во время зарубежного визита», а не «Обман тюремщиков».
– Думаю, цверг удрал. – Очень на это надеюсь. – Херольф, – продолжал Йен, – ты чуешь его?
Сын зарычал:
– Да кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы, ты, приятель Ториана Изменника?
– Действительно! – Бранден дель Бранден ухмыльнулся. Он вроде бы несколько расслабился, узнав о побеге Валина. Вероятно, ему не улыбалась мысль пыткой добывать информацию из цверга. – Ты совершенно прав, Херольф. Йен Серебряный Камень здесь никто, и его предложения оскорбительны. Фоливан дель Фоливан, отоприте дверь, чтобы мы смогли ее открыть. И если – я говорю «если» – вестри все еще в камере и воспользуется этой возможностью, чтобы бежать, – что ж, какое Херольфу до этого дело?
– Пфе. – Херольф раздвинул губы, но в улыбке этой не было ни теплоты, ни дружелюбия. Волки показывают зубы, готовясь пустить их в ход или угрожая.
Йен ответил оборотню тем же. Ну же, Херольф. Я всегда готов.
Сын потянул воздух, раз, другой.
– Здесь был вестри, но я не могу сказать… пф. Не в этом обличье. Так легче думать, зато труднее нюхать.
Он посмотрел на Дариена дель Дариена. Затем, повинуясь слабому кивку клаффварера, наклонился вперед, его спина выгнулась…
И он обернулся волком.

Торри однажды описывал Йену этот процесс, но наблюдать самому – совсем другое дело.
Самое неприятное – это звуки, которыми все сопровождалось. Йен-то полагал, что превращение – некий переход от одного облика к другому, переход быстрый и плавный, похожий на киношный спецэффект.
Но трансформацию сопровождал хруст ломающихся костей, звук рвущейся плоти, запах застарелого пота и ужасный смрад выпущенных газов – было в этом что-то комическое.
Позвоночник трещал как фейерверочная шутиха, спина Сына сначала изогнулась, затем снова выпрямилась, когда он упал вперед, спружинив руками, которые, коснувшись пола, уже успели превратиться в когтистые лапы. Два золотых кольца, сидевшие на пальце Херольфа, звякнули об пол и, подпрыгивая, укатились куда-то.
Йену было не до колец; он смотрел и слушал. С ужасным звуком – не то плеск жидкости, не то треск рвущейся материи – лицо Херольфа вытянулось в морду, руки и ноги утончились, превращаясь в длинные волчьи лапы, грудная клетка приобрела бочкообразную форму, ребра с хрустом изогнулись, громко щелкая изнутри по плоти.
Оборотень, несмотря на то, что он явно испытывал боль, опустил морду к полу и начал обнюхивать все вокруг. Сунул свое рыло между брусьями решетки, шумно сопя; через несколько мгновений отвернулся и медленно, на негнущихся ногах, потрусил по коридору, рыком отгоняя людей с дороги и обнюхивая по очереди каждую из камер.
Херольф зарычал, а потом залаял на Йена, но когда тот никак не отреагировал, только снова положил руку на эфес, волк оскалил зубы. Рука Осии легла на руку Йена.
– Собака лает, ветер носит, – спокойно сказал старик и покачал головой. – Он говорит, что ничего полезного не унюхал. Цверг был здесь – пот и моча Валина воняют страхом, говорит Херольф, – но сейчас его нет ни в одной из камер.
Что ж, ладно, одной теорией меньше: окажись в камере сам Йен, он непременно попробовал бы применить эту уловку. Спрятаться где-то в камере – к примеру, под скамейкой, или устроиться под потолком так, чтобы не тебя видел тюремщик – на стыке передней и боковой стен.
А потом подождать, пока откроют дверь…
– Тут наверняка есть потайной ход, – сказал Йен, вторя размышлениям всех присутствующих.
Города, кто не знает, в этом смысле походили на дырявый сыр. Сам Йен знал два потайных хода в Фалиасе, Доме Огня: один из них вел в Скрытый Путь, которым Сыны впервые явились в Хардвуд, а по второму позднее бежали Мэгги и родители Торри. Однако Йен был в курсе существования и других потайных переходов. Тот, кто строил Города, судя по всему, пылко любил секретные ходы и тайники.
Н-да, из огня да в полымя. Сначала Йена заподозрили в том, что он Обетованный Воитель, а теперь еще и объявился неизвестный потайной переход, ведущий из тюремной камеры, переход, о существовании которого никто не знал века – и вот по этому-то неожиданно обнаружившемуся проходу слинял вестри, спутник Йена.
Дело дрянь. Что еще известно Валину?
Дариен дель Дариен думал о том же, о чем и Йен.
– Любопытная ситуация, – спокойно произнес он. – Мы имеем одаренного фехтовальщика, который преуменьшает свои достоинства и уверяет, что не является Обетованным Воителем. И в то время, как ни одного потайного прохода не было обнаружено, насколько мне известно, с тех пор, как мой отец носил кубок Отпрыска, сейчас мы узнаем не только о существовании еще одного хода, но и о том, что по этому ходу сбежал один из спутников нашего гостя. – Клаффварер слабо улыбнулся. – Не запереть ли мне вас в этой камере, пока Отпрыск не соизволит принять решение касательно вашей судьбы?
– Право ваше, однако я бы предпочел, чтобы меня не запирали.
Уж если скрытый проход веками оставался тайной, и где – в тюремной камере!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31