– Думаю, вы мне очень бы помогли, если бы ответили на несколько вопросов, – сказал Зак.
Тонкие выгнутые брови Мари-Терезы поднялись, выражая вежливое удивление.
– Вопросы? – переспросила она, изящно опускаясь на край софы.
– О смерти Клер Ла Туш и Генри Сантера.
– Клер и Генри? Но… – Она помолчала. – Но эти два дела не связаны?
– Как знать.
Мари-Тереза изящно пожала плечами.
– С доктором Сантером работал мой сын, месье, но я была мало знакома с этим человеком.
– Но вы знали мадемуазель Ла Туш.
– Да. Ее мать – вторая кузина моего мужа.
– Как вы думаете, кто бы мог желать ее смерти?
Было видно, что этот вопрос взволновал пожилую даму, хотя она и попыталась держаться уверенно. Только кулаки на мгновение сжались, но тут же снова расслабились.
– Нет. Я не могу представить, кому бы это могло понадобиться. Она была прекрасным ребенком.
Зак наклонился вперед.
– Вы так считаете?
Мари-Тереза ответила жестким прямым взглядом.
– Не следует верить всему, что вам говорят, майор.
В дверях появилась тучная негритянка средних лет, которая держала в руках горячий кофейник и кувшин с теплым молоком. Взяв одну из чашечек, Зак подумал, что в роковой вечер убийства Клер густой кофе в эти тонкие и хрупкие фарфоровые чашки разливала мадам де Бове. Подождав, пока чернокожая служанка покинет комнату, Зак произнес:
– Расскажите мне о вашем сыне.
На губах Мари-Терезы появилась тонкая улыбка.
– О каком, майор? У меня их четыре.
– О Филиппе.
– А, о Филиппе, – горько выдохнула дама. – Он был яркой, блестящей звездой. Такие умирают совсем молодыми.
– Вы знаете кого-либо, кто хотел бы его убить?
Подняв чашку к губам, Мари-Тереза чуть отпила из нее.
– Мой сын погиб геройской смертью, майор.
– А может быть, его предали?
Дама на мгновение словно застыла.
– Вы так думаете? – произнесла она хорошо поставленным голосом и наклонила голову, раздумывая над чем-то. – Но кто мог поступить так низко и подло?
– Мы точно не знаем.
– Это, наверное, была женщина? – Ее чашка звякнула о блюдечко. Дама быстро поднялась и направилась к окну, чтобы выглянуть во двор.
– Я предпочел бы не отвечать на ваш вопрос.
– Вам и не нужно этого делать, майор, – произнесла дама, выпрямляя спину. – Брак моего сына не сложился. Он был здоровый мужчина, поэтому ему пришлось искать утешения на стороне.
– Вы можете сказать точно – с кем?
– Об этом вам лучше спросить у его вдовы.
– Она это знает?
– То, что мой сын был ей неверен? – Мари-Тереза отвернулась от окна и плотно сжала губы. – О, да.
Зак поднялся со стула, забыв, что держит в руке чашку с кофе.
– Скажите, мадам, что вы думаете о своей невестке?
Мари-Тереза закусила губу; такую привычку Зак встречал только у женщин французского происхождения.
– Ее выбрал мой сын.
– Но вы его не одобряли?
Лицо старой дамы чуть потемнело от неприятных воспоминаний.
– Он мог найти невесту в самых старинных и знатных семьях, но взял замуж дочь бедного доктора…
– …который был женат на девушке из французского графского рода.
– Да, конечно. Ее мать достаточно знатного происхождения, хотя семья и потеряла все во время революции. Но отец… Просто обычный буржуа. Вы знаете, что он был революционером? Из-за этого нам пришлось покинуть Францию.
– Вы не можете простить ей это до сих пор?
Мари-Тереза подошла к стоящему посреди комнаты бюро, сложив руки на черной юбке, которую носила в память о погибшем сыне.
– Возможно, именно происхождение объясняет… скажем, нестандартное поведение Эммануэль?
– Какое? Стремление стать доктором?
– И это тоже.
Снаружи послышался радостный голос Доминика. Зак понял, что пришла Эммануэль. Он интуитивно ощущал ее присутствие.
– Как вы думаете, она была хорошей женой для вашего сына? – машинально спросил он, хотя заранее знал, что ответит ему старая дама.
– Когда у человека ладится семейная жизнь, он не ищет утешения с другими женщинами. – Мари-Тереза вернулась к столу. – Могу я предложить вам еще кофе?
– Нет, спасибо. Мне пора. – Зак уже слышал голос Эммануэль в передней галерее. Она что-то быстро говорила сыну по-французски.
– Вы, должно быть, очень занятой человек, майор, – произнесла Мари-Тереза. Наверное, она поняла, что сюда идет ее невестка, но виду не показала. – Тем не менее, вы так скрупулезно занимаетесь этим неприятным делом.
Зак остановился, держа шляпу в руке; его мысли уже были целиком заняты женщиной, которая вот-вот должна была появиться в этой комнате. Он услышал, как где-то у входа старый дворецкий произносит: «Мисс Эммануэль, она в гостиной с посетителем».
– Произошло уже два убийства, – сказал Зак. – Я не хочу допустить третьего.
Тут до него долетел знакомый хрипловатый женский голос:
– Если она занята, я не буду ее беспокоить.
– Но, – возразил дворецкий, – она сказала, что хотела бы, чтобы вы присоединились к ним.
– Вы думаете, это может произойти? – поинтересовалась Мари-Тереза. – Третье убийство?
Зак неопределенно повел головой:
– Тот, кто смог убить и избежать наказания, склонен убивать снова.
Он повернулся к двери и внезапно понял, что Мари-Тереза специально задержала его, чтобы посмотреть, как он встретится с ее невесткой.
В дверях появилась Эммануэль де Бове с зонтиком в руках, который прихватила с собой на случай дождя. Ее густые темные волосы скрывала черная вдовья шляпа, ленты которой свободно свисали вниз. Увидев Зака, Эммануэль резко остановилась и, открыв рот, коротко вздохнула. С собой она принесла запахи сада, влагу предгрозового вечера – и тот мускусный запах, который был присущ ей всегда. И еще с ее появлением у Зака не только вновь проснулось разжигающее кровь желание, но и появилось ощущение тонкой, почти духовной связи с ней, которую он необъяснимо чувствовал с самого начала.
– Мадам, – произнес он, учтиво наклоняясь. Эта официальная галантность показалась ему смешной. Кровь волнующе бежала по его венам, а в голове вихрем проносились воспоминания о нежном вкусе ее губ.
Эммануэль наклонила голову с той же холодной любезностью.
– Майор. – Она бросила быстрый взгляд на свекровь. – Если я мешаю вам, то могу просто взять Доминика…
– Нет, – произнес Зак. – Я должен идти. – Повернувшись к Мари-Терезе, он добавил: – Спасибо за то, что вы уделили мне время, мадам.
– Жаль, что я ничем больше не могу вам помочь, – ответила пожилая дама, нахмурившись, словно и в самом деле была удручена этим.
Надевая шляпу, Зак вдруг понял, что все они трое играют свои роли в какой-то странной игре.
Эммануэль подошла к высокому окну в прихожей и проследила взглядом, как Зак Купер спускается по лестнице дома.
– Зачем он приходил? – спросила она, глядя на Мари-Терезу, с мрачным лицом стоявшую у двери.
Старая дама пожала плечами:
– Он хотел знать кое-какие подробности того вечера, когда умерла Клер. Надо отметить, что он очень энергичен. Пока еще никого не арестовали?
– Не думаю, что он что-либо нашел, – ответила Эммануэль, увидев в окно, что Доминик радостно приветствует майора.
– Доминик сказал мне, что майор сопровождал вас на озеро.
Эммануэль напряженно наблюдала, как ее сын побежал по лужайке к передним воротам, за ним следом понеслась собака. Тогда, на озере, после тяжелого разговора об арбалете, Зак вернулся на берег, чтобы помочь Доминику вытаскивать сеть. Они долго и яростно спорили о Севере и Юге и о войне, но не поругались. Зак показал Доминику кавалерийскую саблю. Эммануэль, ревниво следя за этим со стороны, с удивлением обнаружила, что взаимная привязанность майора и ее сына вызывает в ней противоречивые чувства.
– Доминик ненавидит янки, – произнесла Мари-Тереза резким тоном. – Они убили его отца.
– Я стараюсь привить своему сыну любовь к людям, – ответила Эммануэль, стараясь быть спокойной. – Даже если предрассудки есть у меня самой.
На лице Мари-Терезы отразилось неудовольствие.
– Что это? Возлюби врага своего? Хм! – Она сделала шаг вперед, ее голос дрогнул. – Ты плохо кончишь, Эммануэль. Связаться с янки? Но ты же овдовела всего три месяца назад.
У Эммануэль не хватило сил категорически отрицать обвинение, поэтому она сдержалась и спокойно произнесла:
– Я никогда никому не позволяла указывать, как мне надо жить.
– О, я знаю. – Мари-Тереза взялась за высокую спинку стула цепкими, покрытыми кольцами пальцами. – Ты признаешь, что испытываешь какие-то чувства к этому человеку?
– Я этого не говорила.
Пожилая дама покачала головой:
– Я и не ожидала услышать от тебя правду. А как же Доминик? Что станет с моим внуком, если ты выйдешь замуж за янки?
Эммануэль коротко рассмеялась:
– После того, что пережила с Филиппом?
В глубине стеклянно-серых глаз Мари-Терезы вспыхнул опасный огонек.
– Как ты смеешь говорить такие вещи – мне?
Эммануэль постаралась сдержаться.
– Мы обе знаем, кем был Филипп. Почему мы должны притворяться?
Лицо Мари-Терезы исказилось от гнева. Ее рот вытянулся, и она стала казаться старше своего возраста.
– Это ты сделала Филиппа таким.
– Нет. – Эммануэль отрицательно покачала головой, крепко сжимая в руках зонт. Раздался быстрый топот детских ног и лай собаки. – Вы не способны переубедить меня и глубоко в сердце признаетесь себе в том, что я права.
– Я знала отца Филиппа…
– Филипп не был похож на него, – заметила Эммануэль, поворачиваясь, чтобы уйти.
– Он мог бы стать таким же. Если бы у него была подходящая жена.
– Возможно. Но этого мы никогда не узнаем.
Она была уже почти у дверей, когда ее внезапно остановил голос Мари-Терезы:
– Ты знаешь, что кто-то выдал Филиппа тому патрулю северян в Байу-Креве?
Эммануэль медленно обернулась, опасаясь, что вот-вот в комнату войдет Доминик: он уже говорил с Леоном, старым чернокожим дворецким.
– Так вот почему здесь был майор Купер, – тихо произнесла она. – Из-за Филиппа.
– А что? – На лице пожилой дамы осталась печаль, оттененная глубокой морщиной меж бровей. – Что может быть общего между Филиппом и смертью Клер?
Эммануэль покачала головой:
– Не знаю.
Мари-Тереза бросила на нее сердитый взгляд.
– А это не ты предала моего сына?
Ее слова больно задели Эммануэль. Много раз она винила себя в смерти Филиппа. Ведь если бы их семейная жизнь была счастливой, возможно, она смогла бы спасти его – спасти от себя самого.
– Если я скажу «нет», – мягко ответила она матери Филиппа, – то вы поверите мне?
Пожилая дама только отвернулась – и тут же подняла руку к глазам, поскольку солнечный свет, проникавший через кружевные занавески, ослепил ее.
– Доминик часто спрашивает меня о том, когда мы отправимся в Бо-Ла.
– Я знаю.
Обычно Доминик гостил в Бо-Ла каждое лето, проводя время в поездках на коне по окрестностям, занимаясь рыбалкой и плавая на пироге по извилистым ручьям. Но в этом году Эммануэль не хотела расставаться с ним.
– Это много значит для Жан-Ламбера, – произнесла Мари-Тереза, – иметь возможность побыть с мальчиком и прогуляться с ним.
– Думаю, не очень безопасно и для Доминика, и для вас жить в Бо-Ла в такое тревожное время. Байу-Креве находится под контролем северян, но рейнджеры делают постоянные набеги на этот район.
Мари-Тереза повернулась, чтобы бросить на нее изучающий взгляд.
– Разве это плохо?
– Если ответные действия янки приведут к жертвам среди мирного населения, то да.
– Люди говорят, что наши войска могут начать наступление, чтобы вернуть Батон-Руж.
Эммануэль с сожалением глубоко вздохнула. Опять погибнет много людей.
– И это будет очень плохо для женщин и детей Батон-Руж, – сказала она.
Глава 22
Через два дня Эммануэль спустилась с узкого заднего крыльца дома. Над городом нависли густые грозовые облака. Закрыв луну и звезды, они наползали друг на друга. Воздух стремительно свежел, вдалеке сверкали молнии. По всему было видно, что совсем скоро начнется ливень. Возможно, вместе с ним разродится и эта женщина.
Внезапно Эммануэль почувствовала, что ее ноги слабеют. Она поспешно опустилась на ступеньку, опершись спиной на деревянный столб крыльца. Скоро наступит утро. Уже много часов Эммануэль находилась в маленьком домике, расположенном в бедняцком районе Нового Орлеана, который горожане из-за соседства с рекой называли Ирландским каналом. Если женщина не родит ребенка в ближайшее время, она умрет.
Эммануэль имела полное право оказывать помощь при родах, поскольку была акушеркой. Но ее услугами пользовались только бедняки и недавно прибывшие иммигранты. Более состоятельные жители обычно направляли своих жен в больницы, где доктора, исследуя будущих матерей, обычно не мыли руки после вскрытия, а затем удивлялись, почему их пациентки болеют и умирают. Но в последнее время докторов можно было по пальцам пересчитать – подавляющее большинство из них отправились на войну.
Внезапно воздух прорезал полный боли вскрик:
– Боже! Мисс Эммануэль! Быстрее сюда!
За ним раздался детский плач.
Вздохнув, Эммануэль набрала в легкие горячий неподвижный воздух и поднялась по ступенькам.
Когда Эммануэль покидала узкий домик в бедняцком переулке около Чупитулас-стрити поворачивала к железно-дорожной ветке, всходящее солнце уже посылало на землю бледно-оранжевые полосы. Город еще спал; утреннюю тишину нарушал только стук колес телеги молочника по узкой мостовой. На пустынной улице Эммануэль заметила лишь отдаленный темный силуэт негритянки, с природной грацией несущей на голове корзину с продуктами. Дождя так и не было.
Как хорошо сейчас идти, подумала Эммануэль, глубоко вдыхая свежий воздух. Эту ночь она провела без сна, но сейчас улыбалась. День непременно будет замечательным, поскольку в тихие предрассветные часы ребенок, наконец, появился на свет – большой, мускулистый, невероятно крикливый. Теперь и с матерью будет все в порядке. Когда малыш родился, Эммануэль шаталась от усталости, но ее переполняли радость и чувство победы.
Пока Эммануэль шла, день набирал силу. Внезапно она заметила, что в бакалейном магазине, расположенном на углу улицы, разбиты стекла. Тревожное предчувствие охватило Эммануэль. В этом пригороде жили бедняки, Эммануэль проходила по его улицам много раз в разное время суток, но никогда ей не было так страшно.
Она ускорила шаг, оглядывая тихие лавочки и покосившиеся дома. Звук чьих-то шагов заставил ее поспешно обернуться, но обезображенный бороздами от телег переулок был безлюден. Лишь свинья рылась в сточной канаве, и кот с короткой шерстью следил за ней с ближнего крыльца. Эммануэль решила, что ее опасения напрасны.
– Привет, мой маленький котик, – произнесла Эммануэль с натянутой улыбкой и двинулась дальше.
Только тут она почувствовала, как устала. Чувство радости и приподнятое настроение уже улетучились, осталось только сильное утомление, которого раньше она не испытывала. Повернув за угол, Эммануэль сильнее ухватилась за медицинский саквояж, который держала в руке. Позади взвизгнула свинья, Эммануэль интуитивно оглянулась, а когда повернулась снова, то увидела стоящего перед ней мужчину.
Эммануэль сделала судорожный вдох. Незнакомец был среднего роста. Из-под потертого, покрытого пятнами костюма виднелась расстегнутая на груди рваная грязная рубашка. В руках он держат охотничий нож, лезвие которого ярко сверкало в холодных рассветных лучах.
– Вы следили за мной, – хрипло произнесла Эммануэль.
– Да, – выдохнул человек. Его широкая светло-рыжая борода закрывала большую часть лица и незаметно переходила в волосы, клоками торчащими из-под старой помятой шляпы. Кожа была дряблой. Ее сероватый оттенок говорил о том, что перед Эммануэль скорее всего потребитель опиума.
– Я ждал этого день и ночь, – дико озираясь, прорычал мужчина.
– Меня? – Эммануэль бросила взгляд за спину незнакомца, но улица была пустынной. Бледные лучи освещали лишь покосившиеся лачуги, жалкие строения, покрытую засохшей грязью дорогу и заросшие сорной травой крылечки домов.
– У меня в сумочке есть только несколько долларов и немного морфина. Вы можете это забрать, но, пожалуйста, оставьте медицинские инструменты.
– Да, я возьму то, о чем ты говоришь. Но я здесь по другой причине.
На провисшей крыше обшитого досками магазина чисто и красиво запел скворец.
– Что привело вас в столь ранний час? – спросила Эммануэль.
– Я к тебе лично ничего не имею, поняла? – На какое-то мгновение незнакомец бросил взгляд куда-то в переулок позади нее. Его ноздри испуганно расширились, когда он услышал мягкий стук копыт по земле.
Эммануэль инстинктивно сжала крепче кожаную ручку своей сумки; швы с силой врезались ей в ладонь.
– Я никогда раньше не убивал француженок, – произнес незнакомец, снова переводя взгляд на ее лицо. Подняв руку с ножом, он бросился на Эммануэль. Смертоносное лезвие ярко сверкнуло в свете поднимающегося солнца.
Эммануэль вскрикнула от ужаса и попыталась закрыться от удара медицинским саквояжем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30