А раз уж я человек слова… — Он быстрым движением отбросил тетрадь и, посадив Пенелопу себе на колено, накрыл ее рот своими губами.
Его поцелуй был нежным, почти неуловимым, его прохладные губы слегка коснулись ее уст. Но для Пенелопы одного того, что она снова оказалась в объятиях Сета и чувствовала тепло его дыхания на своих щеках, было достаточно, чтобы волна страсти захлестнула ее.
Сколько ночей провела она без сна, когда ее тело томилось от неутоленного желания, когда она мечтала о таком моменте! Сколько раз она желала вновь ощутить вкус его губ, вновь наслаждаться его страстью!
Не удовлетворившись таким целомудренным поцелуем и стремясь превратить его в более волнующий, она обвила руками его шею и раскрыла губы.
— Пенелопа! — застонал Сет, отрываясь от ее губ. Она снова притянула к себе его голову, пока его лицо не оказалось совсем рядом.
— Ты обещал мне помочь улучшить мои поцелуи, помнишь?
— Они прекрасны. Поверь мне, — пробормотал Сет, старательно избегая ее взгляда.
Пенелопа покачала головой:
— Но Майлс так не считает. Он сказал, что мне нужно… Как это он выразился?
Она нахмурила брови, словно припоминая, что ей говорил Прескотт, хотя в этом не было необходимости. Неторопливо посчитав про себя до пяти, она тихо рассмеялась.
— Ах да. Он сказал, что мне следует теснее прижаться к Роско и опустить голову ему на плечо. И я собираюсь учесть его замечание.
— Ну, не думаю… — начал было Сет, но собственный стон прервал его на полуслове, когда она слегка приподнялась на его коленях и повернулась к нему.
Высоко приподняв свои юбки и встав коленями на его бедра, Пенелопа вдруг так сильно прижалась к нему, что из выреза платья показались соблазнительные белые полушария ее грудей.
— Ну как? — спросила она. — Ты думаешь, я достаточно близко сейчас?
Сет скосил глаза вниз и издал приглушенный стон. Даже сквозь складки юбок она почувствовала плотную выпуклую твердь в его штанах.
Не обращая внимания на его возбужденное состояние, она проворковала:
— Может, объятия будут лучше смотреться на сцене, если я наклонюсь немного в сторону? — Тут она сдвинулась вправо, намеренно задев его твердую выпуклость.
Сет вздрогнул. Пенелопа с самым невинным выражением заглянула в его смущенное лицо. Прикусив нижнюю губу, чтобы не улыбнуться в ответ на его тихий стон, она полюбопытствовала:
— Тебе, не кажется, что мне лучше отодвинуться немного влево… вот так?
Он охнул, когда она опустилась прямо на его затвердевшую мужскую плоть.
— Боже… Пен… — простонал он, закрыв глаза и хватая ртом воздух, словно задыхался от страсти. — Ты…
— Мне нужно закрыть глаза, как ты сделал, — закончила она, прижавшись к нему так тесно, что их губы соприкасались, когда она говорила. — Какое воодушевляющее объятие! Теперь я знаю, ты можешь быть хорошим учителем, Сет. Твои уроки любви всегда такие… — тут она нежно прикусила его нижнюю губу, — такие познавательные.
Издав то ли стон, то ли рычание, Сет сжал ее в объятиях и грубо накрыл ее рот своими губами. Она безрассудно ответила на его поцелуй, охвативший ее огонь страсти разгорался сильнее от каждого прикосновения, каждой ласки.
Никогда еще его поцелуи не были такими настойчивыми, никогда она так не жаждала их. Все ее существо трепетало от наслаждения, нестерпимый жар охватывал все тело, И когда его язык раскрыл ее губы, томительная боль желания разлилась в низу живота.
Со стоном, который эхом отозвался в ее душе, Сет медленно опустился на спину, ни на секунду не прекращая своей атаки и увлекая Пенелопу за собой, пока она не оказалась на нем.
Его язык был горячим, влажным, настойчивым, словно сталь под мягким бархатом, когда проник в чувственную глубину ее рта. Вздыхая от удовольствия, она словно растворялась в восторге. Весь мир исчез, она помнила только его поцелуи. Они разбудили в ней неистовую страсть женщины, не сравнимую с застенчивыми девичьими желаниями во время их помолвки.
Словно в ответ на призыв ее пробудившегося тела Сет крепко сжал ее ягодицы. Издав прерывистый стон, он выгнулся и прижался твердой мужской плотью к ее животу. Снова и снова повторяя свои воспламеняющие движения, он непроизвольно содрогался всем телом.
Сильное желание подобно огненной лаве захватило все тело Пенелопы, и она стала тереться животом о его пульсирующий жезл. Как она хотела его! Ей не терпелось увидеть Сета обнаженным, с возбужденным членом, ощутить, как он проникнет в нее, одарить его высшим блаженством, которое способна дать мужчине только любящая женщина. Каждый ее вздох, каждый удар сердца говорили о любви к Сету. И больше всего на свете ей хотелось показать ему силу своих чувств.
Движимая страстью, которую не могла себе и представить раньше, Пенелопа скользнула рукой меж их тел и смело прижала ладонь к твердой плоти.
Сет застыл.
— Боже, принцесса! Я… я.
Хрипло задышав, он столкнул ее и откатился в сторону. Затем он поднялся на колени, сжимая свой живот, словно в страшной агонии.
— Я… я не могу, — простонал он, и эти слова прозвучали так, будто шли из глубины его души.
Пенелопа всхлипнула, ей было стыдно, но она не сожалела о своем нескромном поведении. Напротив, ее охватила досада, что Сет не захотел удовлетворить ее желание.
Разочарованно вздохнув, она села. Возможно, Майлс прав, может, она и в самом деле леди не больше, чем Чертова Кошка Хельга.
Но если быть леди означает, что она должна скрывать свою страсть к любимому мужчине, то она не желает становиться частью этой хладнокровной когорты. Она собиралась при любой возможности показывать Сету свои чувства, пока не удастся вернуть его. У него не оставалось никаких шансов. Она улыбнулась и бросила жадный взгляд на намеченную жертву.
Он все еще стоял на четвереньках недалеко от нее и прерывисто дышал, волосы упали ему на лицо. Вдруг, точно от сильной боли, его тело стало содрогаться, и когда он закрыл лицо руками, Пенелопа увидела, что они были сжаты в кулаки так, что на них выступили вены.
— Что случилось, Сет?! — закричала она, испугавшись, что у него начался приступ какой-то опасной болезни. Нетерпеливо схватив его за руку, Пенелопа увидела, как дрожали от напряжения его мышцы. Неужели за время их разлуки он заболел чем-то ужасным? Может, именно по этой причине он панически испугался их близости?
Судороги прекратились так же внезапно, как и начались. Она почувствовала, как мышцы под ее рукой стали расслабляться. Через мгновение он опустил руки на колени.
Дрожащими от нежности пальцами Пенелопа собрала его волосы и заправила их за уши. Мягко взяв его за подбородок, она заставила Сета поднять лицо. Глаза у него были плотно закрыты, а лицо сделалось пепельно-серым, точно его нокаутировали. У него был вид тяжело страдавшего человека.
Всем сердцем сочувствуя, она погладила его щеку и умоляюще произнесла:
— Пожалуйста, Сет, скажи, что случилось. Я хочу помочь, если смогу.
Сет продолжал молчать, качнув головой, словно спорил сам с собой. Затем он глубоко вздохнул и открыл глаза. Они сделались холодными, зеленовато-коричневыми, как лесное озеро, и такими спокойными, словно последние несколько минут они занимались обсуждением красот местной природы. Убрав ее руку, он небрежно пожал плечами и ответил:
— Я в порядке.
— Но я не слепая! — негодующе воскликнула Пенелопа. — Я же видела, что с тобой происходит нечто ужасное.
Он расхохотался.
— Ты слишком много времени проводила со своей невесткой. Ты начинаешь говорить прямо как она.
— Что ж, невозможно жить рядом с доктором и ничему не научиться. Ты удивишься тому, сколько всего мне известно.
— Тогда, может, ты знакома с состоянием, которое обычно называют «тяжелые яйца»?
Пенелопа наклонила голову, стараясь скрыть покрасневшие от смущения щеки. Да, она знала о «тяжелых яйцах». Это был излюбленный недуг Майлса, который, если верить его жалобам, поражал его с поразительной регулярностью. Как она не подумала, что у Сета могла быть такая же проблема? Разве она не знала о его крайне возбужденном состоянии?
— Вижу, ты знаешь, о чем я говорю, — заметил он. — А теперь, если ты не собираешься усугублять мое состояние, то лучше закончим репетировать и отправимся в цирк. Сегодня утром я говорил с владельцем цирка, и он сказал, что показывает интермедию со всеми экзотическими номерами. Если мы отправимся прямо сейчас, то как раз успеем посмотреть ее до начала основного представления.
Интермедия оказалась совершенно завораживающей, как и обещал хозяин цирка. Там выступали шпагоглотатель, безрукая женщина, рисовавшая портреты ногой, факир, глотавший горящие угли. Сменяя друг друга, на арену выскакивали карлики, фокусники, жонглеры и смелые акробаты.
Но не цирковые номера заворожили Пенелопу, какими бы удивительными они ни были. Ее заворожил Сет. В этот чудесный день он снова был прежним, неугомонным, хорошо ей знакомым Сетом, который заразительно смеялся, беспечно развлекаясь и веселясь… Сегодня, как и раньше, его веселье было искренним, и она быстро заразилась им.
За свою жизнь ей довелось побывать на многих цирковых представлениях, но Сет сделал для нее это посещение таким волнующим и свежим, как в первый раз. С того момента, как они ступили на огороженную фургонами и палатками территорию цирка, Сет с детской непосредственностью наслаждался окружавшими их звуками и яркими красками. Он сделался совершенно неудержимым в своем стремлении все посмотреть, потрогать, попробовать. Он ел сладкую вату, сахарный рис, поп-корн, выпил целую бутыль лимонада и накупил столько безделушек, что она умоляла его остановиться.
Когда они оказались внутри красно-бело-голубого шатра в первом ряду, восторг Сета достиг наивысших пределов. Один только вид его радости наполнял ее сердце счастьем. Она так много улыбалась, что даже лицо заболело.
С неукротимым энтузиазмом Сет подбадривал наездников, перебрасывался шутками с клоунами и смело вызвался в номере «а-ля Вильгельм Телль» подержать на голове яблоко, в которое один из циркачей выстрелил. К концу представления он очаровал и зрителей, и артистов. Однако с окончанием шоу чудеса этого дня еще не закончились. Посасывая карамель и держа в руке пакет с арахисом, Сет провел ее к большой палатке, где познакомил с Конго, настоящим африканским слоном, и его дрессировщиком Джошем. Пока она восхищалась слоном и кормила его арахисом, Сет неожиданно исчез. Когда через четверть часа он появился, его сопровождал фотограф. Не успела Пенелопа понять, что происходит, как ее вместе с Сетом сфотографировали верхом на слоне. Это был один из самых восхитительных моментов в ее жизни.
Вскоре настало время попрощаться с Конго и с цирком. Но чудесный день продолжался. Пока они ехали к салону Шекспира, Сет непрерывно развлекал ее смешными историями. И когда они оказались у служебного входа в салон, Пенелопа совсем обессилела от смеха.
Она продолжала смеяться, когда Сет обошел вокруг экипажа и помог ей выйти.
— Я даже не помню, когда в последний раз у меня был такой чудесный день! — воскликнула она.
— Я тоже получил большое наслаждение, — отозвался Сет, выбирая арахисовую шелуху из ее волос. — Как хорошо, что ты показала мне цирк.
— Я показала тебе? — Она громко рассмеялась. — Да это ты мне показал. Ты заставил меня совершенно по-новому посмотреть на все.
— А ты, принцесса, заставила меня совершенно по-новому посмотреть на тебя, — прошептал он, нежно взяв ее за подбородок и приподняв лицо. Не сказав больше ни слова, он накрыл ее губы своим ртом.
Ошеломленная и обрадованная, она ответила на неожиданный поцелуй, снова затрепетав, когда почувствовала его губы на своих.
Как и весь этот день, поцелуй закончился слишком быстро.
— За ч-что? — заикаясь, спросила она, когда Сет выпрямился.
Улыбаясь, он нагнулся и достал из-под сиденья экипажа тетрадь с пьесой.
— Это заключительная репетиция тридцать второй страницы.
Глава 17
— Проклятый выродок! — тихо прошипела Адель. Ее глаза злобно сощурились, когда она увидела, как Сет Тайлер целует ее ведущую актрису. У нее было предчувствие, что этот человек доставит много неприятностей, и, как обычно, интуиция не подвела ее.
Разгневанная нежным воркованием парочки, она начала сердито топать босой ногой по деревянному полу. Сет и Лорели стояли в тенистой аллее прямо под окном Адель. Они любезничали и смеялись, держась за руки, и эта их интимность не давала покоя Адель.
Когда Сет притянул к себе Лорели и снова поцеловал ее, на этот раз неторопливо и страстно, руки Адель с такой силой сжались в кулаки, что она смяла край плотной золотистой шторы, за которую держалась. Тайлер оказался весьма шустрым, как она и предполагала. Прошла всего неделя после его появления в Денвере, но он уже пользуется большим успехом, не говоря о том, что самая недоступная женщина в городе оказалась в его объятиях.
Но это не удивляло Адель. Именно он мог вскружить голову такой глупышке, как Лорели: богатый, красивый, мужественный. К тому же он был проницательным, влиятельным и честным человеком. И это последнее качество делало Сета весьма опасным. Адель скрутила кусок шторы, представляя, что это шея Тайлера. Она должна расстроить этот роман в самом зародыше и сделать это наверняка, чтобы он никогда больше не расцвел. Вопрос в том, как это устроить?
У нее сразу возникло несколько планов, но она быстро отвергла их. Здесь нужно что-то неожиданное, отличное от ее обычных угроз, что-то настолько сильно шокирующее, что одна мысль о непослушании заставила бы Лорели содрогаться от страха. Ей нужно…
И тут Адель осенило. Ее губы скривились в улыбке, когда взгляд скользнул от смеющейся девушки к державшему ее высокому мужчине. Ей нужно наказать Сета Тайлера и на его примере преподать Лорели страшный, ужасающий урок. Адель едва не захлопала в ладоши от собственной изобретательности. Убийство красивого владельца салона — это отличное решение, просто гениальное. Смерть Сета Тайлера, во-первых, устранит этого потенциально опасного противника, а во-вторых, его зверски изуродованный труп докажет Лорели реальность ее угроз.
Довольная улыбка заиграла на губах Адель, когда она представила, как будет подробно описывать его смерть Лорели. Она жаждала услышать истерические крики девушки, наблюдать, как ее красивое лицо исказится от боли и чувства вины, когда та узнает, что именно ее своенравность стала причиной смерти ее любовника. И скорее в аду станет холоднее, чем глупая девчонка снова отважится перечить ей.
Испытывая нечто вроде благодарности к актрисе за то, что она дала ей повод разделаться с Сетом Тайлером, Адель начала обдумывать практическую сторону убийства. Ей нужен человек, который сможет сделать это ради нее, беспринципный, но довольно осторожный и ловкий, кем можно легко манипулировать.
И она точно знала, что такой человек у нее есть. Сквозь длинные золотистые волосы она бросила оценивающий взгляд на Харли Фрея, нежившегося голышом на кровати в другом конце комнаты и попыхивающего сигарой. Она спала с этим картежником не ради любовных утех.
Смуглый мужчина перехватил ее взгляд и торопливо расправил простыни возле себя, под его густыми черными усами засверкала широкая улыбка. Осторожно отложив сигару в сторону, он добродушно произнес, растягивая гласные, как все южане:
— Иди скорей сюда, милая. Мы с генералом совсем заскучали в одиночестве. — Его рука, полезла вниз, к животу, и он помахал своим вялым членом.
Адель опустила штору на место и повернулась, стараясь показать свою фигуру в наиболее выгодном свете. Слегка содрогнувшись всем телом, она печально произнесла:
— Я… я не могу. — Хорошо отрепетированным приемом она наполнила глаза слезами.
Такая женская хитрость безотказно действовала на Харли, как и на других мужчин, которых ей доводилось использовать.
— Что случилось, дорогая? — спросил он, выпрыгнув из кровати и торопливо подходя к ней, — Старик Харли чем-то расстроил тебя, да?
Она всхлипнула и отрицательно покачала головой.
— Вот и хорошо, — прошептал он, на его лице промелькнуло облегчение, и он крепко обнял ее. — У меня сердце в пятки ушло, когда я подумал, что чем-то огорчил мою милую птичку.
Крепче сжав женщину в объятиях, Харли поцеловал ее в висок.
— А теперь, дорогая, почему бы тебе не перестать рыдать и не рассказать своему Харли, что произошло?
— Это… это все из-за нового владельца салона, Сета Тайлера. Он… он… — Адель понизила голос, словно у нее не хватало сил продолжать.
— Что он сделал? — В интонации Харли появились металлические нотки. Схватив Адель за плечи, он отодвинул ее от себя и стал напряженно всматриваться в залитое слезами лицо. — Этот негодяй домогался тебя, да?
Адель издала стон и отвернулась.
— Черт возьми, Адель! Смотри на меня!
Она покорно подчинилась, на ее лице появилось выражение трагического отчаяния, которое она несколько часов тренировала перед зеркалом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Его поцелуй был нежным, почти неуловимым, его прохладные губы слегка коснулись ее уст. Но для Пенелопы одного того, что она снова оказалась в объятиях Сета и чувствовала тепло его дыхания на своих щеках, было достаточно, чтобы волна страсти захлестнула ее.
Сколько ночей провела она без сна, когда ее тело томилось от неутоленного желания, когда она мечтала о таком моменте! Сколько раз она желала вновь ощутить вкус его губ, вновь наслаждаться его страстью!
Не удовлетворившись таким целомудренным поцелуем и стремясь превратить его в более волнующий, она обвила руками его шею и раскрыла губы.
— Пенелопа! — застонал Сет, отрываясь от ее губ. Она снова притянула к себе его голову, пока его лицо не оказалось совсем рядом.
— Ты обещал мне помочь улучшить мои поцелуи, помнишь?
— Они прекрасны. Поверь мне, — пробормотал Сет, старательно избегая ее взгляда.
Пенелопа покачала головой:
— Но Майлс так не считает. Он сказал, что мне нужно… Как это он выразился?
Она нахмурила брови, словно припоминая, что ей говорил Прескотт, хотя в этом не было необходимости. Неторопливо посчитав про себя до пяти, она тихо рассмеялась.
— Ах да. Он сказал, что мне следует теснее прижаться к Роско и опустить голову ему на плечо. И я собираюсь учесть его замечание.
— Ну, не думаю… — начал было Сет, но собственный стон прервал его на полуслове, когда она слегка приподнялась на его коленях и повернулась к нему.
Высоко приподняв свои юбки и встав коленями на его бедра, Пенелопа вдруг так сильно прижалась к нему, что из выреза платья показались соблазнительные белые полушария ее грудей.
— Ну как? — спросила она. — Ты думаешь, я достаточно близко сейчас?
Сет скосил глаза вниз и издал приглушенный стон. Даже сквозь складки юбок она почувствовала плотную выпуклую твердь в его штанах.
Не обращая внимания на его возбужденное состояние, она проворковала:
— Может, объятия будут лучше смотреться на сцене, если я наклонюсь немного в сторону? — Тут она сдвинулась вправо, намеренно задев его твердую выпуклость.
Сет вздрогнул. Пенелопа с самым невинным выражением заглянула в его смущенное лицо. Прикусив нижнюю губу, чтобы не улыбнуться в ответ на его тихий стон, она полюбопытствовала:
— Тебе, не кажется, что мне лучше отодвинуться немного влево… вот так?
Он охнул, когда она опустилась прямо на его затвердевшую мужскую плоть.
— Боже… Пен… — простонал он, закрыв глаза и хватая ртом воздух, словно задыхался от страсти. — Ты…
— Мне нужно закрыть глаза, как ты сделал, — закончила она, прижавшись к нему так тесно, что их губы соприкасались, когда она говорила. — Какое воодушевляющее объятие! Теперь я знаю, ты можешь быть хорошим учителем, Сет. Твои уроки любви всегда такие… — тут она нежно прикусила его нижнюю губу, — такие познавательные.
Издав то ли стон, то ли рычание, Сет сжал ее в объятиях и грубо накрыл ее рот своими губами. Она безрассудно ответила на его поцелуй, охвативший ее огонь страсти разгорался сильнее от каждого прикосновения, каждой ласки.
Никогда еще его поцелуи не были такими настойчивыми, никогда она так не жаждала их. Все ее существо трепетало от наслаждения, нестерпимый жар охватывал все тело, И когда его язык раскрыл ее губы, томительная боль желания разлилась в низу живота.
Со стоном, который эхом отозвался в ее душе, Сет медленно опустился на спину, ни на секунду не прекращая своей атаки и увлекая Пенелопу за собой, пока она не оказалась на нем.
Его язык был горячим, влажным, настойчивым, словно сталь под мягким бархатом, когда проник в чувственную глубину ее рта. Вздыхая от удовольствия, она словно растворялась в восторге. Весь мир исчез, она помнила только его поцелуи. Они разбудили в ней неистовую страсть женщины, не сравнимую с застенчивыми девичьими желаниями во время их помолвки.
Словно в ответ на призыв ее пробудившегося тела Сет крепко сжал ее ягодицы. Издав прерывистый стон, он выгнулся и прижался твердой мужской плотью к ее животу. Снова и снова повторяя свои воспламеняющие движения, он непроизвольно содрогался всем телом.
Сильное желание подобно огненной лаве захватило все тело Пенелопы, и она стала тереться животом о его пульсирующий жезл. Как она хотела его! Ей не терпелось увидеть Сета обнаженным, с возбужденным членом, ощутить, как он проникнет в нее, одарить его высшим блаженством, которое способна дать мужчине только любящая женщина. Каждый ее вздох, каждый удар сердца говорили о любви к Сету. И больше всего на свете ей хотелось показать ему силу своих чувств.
Движимая страстью, которую не могла себе и представить раньше, Пенелопа скользнула рукой меж их тел и смело прижала ладонь к твердой плоти.
Сет застыл.
— Боже, принцесса! Я… я.
Хрипло задышав, он столкнул ее и откатился в сторону. Затем он поднялся на колени, сжимая свой живот, словно в страшной агонии.
— Я… я не могу, — простонал он, и эти слова прозвучали так, будто шли из глубины его души.
Пенелопа всхлипнула, ей было стыдно, но она не сожалела о своем нескромном поведении. Напротив, ее охватила досада, что Сет не захотел удовлетворить ее желание.
Разочарованно вздохнув, она села. Возможно, Майлс прав, может, она и в самом деле леди не больше, чем Чертова Кошка Хельга.
Но если быть леди означает, что она должна скрывать свою страсть к любимому мужчине, то она не желает становиться частью этой хладнокровной когорты. Она собиралась при любой возможности показывать Сету свои чувства, пока не удастся вернуть его. У него не оставалось никаких шансов. Она улыбнулась и бросила жадный взгляд на намеченную жертву.
Он все еще стоял на четвереньках недалеко от нее и прерывисто дышал, волосы упали ему на лицо. Вдруг, точно от сильной боли, его тело стало содрогаться, и когда он закрыл лицо руками, Пенелопа увидела, что они были сжаты в кулаки так, что на них выступили вены.
— Что случилось, Сет?! — закричала она, испугавшись, что у него начался приступ какой-то опасной болезни. Нетерпеливо схватив его за руку, Пенелопа увидела, как дрожали от напряжения его мышцы. Неужели за время их разлуки он заболел чем-то ужасным? Может, именно по этой причине он панически испугался их близости?
Судороги прекратились так же внезапно, как и начались. Она почувствовала, как мышцы под ее рукой стали расслабляться. Через мгновение он опустил руки на колени.
Дрожащими от нежности пальцами Пенелопа собрала его волосы и заправила их за уши. Мягко взяв его за подбородок, она заставила Сета поднять лицо. Глаза у него были плотно закрыты, а лицо сделалось пепельно-серым, точно его нокаутировали. У него был вид тяжело страдавшего человека.
Всем сердцем сочувствуя, она погладила его щеку и умоляюще произнесла:
— Пожалуйста, Сет, скажи, что случилось. Я хочу помочь, если смогу.
Сет продолжал молчать, качнув головой, словно спорил сам с собой. Затем он глубоко вздохнул и открыл глаза. Они сделались холодными, зеленовато-коричневыми, как лесное озеро, и такими спокойными, словно последние несколько минут они занимались обсуждением красот местной природы. Убрав ее руку, он небрежно пожал плечами и ответил:
— Я в порядке.
— Но я не слепая! — негодующе воскликнула Пенелопа. — Я же видела, что с тобой происходит нечто ужасное.
Он расхохотался.
— Ты слишком много времени проводила со своей невесткой. Ты начинаешь говорить прямо как она.
— Что ж, невозможно жить рядом с доктором и ничему не научиться. Ты удивишься тому, сколько всего мне известно.
— Тогда, может, ты знакома с состоянием, которое обычно называют «тяжелые яйца»?
Пенелопа наклонила голову, стараясь скрыть покрасневшие от смущения щеки. Да, она знала о «тяжелых яйцах». Это был излюбленный недуг Майлса, который, если верить его жалобам, поражал его с поразительной регулярностью. Как она не подумала, что у Сета могла быть такая же проблема? Разве она не знала о его крайне возбужденном состоянии?
— Вижу, ты знаешь, о чем я говорю, — заметил он. — А теперь, если ты не собираешься усугублять мое состояние, то лучше закончим репетировать и отправимся в цирк. Сегодня утром я говорил с владельцем цирка, и он сказал, что показывает интермедию со всеми экзотическими номерами. Если мы отправимся прямо сейчас, то как раз успеем посмотреть ее до начала основного представления.
Интермедия оказалась совершенно завораживающей, как и обещал хозяин цирка. Там выступали шпагоглотатель, безрукая женщина, рисовавшая портреты ногой, факир, глотавший горящие угли. Сменяя друг друга, на арену выскакивали карлики, фокусники, жонглеры и смелые акробаты.
Но не цирковые номера заворожили Пенелопу, какими бы удивительными они ни были. Ее заворожил Сет. В этот чудесный день он снова был прежним, неугомонным, хорошо ей знакомым Сетом, который заразительно смеялся, беспечно развлекаясь и веселясь… Сегодня, как и раньше, его веселье было искренним, и она быстро заразилась им.
За свою жизнь ей довелось побывать на многих цирковых представлениях, но Сет сделал для нее это посещение таким волнующим и свежим, как в первый раз. С того момента, как они ступили на огороженную фургонами и палатками территорию цирка, Сет с детской непосредственностью наслаждался окружавшими их звуками и яркими красками. Он сделался совершенно неудержимым в своем стремлении все посмотреть, потрогать, попробовать. Он ел сладкую вату, сахарный рис, поп-корн, выпил целую бутыль лимонада и накупил столько безделушек, что она умоляла его остановиться.
Когда они оказались внутри красно-бело-голубого шатра в первом ряду, восторг Сета достиг наивысших пределов. Один только вид его радости наполнял ее сердце счастьем. Она так много улыбалась, что даже лицо заболело.
С неукротимым энтузиазмом Сет подбадривал наездников, перебрасывался шутками с клоунами и смело вызвался в номере «а-ля Вильгельм Телль» подержать на голове яблоко, в которое один из циркачей выстрелил. К концу представления он очаровал и зрителей, и артистов. Однако с окончанием шоу чудеса этого дня еще не закончились. Посасывая карамель и держа в руке пакет с арахисом, Сет провел ее к большой палатке, где познакомил с Конго, настоящим африканским слоном, и его дрессировщиком Джошем. Пока она восхищалась слоном и кормила его арахисом, Сет неожиданно исчез. Когда через четверть часа он появился, его сопровождал фотограф. Не успела Пенелопа понять, что происходит, как ее вместе с Сетом сфотографировали верхом на слоне. Это был один из самых восхитительных моментов в ее жизни.
Вскоре настало время попрощаться с Конго и с цирком. Но чудесный день продолжался. Пока они ехали к салону Шекспира, Сет непрерывно развлекал ее смешными историями. И когда они оказались у служебного входа в салон, Пенелопа совсем обессилела от смеха.
Она продолжала смеяться, когда Сет обошел вокруг экипажа и помог ей выйти.
— Я даже не помню, когда в последний раз у меня был такой чудесный день! — воскликнула она.
— Я тоже получил большое наслаждение, — отозвался Сет, выбирая арахисовую шелуху из ее волос. — Как хорошо, что ты показала мне цирк.
— Я показала тебе? — Она громко рассмеялась. — Да это ты мне показал. Ты заставил меня совершенно по-новому посмотреть на все.
— А ты, принцесса, заставила меня совершенно по-новому посмотреть на тебя, — прошептал он, нежно взяв ее за подбородок и приподняв лицо. Не сказав больше ни слова, он накрыл ее губы своим ртом.
Ошеломленная и обрадованная, она ответила на неожиданный поцелуй, снова затрепетав, когда почувствовала его губы на своих.
Как и весь этот день, поцелуй закончился слишком быстро.
— За ч-что? — заикаясь, спросила она, когда Сет выпрямился.
Улыбаясь, он нагнулся и достал из-под сиденья экипажа тетрадь с пьесой.
— Это заключительная репетиция тридцать второй страницы.
Глава 17
— Проклятый выродок! — тихо прошипела Адель. Ее глаза злобно сощурились, когда она увидела, как Сет Тайлер целует ее ведущую актрису. У нее было предчувствие, что этот человек доставит много неприятностей, и, как обычно, интуиция не подвела ее.
Разгневанная нежным воркованием парочки, она начала сердито топать босой ногой по деревянному полу. Сет и Лорели стояли в тенистой аллее прямо под окном Адель. Они любезничали и смеялись, держась за руки, и эта их интимность не давала покоя Адель.
Когда Сет притянул к себе Лорели и снова поцеловал ее, на этот раз неторопливо и страстно, руки Адель с такой силой сжались в кулаки, что она смяла край плотной золотистой шторы, за которую держалась. Тайлер оказался весьма шустрым, как она и предполагала. Прошла всего неделя после его появления в Денвере, но он уже пользуется большим успехом, не говоря о том, что самая недоступная женщина в городе оказалась в его объятиях.
Но это не удивляло Адель. Именно он мог вскружить голову такой глупышке, как Лорели: богатый, красивый, мужественный. К тому же он был проницательным, влиятельным и честным человеком. И это последнее качество делало Сета весьма опасным. Адель скрутила кусок шторы, представляя, что это шея Тайлера. Она должна расстроить этот роман в самом зародыше и сделать это наверняка, чтобы он никогда больше не расцвел. Вопрос в том, как это устроить?
У нее сразу возникло несколько планов, но она быстро отвергла их. Здесь нужно что-то неожиданное, отличное от ее обычных угроз, что-то настолько сильно шокирующее, что одна мысль о непослушании заставила бы Лорели содрогаться от страха. Ей нужно…
И тут Адель осенило. Ее губы скривились в улыбке, когда взгляд скользнул от смеющейся девушки к державшему ее высокому мужчине. Ей нужно наказать Сета Тайлера и на его примере преподать Лорели страшный, ужасающий урок. Адель едва не захлопала в ладоши от собственной изобретательности. Убийство красивого владельца салона — это отличное решение, просто гениальное. Смерть Сета Тайлера, во-первых, устранит этого потенциально опасного противника, а во-вторых, его зверски изуродованный труп докажет Лорели реальность ее угроз.
Довольная улыбка заиграла на губах Адель, когда она представила, как будет подробно описывать его смерть Лорели. Она жаждала услышать истерические крики девушки, наблюдать, как ее красивое лицо исказится от боли и чувства вины, когда та узнает, что именно ее своенравность стала причиной смерти ее любовника. И скорее в аду станет холоднее, чем глупая девчонка снова отважится перечить ей.
Испытывая нечто вроде благодарности к актрисе за то, что она дала ей повод разделаться с Сетом Тайлером, Адель начала обдумывать практическую сторону убийства. Ей нужен человек, который сможет сделать это ради нее, беспринципный, но довольно осторожный и ловкий, кем можно легко манипулировать.
И она точно знала, что такой человек у нее есть. Сквозь длинные золотистые волосы она бросила оценивающий взгляд на Харли Фрея, нежившегося голышом на кровати в другом конце комнаты и попыхивающего сигарой. Она спала с этим картежником не ради любовных утех.
Смуглый мужчина перехватил ее взгляд и торопливо расправил простыни возле себя, под его густыми черными усами засверкала широкая улыбка. Осторожно отложив сигару в сторону, он добродушно произнес, растягивая гласные, как все южане:
— Иди скорей сюда, милая. Мы с генералом совсем заскучали в одиночестве. — Его рука, полезла вниз, к животу, и он помахал своим вялым членом.
Адель опустила штору на место и повернулась, стараясь показать свою фигуру в наиболее выгодном свете. Слегка содрогнувшись всем телом, она печально произнесла:
— Я… я не могу. — Хорошо отрепетированным приемом она наполнила глаза слезами.
Такая женская хитрость безотказно действовала на Харли, как и на других мужчин, которых ей доводилось использовать.
— Что случилось, дорогая? — спросил он, выпрыгнув из кровати и торопливо подходя к ней, — Старик Харли чем-то расстроил тебя, да?
Она всхлипнула и отрицательно покачала головой.
— Вот и хорошо, — прошептал он, на его лице промелькнуло облегчение, и он крепко обнял ее. — У меня сердце в пятки ушло, когда я подумал, что чем-то огорчил мою милую птичку.
Крепче сжав женщину в объятиях, Харли поцеловал ее в висок.
— А теперь, дорогая, почему бы тебе не перестать рыдать и не рассказать своему Харли, что произошло?
— Это… это все из-за нового владельца салона, Сета Тайлера. Он… он… — Адель понизила голос, словно у нее не хватало сил продолжать.
— Что он сделал? — В интонации Харли появились металлические нотки. Схватив Адель за плечи, он отодвинул ее от себя и стал напряженно всматриваться в залитое слезами лицо. — Этот негодяй домогался тебя, да?
Адель издала стон и отвернулась.
— Черт возьми, Адель! Смотри на меня!
Она покорно подчинилась, на ее лице появилось выражение трагического отчаяния, которое она несколько часов тренировала перед зеркалом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39