– спросил он.– Да, конечно, я ведь тоже советовала.– Если вы хотите в нашей округе сойти за парня, выбросьте кепку и наденьте ковбойскую шляпу, а также сапоги. И... жуйте табак. И потом, если кто-либо заговорит с вами, в ответ только кивайте и сплевывайте на пол.– О, благодарю вас, – Энни наклонила голову.– Нет проблем. – Он надел шляпу, взял лекарство и направился к выходу.Энни вернулась к витрине и выбрала шампунь, который должен был превратить ее волосы в шелковистый льющийся каскад.Кивать и сплевывать? Пожалуй, она запомнит это...
– Это чудо, – тихо произнесла Энни, оглядев хижину.За несколько часов она превратила ее в уютное сельское жилище из своих фантазий – дом, которого она никогда не имела. Отважившись, она действовала прямо-таки с мстительной решимостью. Даже выгрузила все из шкафов и буфета. Надо сказать, хозяюшка обнаружила целую кучу всякой любопытной ерунды, в том числе листовки о розыске преступников, сломанную мышеловку, осколки разбитой миски, высохшую ящерицу. И пыль, конечно. «Доисторическая пыль», – ухмыльнулась Энни.Еще она нашла здесь же фотографию Чейса, Джонни Старовка и Джефа Диаса в дни их службы. Друзья веселились, по-видимому, в каком-то баре, возможно, в иностранном порту, распивали виски и широко улыбались в камеру. В летних очках, элегантных мундирах, с коротко остриженными головами они выглядели юными, бесшабашными и отчаянно смелыми. Фотография перенесла Энни в прошлое. Она вспомнила, как впервые увидела Чейса – молодого, дерзкого героя, спасшего ей жизнь. Сердце болезненно сжалось, когда она прочитала сделанную рукой Чейса надпись на обороте: «Первое задание – Тегеран, Иран – спасено 10 американских узников. Мы утерли им нос!»Она с трудом заставила себя положить снимок на место и закончила уборку. Но и потом воспоминания все еще теснились в ее голове, вызывая странную светлую грусть.Немного передохнув, Энни повесила шторы и приладила чехлы на кухонные стулья, разложила коврики на натертом ею полу, расставила в буфете новый сервиз. Чудесный букет полевых цветов довершил убранство. Если у дома было лицо – сейчас оно улыбалось.Спальня Чейса осталась единственной комнатой, в которой Энни не навела еще порядок. Она и без того побаивалась последствий собственной предприимчивости. Но искушение взяло верх. И сейчас, пробуя острый испанский суп, кипевший на плите, Энни перебирала в уме аргументы в свою защиту. «Милосердие, благочестие и... одиночество», – неожиданно завершила она догматы монастырской жизни.Не надеясь и сегодня дождаться Чейса, Энни пообедала, вымыла посуду. Впереди был долгий и скучный вечер. Она мирно потягивала свое вино, когда взгляд ее упал на дверь, ведущую в спальню Чейса. Нестерпимое любопытство повергло в бегство ее показное уважение к праву Чейса на уединение. Угрызения совести терзали ее, но уже ничто не могло остановить. «Я только взгляну, – сказала она сама себе. – Даже не переступлю порог».Но едва Энни приблизилась к двери, громко залаял Джем. И это еще больше разожгло ее любопытство. На первый взгляд, в комнате Чейса все было как обычно. Одежда валялась в беспорядке, железная кровать была схожа с той, на которой спала Энни. На стене в углу висело старое ковбойское седло. И ничего секретного, а тем более зловещего, если не считать отсутствие окон.Энни уже собиралась уходить, но ее внимание привлек металлический отблеск в дальнем углу этой темной комнаты. Было что-то странное в неровной, шершавой поверхности стены. С улицы было заметно, что один угол дома пристроен к гранитному утесу, но ей никогда не приходило в голову, что он встроен в скалу.Энни скорее догадалась, чем разглядела, что здесь, в стене, есть дверь. А холодный блеск металла, привлекший ее внимание, исходил от висячего замка. Взволнованная, она вошла в комнату. Пес, до того тихо скуливший, вновь разразился громким лаем.– Фу, Джем! Я только хочу посмотреть.Едва она дотронулась до замка, как он сразу же упал ей прямо в руки: то ли дужка проржавела, что ли он просто не был закрыт. И это выглядело как приглашение к исследованию. Лай стал оглушительным, когда Энни налегла на тяжелую дверь и открыла ее. Впереди был туннель. Погруженный в кромешную тьму, он казался непроходимым.Энни успокоила собаку и стала думать, что делать дальше. Здравый смысл подсказывал закончить исследование сейчас же, и Джем, казалось, очень хотел этого. Но глаза Энни стали привыкать к темноте и смогли уже различить глубокий проход в скале. Тогда Энни решила, что должна узнать, куда ведет туннель.Минуту спустя она уже пробиралась по коридору, освещая себе путь длинными каминными спичками. Дорога вела в большую известняковую пещеру. Не было никаких следов использования туннеля в последнее время, и Энни уже решила повернуть назад, как вдруг увидела еще один коридор, уходящий влево под прямым углом. На этот раз она справилась с искушением.– Все, Джем, возвращаемся.Жалобный вой прорезал мрачную тишину. Энни повернулась и заметила, что спичка почти догорела. Пламя обожгло ее пальцы, когда она хотела открыть коробок. Вскрикнув от боли, Энни выронила спички. Пещера погрузилась во тьму. Паника охватила Энни. Она опустилась на колени и стала шарить по полу руками в поисках коробка. Земля отдавала ледяным холодом, влажная плесень прилипала к рукам. Энни показалось, что она прикасается к чему-то живому и скользкому.– Джем! – крикнула она, не найдя коробок. Она надеялась, что пес выведет ее отсюда. – Джем, где ты? – Энни ощупывала темноту руками. Что-то здесь было не так.Где собака?Было слишком тихо. Запах плесени вызывал тошноту.– Джем!Энни услышала лай, но где-то очень далеко. Она поднялась и побрела на звук. Глинистая почва вдруг обвалилась под ногами, увлекая ее в небытие. Энни сделала последний шаг, уже в пустоту, и полетела вниз.– Че-е-ейс!
Чейс выругался, схватил ружье, приложил деревянный приклад к плечу и выстрелил. Он едва почувствовал удар от отдачи. Четвертая пуля попала в цель. Он выдохнул, освобождаясь от напряжения. Он вдребезги разнес четыре пивные бутылки, и ему стало немного лучше. Но не очень. «Обидно, что это были не конокрады», – думал Чейс. Три дня он охотился за неуловимыми мерзавцами, угнавшими сто голов скота.... Он пустил лошадь галопом, подставив разгоряченное лицо ветру. Огромному животному, возможно, тоже было нужно выплеснуть накопившуюся энергию. И эта бешеная скачка обоим доставляла наслаждение.Чейс немного расслабился, но не забылся. Он представлял сейчас свой дом и женщину, оставшуюся в нем. Он был не в состоянии выбросить Энни из головы все три дня. Пытался вообразить, что он почувствует, если она не дождется его возвращения.Она ворвалась в его жизнь, как комета. Он даже не думал, что это может произойти так быстро. Ее уход должен бы стать большим облегчением, но теперь, на пути домой, в нем росло неуемное желание снова увидеть ее.Подобные мысли были опасны, он понимал это. Но чем сильнее пытался он сдерживать свои чувства, тем больше они укреплялись. Безумные мысли о ней роились в его голове с самого утра. Ее непослушные рыжие волосы, маленькая горбинка на переносице... По необъяснимой причине он сходил с ума от желания целовать ее, дотрагиваться губами до этого крошечного изъяна в ее прекрасном лице. Но самым живым и мучительным был образ насквозь промокшей Энни на пороге гостиной. Ночь за ночью она снилась ему, разрушая его разум. Он ощущал физическую боль, когда представлял, как снимает с нее белье, как дотрагивается до влажной кожи и сжимает в своих руках ее маленькие трепетные груди.Чейс даже застонал. Он все подгонял и подгонял и без того летящую во весь опор Смоук. Только один раз он хочет пройти весь путь с Энни Вэлс. Без обмороков, без предостерегающих сигналов, без внезапных перерывов. Ничто не остановит его! Он хочет обнять и любить ее, и войти в нее так глубоко, как только сможет. Только однажды войти в ее открытое лоно, встать на дыбы, как взбесившийся жеребец, и выплеснуть в нее свое семя – до последней капли... Но не слишком ли много он хочет?Он резко дернул поводья, остановив лошадь на всем скаку. Пыль поднялась столбом – Смоук затанцевала на месте в нетерпении освободиться. Но Чейс не отпускал поводья. «Если Бог есть на небесах, – прошептал он, – если есть сострадание в этом мире, Энни Вэлс должна исчезнуть, пока я доберусь до дома».Солнце уже поднялось над горными вершинами, когда Чейс подъехал к поляне, где одиноко стоял его маленький дом. Он не увидел никаких признаков жизни внутри, но, возможно, она еще не встала. Или господь услышал его молитвы?Дверь дома была открыта, и Джем бросился навстречу спешившему Чейсу. Он протянул руку, чтобы приветствовать взволнованное животное, и взглянул на дверь, ожидая увидеть Энни. Но она не появлялась. И Чейс забеспокоился. Немного усмирив обезумевшего пса, он снял седло со спины Смоук. Позже он накормит и напоит уставшую лошадь. А сейчас Чейс хотел побыстрее войти в дом и все проверить.– Тише, Джем, – сказал он овчарке, когда ее лай стал невыносимо резким. – Я приехал, как только смог.Он повесил седло на перила крыльца, уздечку швырнул куда-то в сторону и взбежал по ступенькам.– Какого черта? – он остановился, как вкопанный, уставившись на цветы, коврики и занавески... Пол сиял так ярко, что хотелось зажмуриться. Дикая ярость поднялась в нем, когда он понял, что сделала Энни. Эта чистоплюйка превратила его дом в проклятую похоронную контору.– Энни! – закричал он, глядя на собаку. – Где эта женщина, черт побери!Джем побежал к двери спальни и заскулил, повернувшись к Чейсу.Он не решался двинуться. Страшная догадка пригвоздила его к полу. Потом он бросился за просящим помощи животным. Первое, что увидел с порога, – открытую дверь в туннель.– О Господи! Нет! – в ужасе закричал он. Глава 7 – Энни! Энни! – выкрикивал Чейс, пробираясь сквозь кромешный мрак.Яркий луч электрического фонаря освещал лишь скользкую дорожку. Голос Чейса отдавался от заплесневевших стен и сливался с протяжным воем собаки. Тяжелый воздух затруднял дыхание, обостряя гнетущее предчувствие беды. Пещера казалась пустой. Чейс осветил глинистую площадку и сразу понял, что случилось. Комья грязи на краю карьера подтвердили его предположения.– О Боже, нет. Энни, нет...Пес взбесился, когда Чейс приблизился к огромной яме. Фонарь дрожал в руке Чейса, когда он пытался достать лучом дна западни. Тихий стон донесся из глубины. Чейс направил свет в угол карьера и увидел распростертое тело Энни. Она лежала в неестественной позе, уткнувшись лицом в грязь. Чейс опустился на колени.– Энни, ты жива?Она пошевелилась, собрав силы, подняла голову.– Чейс?Все лицо ее было измазано глиной.– Ты слышишь меня, Энни? Ты не поранилась?– Нет, – произнесла она еле слышно. – Думаю, только ушиблась. – Ох, Чейс, где же ты так долго был? Я боялась, что ты не вернешься.Чейсу казалось, что его сердце вот-вот вырвется наружу. От потрясения он даже ничего не мог ей ответить. Был момент, когда он подумал, что она погибла. Сейчас как можно скорее нужно вытащить ее из ямы. Он опустил туда веревочную лестницу и по ней на руках вынес Энни. В спальне он уложил ее на кровать и присел рядом, вытирая ей слезы своими пальцами. Нежность нахлынула на него. Он благодарил бога, что с Энни все в порядке.– У меня талант приносить неприятности, правда? – сказала Энни минуту спустя. Ее глаза уже сияли легкой радостью.– Но ты хорошо прыгаешь, – сказал Чейс, стараясь быть строгим.Она улыбнулась за двоих.– Куда ведет этот туннель-людоед? И зачем он вообще?– Он уже был, когда я купил дом. По рассказам, здесь некогда скрывалась шайка воров. Они в случае погони удирали через пещеру. А яма – для тех, кто отваживался преследовать преступников. Отличная ловушка, да?Он поймал себя на мысли, что хочет погладить волосы Энни и сказать ей то, что говорить женщине никогда раньше не пришло бы ему в голову. Глуповатые романтические слова киногероев неуклюже прозвучат из уст Чейса Бодина?..– Ты злишься за то, что я сделала? – вдруг спросила Энни.– А что ты сделала?Она была напряжена, и Чейс понял, что речь не о подземелье.– Ну как – привела в порядок дом. Тебе нравится?– Нет, я... – Ему не нравились ее цветочки-занавесочки. Возможно, это и были две вещи, которые Чейс ненавидел сейчас больше всего. Разумеется, после конокрадов. Но сейчас не время говорить ей об этом.Энни поймала его руку и сжала ее с поразительной силой.– Так тебе нравится? – голос был мягкий, хрипловатый, доверительный. – Правда?– Я этого не говорил.– Ты сказал, что нет. Но ты же не злишься.Он с неохотой кивнул и отодвинулся. Энни села в кровати и поморщилась от боли.– А теперь ты что делаешь? – Его терпение было на пределе.С большим трудом она встала с кровати.– Пойдем со мной, Чейс.– Куда?– Хочу показать тебе кое-что.Он поднялся во вздохом, как человек, слишком много времени проведший в седле, сбросил с себя кожаную куртку и пошел следом за Энни, раздумывая на ходу, что, черт возьми, делать с ней дальше. Когда они вошли в кухню, она открыла буфет и стояла с радостным видом хозяйки.– Я купила нам немного посуды, Чейс. Посмотри! – Она вытащила тарелку и повертела ею перед ним. – Керамическая. Ручная роспись. Правда, красиво?– Посуда? Для нас? – повторил Чейс, и ужасная догадка осенила его. – Где ты взяла посуду, Энни? И остальную дребедень? Ты, должно быть, ездила в город?Она осторожно поставила тарелку на место.– Это была очень короткая поездка, честное слово...– Но как ты попала туда? О, дьявол! Не на моем ли джипе?Чейс испытывал все возрастающее раздражение.Она виновато взглянула на него, но вовсе не собиралась тушеваться перед его осуждающим голосом.– Ну, да... Я же не могла столько пройти пешком.– О чем ты думала?– Никто не узнал меня. Я переоделась мужчиной.– О, это великолепно! – Чейс попытался представить себе эту картинку. – Переодетая рыжая девица за рулем моего джипа! Это бросится в глаза любому!Она глубоко вздохнула, теряя спокойствие.– Я оставила машину в переулке. Никто меня не видел.Чейс вновь посмотрел вокруг себя. Во что она превратила его дом?! Не говоря уж о его собственной жизни в последние дни. Энни оказалась пушечным ядром, разрушившим все, что он до этого считал самым важным, она сломала стены его, казалось, такой надежной крепости.– Я предупреждал тебя не хозяйничать в моем доме, так? О чем ты, черт возьми, думала, вытворяя эти безобразия?– Я только хотела украсить немного... Думала, когда ты увидишь, тебе понравится.– Понравится? Разве ты не знаешь, что нельзя врываться к людям в дом и перестраивать их жизнь? Ты не имеешь на это никакого права!Она стала закрывать шкаф – сначала осторожно, а потом громко хлопнула дверцей. Слезы брызнули из ее глаз.– Я работала день и ночь, чтобы привести все в порядок, а ты не оценил этого.Ее обиженный голос тронул Чейса. Но ему так не хотелось попасться в ловушку эмоций. Он снова начинал злиться, и, как ни странно, ему это нравилось. Злость, оказывается, намного приятнее, чем страх, который он испытал, решив, что Энни мертва. Или идиотская сентиментальность, нахлынувшая на него в спальне...– Не оценил? – произнес он медленно, стараясь следовать ходу ее мыслей. – Ты украла мою машину, прокатилась через весь город, потом завалила мой дом цветами – так, что я не узнал его. Потом ты что-то вынюхивала в моей спальне, залезла в места, где тебе абсолютно нечего делать, и, наконец, едва не угробилась. Называй меня бесчувственной скотиной, но нет – я не знаю, как оценить это.Энни старалась успокоиться. В конце концов он прав. Она сделала все против его воли. Она ведь в глубине души предвидела, что он рассердится. Чего она действительно не ожидала, так это всплеска его нежности после того, как он спас ее. Ей никогда не забыть его голос в тот момент. Если бы он не волновался, не был так неописуемо ласков, возможно, ей не было бы так больно сейчас. О Господи, как же ей плохо!– Чего ты действительно хочешь, я знаю, – это избавиться от меня, не так ли? – проговорила она отворачиваясь. Слезы, которые она не в силах была остановить, заставляли Энни ненавидеть себя. «Он, конечно, считает меня глупой и навязчивой».– Избавиться от тебя? Не волнуйся, крошка. Если бы я хотел вышвырнуть тебя отсюда, я прямо сейчас сделал бы это без колебаний.– Хорошо, почему же не хочешь?– Потому, что у тебя спрятан листок бумаги, на котором написано, что ты моя жена. Хотя это чистейшей воды шантаж.У Энни перехватило дыхание. Ярость душила ее.– Шантаж? – Они стояли лицом к лицу. – Ты думаешь, что я занимаюсь вымогательством? Шантажирую тебя?– А как, по-твоему, называются подобные вещи?Он будто плюнул ей в душу. Энни беспомощно смотрела на него. Кошмар последних пяти лет вновь навалился на нее. Она не в силах была хоть как-то защититься.– Шантаж? – она вновь выдавила это слово. – Из-за тебя меня посадили в тюрьму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Это чудо, – тихо произнесла Энни, оглядев хижину.За несколько часов она превратила ее в уютное сельское жилище из своих фантазий – дом, которого она никогда не имела. Отважившись, она действовала прямо-таки с мстительной решимостью. Даже выгрузила все из шкафов и буфета. Надо сказать, хозяюшка обнаружила целую кучу всякой любопытной ерунды, в том числе листовки о розыске преступников, сломанную мышеловку, осколки разбитой миски, высохшую ящерицу. И пыль, конечно. «Доисторическая пыль», – ухмыльнулась Энни.Еще она нашла здесь же фотографию Чейса, Джонни Старовка и Джефа Диаса в дни их службы. Друзья веселились, по-видимому, в каком-то баре, возможно, в иностранном порту, распивали виски и широко улыбались в камеру. В летних очках, элегантных мундирах, с коротко остриженными головами они выглядели юными, бесшабашными и отчаянно смелыми. Фотография перенесла Энни в прошлое. Она вспомнила, как впервые увидела Чейса – молодого, дерзкого героя, спасшего ей жизнь. Сердце болезненно сжалось, когда она прочитала сделанную рукой Чейса надпись на обороте: «Первое задание – Тегеран, Иран – спасено 10 американских узников. Мы утерли им нос!»Она с трудом заставила себя положить снимок на место и закончила уборку. Но и потом воспоминания все еще теснились в ее голове, вызывая странную светлую грусть.Немного передохнув, Энни повесила шторы и приладила чехлы на кухонные стулья, разложила коврики на натертом ею полу, расставила в буфете новый сервиз. Чудесный букет полевых цветов довершил убранство. Если у дома было лицо – сейчас оно улыбалось.Спальня Чейса осталась единственной комнатой, в которой Энни не навела еще порядок. Она и без того побаивалась последствий собственной предприимчивости. Но искушение взяло верх. И сейчас, пробуя острый испанский суп, кипевший на плите, Энни перебирала в уме аргументы в свою защиту. «Милосердие, благочестие и... одиночество», – неожиданно завершила она догматы монастырской жизни.Не надеясь и сегодня дождаться Чейса, Энни пообедала, вымыла посуду. Впереди был долгий и скучный вечер. Она мирно потягивала свое вино, когда взгляд ее упал на дверь, ведущую в спальню Чейса. Нестерпимое любопытство повергло в бегство ее показное уважение к праву Чейса на уединение. Угрызения совести терзали ее, но уже ничто не могло остановить. «Я только взгляну, – сказала она сама себе. – Даже не переступлю порог».Но едва Энни приблизилась к двери, громко залаял Джем. И это еще больше разожгло ее любопытство. На первый взгляд, в комнате Чейса все было как обычно. Одежда валялась в беспорядке, железная кровать была схожа с той, на которой спала Энни. На стене в углу висело старое ковбойское седло. И ничего секретного, а тем более зловещего, если не считать отсутствие окон.Энни уже собиралась уходить, но ее внимание привлек металлический отблеск в дальнем углу этой темной комнаты. Было что-то странное в неровной, шершавой поверхности стены. С улицы было заметно, что один угол дома пристроен к гранитному утесу, но ей никогда не приходило в голову, что он встроен в скалу.Энни скорее догадалась, чем разглядела, что здесь, в стене, есть дверь. А холодный блеск металла, привлекший ее внимание, исходил от висячего замка. Взволнованная, она вошла в комнату. Пес, до того тихо скуливший, вновь разразился громким лаем.– Фу, Джем! Я только хочу посмотреть.Едва она дотронулась до замка, как он сразу же упал ей прямо в руки: то ли дужка проржавела, что ли он просто не был закрыт. И это выглядело как приглашение к исследованию. Лай стал оглушительным, когда Энни налегла на тяжелую дверь и открыла ее. Впереди был туннель. Погруженный в кромешную тьму, он казался непроходимым.Энни успокоила собаку и стала думать, что делать дальше. Здравый смысл подсказывал закончить исследование сейчас же, и Джем, казалось, очень хотел этого. Но глаза Энни стали привыкать к темноте и смогли уже различить глубокий проход в скале. Тогда Энни решила, что должна узнать, куда ведет туннель.Минуту спустя она уже пробиралась по коридору, освещая себе путь длинными каминными спичками. Дорога вела в большую известняковую пещеру. Не было никаких следов использования туннеля в последнее время, и Энни уже решила повернуть назад, как вдруг увидела еще один коридор, уходящий влево под прямым углом. На этот раз она справилась с искушением.– Все, Джем, возвращаемся.Жалобный вой прорезал мрачную тишину. Энни повернулась и заметила, что спичка почти догорела. Пламя обожгло ее пальцы, когда она хотела открыть коробок. Вскрикнув от боли, Энни выронила спички. Пещера погрузилась во тьму. Паника охватила Энни. Она опустилась на колени и стала шарить по полу руками в поисках коробка. Земля отдавала ледяным холодом, влажная плесень прилипала к рукам. Энни показалось, что она прикасается к чему-то живому и скользкому.– Джем! – крикнула она, не найдя коробок. Она надеялась, что пес выведет ее отсюда. – Джем, где ты? – Энни ощупывала темноту руками. Что-то здесь было не так.Где собака?Было слишком тихо. Запах плесени вызывал тошноту.– Джем!Энни услышала лай, но где-то очень далеко. Она поднялась и побрела на звук. Глинистая почва вдруг обвалилась под ногами, увлекая ее в небытие. Энни сделала последний шаг, уже в пустоту, и полетела вниз.– Че-е-ейс!
Чейс выругался, схватил ружье, приложил деревянный приклад к плечу и выстрелил. Он едва почувствовал удар от отдачи. Четвертая пуля попала в цель. Он выдохнул, освобождаясь от напряжения. Он вдребезги разнес четыре пивные бутылки, и ему стало немного лучше. Но не очень. «Обидно, что это были не конокрады», – думал Чейс. Три дня он охотился за неуловимыми мерзавцами, угнавшими сто голов скота.... Он пустил лошадь галопом, подставив разгоряченное лицо ветру. Огромному животному, возможно, тоже было нужно выплеснуть накопившуюся энергию. И эта бешеная скачка обоим доставляла наслаждение.Чейс немного расслабился, но не забылся. Он представлял сейчас свой дом и женщину, оставшуюся в нем. Он был не в состоянии выбросить Энни из головы все три дня. Пытался вообразить, что он почувствует, если она не дождется его возвращения.Она ворвалась в его жизнь, как комета. Он даже не думал, что это может произойти так быстро. Ее уход должен бы стать большим облегчением, но теперь, на пути домой, в нем росло неуемное желание снова увидеть ее.Подобные мысли были опасны, он понимал это. Но чем сильнее пытался он сдерживать свои чувства, тем больше они укреплялись. Безумные мысли о ней роились в его голове с самого утра. Ее непослушные рыжие волосы, маленькая горбинка на переносице... По необъяснимой причине он сходил с ума от желания целовать ее, дотрагиваться губами до этого крошечного изъяна в ее прекрасном лице. Но самым живым и мучительным был образ насквозь промокшей Энни на пороге гостиной. Ночь за ночью она снилась ему, разрушая его разум. Он ощущал физическую боль, когда представлял, как снимает с нее белье, как дотрагивается до влажной кожи и сжимает в своих руках ее маленькие трепетные груди.Чейс даже застонал. Он все подгонял и подгонял и без того летящую во весь опор Смоук. Только один раз он хочет пройти весь путь с Энни Вэлс. Без обмороков, без предостерегающих сигналов, без внезапных перерывов. Ничто не остановит его! Он хочет обнять и любить ее, и войти в нее так глубоко, как только сможет. Только однажды войти в ее открытое лоно, встать на дыбы, как взбесившийся жеребец, и выплеснуть в нее свое семя – до последней капли... Но не слишком ли много он хочет?Он резко дернул поводья, остановив лошадь на всем скаку. Пыль поднялась столбом – Смоук затанцевала на месте в нетерпении освободиться. Но Чейс не отпускал поводья. «Если Бог есть на небесах, – прошептал он, – если есть сострадание в этом мире, Энни Вэлс должна исчезнуть, пока я доберусь до дома».Солнце уже поднялось над горными вершинами, когда Чейс подъехал к поляне, где одиноко стоял его маленький дом. Он не увидел никаких признаков жизни внутри, но, возможно, она еще не встала. Или господь услышал его молитвы?Дверь дома была открыта, и Джем бросился навстречу спешившему Чейсу. Он протянул руку, чтобы приветствовать взволнованное животное, и взглянул на дверь, ожидая увидеть Энни. Но она не появлялась. И Чейс забеспокоился. Немного усмирив обезумевшего пса, он снял седло со спины Смоук. Позже он накормит и напоит уставшую лошадь. А сейчас Чейс хотел побыстрее войти в дом и все проверить.– Тише, Джем, – сказал он овчарке, когда ее лай стал невыносимо резким. – Я приехал, как только смог.Он повесил седло на перила крыльца, уздечку швырнул куда-то в сторону и взбежал по ступенькам.– Какого черта? – он остановился, как вкопанный, уставившись на цветы, коврики и занавески... Пол сиял так ярко, что хотелось зажмуриться. Дикая ярость поднялась в нем, когда он понял, что сделала Энни. Эта чистоплюйка превратила его дом в проклятую похоронную контору.– Энни! – закричал он, глядя на собаку. – Где эта женщина, черт побери!Джем побежал к двери спальни и заскулил, повернувшись к Чейсу.Он не решался двинуться. Страшная догадка пригвоздила его к полу. Потом он бросился за просящим помощи животным. Первое, что увидел с порога, – открытую дверь в туннель.– О Господи! Нет! – в ужасе закричал он. Глава 7 – Энни! Энни! – выкрикивал Чейс, пробираясь сквозь кромешный мрак.Яркий луч электрического фонаря освещал лишь скользкую дорожку. Голос Чейса отдавался от заплесневевших стен и сливался с протяжным воем собаки. Тяжелый воздух затруднял дыхание, обостряя гнетущее предчувствие беды. Пещера казалась пустой. Чейс осветил глинистую площадку и сразу понял, что случилось. Комья грязи на краю карьера подтвердили его предположения.– О Боже, нет. Энни, нет...Пес взбесился, когда Чейс приблизился к огромной яме. Фонарь дрожал в руке Чейса, когда он пытался достать лучом дна западни. Тихий стон донесся из глубины. Чейс направил свет в угол карьера и увидел распростертое тело Энни. Она лежала в неестественной позе, уткнувшись лицом в грязь. Чейс опустился на колени.– Энни, ты жива?Она пошевелилась, собрав силы, подняла голову.– Чейс?Все лицо ее было измазано глиной.– Ты слышишь меня, Энни? Ты не поранилась?– Нет, – произнесла она еле слышно. – Думаю, только ушиблась. – Ох, Чейс, где же ты так долго был? Я боялась, что ты не вернешься.Чейсу казалось, что его сердце вот-вот вырвется наружу. От потрясения он даже ничего не мог ей ответить. Был момент, когда он подумал, что она погибла. Сейчас как можно скорее нужно вытащить ее из ямы. Он опустил туда веревочную лестницу и по ней на руках вынес Энни. В спальне он уложил ее на кровать и присел рядом, вытирая ей слезы своими пальцами. Нежность нахлынула на него. Он благодарил бога, что с Энни все в порядке.– У меня талант приносить неприятности, правда? – сказала Энни минуту спустя. Ее глаза уже сияли легкой радостью.– Но ты хорошо прыгаешь, – сказал Чейс, стараясь быть строгим.Она улыбнулась за двоих.– Куда ведет этот туннель-людоед? И зачем он вообще?– Он уже был, когда я купил дом. По рассказам, здесь некогда скрывалась шайка воров. Они в случае погони удирали через пещеру. А яма – для тех, кто отваживался преследовать преступников. Отличная ловушка, да?Он поймал себя на мысли, что хочет погладить волосы Энни и сказать ей то, что говорить женщине никогда раньше не пришло бы ему в голову. Глуповатые романтические слова киногероев неуклюже прозвучат из уст Чейса Бодина?..– Ты злишься за то, что я сделала? – вдруг спросила Энни.– А что ты сделала?Она была напряжена, и Чейс понял, что речь не о подземелье.– Ну как – привела в порядок дом. Тебе нравится?– Нет, я... – Ему не нравились ее цветочки-занавесочки. Возможно, это и были две вещи, которые Чейс ненавидел сейчас больше всего. Разумеется, после конокрадов. Но сейчас не время говорить ей об этом.Энни поймала его руку и сжала ее с поразительной силой.– Так тебе нравится? – голос был мягкий, хрипловатый, доверительный. – Правда?– Я этого не говорил.– Ты сказал, что нет. Но ты же не злишься.Он с неохотой кивнул и отодвинулся. Энни села в кровати и поморщилась от боли.– А теперь ты что делаешь? – Его терпение было на пределе.С большим трудом она встала с кровати.– Пойдем со мной, Чейс.– Куда?– Хочу показать тебе кое-что.Он поднялся во вздохом, как человек, слишком много времени проведший в седле, сбросил с себя кожаную куртку и пошел следом за Энни, раздумывая на ходу, что, черт возьми, делать с ней дальше. Когда они вошли в кухню, она открыла буфет и стояла с радостным видом хозяйки.– Я купила нам немного посуды, Чейс. Посмотри! – Она вытащила тарелку и повертела ею перед ним. – Керамическая. Ручная роспись. Правда, красиво?– Посуда? Для нас? – повторил Чейс, и ужасная догадка осенила его. – Где ты взяла посуду, Энни? И остальную дребедень? Ты, должно быть, ездила в город?Она осторожно поставила тарелку на место.– Это была очень короткая поездка, честное слово...– Но как ты попала туда? О, дьявол! Не на моем ли джипе?Чейс испытывал все возрастающее раздражение.Она виновато взглянула на него, но вовсе не собиралась тушеваться перед его осуждающим голосом.– Ну, да... Я же не могла столько пройти пешком.– О чем ты думала?– Никто не узнал меня. Я переоделась мужчиной.– О, это великолепно! – Чейс попытался представить себе эту картинку. – Переодетая рыжая девица за рулем моего джипа! Это бросится в глаза любому!Она глубоко вздохнула, теряя спокойствие.– Я оставила машину в переулке. Никто меня не видел.Чейс вновь посмотрел вокруг себя. Во что она превратила его дом?! Не говоря уж о его собственной жизни в последние дни. Энни оказалась пушечным ядром, разрушившим все, что он до этого считал самым важным, она сломала стены его, казалось, такой надежной крепости.– Я предупреждал тебя не хозяйничать в моем доме, так? О чем ты, черт возьми, думала, вытворяя эти безобразия?– Я только хотела украсить немного... Думала, когда ты увидишь, тебе понравится.– Понравится? Разве ты не знаешь, что нельзя врываться к людям в дом и перестраивать их жизнь? Ты не имеешь на это никакого права!Она стала закрывать шкаф – сначала осторожно, а потом громко хлопнула дверцей. Слезы брызнули из ее глаз.– Я работала день и ночь, чтобы привести все в порядок, а ты не оценил этого.Ее обиженный голос тронул Чейса. Но ему так не хотелось попасться в ловушку эмоций. Он снова начинал злиться, и, как ни странно, ему это нравилось. Злость, оказывается, намного приятнее, чем страх, который он испытал, решив, что Энни мертва. Или идиотская сентиментальность, нахлынувшая на него в спальне...– Не оценил? – произнес он медленно, стараясь следовать ходу ее мыслей. – Ты украла мою машину, прокатилась через весь город, потом завалила мой дом цветами – так, что я не узнал его. Потом ты что-то вынюхивала в моей спальне, залезла в места, где тебе абсолютно нечего делать, и, наконец, едва не угробилась. Называй меня бесчувственной скотиной, но нет – я не знаю, как оценить это.Энни старалась успокоиться. В конце концов он прав. Она сделала все против его воли. Она ведь в глубине души предвидела, что он рассердится. Чего она действительно не ожидала, так это всплеска его нежности после того, как он спас ее. Ей никогда не забыть его голос в тот момент. Если бы он не волновался, не был так неописуемо ласков, возможно, ей не было бы так больно сейчас. О Господи, как же ей плохо!– Чего ты действительно хочешь, я знаю, – это избавиться от меня, не так ли? – проговорила она отворачиваясь. Слезы, которые она не в силах была остановить, заставляли Энни ненавидеть себя. «Он, конечно, считает меня глупой и навязчивой».– Избавиться от тебя? Не волнуйся, крошка. Если бы я хотел вышвырнуть тебя отсюда, я прямо сейчас сделал бы это без колебаний.– Хорошо, почему же не хочешь?– Потому, что у тебя спрятан листок бумаги, на котором написано, что ты моя жена. Хотя это чистейшей воды шантаж.У Энни перехватило дыхание. Ярость душила ее.– Шантаж? – Они стояли лицом к лицу. – Ты думаешь, что я занимаюсь вымогательством? Шантажирую тебя?– А как, по-твоему, называются подобные вещи?Он будто плюнул ей в душу. Энни беспомощно смотрела на него. Кошмар последних пяти лет вновь навалился на нее. Она не в силах была хоть как-то защититься.– Шантаж? – она вновь выдавила это слово. – Из-за тебя меня посадили в тюрьму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15