Но ты ведь, кажется, знаешь, где он прячется.Чейс скептически слушал.– Так взять тебя с собой?– Ну да. Только тогда ты не будешь беспокоиться, где я и что делаю. Я не помешаю, даже не пророню и слова, если ты не захочешь. Ни словечка.Чейс снял шляпу и запустил пятерню в свои густые волосы. Он напряженно думал. Казалось, мысли причиняют ему физическую боль. Вдруг он развернулся и направился к конюшне.– Ты куда, Чейс?– Седлать лошадей. Возьми себе спальный мешок и еды на двоих на... пару дней.Энни закрыла глаза и произнесла короткую благодарственную молитву. «Вот оно, мое чудо!» Глава 9 Кроны могучих дубов, сомкнувшись, образовали волшебную беседку, под своды которой почти не проникал бледный лунный свет. Далекие звезды мерцали в холодной вышине, напоминая о вечном.После часовой скачки ночная безмятежность успокоила Чейса. Однако он до конца не был уверен, правильно ли поступил, взяв с собой Энни. С другой стороны, мысли о том, что она делает одна, тревожили бы его всю поездку. К тому же Джек-Неудачник мог нанести визит в дом человека, упрятавшего его за решетку.Свежий ночной ветерок мягко шелестел листвой. Убаюканный тишиной, Чейс вдруг поймал себя на том, что постоянно думает об Энни. Она же молчала всю дорогу. Он оглянулся через плечо:– Ты рада, что снова здесь?Она была удивлена, что он обратился к ней.– Да. Я очень рада.Улыбка заиграла на ее лице, и Чейс понял, что для нее ценно даже самое маленькое проявление доброты. Приятно все же немного порадовать того, у кого ничего нет. Чейс иронично улыбнулся над своими банальными выводами.Через минуту что-то вновь заставило его задуматься. Перед глазами забрезжил образ девушки, даже девчонки, ее глаза широко раскрыты, рот исказился в крике... Видение пропало прежде, чем он уловил другие детали. Но он понял, кто это был. Энни Вэлс! Да, это она в свои шестнадцать. Чейс пытался вернуть ее образ, вспомнить хоть что-нибудь еще, но сознание вновь толкнуло его в настоящее – так же безжалостно, как и в прошлое. Он бросил взгляд на молчаливую всадницу, Энни Вэлс, которую знал сегодня. Лунный свет играл в ее волосах, и хотя ночь размыла черты лица, Чейс видел в ее глазах тревогу.– Что-нибудь не так? – спросила она, когда они поравнялись.– Нет. Мне только показалось, что я кое-что вспомнил.– Обо мне?Жар в ее голосе тронул Чейса, но ему не хотелось, чтобы она расспрашивала дальше.– Нет, это было что-то другое, кто-то другой...– А-а, – протянула она разочарованно.Энни придержала лошадь и опять отстала. Так они продолжали свой путь. Жалобный вой кайотов доносился издали. Казалось, он еще больше усугублял их разобщенность.Прошло еще полчаса, прежде чем Чейс и Энни достигли заброшенной шахты. Чейс привязал лошадей неподалеку в рощице и оставил Джема присматривать за ними. Место, которое он нашел для ночлега, защитило бы их от ветра и непогоды. К тому же отсюда открывался великолепный вид.Шахта была пуста, но беспокойство не покидало Чейса. Он положил свернутый спальный мешок под голову и попытался заснуть. Лежа в нескольких футах от него в своем спальнике, Энни смотрела на черное небо и мерцающие россыпи звезд на нем. Она была так безмятежно спокойна, когда Чейс взглянул на нее. Он вновь вспомнил образ испуганной девочки, и его томление усилилось. Бывшие партнеры не могли тогда ничего толком рассказать ему о случившемся, потому что их не было рядом, когда он нашел ее. Только одна Энни знала все подробности.Он положил руку на бедро и сквозь толстую ткань нащупал рубец от ножевой раны.– Расскажи мне о Коста Браве, – попросил он тихо.Энни повернулась и посмотрела на него:– Что ты хочешь знать?– Где я нашел тебя? Как был ранен? Все...Энни вылезла из спального мешка и села, обхватив руками колени. Она рассказала ему большую часть их истории в свой первый день в хижине. Но он не верил тому, что она говорила тогда. Теперь он, наверное, был готов слушать.– Я погибла бы, если б не ты. – Энни изо всех сил старалась сдержать волнение, когда рассказывала, как монастырь обстреливался повстанцами. Она пряталась в часовне, когда один из нападавших нашел ее и поднял винтовку. Солдат прицелился, но вдруг выронил оружие. Так она впервые услышала звук хлыста Чейса.– Он метнул нож, – продолжала Энни, вспоминая ужасную схватку, которая закончилась смертью повстанца. К счастью, Чейс был ранен в ногу, а Энни достаточно разбиралась в медицине, чтобы остановить кровь и наложить повязку.Чейс внезапно прервал ее и сам повел рассказ. Сосредоточившись, он вспомнил о долгих поисках священника, когда инфекция разнесла его рану.– Моя нога распухла. Началось воспаление, потом нагноение...– Так ты помнишь? – Энни замерла в ожидании ответа.– Я не знаю. Наверное, что-то все же вспомнил сам, а что-то взял из твоих рассказов. Но, кажется, я действительно испытал все это.– Ты помнишь лихорадку, бред?Если бы он вспомнил это, то непременно вспомнил бы и как она облегчала его муки. Поверил бы, что только она, Энни, спасла его.Чейс медленно покачал головой:– Нет... Я не знаю...Энни вздохнула печально. «Но все нормально», – сказала она себе. Кое-что он вспоминает. Со временем он вспомнит все.Чейс поднял на нее глаза:– Ты рассказала почти обо всем: и о брачной церемонии, и об аварии у самой границы. Я уже знаю, что монахини вызволили тебя из тюрьмы и дали приют. Но ты не говорила мне, как, в конце концов, выбралась из страны.– О, это тоже благодаря сестрам. Они искали способ доказать мое гражданство, но это было слишком опасно. Страна постоянно находилась в огне гражданской войны. Консульство было на осадном положении, и иностранцы, особенно американцы, очень рисковали. Изобретательные же монахини спрятали меня в контейнере с какао. – Энни выдавила из себя улыбку. – Это был кошмар. Под носом у секретной полиции, повстанцев и пограничников. Несколько раз меня едва не заметили. Но вот я здесь.– Да, ты здесь, – согласился Чейс мягко. – Вероятно, это был ад. – Он помолчал, пожал плечами, печально усмехнувшись своим мыслям. – Я-то думал, что только у меня было тяжелое детство.Энни была удивлена горьким ноткам в его голосе.– Я думаю, все бывает нелегко. Так или иначе. Взрослеть непросто. – Она вспомнила, как Чейс тогда что-то говорил об отце. Он бредил, и Энни казалось, что его просто мучают кошмары на почве лихорадки. – Твой отец сильно пил?Чейс молчал, словно околдованный призраками прошлого. И Энни деликатно молчала, на сей раз со всей серьезностью понимая необходимость уважать его право на уединение.– Они оба пили, – наконец сказал он. – Мать тоже. Старик вообще был горьким пропойцей. Каждый раз, когда она упрекала его, бил по-черному. Скоро она перестала бороться с ним, но с тех пор я никогда не видел ее без стакана в руке.– Невероятно тяжело видеть такое.– Тяжело, да. Что я только не делал, чтобы образумить их, только в ответ получал одни побои. Когда они не дрались друг с другом, вдвоем набрасывались на меня. В конце концов я сбежал, бродяжничал, пока в свои восемнадцать не поступил на флот.В его облике сквозили суровость и беспредельное одиночество. Чейс сжал зубы, отгоняя кошмарные воспоминания. Энни подумала о цене, какую пришлось ему заплатить, чтобы просто выжить, а к тому же и не сломаться. Ей тоже довелось столкнуться со множеством бед, но ее всегда окружали любящие люди. У него не было этого. Он остался один на один с жизнью. Энни смотрела на Чейса и вдруг вспомнила, как в бреду он повторял: «Не убивай ее, не убивай, подонок!» Как-то он рассказал, что однажды кинулся было защищать мать во время пьяной драки, но она набросилась на него же, десятилетнего, и била до тех пор, пока не сломала три ребра...Раньше Энни не могла бы даже представить себе, что родные, самые близкие люди могут причинять друг другу боль. Ее сердце сжалось: сколько же страданий он перенес?! Энни хотелось сказать Чейсу какие-то ласковые, теплые слова, чтобы загладить свое порой эгоистичное поведение. Она не могла простить себе, что так беззастенчиво вторглась в его жизнь, нарушила его покой. Она приставала к нему со своими проблемами, почти не задумываясь о его переживаниях. Теперь Энни поняла, почему Чейс так разозлился, когда она превратила его хижину в нечто похожее на дом. Любые напоминания о призрачном семейном очаге отзывались в нем болью.– Чейс, – произнесла она, подбирая слова, – я поняла, что мое появление доставило тебе много неприятностей. Я вижу это сейчас и прошу прощения. Я бы хотела сделать все по-другому. Извини, что перевернула вверх дном твой дом. Когда вернемся, я сделаю, как прежде...– Не бери это в голову, – сказал он с нежностью, пытаясь предупредить взрыв эмоций. – Я понимаю – ты хотела, как лучше. И тебе не в чем упрекать себя, Энни. Никто ни в чем не виноват. Ты пришла ко мне потому, что тебе некуда больше идти.Энни попыталась заговорить, но не смогла. Она не ожидала от него жалости и сочувствия.– Это правда, – прошептала она робко. – Мне некуда больше идти... Но я искала и нашла бы тебя в любом случае, Чейс. – Она колебалась, стоит ли продолжать. Но он не прерывал, а ей так нужно было сейчас выплеснуть из сердца все наболевшее. – Просто дело в том, что я не смогла забыть тебя. Ты появился в моей жизни, когда я потеряла все. Рисковал собственной жизнью ради меня, и я в тебя сразу же влюбилась. Ну, ты представляешь, как это бывает у девчонок. Первая любовь, поклонение герою и все такое...– Девушки со временем перерастают это, – сказал Чейс и перевел взгляд на вход в шахту.Его внезапная холодность застала Энни врасплох. Он что, окончательно закрыл от нее свое сердце? Даже красивый его профиль был в эту минуту предостерегающе строг. Чейс показывал, что и впредь намерен держать дистанцию.Энни почувствовала, как боль разрастается в ней, ей стало трудно дышать.– Несчастье в том, что я так и не переросла свою первую любовь. И, наверное, никогда не перерасту.Чейс резко оглянулся, глаза его беспокойно сверкали.– Нет, Энни. Не говори того, о чем мы оба пожалеем.Но Энни уже не могла остановиться. Огонь, пылавший в груди, вырвался наружу. Несмотря на его протестующий взгляд, она зашептала:– Я люблю тебя, Чейс. Люблю и ничего не могу с собой поделать.Но словно порыв холодного ветра налетел вдруг – Чейс отвернулся от нее. Энни уже не нужно было слышать ответ, чтобы понять, что она опять поторопилась и тем оттолкнула его. Она увидела напряженную спину и произнесла его имя, извиняясь перед ним и злясь на себя. Энни казалось, что в ее груди открылась старая рана. Она вскочила на ноги, прижимая к себе руки: да есть ли у нее, в конце концов, гордость?! Если имеется где-то такое место, откуда он не увидит и не услышит ее, она должна уйти туда.Слезы заливали лицо, когда Энни брела к рощице, где стояли их лошади. Теперь она лучше других знала, какие горькие уроки может преподносить людям жизнь. Разве не получила она один из таких уроков сейчас? Наверное, есть люди, которые просто не способны любить вас, как бы сильно не любили их вы. Она теперь знает, что Чейс – один из таких людей.Она уже почти успокоилась, как услышала позади себя шорох. «Пожалуйста, – взмолилась она, – пусть это будет не он»– Энни...Она закрыла глаза.– Не бери это в голову, Чейс, – повторила она его слова. – Я не хочу разговаривать, не могу.– Тогда, ради бога, позволь мне говорить. Дай возможность повиниться. – Голос его дрожал от растерянности. – Прости меня, Энни. Ты застала меня врасплох, а я никогда не выносил сюрпризов.Он дотронулся до ее волос, неловко погладил рыжие завитки.– Я не знаю, что сказать, Энни. Я не хочу делать тебе больно. Мне вовсе не нужна победа над тобой.Слезы, не успев высохнуть, вновь хлынули из глаз Энни.– О, Чейс, – выдохнула она, забывая о своей гордости. – Тогда не говори ничего, черт возьми. Иди и добейся своего. Ты не хочешь причинить мне боль? Уже невозможно заставить страдать больше, чем я страдаю сейчас.Чейс смотрел на нее с недоумением. Добиться своего? О чем она говорит? Он не знал, как понимать ее, но в этом и не было ничего нового. Поведение Энни никогда не вписывалось в общепринятые нормы. Даже теперь, когда непослушные пряди упали на ее лицо, а пальцы нервно теребили ворот кофты, она выглядела прелестно и непобедимо, как в день их первой встречи.От волнения грудь Чейса сдавило, ему не хватало воздуха. Раньше сопротивляться ему помогал случай, теперь же он отвернулся от Чейса.– Ну, сделай же что-нибудь, Чейс, – нижняя губа ее нервно задергалась. – Все, что угодно.Он поднял тонкий подбородок и заглянул в глаза дикого ангела:– О'кей, крошка. Я сделаю.Глаза Энни загорелись страстным огнем – таким ярким, что, казалось, осветили темноту ночи.– Сделаешь? Ты имеешь в виду это... – Она схватила его за руку, мольба послышалась в голосе. – О, пожалуйста, Чейс. Быстро! Сделай это быстро, пока не передумал.– Ты сумасшедшая! – шептал он, привлекая к себе хрупкую фигурку. Он впился в жаркие губы. Энни обвила его шею в неистовом, ненасытном порыве, боясь, что он и вправду передумает.Руки Чейса ласкали ее тело, пытаясь снять напряжение. Алые губы ее были так горячи и нежны, и ему хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. Но Энни шла дальше.– Сделай это, Чейс. Пожалуйста, – настаивала она. – Опусти меня на землю и сделай это быстро.Чейса разбирал смех. Он обнимал ее, чувствуя, как нежность охватывает душу. Его маленькая обольстительница излучала безумную силу, ее невинное тело воспламеняло Чейса все больше и больше. Он уже готов был бросить ее на траву и прямо сейчас овладеть девственной плотью. Но странно прекрасное чувство не уступило дикому животному инстинкту.– Нет, крошка, не быстро. По-другому. Когда занимаешься любовью, это должно быть прекрасно. И должно запомниться. Я буду осторожен, я буду тверд, и я уверен, что сведу тебя с ума.Энни слушала его, застыв. Он медленно провел пальцами по ее влажным трепещущим губам. Казалось, время остановилось, и звенящая тишина окутала их со всех сторон. Чейс вновь поднял Энни на руки – вздох облегчения сорвался с ее уст.– Я думаю, что уже схожу с ума, – бормотала она, теснее прижимаясь к нему. – Твое обещание звучит божественно.Чейс уложил драгоценную ношу на спальник, рядом расстелил свой, потом оба соединил «молнией». Энни быстро разделась и забралась внутрь. Она улыбалась, глядя, как он стягивает свои сапоги, расстегивает рубашку и джинсы. Но он растянулся рядом с ней поверх своего спального мешка.– Энни, – сказал он страстно, перебирая ее волосы, – есть вещи, которые мужчина любит делать сам, собираясь заняться любовью с женщиной. Раздевать ее, например.– О, я снова могу надеть что-нибудь!Он покачал головой:– Это не одно и то же.– Я могла бы раздеть тебя.– Тогда мы оба сойдем с ума.Чейс понимал, какая это непростая задача – укротить Энни Вэлс. Такая же, как надеть седло на еще не объезженную лошадку.Энни была невероятно сексуальна и совершенно непредсказуема. Ее последней мыслью, перед тем как он забрался к ней в мешок, была та, что Джек-Неудачник развлекся бы на полную катушку, появись он в этот момент.Ладонь Чейса плавно двигалась по мягким изгибам хрупкого тела. Ее кожа была нежнее лепестка розы, теплее, чем солнечный луч. Чейс положил руку на бедро Энни, борясь с искушением как можно быстрее продвинуться вперед. Удовольствие еще больше возросло, когда он осознал, что это последняя остановка, перед тем как его сильная мужская рука проникнет, едва касаясь чувствительной плоти, внутрь трепещущего женского лона. Его собственное тело заныло в предвкушении ее ответной реакции: сжатия мышц под настойчивыми пальцами, испуганного стона, когда он откроет ее ноги и оближет влажный замирающий огонь между умопомрачительными бедрами.– Чейс Бодин! Ты грезишь в такие моменты? – спросила вдруг Энни.Она прижалась к нему, чтобы потереться своими грудями о его грудь. Она всячески провоцировала Чейса опрокинуть ее на спину и войти в нее быстро и неистово, глубоко и проникновенно.– Что еще мужчина любит делать с женщиной, когда решил заняться с ней любовью? – Она попеременно ласкала его грудь, играла пальцами с его полуоткрытыми губами.– Много чего... – Чейс уже настроился дать ей попробовать быстрой любви, о которой она так просила. С вороватой улыбкой он грубо сжал ее груди, водя пальцем по ее возбужденным соскам. – Это, например.Энни охватил сильный поток желания. Жар и сила его ладоней, страстные прикосновения к обнаженной коже доставляли поистине райское наслаждение. Странное ощущение появилось у нее в низу живота, напомнив тот день, когда Чейс демонстрировал свою удаль с хлыстом. Она и сейчас, кажется, слышала резкий щелчок черной молнии.– Но вот что мужчина больше всего любит делать, – сказал Чейс, обводя руками контуры ее тела, – так это доставлять удовольствие своей женщине. Он следит за ее состоянием и за тем, чтобы события развивались в естественном темпе.В другое время Энни поддерживала бы эту мысль, но судя по тому, как действовал Чейс, «естественным темпом» он почему-то считал медленный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15