Он понял именно так, – заявил Гамильтон Бергер. – Вымогательство это относительно небольшое правонарушение по сравнению с убийством.
– Прекрасно, – ответил Мейсон, – но остается тот факт, что ему обещали снять обвинение.
– Да, – рявкнул разозленный Бергер.
Мейсон повернулся к Хэнселу.
– Почему вы не сказали об этом?
– Вы спрашивали о договоре. Никаких договоров не было. Было просто соглашение, но не договор.
– Очень тонкое рассуждение, мистер Хэнсел. Договоров вы не заключали, но зато заключили соглашение с окружным прокурором.
Хэнсел молчал.
– Вы никогда не привлекались к судебной ответственности? – спросил Мейсон.
– Привлекался.
– За что?
– За шантаж.
– Сколько раз?
– Четыре.
– У вас есть помощница, женщина, с которой вы работаете. Не так ли?
– Протестую против такого некорректного, непозволительного ведения допроса, – заявил Гамильтон Бергер. – Задавая подобные вопросы, не относящиеся к делу, защита затемняет суть и ставят под угрозу репутацию свидетеля.
– Вы согласны с этим, мистер Мейсон? – спросил судья Китли.
Мейсон почтительно поклонился.
– Целью моих вопросов был не подрыв репутации свидетеля, Ваша Честь, но выяснение личности его помощницы. Возможно, именно ее отпечатки пальцев найдены в доме, где совершено убийство, отпечатки, принадлежащие женщине, личность которой не установлена.
В зале зашумели. Судья Китли постучал молотком, призывая к порядку.
– Я не думаю, что вопрос следует ставить именно так, – наконец заявил судья Китли. – Такая форма постановки вопроса может лишь дискредитировать свидетеля. Время слушания дела подошло к концу. Продолжение слушания состоится завтра в десять часов утра.
16
Судья Китли покинул зал. Вслед за ним ушел и Гамильтон Бергер, которому пришлось отбиваться от наседавших журналистов.
Мейсон, улыбаясь, стоял в окружении репортеров, готовый отвечать на вопросы.
– Господа, я не могу полностью выкладывать свои карты. Но факты говорят сами за себя. Вы видели, как выступило обвинение. Все базируется на показаниях отъявленного шантажиста. Есть отпечатки двух каких-то таинственных женщин. Кто они? Установило ли обвинение их личности? Нет. Насколько обвинение стремится установить их? Судите сами, господа.
В этот момент сквозь толпу журналистов к Мейсону пробился Пол Дрейк и зашипел ему прямо в ухо:
– Важная новость!
– Что такое?
– Мы нашли ее.
– Кого? Партнершу Хэнсела?
– Нет. Лауру Мэй Дейл. Мать Вероники.
– Наконец-то! – не скрывая радости, воскликнул Мейсон.
– Мои парни нашли ее в ресторане, в городке в Индиане. Они посадили ее я самолет, сказали, что от этого зависит судьба ее дочери. Теперь она здесь. Я не мог сообщить тебе во время заседания.
– Мистер Эдисон, – возвысил голос Мейсон. – Подождите минутку! Бейлиф, прошу вас, задержите мистера Эдисона.
Охранник, сопровождающий Эдисона, остановился. Мейсон подошел к нему и, взяв его за руку, зашептал:
– Хорошие новости, мистер Эдисон, наконец-то у нас кое-что есть!
– Что есть? – не понял Эдисон.
– Сейчас я не ногу вам все объяснить, но теперь вы можете чувствовать себя спокойнее.
Мейсон вернулся к Дрейку.
– Отлично, Пол, пойдем отсюда. Теперь мне нужна Делла Стрит и ее блокнот, я хочу, чтобы показания этой женщины были застенографированы. А ее отпечатки следует сравнить с теми отпечатками, которые полиция нашла в загородном доме. Где она сейчас?
– В отеле.
– Она никуда не денется оттуда?
– Нет. Там дежурят два моих оперативника. Кроме того, мы обещали, что доставим к ней Веронику.
Мейсон усмехнулся.
– Мы можем лишь попытаться доставить к ней Веронику. Мы свяжемся с Гамильтоном Бергером и заявим ему, что мать Вероники просит дать ей возможность увидеть дочь.
– Но он же лопнет от злости. А потом скажет, что свидание может состояться только в прокуратуре.
– До этого он додумается после. А сперва только разозлится. Где, ты говоришь, она остановилась?
– Там же, где и дочь, в отеле «Роквей». Тут психология.
– Это ни к чему. Она достаточно умна и во всем разбирается. Если она никак не причастна к шантажу, значит, я ничего не понимаю в людях. Поехали.
Делла Стрит, Пол Дрейк и Перри Мейсон подошли к номеру шестьсот двенадцать и постучали в дверь.
– Что нужно? – раздался за дверью грубый мужской голос. Дверь чуть-чуть приоткрылась. Тот же голос, но другим тоном произнес: – О, это вы, босс. Входите, пожалуйста.
Дрейк в сопровождении Деллы Стрит и Перри Мейсона вошел в комнату, в которой находились два дюжих молодчика, способных постоять за себя.
– Где она? – спросил Мейсон.
– В соседней комнате. Но она пока даже не зарегистрировалась в отеле. Этот номер еще не снят. Мы сейчас как раз думаем, как с этим быть.
– А вы уверены, что она там? – спросил Дрейк. – Вы уверены, что она не воспользовалась другим выходом?
– Что вы, босс. Дверь заперта, а ключ у нас. Она на месте. Вы хотите поговорить с ней?
– Да, – кивнул Дрейк.
– Сейчас приведем.
– Подождите, – вмешался Мейсон, – лучше, если вы просто скажете, что ее хотят видеть.
– Хорошо.
– Миссис Дейл, к вам пришли, – постучал в дверь оперативник. – Не беспокойтесь, вам не хотят ничего дурного.
Мейсон, ожидавший увидеть женщину, заходившую к нему в контору, был крайне удивлен, когда вышла худая, истомленная работой женщина, лет сорока, державшаяся робко и неуверенно.
– Вы пришли сказать мне о моей дочери? – спросила она.
Мейсон выступил вперед и представился:
– Меня зовут Перри Мейсон, я адвокат. Это Пол Дрейк – частный детектив. Мы хотим попытаться вернуть вам дочь. Так случилось, что ее привлекли в качестве свидетеля по делу об убийстве. Я сейчас свяжусь с людьми, которые задержали ее, и попрошу привести ее сюда.
– Я думал, что вы уже знакомы, ведь вы же были в конторе мистера Мейсона, – сказал Дрейк, не разобравшись.
– Что вы! – покачала головой женщина. – Я ведь только что приехала в этот город. Я так хочу увидеть Веронику. Я не видела ее больше года. Последний раз она прислала мне открытку из этого отеля «Роквей». Я приехала...
– Вы не видели ее больше года? – переспросил Мейсон.
– Да.
– А где вы живете?
– В маленьком городке в Индиане, вряд ли вы слышали о нем. У меня там маленький ресторанчик. Всего на десять столов. Но в нем уютно, чисто, неплохая кухня.
– Значит, вы мать Вероники Дейл? – спросил Мейсон.
– Конечно. Почему вы спрашиваете?
– Просто так. Расскажите нам о Веронике.
– Что мне рассказать о ней?
– Ну, например, сколько ей лет?
– Восемнадцать, девятнадцатый. О, нет... Господи! Да ведь ей уже двадцать! Как летит время...
– Вы ведь не видели ее больше года?
– Целый год. Даже, наверное, немножко больше. Ради бога, мистер Мейсон, скажите, с ней все в порядке? Я так беспокоюсь за нее. Когда она в этот раз покинула дом...
– Это не первый раз?
– О, господи, нет, не первый. Она старая маленькая бродяга. Наверное, я слишком многого хотела от нее. Городишко у нас тихий, молодежи мало. Вероника, я понимаю, была одинока. Она была мне хорошей помощницей. И посетители любили ее. Она такая приветливая, жизнерадостная. Когда она жила со мной, мне и задумываться не приходилось о помощниках.
– А когда она в первый раз ушла из дома?
– Года три или четыре назад.
– И как же это было?
– Взяла и ушла. Месяца три я ничего не слышала о ней. Я так волновалась! Даже заявила в полицию. Потом она вернулась, сказала, что поездила по стране и теперь снова готова приступить к работе. Но недолго это было. Прошло еще три месяца, и она вновь почувствовала страсть к путешествиям.
– Она уходила одна?
– Одна. Не поймите меня неправильно. Вероника хорошая девочка. Она может с кем-нибудь ехать вместе, но не больше.
– Вы уверены?
– Господи, конечно, уверена. Говорю вам, она хорошая девушка. Но она не может усидеть на одном месте. Она в душе вечная странница, вечная бродяга. Может быть, это в отца. Ее отец был таким же непоседой, все переезжал с одного места на другое, все искал, как он говорил, свою судьбу. Когда родилась Вероника, уехал поискать свою Землю Тысячи Возможностей. Так и не нашел ее. Эти его путешествия разорили нас. Но ему все прощалось. Боже, когда он начинал говорить, как не заслушаться! Он был полон энтузиазма. Дважды, по его словам, едва не стал миллионером. Он погиб в автокатастрофе, когда Веронике было пять лет.
– Вернемся к Веронике.
– Я не видела ее больше года. Иногда получаю от нее открытки из разных мест. А я ей писать не могу – она ведь всегда в дороге. Иногда известий от нее не было три или четыре месяца, а потом она писала где была, больше ничего – только перечень мест. Кажется, кроме самого движения, ее ничто не интересует.
– Во время странствий у нее случались неприятности?
– Что вы, мистер Мейсон, она чудесно умеет ладить с людьми. Она может так посмотреть в глаза, что почувствуешь себя грязью под ее ногами. Я не знаю, как это у нее получается. Просто она умеет так посмотреть своими голубыми глазами, что... Она умеет быть душой общества, но ей больше нравится тихо сидеть в сторонке. Уму непостижимо, как она добивается от людей того, чего хочет.
Было видно, что миссис Дейл гордится дочерью.
– Ей никогда не приходилось туго с деньгами? Она никогда не просила вас о помощи? – спросил Мейсон.
– Господи, нет! Она превосходный финансист. Я не знаю, как она это делает, но всякий раз, когда я видела ее, у нее было полно денег и она была хорошо одета. Она каждый раз привозит подарки, когда возвращается домой. И где она только не побывала! Она объездила почти все штаты. Однажды она была даже в Мексике. Господи! Как я хочу увидеть ее! Я так соскучилась!
– Вам придется подождать до завтра.
– Такая она всегда. Ей всегда некогда. Она всегда занята.
– Вы должны предъявить доказательства, что вы действительно мать Вероники. У вас есть что-нибудь с собой?
– Мистер Мейсон! Но кто же я, как не ее мать?!
– Я понимаю, но у вас есть какие-нибудь доказательства?
– Я... Вот мои водительские права, вот открытка, присланная Вероникой, вот ее фотография... – Она достала все это из своей сумки и протянула Мейсону.
Мейсон бегло взглянул на них, подошел к телефону и набрал номер Гамильтона Бергера. Услышав голос секретаря, Мейсон сказал:
– Я понимаю, что рабочий день кончился, но, может, мистер Бергер задержался? Это говорит Перри Мейсон. Я хочу поговорить с мистером Бергером.
– Подождите минутку. Он еще здесь. Сейчас соединю.
– В чем дело, Мейсон? – После некоторой паузы раздался резкий голос Бергера.
– У меня к вам большая просьба.
– У вас такое незавидное положение, что вы вынуждены просить? Что вы хотите от меня?
– Рядом со мной находится мать Вероники Дейл. Она хочет повидаться со своей дочерью. Вы не могли бы устроить...
– Нет, – прервал его Бергер. – Вероника Дейл – важнейший свидетель. Завтра вы сможете поговорить с ней, когда она будет давать показания. Мне жаль, Мейсон, но ничем помочь не могу. До свидания!
Адвокат услышал гудки. Он усмехнулся и положил трубку на место.
– Как там Вероника? – спросила миссис Дейл.
– С ней все в порядке, но увидеть ее вам удастся лишь завтра. Мейсон повернулся к Делле Стрит. – Делла, если Бергер будет пытаться связаться со мной, скажи ему, что ты даже не представляешь, где я могу быть.
17
Когда на следующее утро Суд возобновил свою работу, место для свидетельских показаний вновь занял Эрик Хэнсел.
– Каким образом вы получили информацию, которая дала вам возможность шантажировать мистера Эдисона? – спросил Мейсон.
– С вашей помощью, мистер Мейсон. Я узнал, что вы отправились в тюрьму, чтобы под залог освободить Веронику Дейл.
– Как же вы нашли связь между этим фактом и мистером Эдисоном?
– Я иногда бываю в пресс-центре полицейского Управления. Я там кое-кого знаю. И мне сообщили кое-какие сведения. Конечно, никто из них не знал, чем я занимаюсь. Они думали, что я просто собираю информацию для газет. В большинстве случаев это оно и было. Когда я узнал, что вы приложили столько усилий, чтобы вызволить эту девочку из тюрьмы, куда ее упрятали за бродяжничество, я понял, что из этого можно кое-что выжать, хотя для других этот факт ничего не значит. Я решил разыскать ее, узнал, что она остановилась в отеле «Роквей», и что обвинение в бродяжничестве с нее снято. Я отправился в отель. Служащий заявил мне, что все, что о ней знает, он уже сообщил полиции, что девушка получила комнату в отеле, потому что об этом позаботился сам управляющий отелем. Я пошел к управляющему, сказал ему, что я представитель газеты и что хочу знать, из-за чего он уделяет такое внимание обычной девушке. Я все это так ему преподнес, что он испугался и сказал, что он лишь выполнил просьбу Эдисона, который звонил ему и просил зарезервировать комнату. Вот так я добрался до Эдисона. Заговорив с ним, я понял, что из него можно кое-что вытянуть. Я начал обрабатывать его со всех сторон.
– Вы сказали, что вас послал некий журналист?
– Да, что-то в этом роде.
– Кто этот журналист?
– Мне не хочется говорить об этом. Тем более, что не все, что я тогда говорил Эдисону, соответствует истине.
– Ваша Честь, – вмешался Бергер, – защитник вновь нарушает правила ведения допроса. Главное же состоит в том, что подсудимый, стараясь скрыть свое пребывание на месте и во время совершения убийства, пожелал заплатить две тысячи долларов, лишь бы информация об этом факте не попала в газеты.
– Таково ваше субъективное толкование событий, – заявил судья Китли. – Вполне допустимо, что обвиняемый Джон Эдисон желал уплатить деньги потому, что хотел скрыть свои отношения с молодой женщиной.
– Я полагаю, что этот вопрос полностью прояснится в показаниях нашего следующею свидетеля, – сказал Гамильтон Бергер. – Вы увидите, Ваша Честь, что все усилия обвиняемого купить молчание целиком связаны с тем, что он хотел скрыть этот факт своего нахождения на месте убийства во время, когда оно произошло.
– Позвольте все же мне задать один вопрос свидетелю, – сказал судья Китли. – Мистер Хэнсел, насколько тесными в действительности были ваши связи с упомянутым журналистом?
– Не очень, – ответил Хэнсел. – Время от времени я передавал ему кое-что из того, что удавалось узнать, ну, а он в ответ по-своему благодарил меня за это. От него я получал входные билеты и пропуска в разные места. Вы понимаете, в моем деле необходимо иметь связь с прессой, чтобы тебя боялись, но тот журналист даже не подозревал о том, как я зарабатываю на этом, он просто думал, что я его добрый друг, и все.
– Что же, коли так, я не вижу причины, чтобы оглашать его имя, сказал судья Китли. – Было бы несправедливо по отношению к какому бы то ни было уважаемому журналисту, чтобы его имя стало известно в связи с этим делом, тем более в связи с таким свидетелем. Могу заметить лишь, что ответственность за обещанную свидетелю амнистию всецело несет окружной прокурор и что при даче показаний свидетель проявил излишнюю самоуверенность, полное отсутствие чувства гражданского долга и пренебрежение к этическим нормам.
Бергер покраснел.
Следующим свидетелем была Вероника Дейл. Она вошла в аккуратном костюме кремового цвета, подчеркивающем ее красоту и невинность. Именно так и восприняла ее публика, до отказа заполнившая зал. Гамильтон Бергер при этом стал вести себя так, будто ему было очень неприятно, что такая девушка вынуждена вдруг проходить свидетелем по делу об убийстве.
– Ваше имя? – спросил окружной прокурор.
Девушка потупила глаза и ответила едва слышным голосом:
– Вероника Дейл.
– Сколько вам лет?
– Восемнадцать, – чуть громче произнесла она.
– Дайте, пожалуйста, свидетелю микрофон, – попросил судья Китли.
Бейлиф подставил к девушке микрофон.
– Говорите в микрофон и старайтесь говорить как можно громче, сказал судья.
– Слушаюсь, сэр, – послушно ответила Вероника.
– Где вы живете, Вероника?
– У меня в общем-то нет постоянного места жительства. Моя мать живет в маленьком городке в Индиане. Я покинула дом, чтобы самой попытать счастья. Я только прибыла в город, когда все это случилось. – В ее глазах появились слезы.
– Я понимаю ваше состояние, –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
– Прекрасно, – ответил Мейсон, – но остается тот факт, что ему обещали снять обвинение.
– Да, – рявкнул разозленный Бергер.
Мейсон повернулся к Хэнселу.
– Почему вы не сказали об этом?
– Вы спрашивали о договоре. Никаких договоров не было. Было просто соглашение, но не договор.
– Очень тонкое рассуждение, мистер Хэнсел. Договоров вы не заключали, но зато заключили соглашение с окружным прокурором.
Хэнсел молчал.
– Вы никогда не привлекались к судебной ответственности? – спросил Мейсон.
– Привлекался.
– За что?
– За шантаж.
– Сколько раз?
– Четыре.
– У вас есть помощница, женщина, с которой вы работаете. Не так ли?
– Протестую против такого некорректного, непозволительного ведения допроса, – заявил Гамильтон Бергер. – Задавая подобные вопросы, не относящиеся к делу, защита затемняет суть и ставят под угрозу репутацию свидетеля.
– Вы согласны с этим, мистер Мейсон? – спросил судья Китли.
Мейсон почтительно поклонился.
– Целью моих вопросов был не подрыв репутации свидетеля, Ваша Честь, но выяснение личности его помощницы. Возможно, именно ее отпечатки пальцев найдены в доме, где совершено убийство, отпечатки, принадлежащие женщине, личность которой не установлена.
В зале зашумели. Судья Китли постучал молотком, призывая к порядку.
– Я не думаю, что вопрос следует ставить именно так, – наконец заявил судья Китли. – Такая форма постановки вопроса может лишь дискредитировать свидетеля. Время слушания дела подошло к концу. Продолжение слушания состоится завтра в десять часов утра.
16
Судья Китли покинул зал. Вслед за ним ушел и Гамильтон Бергер, которому пришлось отбиваться от наседавших журналистов.
Мейсон, улыбаясь, стоял в окружении репортеров, готовый отвечать на вопросы.
– Господа, я не могу полностью выкладывать свои карты. Но факты говорят сами за себя. Вы видели, как выступило обвинение. Все базируется на показаниях отъявленного шантажиста. Есть отпечатки двух каких-то таинственных женщин. Кто они? Установило ли обвинение их личности? Нет. Насколько обвинение стремится установить их? Судите сами, господа.
В этот момент сквозь толпу журналистов к Мейсону пробился Пол Дрейк и зашипел ему прямо в ухо:
– Важная новость!
– Что такое?
– Мы нашли ее.
– Кого? Партнершу Хэнсела?
– Нет. Лауру Мэй Дейл. Мать Вероники.
– Наконец-то! – не скрывая радости, воскликнул Мейсон.
– Мои парни нашли ее в ресторане, в городке в Индиане. Они посадили ее я самолет, сказали, что от этого зависит судьба ее дочери. Теперь она здесь. Я не мог сообщить тебе во время заседания.
– Мистер Эдисон, – возвысил голос Мейсон. – Подождите минутку! Бейлиф, прошу вас, задержите мистера Эдисона.
Охранник, сопровождающий Эдисона, остановился. Мейсон подошел к нему и, взяв его за руку, зашептал:
– Хорошие новости, мистер Эдисон, наконец-то у нас кое-что есть!
– Что есть? – не понял Эдисон.
– Сейчас я не ногу вам все объяснить, но теперь вы можете чувствовать себя спокойнее.
Мейсон вернулся к Дрейку.
– Отлично, Пол, пойдем отсюда. Теперь мне нужна Делла Стрит и ее блокнот, я хочу, чтобы показания этой женщины были застенографированы. А ее отпечатки следует сравнить с теми отпечатками, которые полиция нашла в загородном доме. Где она сейчас?
– В отеле.
– Она никуда не денется оттуда?
– Нет. Там дежурят два моих оперативника. Кроме того, мы обещали, что доставим к ней Веронику.
Мейсон усмехнулся.
– Мы можем лишь попытаться доставить к ней Веронику. Мы свяжемся с Гамильтоном Бергером и заявим ему, что мать Вероники просит дать ей возможность увидеть дочь.
– Но он же лопнет от злости. А потом скажет, что свидание может состояться только в прокуратуре.
– До этого он додумается после. А сперва только разозлится. Где, ты говоришь, она остановилась?
– Там же, где и дочь, в отеле «Роквей». Тут психология.
– Это ни к чему. Она достаточно умна и во всем разбирается. Если она никак не причастна к шантажу, значит, я ничего не понимаю в людях. Поехали.
Делла Стрит, Пол Дрейк и Перри Мейсон подошли к номеру шестьсот двенадцать и постучали в дверь.
– Что нужно? – раздался за дверью грубый мужской голос. Дверь чуть-чуть приоткрылась. Тот же голос, но другим тоном произнес: – О, это вы, босс. Входите, пожалуйста.
Дрейк в сопровождении Деллы Стрит и Перри Мейсона вошел в комнату, в которой находились два дюжих молодчика, способных постоять за себя.
– Где она? – спросил Мейсон.
– В соседней комнате. Но она пока даже не зарегистрировалась в отеле. Этот номер еще не снят. Мы сейчас как раз думаем, как с этим быть.
– А вы уверены, что она там? – спросил Дрейк. – Вы уверены, что она не воспользовалась другим выходом?
– Что вы, босс. Дверь заперта, а ключ у нас. Она на месте. Вы хотите поговорить с ней?
– Да, – кивнул Дрейк.
– Сейчас приведем.
– Подождите, – вмешался Мейсон, – лучше, если вы просто скажете, что ее хотят видеть.
– Хорошо.
– Миссис Дейл, к вам пришли, – постучал в дверь оперативник. – Не беспокойтесь, вам не хотят ничего дурного.
Мейсон, ожидавший увидеть женщину, заходившую к нему в контору, был крайне удивлен, когда вышла худая, истомленная работой женщина, лет сорока, державшаяся робко и неуверенно.
– Вы пришли сказать мне о моей дочери? – спросила она.
Мейсон выступил вперед и представился:
– Меня зовут Перри Мейсон, я адвокат. Это Пол Дрейк – частный детектив. Мы хотим попытаться вернуть вам дочь. Так случилось, что ее привлекли в качестве свидетеля по делу об убийстве. Я сейчас свяжусь с людьми, которые задержали ее, и попрошу привести ее сюда.
– Я думал, что вы уже знакомы, ведь вы же были в конторе мистера Мейсона, – сказал Дрейк, не разобравшись.
– Что вы! – покачала головой женщина. – Я ведь только что приехала в этот город. Я так хочу увидеть Веронику. Я не видела ее больше года. Последний раз она прислала мне открытку из этого отеля «Роквей». Я приехала...
– Вы не видели ее больше года? – переспросил Мейсон.
– Да.
– А где вы живете?
– В маленьком городке в Индиане, вряд ли вы слышали о нем. У меня там маленький ресторанчик. Всего на десять столов. Но в нем уютно, чисто, неплохая кухня.
– Значит, вы мать Вероники Дейл? – спросил Мейсон.
– Конечно. Почему вы спрашиваете?
– Просто так. Расскажите нам о Веронике.
– Что мне рассказать о ней?
– Ну, например, сколько ей лет?
– Восемнадцать, девятнадцатый. О, нет... Господи! Да ведь ей уже двадцать! Как летит время...
– Вы ведь не видели ее больше года?
– Целый год. Даже, наверное, немножко больше. Ради бога, мистер Мейсон, скажите, с ней все в порядке? Я так беспокоюсь за нее. Когда она в этот раз покинула дом...
– Это не первый раз?
– О, господи, нет, не первый. Она старая маленькая бродяга. Наверное, я слишком многого хотела от нее. Городишко у нас тихий, молодежи мало. Вероника, я понимаю, была одинока. Она была мне хорошей помощницей. И посетители любили ее. Она такая приветливая, жизнерадостная. Когда она жила со мной, мне и задумываться не приходилось о помощниках.
– А когда она в первый раз ушла из дома?
– Года три или четыре назад.
– И как же это было?
– Взяла и ушла. Месяца три я ничего не слышала о ней. Я так волновалась! Даже заявила в полицию. Потом она вернулась, сказала, что поездила по стране и теперь снова готова приступить к работе. Но недолго это было. Прошло еще три месяца, и она вновь почувствовала страсть к путешествиям.
– Она уходила одна?
– Одна. Не поймите меня неправильно. Вероника хорошая девочка. Она может с кем-нибудь ехать вместе, но не больше.
– Вы уверены?
– Господи, конечно, уверена. Говорю вам, она хорошая девушка. Но она не может усидеть на одном месте. Она в душе вечная странница, вечная бродяга. Может быть, это в отца. Ее отец был таким же непоседой, все переезжал с одного места на другое, все искал, как он говорил, свою судьбу. Когда родилась Вероника, уехал поискать свою Землю Тысячи Возможностей. Так и не нашел ее. Эти его путешествия разорили нас. Но ему все прощалось. Боже, когда он начинал говорить, как не заслушаться! Он был полон энтузиазма. Дважды, по его словам, едва не стал миллионером. Он погиб в автокатастрофе, когда Веронике было пять лет.
– Вернемся к Веронике.
– Я не видела ее больше года. Иногда получаю от нее открытки из разных мест. А я ей писать не могу – она ведь всегда в дороге. Иногда известий от нее не было три или четыре месяца, а потом она писала где была, больше ничего – только перечень мест. Кажется, кроме самого движения, ее ничто не интересует.
– Во время странствий у нее случались неприятности?
– Что вы, мистер Мейсон, она чудесно умеет ладить с людьми. Она может так посмотреть в глаза, что почувствуешь себя грязью под ее ногами. Я не знаю, как это у нее получается. Просто она умеет так посмотреть своими голубыми глазами, что... Она умеет быть душой общества, но ей больше нравится тихо сидеть в сторонке. Уму непостижимо, как она добивается от людей того, чего хочет.
Было видно, что миссис Дейл гордится дочерью.
– Ей никогда не приходилось туго с деньгами? Она никогда не просила вас о помощи? – спросил Мейсон.
– Господи, нет! Она превосходный финансист. Я не знаю, как она это делает, но всякий раз, когда я видела ее, у нее было полно денег и она была хорошо одета. Она каждый раз привозит подарки, когда возвращается домой. И где она только не побывала! Она объездила почти все штаты. Однажды она была даже в Мексике. Господи! Как я хочу увидеть ее! Я так соскучилась!
– Вам придется подождать до завтра.
– Такая она всегда. Ей всегда некогда. Она всегда занята.
– Вы должны предъявить доказательства, что вы действительно мать Вероники. У вас есть что-нибудь с собой?
– Мистер Мейсон! Но кто же я, как не ее мать?!
– Я понимаю, но у вас есть какие-нибудь доказательства?
– Я... Вот мои водительские права, вот открытка, присланная Вероникой, вот ее фотография... – Она достала все это из своей сумки и протянула Мейсону.
Мейсон бегло взглянул на них, подошел к телефону и набрал номер Гамильтона Бергера. Услышав голос секретаря, Мейсон сказал:
– Я понимаю, что рабочий день кончился, но, может, мистер Бергер задержался? Это говорит Перри Мейсон. Я хочу поговорить с мистером Бергером.
– Подождите минутку. Он еще здесь. Сейчас соединю.
– В чем дело, Мейсон? – После некоторой паузы раздался резкий голос Бергера.
– У меня к вам большая просьба.
– У вас такое незавидное положение, что вы вынуждены просить? Что вы хотите от меня?
– Рядом со мной находится мать Вероники Дейл. Она хочет повидаться со своей дочерью. Вы не могли бы устроить...
– Нет, – прервал его Бергер. – Вероника Дейл – важнейший свидетель. Завтра вы сможете поговорить с ней, когда она будет давать показания. Мне жаль, Мейсон, но ничем помочь не могу. До свидания!
Адвокат услышал гудки. Он усмехнулся и положил трубку на место.
– Как там Вероника? – спросила миссис Дейл.
– С ней все в порядке, но увидеть ее вам удастся лишь завтра. Мейсон повернулся к Делле Стрит. – Делла, если Бергер будет пытаться связаться со мной, скажи ему, что ты даже не представляешь, где я могу быть.
17
Когда на следующее утро Суд возобновил свою работу, место для свидетельских показаний вновь занял Эрик Хэнсел.
– Каким образом вы получили информацию, которая дала вам возможность шантажировать мистера Эдисона? – спросил Мейсон.
– С вашей помощью, мистер Мейсон. Я узнал, что вы отправились в тюрьму, чтобы под залог освободить Веронику Дейл.
– Как же вы нашли связь между этим фактом и мистером Эдисоном?
– Я иногда бываю в пресс-центре полицейского Управления. Я там кое-кого знаю. И мне сообщили кое-какие сведения. Конечно, никто из них не знал, чем я занимаюсь. Они думали, что я просто собираю информацию для газет. В большинстве случаев это оно и было. Когда я узнал, что вы приложили столько усилий, чтобы вызволить эту девочку из тюрьмы, куда ее упрятали за бродяжничество, я понял, что из этого можно кое-что выжать, хотя для других этот факт ничего не значит. Я решил разыскать ее, узнал, что она остановилась в отеле «Роквей», и что обвинение в бродяжничестве с нее снято. Я отправился в отель. Служащий заявил мне, что все, что о ней знает, он уже сообщил полиции, что девушка получила комнату в отеле, потому что об этом позаботился сам управляющий отелем. Я пошел к управляющему, сказал ему, что я представитель газеты и что хочу знать, из-за чего он уделяет такое внимание обычной девушке. Я все это так ему преподнес, что он испугался и сказал, что он лишь выполнил просьбу Эдисона, который звонил ему и просил зарезервировать комнату. Вот так я добрался до Эдисона. Заговорив с ним, я понял, что из него можно кое-что вытянуть. Я начал обрабатывать его со всех сторон.
– Вы сказали, что вас послал некий журналист?
– Да, что-то в этом роде.
– Кто этот журналист?
– Мне не хочется говорить об этом. Тем более, что не все, что я тогда говорил Эдисону, соответствует истине.
– Ваша Честь, – вмешался Бергер, – защитник вновь нарушает правила ведения допроса. Главное же состоит в том, что подсудимый, стараясь скрыть свое пребывание на месте и во время совершения убийства, пожелал заплатить две тысячи долларов, лишь бы информация об этом факте не попала в газеты.
– Таково ваше субъективное толкование событий, – заявил судья Китли. – Вполне допустимо, что обвиняемый Джон Эдисон желал уплатить деньги потому, что хотел скрыть свои отношения с молодой женщиной.
– Я полагаю, что этот вопрос полностью прояснится в показаниях нашего следующею свидетеля, – сказал Гамильтон Бергер. – Вы увидите, Ваша Честь, что все усилия обвиняемого купить молчание целиком связаны с тем, что он хотел скрыть этот факт своего нахождения на месте убийства во время, когда оно произошло.
– Позвольте все же мне задать один вопрос свидетелю, – сказал судья Китли. – Мистер Хэнсел, насколько тесными в действительности были ваши связи с упомянутым журналистом?
– Не очень, – ответил Хэнсел. – Время от времени я передавал ему кое-что из того, что удавалось узнать, ну, а он в ответ по-своему благодарил меня за это. От него я получал входные билеты и пропуска в разные места. Вы понимаете, в моем деле необходимо иметь связь с прессой, чтобы тебя боялись, но тот журналист даже не подозревал о том, как я зарабатываю на этом, он просто думал, что я его добрый друг, и все.
– Что же, коли так, я не вижу причины, чтобы оглашать его имя, сказал судья Китли. – Было бы несправедливо по отношению к какому бы то ни было уважаемому журналисту, чтобы его имя стало известно в связи с этим делом, тем более в связи с таким свидетелем. Могу заметить лишь, что ответственность за обещанную свидетелю амнистию всецело несет окружной прокурор и что при даче показаний свидетель проявил излишнюю самоуверенность, полное отсутствие чувства гражданского долга и пренебрежение к этическим нормам.
Бергер покраснел.
Следующим свидетелем была Вероника Дейл. Она вошла в аккуратном костюме кремового цвета, подчеркивающем ее красоту и невинность. Именно так и восприняла ее публика, до отказа заполнившая зал. Гамильтон Бергер при этом стал вести себя так, будто ему было очень неприятно, что такая девушка вынуждена вдруг проходить свидетелем по делу об убийстве.
– Ваше имя? – спросил окружной прокурор.
Девушка потупила глаза и ответила едва слышным голосом:
– Вероника Дейл.
– Сколько вам лет?
– Восемнадцать, – чуть громче произнесла она.
– Дайте, пожалуйста, свидетелю микрофон, – попросил судья Китли.
Бейлиф подставил к девушке микрофон.
– Говорите в микрофон и старайтесь говорить как можно громче, сказал судья.
– Слушаюсь, сэр, – послушно ответила Вероника.
– Где вы живете, Вероника?
– У меня в общем-то нет постоянного места жительства. Моя мать живет в маленьком городке в Индиане. Я покинула дом, чтобы самой попытать счастья. Я только прибыла в город, когда все это случилось. – В ее глазах появились слезы.
– Я понимаю ваше состояние, –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18