Кровь.
Плач перешел в вой. Хэл узнал голос дракона. Он с усилием приподнялся на локте, ощупал все вокруг, обнаружил какое-то рванье. Хэл пригнул голову, потер лицо, кривясь от резкой боли, но все же стер кровь.
Теперь он что-то различал, но очень смутно, будто сквозь красную пелену.
Он сел, потом обеими руками чуть приподнял свой мундир и, не обращая внимания на боль, с силой потер глаза.
Теперь он мог видеть.
Ураган лежал рядом с ним, и он ощутил зловонное дыхание зверя. Щурясь, он протянул руку, нащупал чешую и, ухватившись за нее, поднялся на ноги. Пошатнулся, чуть не упал, но всё же удержал равновесие.
Он был где-то на пляже. Потом откуда-то справа донесся лязг битвы, он поднял голову, увидел утесы и смутно припомнил, что они вроде бы находились к западу от их плацдарма в Калабасе.
Война все еще продолжалась.
Он оглядел себя и поморщился. В боку зияла длинная рана, всего на какой-то дюйм не дотягивая до живота. Плечо тоже болело – похоже, дракон просто выдрал когтем кусок мяса.
Черный дракон располосовал ему к тому же и лоб. Кровь обильно текла по лицу, заливая глаза, и он то и дело утирался.
По крайней мере, у него на поясе остался кинжал.
Потом он вспомнил, что Сэслик больше нет, и понял, что его жизнь кончилась.
Он чуть было не рухнул обратно на песок, но спохватился.
Вот дьявол.
Все в порядке. Она погибла первой, как и хотела, отметил его рассудок, отказываясь впускать в себя боль.
Но я-то не погиб.
Это значит, что я буду мстить.
Она не хотела бы, чтобы я валялся на этом проклятом пляже. Чтобы я сдался.
Может быть, это ее дух заставил Урагана позвать его обратно оттуда, куда он уже почти ушел.
Все в порядке, подумал он снова. Если это и должно было случиться, то лучше уж так.
Ураган снова подал голос, и Хэл взглянул на него.
В одном боку дракона зияла рана, несколько шипов были с мясом выдраны из гребня, и вокруг ран запеклась зеленая кровь.
Кроме того, на боку у него было еще несколько более мелких ран. Видно было, что он боролся до последнего.
В водах прибоя Хэл заметил неподвижное тело черного дракона. Его всадника нигде не было видно.
– Молодчина, – прошептал Хэл, и в горле у него что-то булькнуло.
Ему очень хотелось лечь, отдохнуть, но он знал, что стоит ему только лечь на песок, который манил его куда сильнее, чем мягчайшая пуховая постель, и он никогда больше не встанет.
Ураган негромко курлыкнул.
– Я слышу, – сказал Хэл и побрел к передним лапам дракона. Он чуть не упал, но ухватился за шею зверя.
Ему нужно было всего лишь подтянуться и забраться в седло, но оно находилось в миллионе лиг над его головой.
Но он все же как-то сумел оказаться там, где должно было быть седло, сорванное с креплений и пропавшее. Футляр с картой и колчан с болтами все еще висели на своих кольцах, но сам арбалет исчез.
Поводья болтались слишком далеко от него. Он потянулся за ними, и его тут же пронзила боль. Хэл чуть не закричал, но быстро приказал себе терпеть.
– Все в порядке, – повторил он еще раз. – Поднимайся, Ураган.
Дракон заскулил, но поднялся на лапы. Хэл хлопнул поводьями, и снова боль объяла огнем плечо и бок. Ураган тяжело двинулся вперед, сначала медленно, потом чуть быстрее, и каждый раз, когда его лапа ступала на землю, по телу Кэйлиса прокатывалась новая волна боли.
Он услышал крики, поднял глаза и увидел на вершине скалы горстку солдат. В глазах у него было темно, и он не мог разобрать, чьи это солдаты, но тут неподалеку описала дугу одна стрела, потом еще несколько, и он понял, что это рочийцы.
Ураган взвился в воздух, но сил не хватило, и он снова плюхнулся наземь, потом, всего в нескольких шагах от края воды, оторвался от земли, волоча лапами по волнам.
– Давай же, – прошептал Хэл. – Поднимайся.
Ураган повиновался, мало-помалу набирая высоту, и Хэл смог оглядеть берег.
В нескольких милях виднелся Калабас, черные точки кораблей, уходящих в море, другие корабли, объятые пламенем, люди в шлюпках и яликах.
Дирейн был разбит, дирейнцы отступали. Последние солдаты пробивались к берегу, чтобы покинуть полуостров.
Если бы Хэл отважился полететь туда, где он мог бы приземлиться? Остановится ли какой-нибудь из кораблей, чтобы подождать его? Он готов был поклясться, что ни один корабль не станет брать на борт его дракона. Он вгляделся в морскую синь, но не увидел никаких следов ни «Авантюриста», ни кораблей других звеньев.
– Ты и я, – сказал он, хлопая поводьями по правому боку дракона. Ураган послушно повернул на юг, в открытое море, медленно работая крыльями и постепенно теряя высоту.
Хэл почувствовал, что у него слипаются глаза, но усилием воли снова раскрыл их. Если он заснет, то неминуемо свалится, а они летели больше чем в тысяче футов над водой.
Он нащупал футляр с картой, открыл его и вытащил оттуда компас. Только не уронить его в воду, только не упустить. Он повесил его на шнурке себе на шею.
Он прекрасно знал направление и принялся разворачивать Урагана, пока голова зверя не стала смотреть на восток.
На Ланданисские острова.
Перед глазами у него стоял кровавый туман, и он снова протер их, едва держась на спине Урагана, но все так же упрямо отказываясь поддаться боли. Он стал обдумывать месть, но так недолго было и заснуть, а сон сейчас был равносилен смерти.
Все, что могло удержать его в живых, – это боль, поэтому он потянулся навстречу своей муке, сидя на спине дракона, тяжело летевшего над морем.
Внизу была вода, гостеприимная, милосердная вода, обещавшая загасить огонь, бушующий в его теле. Они упадут и будут вечно носиться по волнам морских течений, и их плоть обглодают пестрые тропические рыбы, а белые кости отполируются до блеска соленой морской водой, которая станет переворачивать, переворачивать, переворачивать их скелеты...
Хэл вздрогнул, выдернув себя из вязкого сна, и начал петь все подряд песни, какие помнил, – от скабрезных солдатских частушек до дурацких школьных песенок.
Позади оставалась миля за милей.
Впереди показалась земля, три крохотные точки, и Ураган без понуканий начал снижаться.
Хэл очень надеялся, что островитяне останутся к нему столь же гостеприимны теперь, когда он мог лишь просить, а не покупать.
Они оправдали его надежды. Зоан позвала деревенскую знахарку, которая принялась при помощи чар и целебных трав колдовать над его ранами, а потом решила дать ему сонного зелья.
Хэл отказался из опасения, что его могли выследить рочийские драконы и, когда на остров придет военный корабль, он будет без сознания.
Все же он провалился в никуда и очнулся, оцепенелый и терзаемый болью, двенадцать часов спустя.
Зоан велела ни на миг не оставлять его одного, и мальчишка, сидевший с ним, со всех ног помчался за ней.
Она появилась через несколько минут, приказала мальчику позвать знахарку и принести бульону.
– Ты надо остаться, пока не выздороветь, – сказала она.
– Нет, – отрезал Хэл. – Я не могу.
– Ты говорить во сне, – сказала Зоан. – Про Сэслик. Так звать женщина, который быть с тобой раньше?
– Да. – И снова воспоминание о ее смерти обрушилось на него всей своей бесповоротной тяжестью. Зоан увидела его лицо, похлопала его по ладони.
– Мы все умирать, – сказал она. – Солдаты умирать первыми.
– Сэслик тоже так говорила.
– Она быть мудрый. Может быть, когда ты тоже умереть, вы встретиться снова.
Хэл ничего не ответил.
– Я не хотеть спрашивать, – начала Зоан. – Но люди задавать вопросы, что быть потом, а я не знать, что им ответить.
– Я тоже не знаю, смогу ли ответить на этот вопрос.
– Они преследовать тебя?
– Вряд ли. – Хэл с усилием приподнялся. – Где мой дракон?
– Он хорошо, – сказала Зоан, укладывая его обратно. – Мы дать ему четыре поросенок, он спать. Знахарка дать травы, она не знать, чем лечить дракон, но наш люди и наш звери помогать хорошо. Дать травы и зашить шкура... свиной кожа, дубленый, на рану, туго бинтовать. Когда он очнуться, не стать срывать. Может быть, это помогать.
– Я посплю, – сказал Хэл. – Когда дракон очнется, разбуди меня.
– Зачем?
– Я улечу.
– Куда?
– Домой.
Хэл взял курс обратно к материку, но чуть западнее. Его постоянно мучила боль, но зато она не давала ему свалиться с Урагана.
Он ожидал, что дракон будет злиться, не желая никуда лететь. Но Ураган, похоже, понимал, куда они направляются, и не издал ни звука жалобы.
Под ним вздымались ввысь волны летнего шторма. Время от времени он замечал лодчонки, потрепанные и пробитые, кое-как отступающие после калабасского разгрома. Иногда они махали ему руками – по-приятельски или считая, что Хэл – разведчик спасательного корпуса.
Но у него ничего не было, и ему оставалось лишь надеяться, что он сумеет спасти себя самого и своего дракона.
Они достигли берега, и Хэл полетел на запад, вдоль линии рочийского побережья, пока не заметил лесистый мысок, где можно было приземлиться. Они с драконом по-братски разделили обед из сушеной рыбы, а на кашу из кукурузной муки, предложенную Хэлом, Ураган лишь презрительно фыркнул.
Хэл проснулся с мучительной болью во всех суставах и ранах, да и Ураган, судя по всему, находился ничуть не в лучшем состоянии. Они напились из ручья, поднялись в воздух и продолжили свое медленное путешествие на запад.
Боль от утраты Сэслик терзала его, временами становясь еще более невыносимой, чем боль от ран.
Хэл не рисковал оставаться в воздухе очень долго, щадя Урагана, поэтому через каждые три часа ему приходилось отыскивать себе укрытие, потайное местечко, где его не смогли бы отыскать ни рочийские кавалеристы, ни драконы.
Если его выследят и возьмут в плен... Нет. Он не сдастся.
Однажды они пролетали над обрывом, где паслись овцы, скрываясь от постоянно дующего с суши на море ветра. Ураган вопросительно протрубил, и Хэл, повиновавшись, развернул дракона и бросил его к земле.
Ураган нацелился на подросшего ягненка, даже не дав Хэлу спрыгнуть на землю, проглотил его целиком, бросился на второго, убил его и начал есть, когда Хэл услышал крики.
Он увидел пастуха с собаками, бегущего к ним. Пастух размахивал увесистой дубиной.
Хэл восхитился смелостью или безрассудством этого человека, но это отнюдь не помешало ему убить того одним взмахом кинжала. Собаки угрожающе зарычали на него, попытавшись укусить, и Ураган проглотил одну из них, а вторая, жалобно тявкая, ретировалась сама.
Хэл заколол овцу, разделал ее и погрузил на Урагана.
Они продолжали полет, пока не отыскали одну заброшенную ферму на западе. Хэл приземлился, отыскал обломки сарая, развел костер и поужинал жареной бараниной. Ураган мирно уснул рядом с ним.
Во сне дракон несколько раз простонал, и Хэл снова задумался, снились ли драконам какие-нибудь сны, и если да, то о чем.
О том далеком краю, откуда они были родом? О северных пустошах? О Черном острове?
Он не знал этого, но смутно надеялся, что когда-нибудь выяснит.
Когда-нибудь после того, как отомстит за Сэслик.
На рассвете он снова поднялся в воздух и полетел на запад.
И снова он выследил с воздуха стадо скота, и снова у них со Ураганом была еда. Но на этот раз, если там и были пастухи, у них хватило ума держаться подальше от оборванного, заросшего, перебинтованного солдата и его израненного дракона.
Они летели к западу.
Однажды, когда они были в пути уже примерно... неделю? месяц? год? Хэл потерял счет времени, – он пролетел над сожженной деревней, потом над разрушенными фермами.
Вид этих развалин вызвал у него подобие жутковатой улыбки, и он погнал Урагана дальше.
Вскоре внизу показался солдатский зимний лагерь.
Он снизился, сделав круг, и увидел знакомые флаги.
Сэйджинские флаги.
Он добился своего, пролетев через всю Роче, добравшись-таки до своих, и внезапно, в самом конце этой последней сотни футов, боль схватила его за горло когтистой лапой.
Он посадил Урагана на поляну, что-то вроде импровизированного плаца, окруженного бревенчатыми хижинами с крышами из брезента, и кое-как выбрался из седла.
К нему бросились солдаты, на бегу выхватывая оружие. Их обогнал латник на коне.
– Эй, ты! – рявкнул рыцарь, обнажая меч. – Стоять! Хэл повиновался. Ураган зашипел, и боевой конь отскочил в сторону.
– Кто ты? Рочиец? Смотри за своим чудищем! – прикрикнул рыцарь с неприкрытым страхом в голосе.
– Не беспокойтесь, – сказал Хэл, еле держась на ногах. – Он вас не тронет. Мы на вашей стороне. Меня зовут сэр Хэл Кэйлис, из Одиннадцатой драконьей эскадрильи. Прибыл из Калабаса.
Рыцарь шарахнулся.
– Так вы один из...
– Да, я один из... – согласился Хэл. – А теперь не будете ли вы так добры приказать кому-нибудь, чтобы моего дракона накормили, напоили и обработали раны?
– Э-э... разумеется... но...
Хэл слабо улыбнулся ему, выпустил из рук поводья и осел на землю.
Он все-таки вернулся. Теперь пришел черед других. А время для мести еще настанет.
28
Хэл закружился в бесконечной, сливающейся в одно смутное пятно череде перевязочных пунктов, скрипучих санитарных подвод, озабоченных санитаров и – почему-то – любопытствующих.
Его совершенно ничего не интересовало, кроме того, что о ранах Урагана позаботились, а он сам находился в безопасности.
Он думал, что, наверное, находится в хороших руках. Ну а если нет – что ж, все равно он ничего не смог бы с этим поделать. Поэтому большую часть времени он проводил в вязкой полудреме, а его разум бесцельно блуждал, стараясь не возвращаться к тому ужасному моменту, когда черный дракон вцепился в Сэслик и она упала, а он ничем не мог ей помочь.
Однажды он очнулся с совершенно ясной головой. Он был один в комнате, в постели, застланной чистым бельем, теплой и мягкой. Прямо перед ним было окно, за которым хлестал унылый осенний дождь.
Он изогнулся и понял, что чисто вымыт. Не уверенный, что рука подчинится ему, он коснулся пальцами своего лица и обнаружил, что, пока валялся без сознания, его побрили.
Послышался смешок.
Хэл оглянулся и увидел леди Хири Карстерз, такую же хорошенькую, как и всегда, сидевшую в кресле рядом с его кроватью. На ней был строгий белый халат, застегивавшийся спереди на пуговицы. Хири, верная себе, оставила три верхние пуговки расстегнутыми, так что впечатление получалось несколько иное, чем от классической сестры милосердия.
– Мне еще ни разу не приходилось брить мужчину, – сообщила она. – Не говоря уже о том, чтобы он в это время храпел.
Хэл прикрыл глаза, поднял руку, чтобы показать на окно, и почувствовал, что его тело все еще плохо подчиняется ему и туго забинтовано.
– Дирейн?
– Ну разумеется, глупенький. Вы здесь, в госпитале, уже почти месяц. Так что у меня было время узнать о вашем местонахождении от сэра Тома и устроить все так, чтобы мне позволили быть вашей сиделкой. Кстати, вы знаете, что за отвагу в бою сэр Том произведен в рыцари? А о ваших походах вопят все плакаты и листовки.
– Сиделкой? – Хэл снова прикрыл глаза. – Моей сиделкой?
– Пока вы не поправитесь достаточно, чтобы уйти.
– Из госпиталя?
– Нет же. Из армии.
– Что?
– Вас же ранили, разве вы не помните?
– Я знаю. – Хэл почувствовал, что начинает злиться, потом решил, что сейчас это будет совершенно не ко времени, и позволил себе Снова погрузиться в сон. Прежде чем провалиться в забытье, он заставил себя улыбнуться Карстерз.
– Спасибо, – пробормотал он. – За бритье. И... и за то, что вы моя сиделка, тоже.
Дни уплывали прочь. Хэл знал, что поправляется, потому что жидкие бульончики, которыми с ложечки кормила его Хири, стали ему приедаться. Она сказала, что он явно чувствует себя лучше, потому что постоянно не в духе и вообще ведет себя омерзительно.
Хэл извинился.
Но он действительно был не в духе, погруженный в мрачные раздумья. Новость о том, что его собираются уволить из армии по инвалидности, совершенно выбила его из колеи.
И что ему теперь делать?
Побираться на улицах?
Возвращаться в постылую Каэрли и отправляться на рудники?
Вообще-то логика подсказывала ему, что вряд ли человек с рыцарским достоинством станет махать кайлом, но с каких пор инвалиды придерживались логики?
А полеты? Организовать свое собственный летный аттракцион? Но в настоящее время это явно неосуществимо. Он понимал, что на гражданском рынке сейчас вряд ли найдутся драконы, а если они и появятся, то это будут либо калеки, либо зверюги, не поддающиеся никакой дрессировке.
Как-то раз навестить его пришел лорд Кантабри. Он сильно похудел, а на лице еще прибавилось морщин. Он ходил с палкой, а говорил с одышливым присвистом, но все же сказал, что собирается вернуться в армию еще до конца зимы.
Хэл нагрубил ему, но Кантабри лишь расхохотался.
Кэйлис, снова чувствуя себя пристыженным, спросил про их попытку вторжения.
– Ты уверен, что достаточно поправился?
– Что, все настолько плохо?
– Еще хуже, – сказал Кантабри. – Из ста двадцати тысяч – вместе с сэйджинскими подкреплениями – нам удалось эвакуировать всего тридцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Плач перешел в вой. Хэл узнал голос дракона. Он с усилием приподнялся на локте, ощупал все вокруг, обнаружил какое-то рванье. Хэл пригнул голову, потер лицо, кривясь от резкой боли, но все же стер кровь.
Теперь он что-то различал, но очень смутно, будто сквозь красную пелену.
Он сел, потом обеими руками чуть приподнял свой мундир и, не обращая внимания на боль, с силой потер глаза.
Теперь он мог видеть.
Ураган лежал рядом с ним, и он ощутил зловонное дыхание зверя. Щурясь, он протянул руку, нащупал чешую и, ухватившись за нее, поднялся на ноги. Пошатнулся, чуть не упал, но всё же удержал равновесие.
Он был где-то на пляже. Потом откуда-то справа донесся лязг битвы, он поднял голову, увидел утесы и смутно припомнил, что они вроде бы находились к западу от их плацдарма в Калабасе.
Война все еще продолжалась.
Он оглядел себя и поморщился. В боку зияла длинная рана, всего на какой-то дюйм не дотягивая до живота. Плечо тоже болело – похоже, дракон просто выдрал когтем кусок мяса.
Черный дракон располосовал ему к тому же и лоб. Кровь обильно текла по лицу, заливая глаза, и он то и дело утирался.
По крайней мере, у него на поясе остался кинжал.
Потом он вспомнил, что Сэслик больше нет, и понял, что его жизнь кончилась.
Он чуть было не рухнул обратно на песок, но спохватился.
Вот дьявол.
Все в порядке. Она погибла первой, как и хотела, отметил его рассудок, отказываясь впускать в себя боль.
Но я-то не погиб.
Это значит, что я буду мстить.
Она не хотела бы, чтобы я валялся на этом проклятом пляже. Чтобы я сдался.
Может быть, это ее дух заставил Урагана позвать его обратно оттуда, куда он уже почти ушел.
Все в порядке, подумал он снова. Если это и должно было случиться, то лучше уж так.
Ураган снова подал голос, и Хэл взглянул на него.
В одном боку дракона зияла рана, несколько шипов были с мясом выдраны из гребня, и вокруг ран запеклась зеленая кровь.
Кроме того, на боку у него было еще несколько более мелких ран. Видно было, что он боролся до последнего.
В водах прибоя Хэл заметил неподвижное тело черного дракона. Его всадника нигде не было видно.
– Молодчина, – прошептал Хэл, и в горле у него что-то булькнуло.
Ему очень хотелось лечь, отдохнуть, но он знал, что стоит ему только лечь на песок, который манил его куда сильнее, чем мягчайшая пуховая постель, и он никогда больше не встанет.
Ураган негромко курлыкнул.
– Я слышу, – сказал Хэл и побрел к передним лапам дракона. Он чуть не упал, но ухватился за шею зверя.
Ему нужно было всего лишь подтянуться и забраться в седло, но оно находилось в миллионе лиг над его головой.
Но он все же как-то сумел оказаться там, где должно было быть седло, сорванное с креплений и пропавшее. Футляр с картой и колчан с болтами все еще висели на своих кольцах, но сам арбалет исчез.
Поводья болтались слишком далеко от него. Он потянулся за ними, и его тут же пронзила боль. Хэл чуть не закричал, но быстро приказал себе терпеть.
– Все в порядке, – повторил он еще раз. – Поднимайся, Ураган.
Дракон заскулил, но поднялся на лапы. Хэл хлопнул поводьями, и снова боль объяла огнем плечо и бок. Ураган тяжело двинулся вперед, сначала медленно, потом чуть быстрее, и каждый раз, когда его лапа ступала на землю, по телу Кэйлиса прокатывалась новая волна боли.
Он услышал крики, поднял глаза и увидел на вершине скалы горстку солдат. В глазах у него было темно, и он не мог разобрать, чьи это солдаты, но тут неподалеку описала дугу одна стрела, потом еще несколько, и он понял, что это рочийцы.
Ураган взвился в воздух, но сил не хватило, и он снова плюхнулся наземь, потом, всего в нескольких шагах от края воды, оторвался от земли, волоча лапами по волнам.
– Давай же, – прошептал Хэл. – Поднимайся.
Ураган повиновался, мало-помалу набирая высоту, и Хэл смог оглядеть берег.
В нескольких милях виднелся Калабас, черные точки кораблей, уходящих в море, другие корабли, объятые пламенем, люди в шлюпках и яликах.
Дирейн был разбит, дирейнцы отступали. Последние солдаты пробивались к берегу, чтобы покинуть полуостров.
Если бы Хэл отважился полететь туда, где он мог бы приземлиться? Остановится ли какой-нибудь из кораблей, чтобы подождать его? Он готов был поклясться, что ни один корабль не станет брать на борт его дракона. Он вгляделся в морскую синь, но не увидел никаких следов ни «Авантюриста», ни кораблей других звеньев.
– Ты и я, – сказал он, хлопая поводьями по правому боку дракона. Ураган послушно повернул на юг, в открытое море, медленно работая крыльями и постепенно теряя высоту.
Хэл почувствовал, что у него слипаются глаза, но усилием воли снова раскрыл их. Если он заснет, то неминуемо свалится, а они летели больше чем в тысяче футов над водой.
Он нащупал футляр с картой, открыл его и вытащил оттуда компас. Только не уронить его в воду, только не упустить. Он повесил его на шнурке себе на шею.
Он прекрасно знал направление и принялся разворачивать Урагана, пока голова зверя не стала смотреть на восток.
На Ланданисские острова.
Перед глазами у него стоял кровавый туман, и он снова протер их, едва держась на спине Урагана, но все так же упрямо отказываясь поддаться боли. Он стал обдумывать месть, но так недолго было и заснуть, а сон сейчас был равносилен смерти.
Все, что могло удержать его в живых, – это боль, поэтому он потянулся навстречу своей муке, сидя на спине дракона, тяжело летевшего над морем.
Внизу была вода, гостеприимная, милосердная вода, обещавшая загасить огонь, бушующий в его теле. Они упадут и будут вечно носиться по волнам морских течений, и их плоть обглодают пестрые тропические рыбы, а белые кости отполируются до блеска соленой морской водой, которая станет переворачивать, переворачивать, переворачивать их скелеты...
Хэл вздрогнул, выдернув себя из вязкого сна, и начал петь все подряд песни, какие помнил, – от скабрезных солдатских частушек до дурацких школьных песенок.
Позади оставалась миля за милей.
Впереди показалась земля, три крохотные точки, и Ураган без понуканий начал снижаться.
Хэл очень надеялся, что островитяне останутся к нему столь же гостеприимны теперь, когда он мог лишь просить, а не покупать.
Они оправдали его надежды. Зоан позвала деревенскую знахарку, которая принялась при помощи чар и целебных трав колдовать над его ранами, а потом решила дать ему сонного зелья.
Хэл отказался из опасения, что его могли выследить рочийские драконы и, когда на остров придет военный корабль, он будет без сознания.
Все же он провалился в никуда и очнулся, оцепенелый и терзаемый болью, двенадцать часов спустя.
Зоан велела ни на миг не оставлять его одного, и мальчишка, сидевший с ним, со всех ног помчался за ней.
Она появилась через несколько минут, приказала мальчику позвать знахарку и принести бульону.
– Ты надо остаться, пока не выздороветь, – сказала она.
– Нет, – отрезал Хэл. – Я не могу.
– Ты говорить во сне, – сказала Зоан. – Про Сэслик. Так звать женщина, который быть с тобой раньше?
– Да. – И снова воспоминание о ее смерти обрушилось на него всей своей бесповоротной тяжестью. Зоан увидела его лицо, похлопала его по ладони.
– Мы все умирать, – сказал она. – Солдаты умирать первыми.
– Сэслик тоже так говорила.
– Она быть мудрый. Может быть, когда ты тоже умереть, вы встретиться снова.
Хэл ничего не ответил.
– Я не хотеть спрашивать, – начала Зоан. – Но люди задавать вопросы, что быть потом, а я не знать, что им ответить.
– Я тоже не знаю, смогу ли ответить на этот вопрос.
– Они преследовать тебя?
– Вряд ли. – Хэл с усилием приподнялся. – Где мой дракон?
– Он хорошо, – сказала Зоан, укладывая его обратно. – Мы дать ему четыре поросенок, он спать. Знахарка дать травы, она не знать, чем лечить дракон, но наш люди и наш звери помогать хорошо. Дать травы и зашить шкура... свиной кожа, дубленый, на рану, туго бинтовать. Когда он очнуться, не стать срывать. Может быть, это помогать.
– Я посплю, – сказал Хэл. – Когда дракон очнется, разбуди меня.
– Зачем?
– Я улечу.
– Куда?
– Домой.
Хэл взял курс обратно к материку, но чуть западнее. Его постоянно мучила боль, но зато она не давала ему свалиться с Урагана.
Он ожидал, что дракон будет злиться, не желая никуда лететь. Но Ураган, похоже, понимал, куда они направляются, и не издал ни звука жалобы.
Под ним вздымались ввысь волны летнего шторма. Время от времени он замечал лодчонки, потрепанные и пробитые, кое-как отступающие после калабасского разгрома. Иногда они махали ему руками – по-приятельски или считая, что Хэл – разведчик спасательного корпуса.
Но у него ничего не было, и ему оставалось лишь надеяться, что он сумеет спасти себя самого и своего дракона.
Они достигли берега, и Хэл полетел на запад, вдоль линии рочийского побережья, пока не заметил лесистый мысок, где можно было приземлиться. Они с драконом по-братски разделили обед из сушеной рыбы, а на кашу из кукурузной муки, предложенную Хэлом, Ураган лишь презрительно фыркнул.
Хэл проснулся с мучительной болью во всех суставах и ранах, да и Ураган, судя по всему, находился ничуть не в лучшем состоянии. Они напились из ручья, поднялись в воздух и продолжили свое медленное путешествие на запад.
Боль от утраты Сэслик терзала его, временами становясь еще более невыносимой, чем боль от ран.
Хэл не рисковал оставаться в воздухе очень долго, щадя Урагана, поэтому через каждые три часа ему приходилось отыскивать себе укрытие, потайное местечко, где его не смогли бы отыскать ни рочийские кавалеристы, ни драконы.
Если его выследят и возьмут в плен... Нет. Он не сдастся.
Однажды они пролетали над обрывом, где паслись овцы, скрываясь от постоянно дующего с суши на море ветра. Ураган вопросительно протрубил, и Хэл, повиновавшись, развернул дракона и бросил его к земле.
Ураган нацелился на подросшего ягненка, даже не дав Хэлу спрыгнуть на землю, проглотил его целиком, бросился на второго, убил его и начал есть, когда Хэл услышал крики.
Он увидел пастуха с собаками, бегущего к ним. Пастух размахивал увесистой дубиной.
Хэл восхитился смелостью или безрассудством этого человека, но это отнюдь не помешало ему убить того одним взмахом кинжала. Собаки угрожающе зарычали на него, попытавшись укусить, и Ураган проглотил одну из них, а вторая, жалобно тявкая, ретировалась сама.
Хэл заколол овцу, разделал ее и погрузил на Урагана.
Они продолжали полет, пока не отыскали одну заброшенную ферму на западе. Хэл приземлился, отыскал обломки сарая, развел костер и поужинал жареной бараниной. Ураган мирно уснул рядом с ним.
Во сне дракон несколько раз простонал, и Хэл снова задумался, снились ли драконам какие-нибудь сны, и если да, то о чем.
О том далеком краю, откуда они были родом? О северных пустошах? О Черном острове?
Он не знал этого, но смутно надеялся, что когда-нибудь выяснит.
Когда-нибудь после того, как отомстит за Сэслик.
На рассвете он снова поднялся в воздух и полетел на запад.
И снова он выследил с воздуха стадо скота, и снова у них со Ураганом была еда. Но на этот раз, если там и были пастухи, у них хватило ума держаться подальше от оборванного, заросшего, перебинтованного солдата и его израненного дракона.
Они летели к западу.
Однажды, когда они были в пути уже примерно... неделю? месяц? год? Хэл потерял счет времени, – он пролетел над сожженной деревней, потом над разрушенными фермами.
Вид этих развалин вызвал у него подобие жутковатой улыбки, и он погнал Урагана дальше.
Вскоре внизу показался солдатский зимний лагерь.
Он снизился, сделав круг, и увидел знакомые флаги.
Сэйджинские флаги.
Он добился своего, пролетев через всю Роче, добравшись-таки до своих, и внезапно, в самом конце этой последней сотни футов, боль схватила его за горло когтистой лапой.
Он посадил Урагана на поляну, что-то вроде импровизированного плаца, окруженного бревенчатыми хижинами с крышами из брезента, и кое-как выбрался из седла.
К нему бросились солдаты, на бегу выхватывая оружие. Их обогнал латник на коне.
– Эй, ты! – рявкнул рыцарь, обнажая меч. – Стоять! Хэл повиновался. Ураган зашипел, и боевой конь отскочил в сторону.
– Кто ты? Рочиец? Смотри за своим чудищем! – прикрикнул рыцарь с неприкрытым страхом в голосе.
– Не беспокойтесь, – сказал Хэл, еле держась на ногах. – Он вас не тронет. Мы на вашей стороне. Меня зовут сэр Хэл Кэйлис, из Одиннадцатой драконьей эскадрильи. Прибыл из Калабаса.
Рыцарь шарахнулся.
– Так вы один из...
– Да, я один из... – согласился Хэл. – А теперь не будете ли вы так добры приказать кому-нибудь, чтобы моего дракона накормили, напоили и обработали раны?
– Э-э... разумеется... но...
Хэл слабо улыбнулся ему, выпустил из рук поводья и осел на землю.
Он все-таки вернулся. Теперь пришел черед других. А время для мести еще настанет.
28
Хэл закружился в бесконечной, сливающейся в одно смутное пятно череде перевязочных пунктов, скрипучих санитарных подвод, озабоченных санитаров и – почему-то – любопытствующих.
Его совершенно ничего не интересовало, кроме того, что о ранах Урагана позаботились, а он сам находился в безопасности.
Он думал, что, наверное, находится в хороших руках. Ну а если нет – что ж, все равно он ничего не смог бы с этим поделать. Поэтому большую часть времени он проводил в вязкой полудреме, а его разум бесцельно блуждал, стараясь не возвращаться к тому ужасному моменту, когда черный дракон вцепился в Сэслик и она упала, а он ничем не мог ей помочь.
Однажды он очнулся с совершенно ясной головой. Он был один в комнате, в постели, застланной чистым бельем, теплой и мягкой. Прямо перед ним было окно, за которым хлестал унылый осенний дождь.
Он изогнулся и понял, что чисто вымыт. Не уверенный, что рука подчинится ему, он коснулся пальцами своего лица и обнаружил, что, пока валялся без сознания, его побрили.
Послышался смешок.
Хэл оглянулся и увидел леди Хири Карстерз, такую же хорошенькую, как и всегда, сидевшую в кресле рядом с его кроватью. На ней был строгий белый халат, застегивавшийся спереди на пуговицы. Хири, верная себе, оставила три верхние пуговки расстегнутыми, так что впечатление получалось несколько иное, чем от классической сестры милосердия.
– Мне еще ни разу не приходилось брить мужчину, – сообщила она. – Не говоря уже о том, чтобы он в это время храпел.
Хэл прикрыл глаза, поднял руку, чтобы показать на окно, и почувствовал, что его тело все еще плохо подчиняется ему и туго забинтовано.
– Дирейн?
– Ну разумеется, глупенький. Вы здесь, в госпитале, уже почти месяц. Так что у меня было время узнать о вашем местонахождении от сэра Тома и устроить все так, чтобы мне позволили быть вашей сиделкой. Кстати, вы знаете, что за отвагу в бою сэр Том произведен в рыцари? А о ваших походах вопят все плакаты и листовки.
– Сиделкой? – Хэл снова прикрыл глаза. – Моей сиделкой?
– Пока вы не поправитесь достаточно, чтобы уйти.
– Из госпиталя?
– Нет же. Из армии.
– Что?
– Вас же ранили, разве вы не помните?
– Я знаю. – Хэл почувствовал, что начинает злиться, потом решил, что сейчас это будет совершенно не ко времени, и позволил себе Снова погрузиться в сон. Прежде чем провалиться в забытье, он заставил себя улыбнуться Карстерз.
– Спасибо, – пробормотал он. – За бритье. И... и за то, что вы моя сиделка, тоже.
Дни уплывали прочь. Хэл знал, что поправляется, потому что жидкие бульончики, которыми с ложечки кормила его Хири, стали ему приедаться. Она сказала, что он явно чувствует себя лучше, потому что постоянно не в духе и вообще ведет себя омерзительно.
Хэл извинился.
Но он действительно был не в духе, погруженный в мрачные раздумья. Новость о том, что его собираются уволить из армии по инвалидности, совершенно выбила его из колеи.
И что ему теперь делать?
Побираться на улицах?
Возвращаться в постылую Каэрли и отправляться на рудники?
Вообще-то логика подсказывала ему, что вряд ли человек с рыцарским достоинством станет махать кайлом, но с каких пор инвалиды придерживались логики?
А полеты? Организовать свое собственный летный аттракцион? Но в настоящее время это явно неосуществимо. Он понимал, что на гражданском рынке сейчас вряд ли найдутся драконы, а если они и появятся, то это будут либо калеки, либо зверюги, не поддающиеся никакой дрессировке.
Как-то раз навестить его пришел лорд Кантабри. Он сильно похудел, а на лице еще прибавилось морщин. Он ходил с палкой, а говорил с одышливым присвистом, но все же сказал, что собирается вернуться в армию еще до конца зимы.
Хэл нагрубил ему, но Кантабри лишь расхохотался.
Кэйлис, снова чувствуя себя пристыженным, спросил про их попытку вторжения.
– Ты уверен, что достаточно поправился?
– Что, все настолько плохо?
– Еще хуже, – сказал Кантабри. – Из ста двадцати тысяч – вместе с сэйджинскими подкреплениями – нам удалось эвакуировать всего тридцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43