Милнер ткнул меня локтем. «Рубен Руис сказал, что это ты убил Джонсона».
Трое коротко стриженных парней принялись обыскивать мою машину. Какой-то тощий ублюдок сунулся в бардачок.
– Глянь, Милнер, – похоже на «белый»!
Гребаный стукач Руис – брехло вонючее.
Кто-то швырнул героин мне в лицо.

В центр – в штаб-квартиру федералов; меня тащат наверх. Заталкивают в кабинет.
Четыре оклеенные бумагой стены – под бумагой отчетливо видны какие-то линии.
Нас ожидают Нунан и Шипстед.
Милнер усадил меня. Шипстед расстегнул на мне наручники. Пакет с героином переходил от федерала к федералу – все аж присвистнули.
Нунан: «Жаль, что Стеммонс умер. Он бы мог подтвердить ваше алиби в деле Джонсона».
– То есть вы… вы знаете, что Руис лжет? И что он дрых, когда Джонсон шагнул из окна?
Шипстед: «На этом пакете ведь тоже нет ярлычка: „Вещественное доказательство", лейтенант».
Милнер: «Думаю, он – наркоман».
Его напарник: «Стеммонс ведь точно был торчком».
Нунан поправил узел галстука – сигнал его подчиненным удалиться.
Шипстед: «Желаете взглянуть на свой ордер на арест, Клайн?»
Нунан: «Только его бы надобно подправить – дописать туда нарушение федерального законодательства – хранение наркотических средств».
Высказываю предположение: «Вы сфабриковали ордер с помощью знакомого судьи. Потом заставили Руиса солгать и отказаться от первоначальных показаний, чтобы заполучить меня. Ваш судья знал всю историю. Ордер ваш – простое задержание за пустячное нарушение гражданских прав, а вовсе не ордер штата Калифорния о задержании по подозрению в убийстве первой степени. Потому что ни один судья Верховного суда не стал бы подписывать подобного».
Нунан: «По крайней мере, нам удалось привлечь ваше внимание. И разумеется, у нас есть веские доказательства».
– Отпустите меня.
Нунан: «Я сказал: веские».
Шипстед: «Утром, вскоре после того как мы вас выпустили, мы освободили Эйба Уолдриджа – уладить какие-то свои личные дела. Днем же он был найден убитым. Он оставил предсмертную записку – графологическая экспертиза показала, что она была написана под давлением. Уолдридж согласился дать свидетельские показания касательно семейства Кафесьян, а также расследования несколько щекотливого дела о краже со взломом, коим занимались вы с покойным сержантом Стеммонсом. Наш агент, высланный забрать его для дальнейших допросов, и обнаружил тело.
Нунан: «Агент Милнер допросил соседей. Возле его дома, примерно во время убийства, видели припаркованный „Понтиак-купе" 1956 года, пепельно-голубого цвета».
Шипстед: «Это вы его убили?»
Нунан: «У вас ведь голубая машина?»
– Вам прекрасно известно, что я его не убивал. Это Томми и Джей-Си. Как известно и то, что я езжу на темно-синем «Понтиаке-додже».
Шипстед: «У обоих – стопроцентное алиби на время убийства Эйба Уолдриджа».
Нунан: «Оба находились дома, под круглосуточным наблюдением ФБР».
– Значит, кому-то заказали.
– Их телефон прослушивается.
– И прослушивался задолго до того, как мы арестовали Уолдриджа.
– Так о чем еще они говорили по телефону?
Шипстед: «О вещах, которые вас не касаются. Ничего о том самом Ричи, который вас так интересовал прошлой ночью».
Ага – про Херрика больше ничего – никаких новых данных по саут-арденским убийствам.
– Говорите прямо. Что там за «веские доказательства»?
Нунан: «Сначала мы хотим услышать вашу оценку ситуации, мистер Клайн».
– Вы хотите предоставить Большому жюри троих главных свидетелей. Один из них – я, второго только что убили, а третий – третий планировался вами как эдакий чертик из табакерки. Теперь вам не хватает свидетелей, вот вы и решили надавить на меня. Вот вам моя оценка, теперь я готов выслушать ваши предложения.
Нунан: «Иммунитет по делу Джонсона, а также по другим уголовным делам, которые могут быть возбуждены в отношении вас. Письменная гарантия, что в случае, если вскроются факты наличия у вас недекларированных доходов, полученных путем преступного сговора с криминальными элементами, против вас не будет выдвигаться залоговых прав на имущество должника. Взамен вы даете согласие на пребывание под федеральным арестом и дачу показаний на открытом судебном заседании – о том, что вам известно о семействе Кафесьян и истории его взаимоотношений с Полицейским управлением Лос-Анджелеса, а в особенности – о ваших собственных связях с организованной преступностью, за исключением Микки Коэна».
Вспышка: Микки – федеральный свидетель.
Судорожный толчок: нет, невозможно.
– Значит, все это – блеф, так?
Шипстед содрал со стен бумагу. Обрезки бумаги – а под ними – колонки цифр и букв.
Крупным шрифтом – легко разобрать.
Первая колонка: имена и даты – убитые мной по заказу мафии люди.
Вторая колонка: мои операции с недвижимостью – в подробностях. К этой прилагался список дат: взятки членам Комиссии по недвижимости – по пять тысяч долларов каждому – вот куда шли мои гонорары за заказные убийства.
Третья колонка: собственно подкупленные мной члены Комиссии. Детали: некоторые домовладения были проданы по смехотворно низкой цене. С соответствующими датами: вручения условного документа Условный документ (юр.) – документ, приобретающий формальное качество документа за печатью лишь после исполнения указанного в нем условия.

и окончательного оформления сделки.
Четвертая колонка: налоговые декларации Мег с 1951 по 1957 год. Вкупе с недекларированными доходами и их распределением: вплоть до взяток оценщикам и прочим бюрократам.
Пятая колонка: показания свидетелей: шестьдесят с лишним подкупленных нами чиновников.
Имена и цифры: так и пульсируют перед глазами.
Нунан: «Большинство данных касательно вас и вашей сестры являются косвенными и могут быть истолкованы по-разному, список ваших заказных убийств заполнялся на основе слухов и косвенных выводов, что пять тысяч – весьма соблазнительная сумма, но не более того. Ключевым пунктом собранной информации является то, что вы оба – вы и ваша сестра – можете быть осуждены по обвинению в нарушении семи статей федерального налогового законодательства».
Шипстед: «Я убедил мистера Нунана расширить соглашение об иммунитете, чтобы оно касалось также вашей сестры. В случае вашего согласия Маргарет Клайн Эйджи также будет освобождена от любых федеральных обвинений».
Нунан: «Итак, ваш ответ?…»
Шипстед: «Клайн?»
Тик-так – часы. Тук-тук: сердцебиение: что-то пульсирует внутри меня.
– Дайте мне четыре дня на подготовку, прежде чем поместить меня под арест; также я хочу разрешения на доступ к банковской ячейке Джуниора Стеммонса.
Шипстед тут же проглотил наживку. «Так он был вам должен?»
– Именно.
Нунан: «Согласен – при условии, если в банк вы направитесь в сопровождении агента ФБР».
В лицо мне сунули контракт: кипу страниц, испещренных буковками – мелким шрифтом.
Я подписал его.

– Похоже, ты смирился.
– У этой истории своя жизнь.
– В смысле?
– В смысле… рассказывай.
– Кое-чего ты не говоришь мне. Но ты звонишь из телефонных будок, так что и не надо.
– Сперва мне надо разобраться.
– Ты же говорил, что все утрясется.
– Да, но времени у меня становится все меньше.
– У тебя или у нас?
– Только у меня.
– Не начинай обманывать меня. Прошу.
– Просто пытаюсь кое-что уладить.
– Тем не менее так и не хочешь объяснить мне, что ты делаешь.
– Дело в истории, в которую ты влипла по моей милости. Пока пусть будет так.
– Я сама навлекла неприятности на свою голову – ты ведь мне об этом говорил.
– И кто теперь смирился?
– Люди шерифа снова были у меня.
– И?
– И кто-то из операторов рассказал им, что мы спим вместе. В моем трейлере.
– Они знают, что меня нанимали следить за тобой?
– Да.
– И что ты им на это сказала?
– Что я свободная белая женщина почти тридцати лет и могу спать, с кем мне заблагорассудится.
– И?
– И Брэдли Милтир рассказал им, что вы с Мишаком были не в самых лучших отношениях. Я сказала им, что познакомилась с Мишаком через Говарда и что к нему было нетрудно почувствовать неприязнь.
– Молодец.
– Неужели это значит, что нас подозревают?
– Это значит, что им известна моя репутация.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
– То самое?
– То самое.
– … Ч-черт, Дэвид.
– Вот именно «черт».
– У тебя такой усталый голос.
– Я дико устал. Скажи мне…
– Я знала, что так и будет.
– И?
– И у меня до сих пор барахлит сцепление, да еще Микки предложил мне выйти за него замуж. Он сказал, что «отпустит» меня через пять лет и сделает кинозвездой, а когда доходит до деталей, становится таким же расплывчатым и вертким, каким бывает Дэвид Дуглас Клайн в моменты гиперосторожности. А еще в нем тут ни с того ни с сего проснулся актер, и он только и говорит что о своих «репликах» и «вызове на бис».
– И?
– Откуда ты знал, что это еще не все?
– Просто знал.
– Умный парень.
– И?
– И Чик Веккио что-то вдруг зачастил. Такое впечатление…
– … что его отношение изменилось в одночасье.
– Умный парень.
– Не переживай, я с этим разберусь.
– Но не расскажешь мне, что происходит?
– Погоди еще пару дней.
– Пока все не уладится само собой?
– Нет. Просто есть шанс, что я смогу повернуть колесо Фортуны в нашу сторону.
– А если нет?
– По крайней мере, я сам хоть что-то узнаю.
– И снова мне кажется, что ты смирился.
– Время собирать камни. Я это чувствую.


«Лос-Анджелес Геральд Экспресс», 21 ноября 1958 года

Город шокирован убийствами в Хэнкок-парке

Убийства преуспевающего инженера-химика Филиппа Херрика, пятидесяти двух лет, и его дочерей – 24-летней Лоры и 21-летней Кристины вновь шокируют южный Лос-Анджелес и ставят в тупик полицию своей безотчетной жестокостью.
Полицейские предполагают, что днем 19 ноября в тюдоровский особняк, принадлежащий вдовцу Филиппу Херрику, в котором он проживал со своими дочерьми, проник неизвестный. Экспертизой установлено, что преступник проник в дом через неплотно запертую заднюю дверь, отравил двух собак, принадлежавших семейству, затем застрелил Филиппа Херрика и изуродовал его тело и трупы отравленных собак найденными тут же садовыми инструментами. Вещественные доказательства указывают на то, что в этот самый момент неожиданно вернулись домой Лора и Кристина и застали убийцу врасплох. Аналогичным образом он расправился и с ними, потом смыл кровь и позаимствовал чистую одежду из гардероба мистера Херрика. После чего он ушел или уехал – по иронии судьбы никто не слышал, как совершались эти зверские убийства. Почтовый служащий Роджер Дентон, пришедший доставить посылку, увидел изнутри на стеклах окон кровь и немедленно отправился в соседний дом, чтобы вызвать полицию.
– Я был потрясен, – сообщил Дентон корреспондентам «Геральд». – Ведь Херрики были очень славными людьми – к тому же на их долю и так выпало достаточно.

Семья Херрик: беда не приходит одна

Пока полиция опрашивает соседей в поисках возможных свидетелей, а техники из криминалистической лаборатории огораживают окрестности, надеясь найти улики и вещественные доказательства, собравшиеся вокруг дома, напуганные и ошеломленные произошедшим обитатели Хэнкок-парка поведали нашему корреспонденту о череде несчастий, постигших семейство.
Многие годы семья Херрик счастливо жила в своем доме в престижном Хэнкок-парке. Филипп Херрик, химик по образованию и владелец небольшого предприятия, поставлявшего химикалии в химчистки и прачечные южного Лос-Анджелеса, принимал активное участие в деятельности Клуба Львов и Ротари-клубов Благотворительные организации, как правило объединяющие влиятельных представителей деловых кругов.

. Джоан Херрик урожденная Ренфро, также занималась благотворительностью: в частности, устраивала для обездоленных праздничные обеды в День благодарения. Лора и Кристина хорошо учились – одна в старших классах школы для девочек Мальборо, вторая – в Калифорнийском университете а сын Ричард, которому сейчас двадцать шесть лет, получал образование в привилегированных заведениях для мальчиков и играл в школьных оркестрах. Но грозовые облака постепенно сгущались: в августе 1955 года Ричи Херрик был арестован за попытку продать смесь героина с кокаином полицейскому, работавшему под прикрытием. Его признали виновным и приговорили к четырем годам в Чино – приговор чересчур суровый для первого раза – так вершил правосудие молодой судья, решивший заработать репутацию сурового и беспощадного борца с преступностью.
Соседи утверждают, что именно тюремное заключение Ричи разбило сердце матери, Джоан Херрик. Она стала пить, забросила благотворительность; многие часы несчастная женщина проводила в одиночестве, запершись в комнате и прослушивая джазовые пластинки, что рекомендовал ей Ричи в своих длинных письмах из мест лишения свободы. В 1956 году она предприняла попытку самоубийства; в сентябре 1957-го Ричи Херрик бежал из известной своей ненадежной охраной тюрьмы Чино и ударился в бега – полиция полагает, что он не предпринимал никаких попыток связаться с матерью. Джоан Херрик впала в состояние, которое некоторые знакомые определили как «состояние фуги», и 14 февраля этого года покончила с собой, приняв большое количество снотворного.
Почтальон Роджер Дентон: «Чертовски жаль, что на таких хороших людей обрушивается столько несчастий. Я помню, когда мистер Херрик решил установить эти окна с залитыми свинцом рамами – он ненавидел шум. А вот теперь полицейские говорят, что из-за этих тяжелых рам никто не услышал, как их убивают. Мне будет не хватать Херриков, и я буду молиться за их души».

Потрясение от убийств не утихает: тем временем полиция Лос-Анджелеса продолжает расследование

Волна страха охватила Хэнкок-парк и весь южный Лос-Анджелес, и на поминальную службу по Кристине и Лоре Херрик, состоявшуюся в Оксидентал-колледже, где они обе участвовали в образовательной программе, пришли сотни человек. Во всем городе наблюдается небывалый спрос на изготовление замков; вдвое возросли продажи щенков собак сторожевых пород. В процессе обсуждения проект о создании патрулей, а тем временем доблестная полиция Лос-Анджелеса с ревнивой тщательностью оберегает информацию о расследовании.
Следственную группу по делу Херриков возглавляет лейтенант Дэвид Д. Клайн, глава Отдела административных правонарушений Полицейского управления Лос-Анджелеса – его имя уже появлялось в газетах в связи с историей, когда федеральный свидетель, которого он охранял, совершил самоубийство в его присутствии. Лейтенант Клайн задействовал полдюжины сотрудников Отдела внутренних расследований Управления и своего помощника, сотрудника Сидни Ригля.
Шеф Бюро расследований Эдмунд Эксли выступил в защиту кандидатуры сорокадвухлетнего Клайна – сотрудника полиции с двадцатилетней выслугой, но безо всякого опыта работы в Отделе убийств. «Дейв Клайн – юрист по образованию и очень грамотный следователь, – заявил он. – Он работал над случаем ограбления, которое может быть связано с данным преступлением, и у него отличные способности по части негласных расследований. Я хочу раскрыть это дело, и для этого выбрал лучших из лучших».
Лейтенант Клайн беседовал с репортерами в Бюро расследований Полицейского управления. «Расследование набирает темп, – заявил он, – и уже появились первые результаты. Нами были опрошены и исключены из списка подозреваемых многие близкие и знакомые семейства Херрик; при опросе соседей не удалось найти свидетелей того, как убийца входил в дом либо покидал его. Мы также исключили такие возможные мотивы преступления, как ограбление и месть кому-либо из членов семьи, и, в частности, самым большим нашим достижением является исключение из списка подозреваемых сына Херриков Ричарда, совершившего побег из тюрьмы Чино и до сего времени находящегося в бегах. Ранее мы объявили его в федеральный розыск, но позже отказались от этой идеи, хотя Ричард Херрик является беглым преступником и нам очень хотелось бы с ним потолковать. Центральной фигурой наших поисков на сей момент является психопат-извращенец, которого, по слухам, видели в окрестностях Хэнкок-парка незадолго до трагедии. Хотя ни одна из трех жертв не подвергались какому-либо сексуальному насилию, у преступления есть все признаки того, что оно совершено сексуальным извращенцем. Лично я убежден, что убийца – именно этот человек, имени которого я пока не могу вам открыть. Мы делаем все, что от нас зависит, чтобы его поймать».
Тем временем пелена страха прочно повисла над южной частью города. В Хэнкок-парке удвоено число полицейских патрулей, и нешуточный спрос на средства безопасности жилища продолжает расти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41