Если я стану настаивать на версии о несчастном случае, он не поверит ничему, что я буду говорить. Если я скажу что-нибудь правдоподобное, он, возможно, поверит и всему остальному.Но Боб Гейл чуть не испортил дело своим вопросом:— А что тут странного? Он вылез на пожарную лестницу и упал, вот и все.— Доски треснули, Боб, — возразил ему Джерри Кантер. — Скорее всего, они были подпилены. Не спорь.— Может быть, — произнес я, — там кто-то поработал. Полиция все проверит, это не мое дело. Стоддард сказал скучающим тоном:— Выходит, там поработал кто-то из тех, кто живет в “Мидуэе”?— Вероятно.— А другие несчастные случаи? Ваша рука, Кей Прендергаст, разбившая голову, да и все остальное?— Если доски подпилили, — ответил я, — то, вероятно, и все остальные случаи тоже были результатом злого умысла.— Полиция захочет допросить всех, верно? — проговорил Стоддард. — Они станут подозревать всех нас.— Им придется это сделать.Он посмотрел вокруг, нахмуренный и обеспокоенный:— Для этих людей это плохо. Для любого из них.— Теперь мы ничего не можем сделать, — сказал я. — Когда речь идет об убийстве, полиция должна делать то, что считает необходимым.— Убийство? — засомневался Стоддард. — Ведь это все-таки был несчастный случай. Кто бы это ни сделал, он не хотел никого убивать, ведь так? Просто хотел навредить.— Думаю, преступнику нет до этого никакого дела. Если мой несчастный случай был подстроен, то я подвергался серьезной опасности. Бывает, что люди умирают, скатившись с лестницы. И Кей Прендергаст могла умереть, ударившись головой о радиатор. Да, действительно, если бы Дьюи не был в панике, он, вероятно, не разбился бы насмерть, когда площадка развалилась под его ногами, но дело в том, что пожарная лестница — это такая штука, которую обычно и используют в ситуации, вызывающей панику. В любом случае разве можно провести точную грань между причинением серьезных телесных повреждений и убийством? Просто преступнику пока везло, вот и все.— Здесь около двадцати человек, — сказал Стоддард. — И только один из них убийца.— Если бы один из них встал и признался, это облегчило бы положение остальных. Но это маловероятно, а если такого не случится, полиции придется вести обычное расследование убийства.Стоддард наклонился ко мне:— Вы можете как-то повлиять на местную полицию?— Нет. По правде говоря, мне очень повезет, если удастся избежать неприятностей. То, чем я занимался, очень напоминает работу частного детектива без лицензии.— Нет, если вы не брали за работу денег, — вмешался Боб Гейл. Сказано это было чересчур поспешно и слишком уж бесхитростно, но, кажется, ни Стоддард, ни Кантер не заметили ничего странного.— Надеюсь, ты прав. Боб, — ответил ему я. — Нам просто надо подождать, и мы узнаем, что скажет полиция.— Что же они все-таки делают? — спросил Кантер. — Я видел, как молодой коп стоял у тела, вот и все.— Как раз перед тем, как я пошел обедать, — сообщил Боб, — приехал грузовик. На нем написано “Передвижная лаборатория полиции штата”.— Полиция штата? — удивился Стоддард. — Разве это дело будет расследовать не местная полиция?— Небольшие населенные пункты обычно пользуются техническим оборудованием штата, — объяснил я ему. — Они не покупают его сами, так как это очень дорого, а используется оборудование не чаще, чем раз в год.— Но настоящее расследование будут вести люди из местной полиции? Кто нас будет допрашивать? — не унимался Стоддард.— Местные, — сказал я.— Может, было бы лучше, если бы дело передали полиции штата. Они, возможно, проявили бы больше понимания.— Здешним мужланам, — заявил Кантер, и в, его голосе послышались грустные нотки, — претит сама мысль о нас.— Ужасно, — сказал Стоддард. — Ужасно думать, что всех этих людей будет допрашивать полицейский, который не понимает и даже ненавидит их. После этого многие снова замкнутся в себе.— Только не я, — заявил Кантер. — Я уже кое-чему научился и не позволю, чтобы что-то меня доставало. Тебе, Уолтер, еще нужно над этим поработать.Стоддард закрыл глаза и медленно покачал головой. Боб, пытаясь скорее отвлечь нас от опасного момента, поспешил высказать предположение:— Может быть, тот, кто это сделал, сознается. Ведь не хотел же он на самом деле кого-то убивать. Может, случившееся встряхнет его и он признается.— Когда рак на горе свистнет, — сказал Кантер и... тут раздался какой-то грохот справа от нас.Это были О'Хара и Мерривейл. Вероятно, кто-то из них сказал или сделал что-то лишнее — напряжение между ними прорвалось, и они мгновенно оказались на ногах, яростно борясь друг с другом с мрачными красными лицами и кровожадными взглядами. Но оба были равны силой и не могли причинить друг другу особого вреда.Бросившись друг на друга, они опрокинули стул и привлекли к себе внимание всех, кто находился в столовой. Несколько женщин завизжали, давая выход собственному напряжению. О'Хара и Мерривейл повалились на стол, который, не выдержав их веса, рухнул вместе с ними на пол, крики усилились.О'Хара и Мерривейл катались по полу. Боб Гейл и Джерри Кантер рванулись было к ним, но я схватил их за руки.— Оставьте их. — Мне пришлось кричать, чтобы меня услышали: шум становился все сильнее.Но тут дверь в столовую резко распахнулась, ударившись о стену, и в столовую вбежали трое мужчин. Первые двое были одеты в полицейскую форму и скроены по той же мерке, что и О'Хара и Мерривейл: молодые мускулистые блондины с замкнутым выражением лица. За ними следовал мужчина лет сорока пяти, среднего роста, коренастый, с тяжелым подбородком. На нем был измятый коричневый костюм, легкая белая рубашка и узкий желтовато-коричневый галстук. Его лицо было перекошено от ярости.Первым заговорил именно он. Его голос перекрыл и визг, и шум, и все остальное.— Вы двое, прекратите!Дерущихся остановили полицейские в форме. Они подбежали к катающимся по полу парням и наклонились над ними, орудуя дубинками: полицейские действовали быстро и методично, их руки с черными деревянными дубинками поднимались и опускались в унисон, а на лицах не отражалось ничего, кроме угрюмой сосредоточенности на этом процессе.— О Господи! — закричал Стоддард и прежде, чем я успел его удержать, вскочил с места и кинулся туда, пытаясь схватить дубинки.Его отшвырнули прочь, скорее равнодушно, нежели злобно, и он упал на стол, за которым съежившись сидели Роуз Акерсон и Молли Швейцлер. Крики уже затихли, все смотрели на происходящее в полном оцепенении. Когда Стоддард свалился на их стол, Роуз и Молли испуганно пискнули, этот писк прозвучал удивительно громко в наступившей тишине.Избиение внезапно прекратилось, полицейские разогнулись — каждый держал за предплечье одного из парней, поднимая его на ноги.Вид у них был ужасающий. У обоих была рассечена голова, тонкие струйки крови, размазываясь по лицу, стекали со лба и за ушами. Рот О'Хары был разбит и кровоточил, нос Мерривейла тоже. Оба были потрясены и находились в полубессознательном состоянии. Когда их волокли из столовой, они даже не пытались сопротивляться.Мы смотрели им вслед. Стоддард стоял, прислонившись к столу Роуз и Молли, глядя на уходящих, на его лице отражалась смесь недоверия и самого мрачного фатализма.После того как полицейские вышли из комнаты, уводя с собой О'Хару и Мерривейла, мужчина в коричневом костюме оглядел всех нас так, словно считал, что все мы состоим в тайном сговоре, но собирался вывести нас на чистую воду.— Кто из вас Тобин? — спросил он.Я встал, внезапно занервничав и испугавшись. В желудке начались колики, а прямо под ребрами образовался жесткий комок нервов.— Я, — почему-то фальцетом ответил я. — Прочистив горло, я повторил:— Я Тобин.Он посмотрел на меня:— Здесь все постояльцы, Тобин?— Все, за исключением двоих.— Приведите их, — приказал он мне. — Я хочу, чтобы все оставались здесь, пока их не вызовут. Приведите тех двоих и предупредите их тоже. А потом спускайтесь в кабинет Камерона. Я хочу поговорить с вами.— Я не знаю, где их комнаты.— Тогда возьмите с собой кого-нибудь, кто знает. Боб Гейл сразу же вскочил:— Я пойду с вами.Я взглянул на него, сожалея о том, что у него не хватает здравого смысла, чтобы не привлекать к себе внимание. Но делать было нечего — оставалось только кивнуть и сказать:— Хорошо.— Поторопитесь, — распорядился человек в коричневом костюме и вышел из столовой, хлопнув дверью. Глава 17 Уолтер Стоддард на негнущихся ногах подошел к нашему столу и оперся руками о спинку стула:— Так вот они какие.— Мы не должны делать поспешных выводов, — предостерег я, но в моем голосе не хватало уверенности.То, что мы сейчас видели, было из разряда низкопробных полицейских штучек, о которых мне доводилось слышать и раньше. О'Хара и Мерривейл не нанесли друг другу никаких увечий. Это сделала полиция, одним этим настроив против себя всех потенциальных свидетелей и затруднив расследование убийства.Это предубеждение распространилось и на меня тоже. Я не хотел быть эмиссаром человека в коричневом костюме и приводить сюда Дорис Брейди и Николаев Файка, но стал им в их глазах, теперь все знали, что я и сам был почти что полицейским, и я сразу превратился для них в человека из вражеского лагеря.Но на самом деле я не принадлежал ни к одному лагерю. Для человека в коричневом костюме уже никогда не буду полицейским, а для этих людей я перестал быть постояльцем “Мидуэя”. Я был восковым яблоком и в той и в другой корзине.Боб Гейл оторвал меня от моих мыслей:— Мы должны идти, Митч. — У него по-прежнему не хватало ума соблюдать между нами четко определенную дистанцию, а это могло ему дорого обойтись.Я кивнул ему и сказал Стоддарду:— Будем надеяться на лучшее.Он холодно посмотрел на меня и ничего не ответил. Я неохотно отвернулся, и мы с Бобом пошли к выходу. Я чувствовал, что на нас смотрят. Страх, царивший в столовой, ощущался почти что кожей. Прежде чем закончится день, случится не одна истерика.За дверью стоял полицейский. Это был здоровенный парень с рыжими волосами, выбивающимися из-под форменной фуражки, с добродушным деревенским лицом, дружелюбный и, судя по всему, доверчивый. Именно он охранял тело Дьюи, пока не подъехали его начальники и “скорая помощь”. Он посмотрел на нас. У него были странные глаза: вокруг зрачка — белый ободок. Мне понадобилась секунда, чтобы понять, что он тоже напуган, и глаза выдают его страх, как это бывает у лошадей.Ну, конечно. Это “Мидуэй”, а мы — его постояльцы, а для местных все постояльцы “Мидуэя” — чокнутые. Целый дом, полный сумасшедших, — вот что они о нем думают. И этот парень, которому не больше двадцати пяти, охраняет дверь, за которой находятся двадцать сумасшедших.Я обратился к нему, чтобы как-то подбодрить его:— Я Тобин, меня попросили привести сюда остальных постояльцев.— Да, сэр, — сказал он с явным облегчением, — капитан Йонкер мне говорил. Он не смотрел на Боба Гейла, предпочитая сосредоточить все свое внимание на мне, по его предположению достаточно здравомыслящем человеке.Мы пошли дальше, и я пропустил Боба вперед, чтобы он показывал дорогу. Мы направились к черной лестнице, и когда мы миновали первый поворот. Боб взволнованно прошептал:— Что нам делать, Митч?— Привести Дорис Брейди и Николаев Файка.— Я не это имею в виду. Нам надо что-то предпринять! Копам не найти убийцу, и вы это знаете. Они только доставят всем кучу неприятностей.— Нам не следует вмешиваться в действия полиции. Представляю, какие неприятности мы себе наживем, если попробуем что-то предпринять. Я поговорю с доктором Камероном о том, что случилось с О'Харой и Мерривейлом, но остальное пусть решает он сам. Поверь мне. Боб, мы с тобой можем только все испортить.— А если мы сами найдем убийцу? — Он был взвинчен до предела и сам не понимал, что говорил, хотя и думал, что ведет себя совершенно разумно. — Передадим убийцу этому капитану, как там его...— Йонкер, — напомнил я, — капитан Йонкер.— Если мы передадим убийцу капитану Йонкеру, — решительно продолжал Боб, — ему незачем будет здесь болтаться.— Мы не знаем, кто убийца, — возразил я. — К тому же, Боб, мы не можем заниматься поиском, когда в доме полно людей Йонкера.Мой ответ ему не понравился.— Мы могли бы попытаться!— Нет.— Вы хотите сказать, что даже не попытаетесь? Не понимаю, как вы можете? Разве вы не видели, что они сделали с...— Я видел. У меня больше опыта, чем у тебя. Боб, поэтому позволь мне кое-что тебе сказать. Единственная разумная вещь, которую можно сделать, когда поблизости крутятся такие люди, — это стать тише воды и ниже травы. И надеяться, что тебя не заметят. А если все же заметят, то следует вести себя еще тише, не раздражать их, потому что у них власть и сила. Ты с ними не можешь ничего сделать, а они с тобой могут сделать очень многое, и тебе лучше поскорее понять это.Мы дошли до черной лестницы и начали подниматься. У Боба был обиженный и разочарованный вид.— Я думал, вы другой, — сказал он.— Сожалею.Мы поднялись по ступенькам, и он жестом показал, что надо свернуть направо, в сторону, противоположную от моей комнаты. Эту часть дома я знал хуже всего. Мы молчали, понимая, что нам больше нечего друг другу сказать. Потом Боб остановился и показал на дверь справа:— Это комната Файка.Я тихонько постучал и позвал Файка по имени — ничего. Я снова постучал — по-прежнему ничего. Тогда я повернул ручку, толкнул дверь и вошел.Комната была пуста. Она была меньше моей, но очень похоже обставлена и выглядела точно так же. Два ящика металлического комода были выдвинуты, и, подойдя поближе, я увидел в них личные вещи Файка. Их было немного. Оба ящика были наполовину пусты.— Может, он в ванной? — сказал Боб.— Сходи посмотри.Он вышел, а я подошел к шкафу и открыл дверцу. По краям перекладины кое-какая одежда: пальто, костюм, пара рубашек, две пары брюк, но проволочные и деревянные вешалки в центре были пусты. На полке не было ничего, кроме серой шляпы, задвинутой в угол.Я подошел к окну, оно выходило на ту же сторону, что и мое. Перед ним высилась зеленая стена из густых деревьев. Окно было открыто. Я высунулся и посмотрел вниз. Примерно десятью — двенадцатью футами ниже была площадка — мягкий темный суглинок, затененный деревьями.Я услышал за спиной какие-то звуки и обернулся. В дверном проеме стоял Боб. Он сказал:— Его там нет.— Он сбежал, — отозвался я. — Собрал вещи и вылез из окна. Боб с удивлением огляделся по сторонам:— Вы уверены?— Абсолютно.— Вы думаете, это он?— Сомневаюсь. Его заставило сбежать душевное напряжение, а не вина. У нашего злоумышленника было много времени, чтобы привыкнуть к такому напряжению: он шесть раз увечил людей, прежде чем убить Дьюи.Боб подошел к окну и выглянул наружу, но там ничего интересного не было — только ветки и листья.— Куда он пойдет? Ему ведь идти некуда.— Думаю, его задержат в каком-нибудь баре, в Кендрике. Он посмотрел на меня:— Дело дрянь. Он приехал сюда, потому что нуждался в покое. Все мы в этом нуждались. Это отвратительно, мистер Тобин, отвратительно, отвратительно, отвратительно!Он был на грани срыва, и я поневоле вспомнил некоторые факты из его досье. Вьетнам тоже был отвратительным, и он вынес оттуда столько боли, что ему потребовалось провести три года в госпитале для ветеранов, чтобы стереть из памяти один год Вьетнама. Я не хотел, чтобы он сломался — ведь этот надлом снова бросит его в пучину страданий. У меня не было ни малейшего сомнения в том, что капитан Йонкер и его люди были готовы живьем сожрать всех этих страдальцев, которые были у них в руках.— С Файком все будет в порядке, — заверил я Боба. — Настолько, насколько это вообще возможно. Пойдем, давай проведаем Дорис Брейди.Ему не хотелось уходить из этой комнаты, хотя там больше нечего было делать. Мне пришлось подождать его у двери.Комната Дорис Брейди находилась за поворотом. Я постучал и снова не получил никакого ответа. Боб вопросительно посмотрел на меня и спросил:— Она тоже?— Не думаю. Она совсем другая.Я снова постучал, окликнул Дорис по имени и, наконец, толкнул дверь.Пусто. Я вошел в комнату, которая казалась такой же безликой, как моя или Файка. На то, что тут живет женщина, указывали только туфли под кроватью. Ящики комода были задвинуты, а окно, выходившее на дорогу перед домом, закрыто.— Она пользовалась той же ванной, что и Файк?— Конечно. Ванная в конце коридора. Там было пусто, когда я заглядывал.Я подошел к шкафу и открыл его. На полке лежал чемодан. Одежды было немного, но висела она равномерно по всей длине перекладины.Я уже хотел закрыть шкаф, но вдруг почувствовал на себе взгляд. Посмотрев вниз, я вздрогнул от неожиданности.Дорис сидела на полу, уперев подбородок в колени, обхватив их руками и прислонившись к боковой стенке шкафа. Она смотрела на меня серьезно и не мигая. А я смотрел на нее, но почему-то у меня было такое чувство, что на самом деле она меня не видит, хотя, когда я повернул голову, ее глаза переместились следом за моими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19