— Мы уедем завтра утром без тебя и не хотим, чтобы тебя нашли. Поэтому надо вырыть яму.
Проскер облизнул губы.
— Я… — начал он и вновь посмотрел на окружавшие его лица. — Я бы хотел помочь вам. Серьёзно. Но я больной человек. У меня неприятности по работе, неверная любовница, личные проблемы, нервная депрессия. Почему же ещё я попал в лечебницу?!
— Чтобы спрятаться от нас. Ты сам себя туда засадил. Если ты помнишь, что находился в лечебнице, то можешь также вспомнишь, куда дел изумруд?
— Не знаю, что и сказать…
— Не беда, — сказал Дортмундер. У тебя целая ночь для размышлений.
— Так достаточно глубоко?
Дортмундер подошёл и заглянул в яму.
Проскер в своей белой пижаме стоял на дне ямы глубиной сантиметров сорок и, несмотря на утреннюю прохладу, исходил потом. Начинался новый солнечный день, воздух осеннего леса был чист и свеж, но адвокат всем своим видом наводил на мысль о знойном августе.
— Мелко, — неодобрительно покачал головой Дортмундер. — и хочешь лежать в мелкой могиле? У тебя нет чувства собственного достоинства!
— Вы не посмеете убить меня! — задыхаясь, проговорил Проскер. — Ради денег? Человеческая жизнь дороже денег, а вы гораздо человечнее, чем хотите казаться, и…
— Проскер, — оборвал его Гринвуд. — Я могу убить тебя просто потому, что я к бешенстве. Ты меня обманул! Надул меня. Меня! Ты всем доставил массу хлопот, и виноват я. Так что если будешь продолжать притворяться ничего не помнишь, я с удовольствием тебя прикончу.
Проскер болезненно скривился и бросил взгляд на дорогу, по которое они приехали.
— На это не рассчитывай, Проскер — посоветовал Дортмундер, заметивший взгляд. — Если ты стараешься выиграть время и ждёшь, пока здесь появятся полицейские на мотоциклах, то ты напрасно надеешься. Мы потому и выбрали это место, что оно безопасное.
Простёр внимательно посмотрел на Дортмундера. Лицо адвоката уже утратило выражение оскорблённой невинности; теперь оно выражало раздумье. Проскер с минуту поразмышлял, потом бросил лопату на землю.
— Ладно, — решительно проговорил он. — Вы конечно, меня не убьёте, вы не убийцы, но я отлично понимаю, что вы от меня не отвяжетесь. И похоже на то, что мне никто не поможет. Помогите вылезти. Поговорим. Всё его поведение резко изменилось, голос стал уверенным, жесты живыми и твёрдыми.
Дортмундер и Гринвуд протянули ему руки и помогли вылезти из ямы.
— Итак, изумруд, — напомнил Дортмундер.
Проскер повернулся к нему.
— Разрешите задать вам гипотетический вопрос. Оставите ли вы меня без наблюдения до того, как я отдам вам изумруд?
— Это даже не смешно, — сказал Дортмундер.
— Я так и думал, — вздохнул Проскер, разведя руками. — В таком случае, к моему прискорбию, вы его никогда не получите.
— Я всё-таки его убью — завопил Гринвуд. Подошли Марч и Чефуик, чтобы послушать разговор.
— Объясни, — велел Дортмундер.
— Изумруд находится в моём сейфе в одном из банков Манхэттена, на углу Пятой авеню и Сорок шестой улицы. Нужно иметь два ключа, чтобы открыть сейф: мой и банковский. Правит предусматривают, чтобы я спускался в бронированную комнату в сопровождении одного из служащих банка. Мы должны быть одни. Перед входом в бронированную комнату я должен расписаться в регистрационной книге, а они сверяют подпись с той, что есть у них в досье. Другими словами, это должен быть я, и я должен быть один. Если я дам вам слово, что не стану просить служащего банка вызвать полицию, пока мы будем там, вы окажете мне доверие, и я не обману вас. Но вы не окажете мне доверия, и я не могу вас в этом упрекать. Изумруд останется в банке, бесполезный для вас и для меня.
— Чёрт побери, — возмутился Дортмундер.
— Жаль. Мне искренне жаль. Если бы я хранил камень где-нибудь в другом месте, я уверен, мы пришли бы к соглашению. Вы бы выплатили мне компенсацию за убытки и вознаграждение…
— Я сейчас набью ему морду! — взорвался Гринвуд.
— Замолчи, — прикрикнул Дортмундер и обратился к Проскеру: — Продолжай.
Проскер пожал плечами.
— Проблема неразрешима. Я положил камень в такое место, из которого вам его не достать.
— А где ключ? — спросил Дортмундер.
— От сейфа? В моём кабинете в городе. Спрятан. Если вы думаете, что сможете послать кого-нибудь вместо меня, чтобы подделать мою подпись, то я буду играть честно: оба полицейских в банке знают меня лично. Весьма возможно, что ваш человек встретится ни с одним из них, но я не думаю, что вы пойдёте на такой риск.
— Дортмундер, — вмешался Гринвуд, — а если этот прохвост умрёт? Жена наследует его камень, а мы забираем его у жены.
— Нет, — сказал Проскер, — тоже не пойдёт. В случае моей смерти сейф будет вскрыт в присутствии моей жены, двух великих банка, адвоката жены и, вероятно, нотариуса. Боюсь, моя жена не сможет даже забрать камень домой.
— Чёрт побери! — воскликнул Дортмундер.
— Ты знаешь, что это означает, Дортмундер? — спросил Келп.
— Не желаю и слушать, — сказал Дортмундер.
— Нам придётся ограбить банк, — сказал Келп.
— Мне жаль, — деловым тоном произнёс Проскер — но выхода нет.
Гринвуд ударил его в глаз, и адвокат полетел в яму.
— Где лопата? — спросил Гринвуд.
Тут вмешался Дортмундер.
— Брось, засунь его лучше в фургон.
— Куда мы едем? — спросил Марч.
— Мы возвращаемся город, — ответил Дортмундер. — 0брадуем майора.
Фаза Пятая
— Мне совсем не весело, — огорчился майор.
— Можно подумать, — заметил Дортмундер — что я обхихикался.
Майор, которому не дали закончить завтрак, сидел за своим столом; остальные располагались напротив него полукругом.
Проскер, в перепачканной пижаме, находился в центре, у всех на виду.
— Я продолжаю искренне раскаиваться, — сказал Проскер. — Я поступил недальновидно, но причина в спешке. Теперь, на досуге, я раскаиваюсь.
— Заткнись! — бросил Гринвуд. — Не то будешь раскаиваться ещё кое в чём.
— Я нанял вас, — продолжал майор, — потому что вы профессионалы, вы знаете, как нужно правильно проводить операцию.
Келп раздражённо возразил:
— Мы профессионалы, майор, и вели операцию правильно. Мы провели уже четыре операции, и всё на отлично. Мы украли изумруд. Мы вытащили Гринвуда из тюрьмы. Мы проникли в комиссариат и вышли оттуда. И мы похитили Проскера из сумасшедшего дома. Нам всё удалось.
— Тогда почему же у меня нет изумруда «Балабомо»? — возмутился майор и протянул пустую ладонь, чтобы подчеркнуть свои слова.
— Обстоятельства, — ответил Келп. — Обстоятельства были против нас.
Майор насмешливо хмыкнул.
— Майор, — вмешался Чефуик, — сейчас вы в плохом настроении, и это совершенно понятно. Мы, кстати, тоже, и по той же причине. Я не хочу говорить о себе, но в течение двадцати трёх лет, что я занимаюсь этим делом, у меня была возможность изучить людей, с которыми я работал, и могу вас заверить: вы не нашли лучшей группы!
— Безусловно, — подтвердил Келп. — Возьмите Дортмундера. Этот человек — гений. Он организовал четыре операции за четыре месяца, и каждая из них удалась. Нет другого человека, который был бы способен так провести похищение Проскера, говоря уже о трёх предыдущих делах.
— И то, что Чефуик сказал о нас, ещё больше подходит к нему самому, — продолжал Гринвуд. — Потому что он не только лучший слесарь, но ещё и первоклассный инженер-железнодорожник.
Чефуик покраснел от удовольствия и смутился.
— Прежде чем вы продолжите восхвалять друг друга, — сказал майор, — позвольте вам напомнить: у меня нет изумруда «Балабомо»!
— Мы это знаем, майор, — ответил Дортмундер. — У нас тоже нет наших сорока тысяч долларов на каждого.
— Вы забираете их небольшими порциями, — злобно возразил майор. — Вы отдаёте себе отчёт, что я уже выплатил вам более двенадцати тысяч долларов только жалованья? Ещё около восьми тысяч пошло на экипировку и материалы для ваших операций. Двадцать тысяч долларов! А что взамен? Операция удалась, но больной умер!.. Так больше продолжаться не может. Не пойдёт.
Дортмундер медленно встал.
— Лично я согласен, майор, — сказал он. — Я пришёл сюда сделать последнюю попытку, но если вы хотите бросить дело, то я спорить с вами не буду. Завтра исполняется четыре месяца, как я вышел из тюрьмы, и всё, что я делал — это занимался этим проклятым изумрудом. Если хотите знать правду, я сыт им по горло, и если бы Проскер не стал тогда дразнить меня, я бы ни за что не согласился на последнее дело.
— Искренне раскаиваюсь, — отозвался Проскер.
— Заткнись ты! — бросил Гринвуд.
Келп встал.
— Дортмундер, не нервничай. Вы тоже, майор, это ни к чему не приведёт. Сейчас мы действительно знаем, где находится изумруд.
— Если Проскер не лжёт, — заметил майор.
— Я лгу?! — возмутился Проскер.
— Я велел тебе заткнуться! — закричал Гринвуд.
— Он не лжёт, — сказал Келп. — Он знает, что если изумруда в банке её окажется, мы вернёмся сюда и на этот раз церемониться с ним не будем.
— Умный адвокат знает, когда нужно говорить правду, — вставил Проскер.
Гринвуд наклонился вперёд и похлопал Проскера по колену.
— Ты, наконец, заткнёшься или нет?
— Факт в том, что на этот раз мы знаем, где камень, — повторил Келп. — Оттуда он никуда не денется. У нас есть человек, который может его взять, — и речи не может быть, чтобы выпустить его. Если мы, как всегда хорошо, выполним свою работу, изумруд будет нашим, и все расстанутся друзьями.
— Есть одна вещь, которой я не понимаю, Дортмундер, — сказал майор. — Вы утверждаете, что сыты этой историей по горло. Ваши друзья были вынуждены уговаривать вас, и мне пришлось пообещать вам более крупную сумму, чтобы вы довели дело до конца. А теперь вы вдруг готовы продолжать даже без уговоров, без требования дополнительной суммы, без малейшего колебания с вашей стороны. Честно говоря, я вас не понимаю.
— Этот изумруд, — сказал Дортмундер, — подобен камню на моей шее. Я надеялся, что смогу ускользнуть от него — но это просто невозможно! Я могу уйти отсюда, попытаться тратить своё время на что-нибудь другое, но рано или поздно этот проклятый изумруд вновь появится, и я окажусь в кабале… Когда Проскер сказал нам, куда его спрятал, я внезапно понял, что это судьба. Если я не получу этот камень, то он получит меня: я всё время буду думать о нём. Раз я не могу от него освободиться, то к чему бороться?
— Банк на Пятой авеню в центре Манхэттена, — проговорил майор, это не сумасшедший дом и даже не тюрьма в Лонг-Айленде.
— Я знаю, — ответил Дортмундер.
— Это может оказаться самой сложной работой в вашей трущей биографии.
— Безусловно, — подтвердил Дортмундер. — Банки Нью-Йорка оснащены самой совершенной в мире системой безопасности, сторожа там первоклассные и целая толпа полицейских перед входом. Потом ещё вечные пробки в центре города, котом могут помешать бегству.
— Вы знаете всё это и, тем не менее, готовы попытаться? — спросил майор.
— Мы все этого хотим, — указал Келп.
— Это вопрос чести, — вмешался Марч. — Мы должны закончить дело.
— Я хочу лишь сходить на разведку, — отрезал Дортмундер. — Потом уж решать.
— А пока вы будете принимать решение, хотите получать деньги? — едко спросил майор.
— Вы думаете, я здесь ради двухсот долларов в неделю?
— Не знаю, — ответил майор, — сейчас я уже ничего не знаю.
— Я дам вам ответ через неделю, — сказал Дортмундер. — В случае отказа вы потеряете лишь неделю оплаты. Пожалуй, майор, так как вы начинаете серьёзно действовать мне на нервы, и если я скажу вам «нет», то верну деньги.
— В этом нет никакой необходимости, — заверил майор. — Не стесняйте себя временем. Дело не в двухстах долларов. Я, конечно, нервничаю, впрочем, как и все вы. И по той же причине Келп прав, мы не должны ссориться.
— А почему нет? — с улыбкой проговорил Проскер.
Гринвуд наклонился вперёд и слегка ударил Проскера по уху.
— Опять начинаешь? — прикрикнул он. — Смотри у меня!
— А что с ним? — спросил майор, показывая на Проскера.
— Он сказал, где найти ключ от его конторы, — ответил Дортмундер. — Так что сам он теперь не нужен. Но отпускать его нельзя. У вас есть подвал?
Майор удивился.
— Вы хотите, чтобы я его сторожил?
— Временно, — сказал Дортмундер.
Проскер посмотрел на майора и сказал:
— Это называется соучастием.
Гринвуд не удержался и ударил ногой по голени адвоката.
— Ты никогда не научишься?!
Проскер повернулся к нему и сказал спокойно, но с явным раздражением:
— Довольно, Гринвуд.
— Мне, конечно, не по душе эта идея, — признался майор, — но, полагаю, иного выхода нет.
— Вот именно.
Айко пожал плечами.
— Что ж, ладно.
— До скорого, — сказал Дортмундер и направился к двери.
— Минуточку! — быстро вставил майор. — Подождите, пока я вызову подкрепление. Мне не хотелось бы оставаться с пленником наедине.
— Хорошо, — кивнул Дортмундер, и вся компания стояла у двери, пока майор отдавал распоряжения по селектору.
Проскер безмятежно развалился в кресле и благостно всем улыбался, засунув правую руку в карман пижамы. Вскоре в комнату вошли, два коренастых негра.
— Я дам вам знать, майор, — сказал Дортмундер.
— Отлично. Надеюсь на вас.
Дортмундер хмыкнул и вышел, за ним последовали остальные.
Майор на родном языке дал приказание людям, чтобы Проскера заперли в подвале. Они уже взяли адвоката за локти, когда тот небрежно бросил:
— Славные ребята, эти пятеро. Но очень наивны.
— Прощайте, мэтр, — сказал майор.
Проскер сохранил свой приветливый вид, когда два негра тянули его к двери.
— Вы отдаёте себе отчёт, — спокойно продолжил он, — что ни у одного из них не мелькнуло и мысли: а собираетесь ли вы им платить, когда получите изумруд?
— Moka! — рявкнул майор, и подручные остановились на полпути к двери. — Kamina loba dai, — приказал майор, и парни отнесли Проскера обратно в кресло. — Torolina, — велел майор, и его люди вышли из комнаты.
Проскер был сама улыбка.
— А вы поделились с ними этой мыслью? — спросил майор.
— Безусловно, нет.
— Почему?
— Майор, вы негр, а я белый. Вы солдат, а я адвокат. Вы африканец, а я американец. И между тем я чувствую, что между нами есть что-то общее, майор, то, чего нет между мной и ушедшими джентльменами.
Майор медленно сел за свой письменный стол.
— Вам-то какой интерес, Проскер?
Проскер продолжал улыбаться.
— Я надеялся, что вы мне это и объясните.
В среду, в девять часов вечера, два дня спустя после встречи у майора Айко, Дортмундер пришёл в «Бар-и-Гриль» и кивнул головой Ролло.
— Рад тебя видеть, — приветствовал тот.
— Остальные на месте?
— Все, кроме пива с солью. Твой стакан бурбона там.
— Спасибо.
Дортмундер прошёл в помещение, где вокруг стола сидели Келп, Гринвуд и Чефуик. В свете свисавшей с потолка на чёрном проводе лампы лежали многочисленные вещественные доказательства готовящегося преступления: фотографии, схемы и планы Пятой авеню. Сорок шестой улицы и банка.
Дортмундер сел около пустого стакана, обменялся приветствиями с присутствующими и налил себе бурбона.
— Ну, что вы думаете?
— Трудно, — ответил Келп.
— Паршиво, — сказал Гринвуд.
— Согласен, — кивнул Чефуик. — А ты как полагаешь, Дортмундер?
Открылась дверь, и вошёл Марч. Он, занял свободный стул и, потупившись, произнёс:
— Проклятые пробки? Не то я был бы здесь раньше всех.
— Вопрос: сумеем ли мы потом смыться? Твоё мнение, Марч?
— Оттуда не уйти, — весомо сказал Марч, — это уж точно. Возьмите светофоры — на каждом перекрёстке, и все всегда красные. Если ехать но Сорок шестой к Мэдисон, застрянешь посреди первого же квартала. На Пятой авеню получше — там «зелёная волна», но движение такое напряжённое, что больше тридцати не дашь. Разве можно смыться при скорости тридцать в час?
— А ночью? — подсказал Дортмундер.
— Полегче, — признал Марч, — но светофоров не меньше. К тому же в центре полно полицейских, так что там не очень-то нарушишь. Но даже если и пойдёшь на красный, то в тебя непременно кто-то врежется. Нет, что днём, что ночью, на машине оттуда не уйти.
— Снова на вертолёте? — предложил Гринвуд.
— Я уже думал, — ответил Келп, — но это не выход. Здание имеет сорок этажей, а банк находится в нижнем. Нельзя посадить вертолёт на улице, а если посадить его на крышу, потом придётся уходить на лифте, что нежелательно, потому что полицейским достаточно отключить питание, чтобы подобрать нас как сардинок в консервной банке.
— Ясно, — сказал Марч. — Удрать с угла Сорок шестой улицы и Пятой авеню невозможно.
Дортмундер кивнул и повернулся к Чефуику.
— А замки?
Чефуик покачал головой.
— Я не опускался в хранилище, но судя во тому, что я видел на этаже, они не из тех, которые легко взломать. Понадобиться пластиковая бомба и, вероятно, придётся просверливать дыры.
Много времени и много шума.
Дортмундер опять кивнул и посмотрел на Келпа и Гринвуда.
— У вас есть предложения, идеи?
— Я думал о том, чтобы пройти через стены, — сказал Келп, — но это тоже невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Проскер облизнул губы.
— Я… — начал он и вновь посмотрел на окружавшие его лица. — Я бы хотел помочь вам. Серьёзно. Но я больной человек. У меня неприятности по работе, неверная любовница, личные проблемы, нервная депрессия. Почему же ещё я попал в лечебницу?!
— Чтобы спрятаться от нас. Ты сам себя туда засадил. Если ты помнишь, что находился в лечебнице, то можешь также вспомнишь, куда дел изумруд?
— Не знаю, что и сказать…
— Не беда, — сказал Дортмундер. У тебя целая ночь для размышлений.
— Так достаточно глубоко?
Дортмундер подошёл и заглянул в яму.
Проскер в своей белой пижаме стоял на дне ямы глубиной сантиметров сорок и, несмотря на утреннюю прохладу, исходил потом. Начинался новый солнечный день, воздух осеннего леса был чист и свеж, но адвокат всем своим видом наводил на мысль о знойном августе.
— Мелко, — неодобрительно покачал головой Дортмундер. — и хочешь лежать в мелкой могиле? У тебя нет чувства собственного достоинства!
— Вы не посмеете убить меня! — задыхаясь, проговорил Проскер. — Ради денег? Человеческая жизнь дороже денег, а вы гораздо человечнее, чем хотите казаться, и…
— Проскер, — оборвал его Гринвуд. — Я могу убить тебя просто потому, что я к бешенстве. Ты меня обманул! Надул меня. Меня! Ты всем доставил массу хлопот, и виноват я. Так что если будешь продолжать притворяться ничего не помнишь, я с удовольствием тебя прикончу.
Проскер болезненно скривился и бросил взгляд на дорогу, по которое они приехали.
— На это не рассчитывай, Проскер — посоветовал Дортмундер, заметивший взгляд. — Если ты стараешься выиграть время и ждёшь, пока здесь появятся полицейские на мотоциклах, то ты напрасно надеешься. Мы потому и выбрали это место, что оно безопасное.
Простёр внимательно посмотрел на Дортмундера. Лицо адвоката уже утратило выражение оскорблённой невинности; теперь оно выражало раздумье. Проскер с минуту поразмышлял, потом бросил лопату на землю.
— Ладно, — решительно проговорил он. — Вы конечно, меня не убьёте, вы не убийцы, но я отлично понимаю, что вы от меня не отвяжетесь. И похоже на то, что мне никто не поможет. Помогите вылезти. Поговорим. Всё его поведение резко изменилось, голос стал уверенным, жесты живыми и твёрдыми.
Дортмундер и Гринвуд протянули ему руки и помогли вылезти из ямы.
— Итак, изумруд, — напомнил Дортмундер.
Проскер повернулся к нему.
— Разрешите задать вам гипотетический вопрос. Оставите ли вы меня без наблюдения до того, как я отдам вам изумруд?
— Это даже не смешно, — сказал Дортмундер.
— Я так и думал, — вздохнул Проскер, разведя руками. — В таком случае, к моему прискорбию, вы его никогда не получите.
— Я всё-таки его убью — завопил Гринвуд. Подошли Марч и Чефуик, чтобы послушать разговор.
— Объясни, — велел Дортмундер.
— Изумруд находится в моём сейфе в одном из банков Манхэттена, на углу Пятой авеню и Сорок шестой улицы. Нужно иметь два ключа, чтобы открыть сейф: мой и банковский. Правит предусматривают, чтобы я спускался в бронированную комнату в сопровождении одного из служащих банка. Мы должны быть одни. Перед входом в бронированную комнату я должен расписаться в регистрационной книге, а они сверяют подпись с той, что есть у них в досье. Другими словами, это должен быть я, и я должен быть один. Если я дам вам слово, что не стану просить служащего банка вызвать полицию, пока мы будем там, вы окажете мне доверие, и я не обману вас. Но вы не окажете мне доверия, и я не могу вас в этом упрекать. Изумруд останется в банке, бесполезный для вас и для меня.
— Чёрт побери, — возмутился Дортмундер.
— Жаль. Мне искренне жаль. Если бы я хранил камень где-нибудь в другом месте, я уверен, мы пришли бы к соглашению. Вы бы выплатили мне компенсацию за убытки и вознаграждение…
— Я сейчас набью ему морду! — взорвался Гринвуд.
— Замолчи, — прикрикнул Дортмундер и обратился к Проскеру: — Продолжай.
Проскер пожал плечами.
— Проблема неразрешима. Я положил камень в такое место, из которого вам его не достать.
— А где ключ? — спросил Дортмундер.
— От сейфа? В моём кабинете в городе. Спрятан. Если вы думаете, что сможете послать кого-нибудь вместо меня, чтобы подделать мою подпись, то я буду играть честно: оба полицейских в банке знают меня лично. Весьма возможно, что ваш человек встретится ни с одним из них, но я не думаю, что вы пойдёте на такой риск.
— Дортмундер, — вмешался Гринвуд, — а если этот прохвост умрёт? Жена наследует его камень, а мы забираем его у жены.
— Нет, — сказал Проскер, — тоже не пойдёт. В случае моей смерти сейф будет вскрыт в присутствии моей жены, двух великих банка, адвоката жены и, вероятно, нотариуса. Боюсь, моя жена не сможет даже забрать камень домой.
— Чёрт побери! — воскликнул Дортмундер.
— Ты знаешь, что это означает, Дортмундер? — спросил Келп.
— Не желаю и слушать, — сказал Дортмундер.
— Нам придётся ограбить банк, — сказал Келп.
— Мне жаль, — деловым тоном произнёс Проскер — но выхода нет.
Гринвуд ударил его в глаз, и адвокат полетел в яму.
— Где лопата? — спросил Гринвуд.
Тут вмешался Дортмундер.
— Брось, засунь его лучше в фургон.
— Куда мы едем? — спросил Марч.
— Мы возвращаемся город, — ответил Дортмундер. — 0брадуем майора.
Фаза Пятая
— Мне совсем не весело, — огорчился майор.
— Можно подумать, — заметил Дортмундер — что я обхихикался.
Майор, которому не дали закончить завтрак, сидел за своим столом; остальные располагались напротив него полукругом.
Проскер, в перепачканной пижаме, находился в центре, у всех на виду.
— Я продолжаю искренне раскаиваться, — сказал Проскер. — Я поступил недальновидно, но причина в спешке. Теперь, на досуге, я раскаиваюсь.
— Заткнись! — бросил Гринвуд. — Не то будешь раскаиваться ещё кое в чём.
— Я нанял вас, — продолжал майор, — потому что вы профессионалы, вы знаете, как нужно правильно проводить операцию.
Келп раздражённо возразил:
— Мы профессионалы, майор, и вели операцию правильно. Мы провели уже четыре операции, и всё на отлично. Мы украли изумруд. Мы вытащили Гринвуда из тюрьмы. Мы проникли в комиссариат и вышли оттуда. И мы похитили Проскера из сумасшедшего дома. Нам всё удалось.
— Тогда почему же у меня нет изумруда «Балабомо»? — возмутился майор и протянул пустую ладонь, чтобы подчеркнуть свои слова.
— Обстоятельства, — ответил Келп. — Обстоятельства были против нас.
Майор насмешливо хмыкнул.
— Майор, — вмешался Чефуик, — сейчас вы в плохом настроении, и это совершенно понятно. Мы, кстати, тоже, и по той же причине. Я не хочу говорить о себе, но в течение двадцати трёх лет, что я занимаюсь этим делом, у меня была возможность изучить людей, с которыми я работал, и могу вас заверить: вы не нашли лучшей группы!
— Безусловно, — подтвердил Келп. — Возьмите Дортмундера. Этот человек — гений. Он организовал четыре операции за четыре месяца, и каждая из них удалась. Нет другого человека, который был бы способен так провести похищение Проскера, говоря уже о трёх предыдущих делах.
— И то, что Чефуик сказал о нас, ещё больше подходит к нему самому, — продолжал Гринвуд. — Потому что он не только лучший слесарь, но ещё и первоклассный инженер-железнодорожник.
Чефуик покраснел от удовольствия и смутился.
— Прежде чем вы продолжите восхвалять друг друга, — сказал майор, — позвольте вам напомнить: у меня нет изумруда «Балабомо»!
— Мы это знаем, майор, — ответил Дортмундер. — У нас тоже нет наших сорока тысяч долларов на каждого.
— Вы забираете их небольшими порциями, — злобно возразил майор. — Вы отдаёте себе отчёт, что я уже выплатил вам более двенадцати тысяч долларов только жалованья? Ещё около восьми тысяч пошло на экипировку и материалы для ваших операций. Двадцать тысяч долларов! А что взамен? Операция удалась, но больной умер!.. Так больше продолжаться не может. Не пойдёт.
Дортмундер медленно встал.
— Лично я согласен, майор, — сказал он. — Я пришёл сюда сделать последнюю попытку, но если вы хотите бросить дело, то я спорить с вами не буду. Завтра исполняется четыре месяца, как я вышел из тюрьмы, и всё, что я делал — это занимался этим проклятым изумрудом. Если хотите знать правду, я сыт им по горло, и если бы Проскер не стал тогда дразнить меня, я бы ни за что не согласился на последнее дело.
— Искренне раскаиваюсь, — отозвался Проскер.
— Заткнись ты! — бросил Гринвуд.
Келп встал.
— Дортмундер, не нервничай. Вы тоже, майор, это ни к чему не приведёт. Сейчас мы действительно знаем, где находится изумруд.
— Если Проскер не лжёт, — заметил майор.
— Я лгу?! — возмутился Проскер.
— Я велел тебе заткнуться! — закричал Гринвуд.
— Он не лжёт, — сказал Келп. — Он знает, что если изумруда в банке её окажется, мы вернёмся сюда и на этот раз церемониться с ним не будем.
— Умный адвокат знает, когда нужно говорить правду, — вставил Проскер.
Гринвуд наклонился вперёд и похлопал Проскера по колену.
— Ты, наконец, заткнёшься или нет?
— Факт в том, что на этот раз мы знаем, где камень, — повторил Келп. — Оттуда он никуда не денется. У нас есть человек, который может его взять, — и речи не может быть, чтобы выпустить его. Если мы, как всегда хорошо, выполним свою работу, изумруд будет нашим, и все расстанутся друзьями.
— Есть одна вещь, которой я не понимаю, Дортмундер, — сказал майор. — Вы утверждаете, что сыты этой историей по горло. Ваши друзья были вынуждены уговаривать вас, и мне пришлось пообещать вам более крупную сумму, чтобы вы довели дело до конца. А теперь вы вдруг готовы продолжать даже без уговоров, без требования дополнительной суммы, без малейшего колебания с вашей стороны. Честно говоря, я вас не понимаю.
— Этот изумруд, — сказал Дортмундер, — подобен камню на моей шее. Я надеялся, что смогу ускользнуть от него — но это просто невозможно! Я могу уйти отсюда, попытаться тратить своё время на что-нибудь другое, но рано или поздно этот проклятый изумруд вновь появится, и я окажусь в кабале… Когда Проскер сказал нам, куда его спрятал, я внезапно понял, что это судьба. Если я не получу этот камень, то он получит меня: я всё время буду думать о нём. Раз я не могу от него освободиться, то к чему бороться?
— Банк на Пятой авеню в центре Манхэттена, — проговорил майор, это не сумасшедший дом и даже не тюрьма в Лонг-Айленде.
— Я знаю, — ответил Дортмундер.
— Это может оказаться самой сложной работой в вашей трущей биографии.
— Безусловно, — подтвердил Дортмундер. — Банки Нью-Йорка оснащены самой совершенной в мире системой безопасности, сторожа там первоклассные и целая толпа полицейских перед входом. Потом ещё вечные пробки в центре города, котом могут помешать бегству.
— Вы знаете всё это и, тем не менее, готовы попытаться? — спросил майор.
— Мы все этого хотим, — указал Келп.
— Это вопрос чести, — вмешался Марч. — Мы должны закончить дело.
— Я хочу лишь сходить на разведку, — отрезал Дортмундер. — Потом уж решать.
— А пока вы будете принимать решение, хотите получать деньги? — едко спросил майор.
— Вы думаете, я здесь ради двухсот долларов в неделю?
— Не знаю, — ответил майор, — сейчас я уже ничего не знаю.
— Я дам вам ответ через неделю, — сказал Дортмундер. — В случае отказа вы потеряете лишь неделю оплаты. Пожалуй, майор, так как вы начинаете серьёзно действовать мне на нервы, и если я скажу вам «нет», то верну деньги.
— В этом нет никакой необходимости, — заверил майор. — Не стесняйте себя временем. Дело не в двухстах долларов. Я, конечно, нервничаю, впрочем, как и все вы. И по той же причине Келп прав, мы не должны ссориться.
— А почему нет? — с улыбкой проговорил Проскер.
Гринвуд наклонился вперёд и слегка ударил Проскера по уху.
— Опять начинаешь? — прикрикнул он. — Смотри у меня!
— А что с ним? — спросил майор, показывая на Проскера.
— Он сказал, где найти ключ от его конторы, — ответил Дортмундер. — Так что сам он теперь не нужен. Но отпускать его нельзя. У вас есть подвал?
Майор удивился.
— Вы хотите, чтобы я его сторожил?
— Временно, — сказал Дортмундер.
Проскер посмотрел на майора и сказал:
— Это называется соучастием.
Гринвуд не удержался и ударил ногой по голени адвоката.
— Ты никогда не научишься?!
Проскер повернулся к нему и сказал спокойно, но с явным раздражением:
— Довольно, Гринвуд.
— Мне, конечно, не по душе эта идея, — признался майор, — но, полагаю, иного выхода нет.
— Вот именно.
Айко пожал плечами.
— Что ж, ладно.
— До скорого, — сказал Дортмундер и направился к двери.
— Минуточку! — быстро вставил майор. — Подождите, пока я вызову подкрепление. Мне не хотелось бы оставаться с пленником наедине.
— Хорошо, — кивнул Дортмундер, и вся компания стояла у двери, пока майор отдавал распоряжения по селектору.
Проскер безмятежно развалился в кресле и благостно всем улыбался, засунув правую руку в карман пижамы. Вскоре в комнату вошли, два коренастых негра.
— Я дам вам знать, майор, — сказал Дортмундер.
— Отлично. Надеюсь на вас.
Дортмундер хмыкнул и вышел, за ним последовали остальные.
Майор на родном языке дал приказание людям, чтобы Проскера заперли в подвале. Они уже взяли адвоката за локти, когда тот небрежно бросил:
— Славные ребята, эти пятеро. Но очень наивны.
— Прощайте, мэтр, — сказал майор.
Проскер сохранил свой приветливый вид, когда два негра тянули его к двери.
— Вы отдаёте себе отчёт, — спокойно продолжил он, — что ни у одного из них не мелькнуло и мысли: а собираетесь ли вы им платить, когда получите изумруд?
— Moka! — рявкнул майор, и подручные остановились на полпути к двери. — Kamina loba dai, — приказал майор, и парни отнесли Проскера обратно в кресло. — Torolina, — велел майор, и его люди вышли из комнаты.
Проскер был сама улыбка.
— А вы поделились с ними этой мыслью? — спросил майор.
— Безусловно, нет.
— Почему?
— Майор, вы негр, а я белый. Вы солдат, а я адвокат. Вы африканец, а я американец. И между тем я чувствую, что между нами есть что-то общее, майор, то, чего нет между мной и ушедшими джентльменами.
Майор медленно сел за свой письменный стол.
— Вам-то какой интерес, Проскер?
Проскер продолжал улыбаться.
— Я надеялся, что вы мне это и объясните.
В среду, в девять часов вечера, два дня спустя после встречи у майора Айко, Дортмундер пришёл в «Бар-и-Гриль» и кивнул головой Ролло.
— Рад тебя видеть, — приветствовал тот.
— Остальные на месте?
— Все, кроме пива с солью. Твой стакан бурбона там.
— Спасибо.
Дортмундер прошёл в помещение, где вокруг стола сидели Келп, Гринвуд и Чефуик. В свете свисавшей с потолка на чёрном проводе лампы лежали многочисленные вещественные доказательства готовящегося преступления: фотографии, схемы и планы Пятой авеню. Сорок шестой улицы и банка.
Дортмундер сел около пустого стакана, обменялся приветствиями с присутствующими и налил себе бурбона.
— Ну, что вы думаете?
— Трудно, — ответил Келп.
— Паршиво, — сказал Гринвуд.
— Согласен, — кивнул Чефуик. — А ты как полагаешь, Дортмундер?
Открылась дверь, и вошёл Марч. Он, занял свободный стул и, потупившись, произнёс:
— Проклятые пробки? Не то я был бы здесь раньше всех.
— Вопрос: сумеем ли мы потом смыться? Твоё мнение, Марч?
— Оттуда не уйти, — весомо сказал Марч, — это уж точно. Возьмите светофоры — на каждом перекрёстке, и все всегда красные. Если ехать но Сорок шестой к Мэдисон, застрянешь посреди первого же квартала. На Пятой авеню получше — там «зелёная волна», но движение такое напряжённое, что больше тридцати не дашь. Разве можно смыться при скорости тридцать в час?
— А ночью? — подсказал Дортмундер.
— Полегче, — признал Марч, — но светофоров не меньше. К тому же в центре полно полицейских, так что там не очень-то нарушишь. Но даже если и пойдёшь на красный, то в тебя непременно кто-то врежется. Нет, что днём, что ночью, на машине оттуда не уйти.
— Снова на вертолёте? — предложил Гринвуд.
— Я уже думал, — ответил Келп, — но это не выход. Здание имеет сорок этажей, а банк находится в нижнем. Нельзя посадить вертолёт на улице, а если посадить его на крышу, потом придётся уходить на лифте, что нежелательно, потому что полицейским достаточно отключить питание, чтобы подобрать нас как сардинок в консервной банке.
— Ясно, — сказал Марч. — Удрать с угла Сорок шестой улицы и Пятой авеню невозможно.
Дортмундер кивнул и повернулся к Чефуику.
— А замки?
Чефуик покачал головой.
— Я не опускался в хранилище, но судя во тому, что я видел на этаже, они не из тех, которые легко взломать. Понадобиться пластиковая бомба и, вероятно, придётся просверливать дыры.
Много времени и много шума.
Дортмундер опять кивнул и посмотрел на Келпа и Гринвуда.
— У вас есть предложения, идеи?
— Я думал о том, чтобы пройти через стены, — сказал Келп, — но это тоже невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17