Анна вырастала. Ей уже было почти столько же, сколько мне, когда вышла замуж. Пока еще для нее никого не выбрали, но ее это совершенно не волновало. Она обожала Сару, была ей абсолютно предана. Только и слышно было «Сара говорит это…», «Сара делает это так…». Мне это надоело. Анна была неспособна принять без подруги даже самое простое решение. Да и вообще сестра была слишком ленива, чтобы решать что-либо.
Сара заметила мое неудовольствие, но она была слишком властной, чтобы подчиняться кому-либо. Она и своим мужем пыталась управлять так же, как Анной. Увидев их вместе, я была изумлена: казалось, он был рабски ей предан.
– Сара такая умная, – сказала Анна. – Я не удивляюсь, что он стал ее рабом.
– Не пытается ли она поработить и тебя? – спросила я.
Анна близоруко прищурилась на меня:
– Как она могла бы? Она моя фрейлина и во всем предана мне.
Моя милая простушка Анна; она не изменилась. Она со своей обычной готовностью во всем уступала Саре, хотя я заметила, что Сара, будучи осторожной по природе, никогда не выражала своих пожеланий в форме приказов.
Однажды Анна сказала мне:
– Сара находит, что принц обходится с тобой не так, как следует.
– Вот как?
– Да. Она говорит, что на твоем месте не потерпела бы этого.
– Это очень дерзко с ее стороны.
Анна хихикнула:
– Сара всегда была дерзкой. Что ж, такова, какова есть! Никому ее не обойти. Она говорит, что ты наследница английского трона, более важная особа, чем он и…
– Наш дядя король проживет еще долго, как и наш отец. Мой муж – принц и штатгальтер Голландии, а ты или я сможем унаследовать корону, только если у нашего отца не будет сына.
– Сара считает, что народ Англии не примет нашего отца и даже его сына.
– Если Сара такая умная, какой ты ее считаешь, пусть лучше занимается своими собственными делами, а высочайших особ предоставит самим себе.
– Мэри, – в недоумении воскликнула Анна, – неужели тебе не нравится Сара?
– Я нахожу, что Сара Черчилль слишком много на себя берет. Ей следует помнить свое место.
Я знала, что она передаст мои слова Саре и что той они не понравятся. Я была очень довольна.
В другой раз Анна сказала:
– Сара считает, что Элизабет Вилльерс слишком заносится.
С этим я была согласна, но промолчала, и Анна продолжала:
– Сара думает, что у нее на это есть причина.
– То, что происходит в моих апартаментах, не касается Сары, – сказала я. – Было бы неплохо, сестрица, если бы ты объяснила ей, что, если она затеет какие-нибудь интриги в моем придворном штате, может оказаться необходимым отослать ее домой.
Анна посмотрела на меня изумленно:
– Отослать Сару! Ты этого не сделаешь!
– Очень даже сделаю, – возразила я. – Это мой придворный штат, и я делаю здесь все, что мне угодно. – Сара говорит, что ты ничего не можешь сделать вопреки желаниям принца.
– Сара ошибается. Я – принцесса Оранская, и я могу делать все, что пожелаю.
Я очень гордилась собой. Я сознавала свою власть и была намерена ею воспользоваться. Я была старшей дочерью своего отца, и это придавало мне особое положение. Я хотела, чтобы не забывали об этом.
Я знала, что Анна передала наш разговор Саре Черчилль, потому что других ее замечаний я больше не слышала; но после этого Сара Черчилль и я всегда не любили друг друга.
Этот визит моих родных, как и предыдущий, был вынужденно кратким. Мой бедный отец не мог забыть, что он – изгнанник. Он был очень грустен. Я могла его понять. Я с крайней неохотой покидала свою страну, но во, всяком случае, я покидала ее с почетом. Меня не изгоняли.
Наше прощание с отцом, мачехой, сестрой и маленькой Изабеллой было очень печальным. Мы со слезами на глазах заверяли друг друга, что скоро увидимся вновь.
* * *
При гаагском дворе ощущалось напряжение. Из Англии поступали грустные известия. У короля Карла было несколько припадков – один за другим. Он был уже немолод и из-за своего образа жизни едва ли мог по-настоящему оправиться от них.
Говорили о народной печали не только в Лондоне, но и по всей стране.
Разгульная жизнь короля не лишила его симпатии, которую все к нему испытывали. Его многочисленные любовницы, его скандальные связи не имели никакого значения. Народ любил своего Веселого монарха. Ни один король не пользовался такой любовью, с тех пор как по улицам Лондона бродил высокий и красивый Эдуард IV, ловя пылким взором прекрасных женщин.
Все чаще в апартаментах фрейлин собирались за ужином гости, все чаще на этих приемах присутствовали посланцы из Англии и почти столь же часто бывал на этих вечерах и Уильям.
Я постоянно думала о том, каково сейчас приходится моему отцу, отрезанному от родины. Потом пришло известие, что он спешно отбыл в неизвестном направлении, оставив свою семью в Брюсселе, а еще через некоторое время стало известно, что он в Англии.
Мы все в напряжении ожидали дальнейшего развития событий.
Развязка наступила неожиданно. Король выздоровел. Припадки миновали, и он совсем поправился. Я могла вообразить себе, как развлекло его всеобщее возбуждение и его ядовитые насмешки над тем, как он всех их провел.
Моего отца он принял ласково. При всем своем легкомыслии Карл искренне любил свою семью и только из-за своей решимости «никогда не быть вновь изгнанником» он уступил общему требованию выгнать своего брата.
Даже те, кто любил моего отца, винили в произошедшем его самого, а не Карла. Если бы, забыв свою щепетильность, он исповедовал бы свою религию втайне, ничего бы не случилось.
Эта мысль приходила мне снова и снова. И должна признаться, когда я вспоминала, какие огорчения отец доставил всем близким, я начинала испытывать против него раздражение.
Итак, отец был снова в Англии. Но позволят ли ему остаться?
В Гааге все были настороже. Уильям немедленно принимал каждого, кто прибывал во дворец с вестями. Все ждали, чем это кончится. И, наконец, дождались. Мой отец возвращался в Брюссель. Он ехал за своей семьей и по дороге собирался остановиться в Гааге.
Тем временем до нас дошли слухи, что англичане все равно не позволят моему отцу остаться в стране. Я интересовалась его планами и встретила его со смешанным чувством радости и тревоги. Как только мы остались наедине, я спросила его, что произошло.
Он с большим чувством рассказал мне о встрече с братом.
– Карл не виноват, – сказал он. – Несмотря на своих министров… несмотря на настроения народа… он не отправил меня в изгнание.
– Значит… вы возвращаетесь в Лондон?
– Этого он также не мог допустить. На него оказывалось слишком сильное давление. Только те, кто находился в Лондоне, могут понять, какой вред мне нанес этот чудовищный заговор. Народ разъярился. На улицах кричат: «Долой папистов!» Каждому слову Тайтуса Оутса верят как Евангелию. Он вызвал взрыв ненависти к католикам.
– И вы дали им понять, что являетесь одним из них, – сказала я тоном упрека.
– Я тот, кто я есть.
– Что же будет теперь?
– Меня посылают в Шотландию.
– В Шотландию! В изгнание в Шотландию!
– Нет. На этот раз не в изгнание. На этот раз я еду с почестями. Я буду там представителем короля. Так что у меня будет полная возможность проявить себя.
Я невольно испытала чувство облегчения.
– Карл считает, что моя семья должна остаться в Лондоне. Он обещает о них позаботиться. Анне, разумеется, придется остаться, но Марии-Беатрисе, возможно, все-таки удастся поехать со мной.
– Что ж, – сказала я. – Наверное, для вас Эдинбург лучше, чем Брюссель.
Он печально улыбнулся.
– Конечно, Эдинбург не заменит мне Лондона, но он… он ближе к Лондону. – Отец помолчал и добавил: – О дочь моя! Как бы я хотел, чтобы вернулись счастливые дни!
Я снова ощутила вспышку раздражения против него. Наши дни могли бы быть счастливыми, если бы он не декларировал так открыто свою веру.
И снова печаль разлуки и мысль о том, когда же мы увидимся снова.
Это расставание я запомнила на все последующие годы.
ПОСПЕШНЫЙ БРАК
Наш священник, доктор Кен, занявший место уехавшего доктора Хупера, несмотря на невысокий рост и деликатное сложение, держался внушительно и обладал твердым характером. Он не признавал моды, не носил парик, и его лицо обрамляли длинные жидкие волосы. Он был несколько вспыльчив, но добродушен и, как и его предшественник доктор Хупер, отличался бесстрашием и всегда откровенно высказывал свое мнение, прислушиваясь только к голосу совести.
Мне он сразу же понравился, как, мне кажется, и я ему, так что я была довольна его приездом.
Уильям же выказывал к нему еще большую неприязнь, чем к доктору Хуперу. Я давно поняла, что, будь его воля, он давно бы заменил английских священников – голландцами, полностью зависящими от него.
Уже вскоре после приезда доктор Кен заметил, что Уильям обращается со мной без должного уважения. Это возмутило его, и он написал моему дяде, выражая неудовольствие по поводу «поведения принца по отношению к его жене». В заключение он добавил: «Я поговорю с ним об этом, хотя бы меня за это вытолкали за двери».
Так он и сделал. Уильяма это разозлило, но он понимал, что мало что может сделать. Положение в Англии было сложное, и ему приходилось тщательно учитывать возможное впечатление там от каждого своего поступка. Отослать доктора Кена ему было бы проще всего, но кто мог бы предсказать, какие это могло бы иметь последствия?
И Уильям предпочел проглотить обиду.
А затем произошло нечто, потребовавшее от меня немалого мужества и ставшее поворотным пунктом в моих отношениях с мужем. Этого никогда бы не случилось, будь Уильям рядом, но в ту пору он как раз находился в отъезде, а дело было настолько срочным, что я решила не ждать возвращения.
Уже на протяжении нескольких недель я замечала, что Джейн Рот как бы уклоняется от встреч со мной. Она была по характеру очень живая, легкомысленная девушка и всегда стремилась быть на виду. Поэтому перемена в ней была особенно заметна.
Я послала за ней. Она явилась притихшая, покорная, и тут я заметила изменения в ее фигуре.
– Джейн, – сказала я, – лучше расскажите мне все как есть.
Она молчала, опустив глаза.
– Ведь все уже довольно заметно. Не пора ли вам замуж?
Бедная Джейн. Она подняла на меня печальный взгляд.
– Боюсь, ваше высочество, что это невозможно.
– А почему нет? Разве он женат?
Она покачала головой.
– Тогда в чем же причина?
– В его положении, государыня.
– Скажите мне, кто он? – потребовала я.
Она молчала, и тогда я сказала повелительным тоном:
– Джейн, я приказываю вам отвечать.
– Это Уильям Зулстайн, ваше высочество.
Зулстайн! Родственник Уильяма, о котором он такого высокого мнения. А кто такая Джейн Рот? Девушка хотя и из благородной, но не слишком родовитой семьи, которой только чудом удалось получить при дворе место.
«Как это случилось?» – хотела я спросить, но тут же поняла всю глупость подобного вопроса. Как случаются такие вещи? Да так и случаются, как случались тысячи раз со многими другими. Уильям, конечно, желал бы для Зулстайна более выгодной партии, потому что хотя он и был незаконнорожденным, но был признанным членом Оранского дома. Какой дурой оказалась эта Джейн!
– Как вы могли это позволить? – воскликнула я. – Ведь вы же понимали, что не сможете выйти замуж за него.
– Но он обещал жениться на мне, – прошептала она.
– Так, значит, он обещал. А теперь?
– Он говорит, что принц никогда не позволит состояться нашему браку. Он бы женился… если бы… не принц.
– Вы уверены, что это так?
– Уверена.
– Вам не следовало верить обещаниям. А… что вы теперь будете делать?
Джейн жалобно на меня взглянула. У нее не было выбора. Ее отошлют домой, где ее ожидает гнев ее семьи. Она утратила свои шансы: ей с таким трудом выхлопотали место, но она повела себя как дура, позволив себя соблазнить, а теперь появление на свет нежеланного ребенка погубит все ее надежды на достойный брак. Бедняжка Джейн! Вернуться домой презираемой, запятнанной навек легкомысленным проступком молодости.
Джейн мне нравилась, и мне стало ее жаль.
– Джейн, – сказала я, – я не знаю, что нам делать.
Она тихо заплакала.
– Я уеду, – прорыдала она. – Я не могу далее служить вашему высочеству. Я этого не вынесу.
– Вы говорили с Зулстайном?
Она кивнула.
– И он готов покинуть вас. Ведь так?
– Он не осмелится ни на что другое. Он говорит, что у принца есть на него особые планы и он не смеет разрушить их.
– Он не говорил вам об этом раньше?
– Он говорил, что любит меня, что мы поженимся… несмотря ни на что.
– Идите к себе, Джейн, – сказала я. – Я подумаю, как поступить.
Она вышла. Меня охватила жалость к ней и гнев на человека, ради удовольствия так бездумно опустившегося до лжи и предательства.
Доктор Кен застал меня в размышлении. Он спросил, что волнует меня. Я взглянула на его честное прямодушное лицо и неожиданно для самой себя решила все рассказать ему.
– Доктор Кен, – сказала я, – я очень встревожена. Речь идет об одной из моих фрейлин, Джейн Рот. Она ждет ребенка и очень несчастна.
– А виновник ее положения известен?
– Да.
– Тогда он должен жениться на ней.
– Здесь есть маленькое затруднение. Это Уильям Зулстайн.
– То, что он родственник принца, не имеет отношения к делу. Это его ребенок, и он должен исполнить свой долг перед девушкой.
– Принц никогда на это не согласится.
Спокойное лицо доктора Кена приняло жесткое выражение.
– Пусть принц не соглашается.
– Он не допустит этого брака.
– Его здесь нет, так что он не может помешать; а когда они будут женаты, принц ничего не сможет поделать.
– Вы хотите сказать, что вы бы…
– Поженю их? Конечно. Дайте ваше благословение, и я совершу это.
– Но принц…
– Ваше высочество, вы – принцесса Оранская. Девушка у вас на службе. Это вам решать. Может так случиться, что вы станете королевой Англии. Принц в этом случае будет иметь столько прав, сколько вы соблаговолите ему дать. Вы склонны позволять ему управлять вами. Пока вы только принцесса Оранская, а он принц. Но вы – наследница английского трона. Не позволяйте пренебрегать собой. Вы должны быть тверды. Мы не можем позволить обречь молодую женщину на стыд и позор только потому, что соблазнивший ее человек родственник принца, иначе мы нарушаем свой христианский долг. Молитесь о помощи свыше, а я приду завтра утром, и мы объясним этим согрешившим молодым людям, в чем состоит их обязанность друг перед другом и перед Господом.
– Я не смею, – сказала я.
Доктор Кен печально улыбнулся.
– Потому что он забывает о вашем положении; но вы должны о нем помнить.
Я сказала, что подумаю.
И я действительно подумала. Всю ночь я представляла, как будет разгневан принц, когда узнает, что мы поступили против его воли. Потом я подумала о Джейн, которую отошлют с позором. Неожиданно мне пришло в голову, что Зулстайн может сам отказаться жениться на ней, даже если доктор Кен и будет настаивать.
Мне стыдно признаться, но при этой мысли у меня появился проблеск надежды. Это был бы выход из положения. И тут я осознала, что я трушу. Я боялась гнева Уильяма. Я боролась с собой. Я должна помнить о своем положении. Я вспомнила о том, как его небрежное обращение со мной не раз возбуждало негодование близких мне людей.
Нет. Я должна противостоять ему. Любого, кто соблазнит девушку обещаниями жениться, следует заставить сдержать обещание. А почему Зулстайн должен быть исключением?
Я была убеждена, что он должен жениться на Джейн. И доктор Кен тоже.
Решение было принято.
* * *
Доктор Кен был доволен моим решением.
– Вы поступаете правильно, – сказал он. – Вами руководит Господь.
Я призвала Зулстайна, и, когда он явился, мы с доктором Кеном ожидали его.
Он был немолод, лет на пять старше Уильяма, но он был хорош собой. У него был благородный, хотя и несколько суровый облик, говоривший о немалой внутренней силе. Я понимала, что мне потребуется все мое вновь обретенное мужество, чтобы иметь дело с этим человеком. Но рядом со мной стоял доктор Кен, один из самых красноречивых и убедительных проповедников, каких я когда-либо слышала.
Я начала с того, что рассказала ему все, что мне было известно о Джейн Рот, о ее положении и его вине в этом.
Он был ошеломлен и не нашелся, что возразить.
– Вы не отрицаете, что эта молодая женщина ожидает от вас ребенка, – сказал доктор Кен. – Вы обещали жениться на ней, и вы должны выполнить свое обещание.
– Я бы женился, если бы мог, – сказал Зулстайн.
– Вы уже женаты? – спросил доктор Кен.
– Нет.
– Тогда нет никакой причины, по которой ваш брак с Джейн Рот не мог бы состояться.
– Вам известно о моей связи с Оранским домом.
– Я знаю, что ваш отец был внебрачным сыном Фридриха-Генриха Оранского.
– Тогда вы должны меня понять.
– Боюсь, что я вас не понимаю. Если мужчина обещает жениться, он обязан сдержать свое обещание, или в глазах Всевышнего он будет предателем и лжецом, а для таковых нет места в царствии небесном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30