– И все же ты так и не стал прежним. Джастин поднялся. Ирония теперь была очень заметной, превратилась в сарказм.
– Не далее как полчаса назад, дорогой мой, я сказал тебе, что всегда стараюсь оправдывать твои ожидания. Три года назад… а точнее, когда моя сестрица Фанни сообщила мне о замужестве Дженнифер, ты с обычной своей прямотой заявил, что она, хотя и отвергла мои ухаживания, но создала меня. Voila tout.
– Нет. – Хью задумчиво посмотрел на него. – Я ошибался, но…
– Мой милый Хью! Прошу, не подрывай мою веру в тебя!
– Я ошибался, но не так уж сильно. Мне следовало бы сказать, что Дженнифер подготовила путь для другой женщины, которая создаст тебя.
Джастин закрыл глаза.
– Изрекая перлы мудрости, Хью, ты всякий раз вынуждаешь меня сожалеть о том дне, когда я принял тебя в избранный круг моих друзей.
– Их у тебя так много, не правда ли? – заметил Хью.
– Parfaitement. – Джастин направился к двери. – Где есть деньги, там есть и… друзья. Давенант поставил рюмку на стол.
– Это подразумевает оскорбление? – спросил он негромко.
Джастин остановился, положив ладонь на дверную ручку.
– Как ни странно, вовсе нет. Но, разумеется, если пожелаешь, я приму твой вызов. Хью внезапно рассмеялся.
– Иди спать, Джастин. Ты невозможен.
– О чем ты постоянно ставишь меня в известность. Спокойной ночи, мой милый. – Он вышел, но еще не затворил двери, как ему пришла в голову какая-то мысль, и он с улыбкой оглянулся. – A propos, Хью. Душа у меня есть. Она только что приняла ванну, а теперь спит.
– Да хранит ее Бог, – сказал Хью серьезно.
– Я не совсем уверен, какой должна быть моя реплика. Сказать ли мне «аминь!» или удалиться, сыпля проклятиями? – Его глаза насмешливо блестели, но улыбка была скорее приятной. Не дожидаясь ответа, он закрыл дверь и медленно поднялся к себе в спальню.
Глава 2
ПОЯВЛЯЕТСЯ ГРАФ ДЕ СЕН-ВИР
На следующий день вскоре после полудня Эйвон послал за своим пажом. Леон тотчас вошел и, преклонив колено, поцеловал руку герцога. Уокер неукоснительно исполнил все распоряжения своего господина: вчерашний чумазый оборвыш бесследно исчез, и перед герцогом явился безукоризненно чистый мальчик, чьи рыжие кудри были аккуратно зачесаны к затылку, а тоненькая фигура облачена в строгую черную одежду. Жабо из накрахмаленного муслина довершало его наряд.
Эйвон оглядел его с головы до ног.
– Так-так. Встань, Леон. Я намерен задать тебе несколько вопросов и хочу, чтобы ты отвечал правдиво. Ты понял?
Леон заложил руки за спину.
– Да, монсеньор.
– Для начала объясни, откуда ты знаешь мой родной язык?
Леон поглядел на него с изумлением.
– Монсеньор?
– Прошу, обойдись без бесхитростного удивления. Я не терплю дураков.
– Да, монсеньор. Я просто удивился тому, что это вам известно. Видите ли, это всего лишь харчевня.
– Мне казалось, что я не так уж туп, – холодно произнес Эйвон. – Но я не вижу ничего.
– Простите, монсеньор. Жан держит харчевню, и там часто останавливаются заезжие англичане. Не… не очень знатные, конечно.
– Ax, так! Ну а теперь ты можешь поведать свою историю. Начни со своей фамилии.
– Я Леон Боннар, монсеньор. Моей матерью была матушка Боннар, а отцом…
– …был батюшка Боннар. Это не так уж невероятно. Где ты родился и когда скончались твои достойные родители?
– Я… я не знаю, монсеньор, где я родился. Но мне кажется, что не в Анжу.
– Весьма интересно, – заметил герцог. – Но избавь меня от перечисления мест, где ты не родился. Будь столь любезен.
Леон покраснел.
– Вы не поняли, монсеньор. Мои родители поселились в Анжу, когда я был грудным младенцем. У нас была ферма в Бассинкуре auprиs de Saumur. И… и мы жили там, пока мои родители не умерли.
– Они скончались синхронистически? – спросил Эйвон.
Прямой носик Леона недоуменно наморщился.
– Монсеньор?
– Одновременно.
– От чумы, – объяснил Леон. – Меня отослали к господину кюре. Мне тогда было двенадцать, а Жану двадцать.
– Почему ты настолько моложе этого Жана? – спросил герцог, против обыкновения подняв тяжелые веки, так что Леон посмотрел ему прямо в глаза.
У Леона вырвался шаловливый смешок, и под сверлящим взглядом герцога он ответил с безыскусственной простотой:
– Монсеньор, мои родители скончались, и спросить у них я не могу.
– Дружок, – мягко сказал Джастин, – ты знаешь, как я поступаю с дерзкими пажами? Леон испуганно покачал головой.
– Приказываю их высечь. Советую тебе поберечься.
Леон побледнел, и его глаза перестали смеяться.
– Простите, монсеньор. Я… не хотел дерзить, – сказал он виновато. – У моей матери была дочь, которая умерла. А потом… потом появился я.
– Благодарю тебя. А где ты научился говорить, как говорят благовоспитанные люди?
– У господина кюре, монсеньор. Он научил меня читать и писать и немножко латыни… и еще многому.
Джастин поднял брови.
– А твой отец был крестьянином? Почему ты получил такое образование?
– Не знаю, монсеньор. Видите ли, я был младшим и любимчиком. Матушка не позволяла мне работать на ферме. Я думаю, поэтому Жан меня и ненавидит.
– Возможно. Дай мне руку.
Леон протянул тонкую руку для осмотра. Джастин взял ее в свои и исследовал сквозь лорнет. Кисть была маленькой, изящной, с длинными красивыми пальцами, загрубевшими от черной работы.
– Да, – сказал герцог. – Очень хорошенькая конечность.
Леон обаятельно улыбнулся.
– Quant а зa, у вас, монсеньор, очень красивые руки.
Губы герцога дрогнули.
– Ты меня поражаешь, дитя мое. Но, как ты сказал, твои родители скончались. Что было дальше?
– Дальше Жан продал ферму! Твердил, что создан для чего-то получше. Но я так не думаю. – Леон чуть-чуть наклонил голову набок, взвешивая этот вопрос. На щеке возникла шаловливая ямочка, но тут же исчезла. Леон посмотрел на своего господина серьезно и с легкой робостью.
– Способности и возможности Жана мы обсуждать не будем, – невозмутимо сказал Джастин. – Продолжай свою историю.
– Да, монсеньор. Жан продал ферму и забрал меня от господина кюре. – Лицо Леона омрачилось. – Господин кюре хотел оставить меня у себя, но Жан не согласился. Решил, что я буду ему полезным. Ну, и господин кюре ничего сделать не мог. Жан привез меня в Париж. И тогда он заставил меня… – Леон умолк.
– Продолжай, – резко приказал Джастин. – Что он заставил тебя делать?
– Работать на него, – неловко ответил Леон, и его большие глаза опустились под внимательным взглядом герцога.
– Ну хорошо, – сказал наконец Джастин. – Пока оставим это. Et puis?
– Тогда Жан купил харчевню на улице Сент-Мари, и… и потом он познакомился с Шарлоттой и… женился на ней. И тогда стало хуже, потому что Шарлотта меня возненавидела. – Синие глаза сверкнули. – Я даже один раз хотел убить ее, – сказал Леон простодушно. – Большим ножом для разрезания жаркого.
– Ее ненависть объяснить нетрудно, – сказал герцог сухо.
– Д-да, – произнес Леон неуверенно. – Мне тогда было всего пятнадцать. Помню, я весь день не ел, и… и побои. Вот… вот и все, монсеньор, пока не появились вы и не взяли меня к себе.
Джастин взял отточенное гусиное перо и пропустил его между пальцами.
– Могу ли я спросить, почему ты пытался убить эту Шарлотту… э… ножом для разрезания жаркого?
Леон покраснел и отвел глаза.
– Для этого… была причина, монсеньор.
– Не сомневаюсь.
– Я… она была очень злой, жестокой и… и рассердила меня. Вот и все.
– Я и жесток и зол, но не советую тебе пытаться меня убить. Или кого-нибудь из моих слуг. Видишь ли, я знаю, что означает цвет твоих волос.
Темные длинные ресницы снова поднялись, и возникла ямочка.
– Colиre de diable, – сказал Леон.
– Вот именно. И со мной тебе лучше сдерживаться, дитя мое.
– Да, монсеньор. Я не пытаюсь убивать тех, кого люблю.
Губы Джастина саркастически изогнулись.
– Ты меня успокоил. А теперь послушай меня. С этой минуты ты мой паж. Тебя будут кормить, одевать и обеспечат твое будущее, но взамен я потребую от тебя послушания. Ты понял?
– Да, монсеньор, конечно.
– Ты узнаешь, что для моих слуг мое слово – закон. И вот мой первый приказ: если кто-нибудь станет расспрашивать тебя, кто ты или откуда, ты отвечай только, что ты паж герцога Эйвона. Свое прошлое ты забудешь, пока я не разрешу тебе вспомнить. Ты понял?
– Да, монсеньор.
– И Уокера ты будешь слушаться, как меня. Упрямый подбородок чуть вздернулся. Леон оценивающе посмотрел на герцога.
– Если же нет, – мягкий голос стал еще мягче, – ты узнаешь, что и я умею наказывать.
– Если вы желаете, чтобы я слушался этого Уокера, – с достоинством произнес Леон, – я исполню вашу волю, ваш-ш-ша с-с-светлость.
Джастин смерил его взглядом.
– Разумеется. И я предпочитаю, чтобы ты называл меня монсеньером.
Синие глаза злокозненно заблестели.
– Этот Уокер сказал мне, чтобы я, когда буду говорить с вами, монсеньор, обязательно начинал с ваш-ш-ша… а, ба! Я этого не могу!
Секунду Джастин надменно смотрел на своего пажа. Мгновенно блеск угас, и Леон ответил ему серьезнейшим взглядом.
– Поберегись, – предостерег его Джастин.
– Да, монсеньор, – кротко ответил Леон.
– Можешь идти. Вечером ты будешь меня сопровождать. – Герцог обмакнул перо в чернила и начал писать.
– А куда, монсеньор? – с любопытством осведомился паж.
– Тебя это касается? Я тебя отпустил. Так убирайся.
– Да, монсеньор. Прошу прощения!
Леон удалился, тихонько затворив за собой дверь. Навстречу ему по лестнице медленно спускался Давенант. Хью улыбнулся.
– А, Леон! Где ты пропадал все утро?
– Надевал эту новую одежду, мосье. По-моему, я хорошо выгляжу, n'est-ce pas?
– Прекрасно. А куда ты направляешься сейчас?
– Не знаю. Может быть, я могу что-то сделать для монсеньора?
– Если он тебе ничего не приказывал, то нет. Ты умеешь читать?
– Ну да! Меня учили. Ой, я забыл, мосье!
– Неужели? – Хью засмеялся. – Если ты пойдешь со мной, дитя, я найду тебе какую-нибудь книгу.
Двадцать минут спустя Хью вошел в библиотеку, где герцог все еще сидел с пером в руке, как его оставил Леон.
– Джастин, кто такой и что такое Леон? В любом случае он восхитительный ребенок и никак не крестьянин.
– Очень дерзкий ребенок, – сказал герцог с еле заметной улыбкой. – Первый мой паж, который осмелился смеяться надо мной.
– Он смеялся над тобой? Тебе это очень полезно, Аластейр. Сколько лет этому ребенку?
– У меня есть основания полагать, что девятнадцать, – безмятежно ответил Джастин.
– Девятнадцать! Но это невозможно! Он совсем мальчик!
– Не совсем. Ты отправишься со мной вечером к Вассо?
– Наверное. Денег, чтобы проигрывать, у меня нет. Но что с того?
– Ты можешь и не играть, – заметил Джастин.
– Если не играть, то для чего идти в игорный дом?
– Для великосветской болтовни. Я отправлюсь к Вассо, чтобы увидеть весь Париж.
Он вернулся к своему письму, и Хью вскоре покинул библиотеку.
Во время обеда Леон стоял за стулом герцога и подавал ему блюда. Джастин, казалось, почти его не замечал, но Хью не мог оторвать глаз от задорного юного личика. И смотрел он так пристально, что под конец Леон тоже на него уставился с большим достоинством и выражением упрека. Заметив неподвижный взгляд своего друга, Джастин поставил свою рюмку и оглянулся на Леона.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Монсеньор, я только смотрю на мосье Давенанта.
– В таком случае не смотри.
– Но он смотрит на меня, монсеньор!
– Это совсем другое дело.
– Несправедливо! – пробормотал Леон. Вскоре после обеда друзья отправились к Вассо. Когда Хью услышал, что Леон будет сопровождать их, он нахмурился и отвел Эйвона в сторону.
– Джастин, откажись от этой прихоти! Там тебе паж не нужен, а это не место для такого ребенка.
– Мой самый милый Хью, мне так хотелось бы заручиться твоим разрешением самому решать за себя, – нежно ответил Джастин. – Паж пойдет со мной. Еще один мой каприз.
– Но почему? Ему следует уже быть в постели! Джастин сощелкнул крошку табака с кафтана.
– Хью, ты вынуждаешь меня напомнить тебе, что паж – моя собственность.
Давенант сжал губы и сердито вышел из столовой. Его светлость последовал за ним с полной невозмутимостью .
Хотя вечер еще только начинался, у Вассо было уже людно. Друзья сбросили плащи на руки лакею в вестибюле и направились к широкой лестнице, которая вела к игорным залам на втором этаже. Леон следовал за ними. Подходя к лестнице, Хью увидел знакомого и задержался, здороваясь с ним, но Эйвон не замедлил шага, слегка кивая направо и налево в ответ на поклоны малознакомых людей. Он не останавливался и ни с кем не заговаривал, хотя его окликали, но продолжал подниматься в одиноком величии, с легкой усмешкой на губах.
Леон шел почти по пятам за ним. Его широко открытые синие глаза были полны любопытства. Он привлекал к себе внимание, и немало взглядов вопросительно переходило с него на герцога. Перехватывая такой взгляд, паж чуть краснел, но его светлость, казалось, не замечал всеобщего удивления.
– Что еще вздумалось Аластейру? – спросил шевалье д'Анво у некоего де Сальми в нише на лестничной площадке.
– Кто знает? – Де Сальми изящно пожал плечами. – Ему всегда требуется выглядеть оригинальным. Добрый вечер, Аластейр!
Герцог кивнул ему.
– Я в восторге, что вижу вас, де Сальми! Партию в пикет чуть попозже?
Де Сальми поклонился.
– С величайшим удовольствием. – Он проводил Эйвона взглядом и вновь пожал плечами. – Держится так, будто он – король Франции. Не нравятся мне эти странные глаза… А, Давенант, рад вас видеть!
Хью любезно улыбнулся.
– Вы здесь? Какая толпа, не правда ли?
– Да, весь Париж, – согласился шевалье. – Зачем Аластейр взял с собой пажа?
– Не имею ни малейшего понятия. Джастин не слишком разговорчив… А, так Детурвиль вернулся?
– Да, приехал вчера вечером. Вы, без сомнения, слышали скандальную новость?
– Ах, мой дорогой шевалье. Я никогда не слушаю скандальных сплетен! – Хью засмеялся и пошел вверх по ступенькам.
– Je me demande, – заметил шевалье, следя в лорнет за удаляющимся Хью, – почему хороший Давенант – друг плохого Аластейра?
Салон на втором этаже был ярко освещен, и там стоял шум веселых разговоров о пустяках. Некоторые уже сели играть, другие собрались у буфета и прихлебывали вино. Хью увидел Аластейра за раздвижными дверями, которые вели в салон поменьше, в центр оживленной группы. Его паж застыл на почтительном расстоянии позади него.
Приглушенный возглас где-то рядом заставил Хью оглянуться. Высокий, несколько небрежно одетый человек стоял возле него, уставившись на Леона. Он хмурился, и его мясистые губы были плотно сжаты. Волосы под пудрой отливали рыжиной, но изогнутые брови были черными и очень густыми.
– Сен-Вир? – Хью поклонился ему. – Вас удивляет паж Аластейра? Забавно, не так ли?
– Ваш слуга, Давенант. Да, забавно. Кто этот мальчишка?
– Не знаю. Аластейр подобрал его вчера. Зовут его Леон. Надеюсь, мадам, ваша супруга, в добром здравии?
– Да, благодарю вас. Аластейр его подобрал, вы сказали? Как так?
– Он идет сюда, – ответил Хью. – Лучше спросите прямо у него.
Эйвон подошел, шелестя шелковыми полами кафтана, и поклонился графу де Сен-Виру.
– Дорогой граф! – Карие глаза исполнились насмешки. – Мой бесконечно дорогой граф! Сен-Вир сухо поклонился в ответ.
– Господин герцог!
Джастин достал усыпанную драгоценными камнями табакерку и предложил ее. Хотя Сен-Вир был высок, он выглядел плюгавым рядом с этим человеком великолепного роста и надменной осанки.
. – Щепотку табака, дорогой граф? Нет? – Он отбросил с белой руки кружевной манжет и грациозно взял понюшку. Его тонкие губы улыбались, но не слишком приятной улыбкой.
– Сен-Вир залюбовался твоим пажом, Джастин, – сказал Давенант. – Он привлекает немалое внимание.
– Не сомневаюсь. – Эйвон повелительно щелкнул пальцами, и Леон тотчас подошел к ним. – Он почти единственный в своем роде, граф. Прошу вас, разглядывайте его сколько угодно.
– Ваш паж меня нисколько не интересует, мосье, – сказал де Сен-Вир резко и отошел.
– Позади меня! – Приказание было отдано ледяным тоном, и Леон тотчас отступил на два шага. – Наш достойнейший граф! Утешь его, Хью.
Эйвон направился к столу, где играли в ландскнехт.
Давенанта почти сразу позвали к другому столу, и он сел играть в фараон с Сен-Виром в качестве партнера. Томный щеголь напротив него начал сдавать.
– Mon cher, ваш друг всегда так оригинален! Зачем ему здесь паж? – И он посмотрел в сторону Эйвона.
Хью взял свои карты.
– Откуда мне знать, Лавулер? Без сомнения, у него есть причина. И – прошу извинить меня! – мне приелась эта тема.
– Он такой… такой необычный, – сказал Лавулер, словно в оправдание. – Я говорю про пажа. Рыжие волосы, но просто пылающие огнем! И синие-синие глаза. Или сине-черные? Овальное личико и патрицианский нос… Джастин удивителен! Вы согласны, Анри?
– О, разумеется. Ему следовало бы стать актером. Quant `a moi, то позволю себе заметить, что герцогу и его пажу уделено достаточно внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35