Все вопросы успешно разрешили, и теперь гости с нетерпением ожидали появления Аммиты, лучшей танцовщицы раджи, которая должна была исполнить гипнотический танец катхак. Члены британской делегации сидели на стульях, отделанных серебряными барельефами, и обменивались вежливыми замечаниями в ожидании выступления. Случилось так, что Пратап Рао, диван Маяра и старший дядя раджи, разговорился с графом Роксбери.
Граф вернулся в зал весьма возбужденным. Разозлившись, что женщина по имени Чото Бай опять ускользнула от него, он провел остаток праздника, теша себя представлением, как откручивает ее тонкую шейку своими сильными руками. Он не забыл оскорбления, которое она нанесла ему, пытаясь ударить плетью, и еще его беспокоило то, что она стала свидетелем его разговора с Лала Даялом. Надо выяснить, кто она. Из встреч с ней у графа сложилось впечатление, что девушка отважна, обладает острым умом и, следовательно, может стать источником неприятностей. Ему также показалось довольно странным, что молодой женщине-шотландке позволено свободно бродить по всему дворцу, да еще в мужском платье. «Здесь наверняка кроется какая-то тайна. - Граф задумался и нахмурился. - У кого бы выведать подробности о девушке?»
- Беглость, с которой вы говорите на нашем языке, достойна восхищения, саиб, - любезно произнес Пратап Рао. - Вы, должно быть, прожили в Индии немалое время?
Голубые глаза графа заметно потеплели.
- Двенадцать лет жизни, Рао-саиб, правда, не подряд. Я много раз ездил в Индию и обратно в Англию и сейчас вернулся сюда впервые после восстания.
- Да-да. - Лицо пожилого индуса не дрогнуло при упоминании горького события. Он, как и его покойный брат, присягнул на верность британцам. - Вы сейчас живете в Англии, саиб?
Граф едва заметно улыбнулся:
- Последние пять лет - да. Я вступил в права наследства после смерти моего дяди по материнской линии. Наследство немалое и требует много внимания. Пришлось остаться в Англии.
- Позвольте полюбопытствовать: те годы, что вы провели в Индии, вы служили в Компании? - Голос индуса звучал слишком спокойно, но по тому, как гневно сверкнули глаза старика, стало ясно, что хотя официально Пратап Рао - союзник британцев, он до конца так и не смог побороть своего предубеждения против махинаций Ост-Индской компании.
- Вообще-то я входил в состав совета директоров конкурирующей компании, - с почтением ответил граф. - Возможно, вы слышали о ней. До ликвидации она называлась «Гордон и Блэр, Калькутта и Дели».
Старик мгновенно преобразился.
- Конечно, я слышал об этой компании, - тепло проговорил он. - Вы назвали ее, и я вспомнил: мой брат Лала Даял говорил мне, что один саиб из сопровождения нового резидента знаком ему. Очевидно, он имел в виду вас. Как я понял, он познакомился с вами много лет назад во дворце Бахадор-Шаха. - Негромкий шум голосов из-за занавески привлек внимание старика, и он с улыбкой добавил: - Кажется, танцовщица готова к выходу. Вы получите большое удовольствие.
- Не сомневаюсь, - отозвался граф. Вежливо отказавшись от приготовленного для жевания листа бетеля, он удобно откинулся на спинку стула и стал наблюдать, как Пратап Рао угощается этим возбуждающим средством из украшенной драгоценными камнями шкатулки.
Звон браслетов на ногах танцовщицы возвестил о ее выходе, но внимание графа было направлено в другую сторону. Краем глаза он заметил, как где-то наверху блеснуло золото. Граф поднял голову и увидел, как три темные женские фигуры вошли на галерею, опоясывающую сводчатый зал по всей длине, и бесшумно уселись за резной перегородкой. Одна из женщин была в сари из черного шелка, изысканная золотая вышивка на нем блеснула и привлекла внимание графа. Губы у него скривились, когда он разглядел гордо вскинутую голову. Прежде чем она успела скрыться за перегородкой, граф безошибочно понял, кто это.
- Странно, кажется, дамы в Маяре соблюдают законы purdah не так строго, как в остальной Индии, - заметил он как бы между прочим.
Пратап Рао устремил зоркий взгляд на перегородку, за которой скрылись женщины, покачал головой и усмехнулся:
- Это не должно удивлять вас, саиб. До вторжения Великих Моголов в Раджастане не знали этого закона, да и после он приживался очень медленно. Маяр оказался под пятой императора Акбара только в конце шестнадцатого века. Возможно, именно поэтому здесь никогда не было сильно мусульманское влияние. Подтверждение этому не только в том, что законы purdah наши женщины соблюдают не так строго, как мусульманки, но и в нашей архитектуре, в наших традициях и обычаях, в нашем языке.
- Понимаю. Означает ли это, что знатные дамы могут свободно разгуливать по дворцу? - с интересом осведомился граф.
- Не так свободно, как бы им хотелось, - улыбнулся Пратап Рао. - Младшей жене раджи, к примеру, разрешается покидать пределы зенаны, когда она того пожелает. Мои племянницы, сестры раджи, также принимают участие во всех религиозных шествиях. С другой стороны, Бегум Фариза, кормилица покойного раджи и единственная магометанка во дворце, свято соблюдает purdah. Я сам видел ее лицо всего три раза, а знаю ее уже сорок лет.
- Я слышал о женщине по имени Чото Бай, - проговорил граф, притворяясь, что его очень заинтв| совало появление танцовщицы Аммиты в роскошных госсамерских шелках, перед которой девушки в воздушных одеяниях усыпали пол лепестками роз.
- Как же, как же, Чото Бай. - Пратап Рао отозвался о девушке настолько тепло, что сразу стало ясно, как он привязан к ней. - Она - радость наших сердец. Хорошо, что вы заговорили о ней, саиб. Не вижу причин, почему бы не представить ее вам после выступления Аммиты. Она ведь англичанка, как и вы. Не сомневаюсь, она будет счастлива познакомиться с вами.
- Почту за честь, - невозмутимо ответил граф.
Пратап Рао сдержал слово. Когда праздник закончился, он послал слугу известить женщин, охраняющих вход на галерею, что их хозяек ждут внизу. Ждать пришлось довольно долго, пока не опустела зала. Остались только раджа со слугами да скучающие и зевающие англичане, которых задержал Пратап Рао.
Граф не ожидал, что ждать придется так долго. Было уже далеко за полночь, а раджа призвал его к себе в тот день еще до рассвета. Он не только устал, но и с нетерпением предвкушал несколько часов одиночества после шумного праздника, устроенного раджой в честь прибытия британского представителя.
Но в то мгновение, когда он увидел, как гневно сверкнули глаза Чото Бая из-под накидки, когда она вместе с младшей женой и сестрой Баджи Кришной Дай вошла в залу, он решил, что не стоит жалеть об упущенном отдыхе. Он низко поклонился, когда Пратап Рао представил их друг другу, и, выждав, пока его спутники не обратили восхищенные взгляды на хихикающих принцесс, как бы случайно заговорил с девушкой.
- Для меня большая честь познакомиться с вами наконец, госпожа, - обратился он к ней на хиндустани, насмешливо улыбаясь. - Нам давно пора познакомиться официально.
Накидка окутывала голову Иден, но ее удивительные глаза были хорошо видны сквозь тончайшее шелковое полотно. Синие, с красивым разрезом, они смотрели на графа с холодным вызовом, хотя голос ее звучал вежливо:
- Действительно. Я счастлива, что Рао-саиб оказал нам эту честь.
- Да, он сделал это в высшей степени официально, хотя не совсем точно, - любезно отозвался граф. - Мне хорошо известно, что вас зовут не Чото Бай. - Он увидел, как девушка быстро отвернулась, и перешел на английский. Глаза его с насмешкой смотрели на нее. - Я - Хью Гордон, граф Роксбери, а вы, госпожа, шотландка, и вас окружает какая-то тайна. Полагаю, Рао-саиб очень хорошо к вам относится, потому что я - единственный, кому он рассказал, что вы родились за пределами дворца.
Иден вскинула голову, золотые нити ее накидки блеснули, отражая огонь свечей.
- Чем вызвано такое настойчивое любопытство, ваше сиятельство? - жестко поинтересовалась она.
- Не часто в моей жизни случалось, чтобы женщина дважды одерживала надо мной верх, особенно шотландского происхождения, живущая как принцесса во дворце раджпутского правителя, - резко ответил граф. И опять заметил вспышку гнева в пронзительно синих глазах под накидкой.
- Я не имею ни малейшего намерения раздувать искры интриги, ваше сиятельство. Моя история очень проста и, несомненно, далеко не единственная в своем ооде. - Она вскинула голову. - Если вам так необходимо знать, - но тон ее говорил, что она сама так не считает, - мое девичье имя - Иден Гамильтон. Мой отец, полковник Дугал Гамильтон, командовал Четырнадцатым Бенгальским пехотным полком, расквартированным в Лакнау. Он и погиб там в пятьдесят седьмом, защищая свой дом. Покойный раджа привез меня в Питор. Он дал слово моему отцу, что позаботится обо мне в случае, если сипаи восстанут. Раджа рисковал своей жизнью и безопасностью своих близких, чтобы сдержать это слово. Вы довольны, этого достаточно?
- Но как вашему отцу удалось получить от раджи такое обещание? - осведомился граф, пропуская насмешку мимо ушей.
- Мой отец провел несколько лет в Питоре, помогал радже привести в порядок его армию. Это было еще до того, как он встретил маму. - Иден не скрывала, что разговор ей неприятен. - В то время эта армия состояла из едва обученных солдат с древними ржавыми ружьями и ни на что не годных от старости боевых слонов. Отец и раджа стали добрыми друзьями. - Голос Иден звучал печально. - Отец всегда говорил, что раджа был очень просвещенным человеком.
- А почему вы остались здесь после подавления восстания, мисс Гамильтон?
Графу показалось, что Иден вздрогнула, когда он произнес ее имя. Тонкая дрожащая рука подхватила край накидки и плотнее закрыла лицо. Граф понял, что Иден взволнована.
- Настало время прощаться, саиб, - торопливо проговорила девушка на хиндустани, сложила ладони вместе и поклонилась так, будто они просто обменялись ничего не значащими любезностями. - До свидания.
Она хотела было отвернуться и уйти, но граф протянул руку, чтобы остановить ее. Однако изумление на лице Пратап Рао показало ему, что такая вольность недопустима. Граф опустил руку и мрачно наблюдал, как Иден грациозной походкой подошла к радже, присела рядом и выразила ему признание, прежде чем покинуть зал вместе со своими спутницами. Через арку они скрылись в одном из неприметных проходов, который вел в зенану.
Иден Гамильтон… Имя звучало как музыка, такое же прелестное и неизбитое, как его хозяйка. Граф задумчиво посмотрел в сторону арки, через которую ушла девушка. Двое охранников со свирепыми лицами, в алых чалмах и великолепных, расшитых золотом мундирах, с изогнутыми саблями за поясами вернулись на свои места у дверей. Иден Гамильтон… Он узнал ее имя, но что толку? Она осталась такой же загадкой, что и прежде.
Глава 3
Shabash, butchas! Khabodar! Khabodar!
Хотя солнце едва коснулось первыми лучами взмывающих ввысь куполов храмов, окружающих зал приемов, отполированные веками камни во дворе уже источали невыносимый жар, а крики погонщиков, выстраивающих слонов в цепочку, только усиливали всеобщую суматоху. Никак не меньше пятисот слуг в свежих красных чалмах ожидали в тени навесов. Здесь собрались опахальщики и те, кому предстояло нести плюмажи из павлиньих перьев, жезлоносцы и слуги рангом повыше - им доверили нести священные образы Сита Рамы во главе шествия.
Около полудюжины слонов в ярком праздничном убранстве, под богатыми шелковыми покрывалами ждали начала шествия. Howdah, паланкин, укрепленный на спине слона, в котором предстояло разместиться радже, был вырезан из слоновой кости и обит внутри красным бархатом. Слонов соединяли друг с другом гирлянды цветов, их пьянящий запах смешивался с запахом розовой воды, которой двое священнослужителей поливали раскаленные камни.
Маярский раджа со своими гостями готовился к охоте на тигра. Британский представитель и его секретарь удостоились особой чести - ехать в паланкине самого раджи. Остальным же предстояло следовать за ними верхом на лошадях. Хью Гордон стоял чуть в стороне от шумной мужской толпы и радовался, что скоро ощутит под собой седло. Нескончаемые торжества, обильная пища и затянувшиеся церемонии прошедших дней утомили его, тело жаждало движения.
Резвый берберский жеребец, которого ему подарили, казалось, разделял его чувства. Граф одобрительно глядел, как он, фыркая и пританцовывая, идет по направлению к нему со стороны конюшни. Наконец граф вскочил в седло, натянул поводья и что-то ласково сказал жеребцу, прежде чем занять место среди нетерпеливо гарцующих всадников.
- Задаст он вам жару, ваше сиятельство, - шутливо заметил Харри Диз, чиновник из Бхаратпора. Под ним была кобыла, которая по причине своего почтенного возраста уже была неспособна доставить неприятности всаднику. Поэтому он мог пошутить, глядя, как беспокойный жеребец повернул голову и попытался вонзить зубы в обтянутую сапогом ногу графа.
- Да, могу поспорить, с ним не соскучишься, - со смехом согласился Хью, не скрывая, что его очень радует резвость жеребца. - Надеюсь, что сумею удержать его на месте, пока эта чертова процессия наконец тронется с места.
- По-моему, они уже выступили, - отозвался чиновник, услышав звуки пения, доносящиеся от головной части процессии. - Насколько мне известно, песнопения, восхваляющие раджу, должны начаться, когда его слон будет проходить под Хатхи Полом. Из этого я делаю вывод, что была дана команда выступить. Только боюсь, вы не удержите своего дьяволенка на месте, пока очередь дойдет до нас, - добавил он, подтверждая мысли графа и несколько отдаляясь от его жеребца, потому что тот неожиданно вскинул заднюю ногу с намерением брыкнуть одного из разодетых носильщиков, который подошел слишком близко.
- Что ж, каждому свое, Харри, - ответил граф, широко улыбаясь. - Shabash, shikari-sahib! Молодчина! - крикнул он молодому индусу в форме копьеносца, продемонстрировавшему небывалую ловкость в увертывании от копыт жеребца.
Индус улыбнулся в ответ, сверкнув белоснежными зубами на темном лице, и почтительно поклонился, прежде чем исчезнуть в толпе.
В воздухе витало всеобщее возбуждение, охотники добродушно подначивали друг друга, шутили и смеялись. Жеребцы вскидывали морды, чуя это возбуждение. Граф ласково потрепал своего коня по шее. И в этот самый миг неожиданно заметил знакомое лицо - жилистый индус пробился к нему сквозь толпу и ухватился за стремя.
Это был Бага Лал, растрепанный и запыхавшийся. Граф прищурился, глядя на него из-под пробкового шлема:
- Ты что-нибудь узнал, друг мой?
Бага Лал отвечал на пушту, языке Патана, на котором он, рожденный на северо-западной границе в предгорьях величественного Гиндукуша, говорил с рождения и который граф понимал вполне сносно:
- Я нашел ответы на все ваши вопросы. Покойный раджа действительно предоставил убежище чужеземке, так как дружил с ее отцом, Гамильтон-саибом. Больше за этим ничего не стоит.
- Тогда почему она не вернулась в Лакнау? - Хью нахмурился. - Уверен, ее обязательно бы приютили.
- Говорят, она опасается возмездия со стороны индусов против раджи и его семьи.
- Да, это вполне понятно, - согласился граф, вспомнив, что британские войска, подавившие восстание, проявили чудовищную жестокость. «Помни Конпор!» - был их боевой клич. Они действовали с бесчеловечной жестокостью в память о безвинных белых женщинах и детях, которых рассвирепевшие сипаи рубили на куски и сбрасывали в пересохший колодец в Конпоре. Отравленная ядом ненависти, британская армия беспощадно расправлялась даже с теми, кто вообще не выступал против нее. По всей бескрайней Индии безвинных людей вешали только за цвет их кожи.
- Британская армия вполне могла пойти на Маяр, решив, что девушку держали во дворце насильно, - согласился Бага Лал. - В то страшное время все было возможно. Но если она говорит правду, а я думаю, что это именно так, на ушко радже нашептывает не она.
- Скорее всего ты прав, Бага Лал. - Граф задумчиво прищурился, глядя, как впереди нестройным рядом охотники, носильщики и слоны проходят под заостренными арками. Его окружало море темных непроницаемых лиц, и на мгновение графа озарила истина - он понял тщетность попыток найти ответы на вопросы, ради которых приехал сюда. Как узнать, кто среди этого людского моря подстрекает легковозбудимую молодежь выступать против британцев?
- И еще одно, саиб. - Бага Лал семенил рядом с графом, ухватившись за стремя, когда жеребец пошел резвее. Слуга перешел на родной язык хозяина, так как не считал далее необходимым скрывать свои слова. - Не думаю, что это имеет отношение ктому, что вы хотите знать, но считаю, что это довольно важно и стоит упоминания. Я говорю о договоре, заключенном между покойным раджой и раджой Бхарадпура, по которому Юверадж Малрадж должен был взять в жены одну из младших дочерей раджи. Мне сказали, что переговоры длились не менее года, когда старый раджа внезапно умер, а сейчас ходят слухи, что новый раджа не собирается выполнять договор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Граф вернулся в зал весьма возбужденным. Разозлившись, что женщина по имени Чото Бай опять ускользнула от него, он провел остаток праздника, теша себя представлением, как откручивает ее тонкую шейку своими сильными руками. Он не забыл оскорбления, которое она нанесла ему, пытаясь ударить плетью, и еще его беспокоило то, что она стала свидетелем его разговора с Лала Даялом. Надо выяснить, кто она. Из встреч с ней у графа сложилось впечатление, что девушка отважна, обладает острым умом и, следовательно, может стать источником неприятностей. Ему также показалось довольно странным, что молодой женщине-шотландке позволено свободно бродить по всему дворцу, да еще в мужском платье. «Здесь наверняка кроется какая-то тайна. - Граф задумался и нахмурился. - У кого бы выведать подробности о девушке?»
- Беглость, с которой вы говорите на нашем языке, достойна восхищения, саиб, - любезно произнес Пратап Рао. - Вы, должно быть, прожили в Индии немалое время?
Голубые глаза графа заметно потеплели.
- Двенадцать лет жизни, Рао-саиб, правда, не подряд. Я много раз ездил в Индию и обратно в Англию и сейчас вернулся сюда впервые после восстания.
- Да-да. - Лицо пожилого индуса не дрогнуло при упоминании горького события. Он, как и его покойный брат, присягнул на верность британцам. - Вы сейчас живете в Англии, саиб?
Граф едва заметно улыбнулся:
- Последние пять лет - да. Я вступил в права наследства после смерти моего дяди по материнской линии. Наследство немалое и требует много внимания. Пришлось остаться в Англии.
- Позвольте полюбопытствовать: те годы, что вы провели в Индии, вы служили в Компании? - Голос индуса звучал слишком спокойно, но по тому, как гневно сверкнули глаза старика, стало ясно, что хотя официально Пратап Рао - союзник британцев, он до конца так и не смог побороть своего предубеждения против махинаций Ост-Индской компании.
- Вообще-то я входил в состав совета директоров конкурирующей компании, - с почтением ответил граф. - Возможно, вы слышали о ней. До ликвидации она называлась «Гордон и Блэр, Калькутта и Дели».
Старик мгновенно преобразился.
- Конечно, я слышал об этой компании, - тепло проговорил он. - Вы назвали ее, и я вспомнил: мой брат Лала Даял говорил мне, что один саиб из сопровождения нового резидента знаком ему. Очевидно, он имел в виду вас. Как я понял, он познакомился с вами много лет назад во дворце Бахадор-Шаха. - Негромкий шум голосов из-за занавески привлек внимание старика, и он с улыбкой добавил: - Кажется, танцовщица готова к выходу. Вы получите большое удовольствие.
- Не сомневаюсь, - отозвался граф. Вежливо отказавшись от приготовленного для жевания листа бетеля, он удобно откинулся на спинку стула и стал наблюдать, как Пратап Рао угощается этим возбуждающим средством из украшенной драгоценными камнями шкатулки.
Звон браслетов на ногах танцовщицы возвестил о ее выходе, но внимание графа было направлено в другую сторону. Краем глаза он заметил, как где-то наверху блеснуло золото. Граф поднял голову и увидел, как три темные женские фигуры вошли на галерею, опоясывающую сводчатый зал по всей длине, и бесшумно уселись за резной перегородкой. Одна из женщин была в сари из черного шелка, изысканная золотая вышивка на нем блеснула и привлекла внимание графа. Губы у него скривились, когда он разглядел гордо вскинутую голову. Прежде чем она успела скрыться за перегородкой, граф безошибочно понял, кто это.
- Странно, кажется, дамы в Маяре соблюдают законы purdah не так строго, как в остальной Индии, - заметил он как бы между прочим.
Пратап Рао устремил зоркий взгляд на перегородку, за которой скрылись женщины, покачал головой и усмехнулся:
- Это не должно удивлять вас, саиб. До вторжения Великих Моголов в Раджастане не знали этого закона, да и после он приживался очень медленно. Маяр оказался под пятой императора Акбара только в конце шестнадцатого века. Возможно, именно поэтому здесь никогда не было сильно мусульманское влияние. Подтверждение этому не только в том, что законы purdah наши женщины соблюдают не так строго, как мусульманки, но и в нашей архитектуре, в наших традициях и обычаях, в нашем языке.
- Понимаю. Означает ли это, что знатные дамы могут свободно разгуливать по дворцу? - с интересом осведомился граф.
- Не так свободно, как бы им хотелось, - улыбнулся Пратап Рао. - Младшей жене раджи, к примеру, разрешается покидать пределы зенаны, когда она того пожелает. Мои племянницы, сестры раджи, также принимают участие во всех религиозных шествиях. С другой стороны, Бегум Фариза, кормилица покойного раджи и единственная магометанка во дворце, свято соблюдает purdah. Я сам видел ее лицо всего три раза, а знаю ее уже сорок лет.
- Я слышал о женщине по имени Чото Бай, - проговорил граф, притворяясь, что его очень заинтв| совало появление танцовщицы Аммиты в роскошных госсамерских шелках, перед которой девушки в воздушных одеяниях усыпали пол лепестками роз.
- Как же, как же, Чото Бай. - Пратап Рао отозвался о девушке настолько тепло, что сразу стало ясно, как он привязан к ней. - Она - радость наших сердец. Хорошо, что вы заговорили о ней, саиб. Не вижу причин, почему бы не представить ее вам после выступления Аммиты. Она ведь англичанка, как и вы. Не сомневаюсь, она будет счастлива познакомиться с вами.
- Почту за честь, - невозмутимо ответил граф.
Пратап Рао сдержал слово. Когда праздник закончился, он послал слугу известить женщин, охраняющих вход на галерею, что их хозяек ждут внизу. Ждать пришлось довольно долго, пока не опустела зала. Остались только раджа со слугами да скучающие и зевающие англичане, которых задержал Пратап Рао.
Граф не ожидал, что ждать придется так долго. Было уже далеко за полночь, а раджа призвал его к себе в тот день еще до рассвета. Он не только устал, но и с нетерпением предвкушал несколько часов одиночества после шумного праздника, устроенного раджой в честь прибытия британского представителя.
Но в то мгновение, когда он увидел, как гневно сверкнули глаза Чото Бая из-под накидки, когда она вместе с младшей женой и сестрой Баджи Кришной Дай вошла в залу, он решил, что не стоит жалеть об упущенном отдыхе. Он низко поклонился, когда Пратап Рао представил их друг другу, и, выждав, пока его спутники не обратили восхищенные взгляды на хихикающих принцесс, как бы случайно заговорил с девушкой.
- Для меня большая честь познакомиться с вами наконец, госпожа, - обратился он к ней на хиндустани, насмешливо улыбаясь. - Нам давно пора познакомиться официально.
Накидка окутывала голову Иден, но ее удивительные глаза были хорошо видны сквозь тончайшее шелковое полотно. Синие, с красивым разрезом, они смотрели на графа с холодным вызовом, хотя голос ее звучал вежливо:
- Действительно. Я счастлива, что Рао-саиб оказал нам эту честь.
- Да, он сделал это в высшей степени официально, хотя не совсем точно, - любезно отозвался граф. - Мне хорошо известно, что вас зовут не Чото Бай. - Он увидел, как девушка быстро отвернулась, и перешел на английский. Глаза его с насмешкой смотрели на нее. - Я - Хью Гордон, граф Роксбери, а вы, госпожа, шотландка, и вас окружает какая-то тайна. Полагаю, Рао-саиб очень хорошо к вам относится, потому что я - единственный, кому он рассказал, что вы родились за пределами дворца.
Иден вскинула голову, золотые нити ее накидки блеснули, отражая огонь свечей.
- Чем вызвано такое настойчивое любопытство, ваше сиятельство? - жестко поинтересовалась она.
- Не часто в моей жизни случалось, чтобы женщина дважды одерживала надо мной верх, особенно шотландского происхождения, живущая как принцесса во дворце раджпутского правителя, - резко ответил граф. И опять заметил вспышку гнева в пронзительно синих глазах под накидкой.
- Я не имею ни малейшего намерения раздувать искры интриги, ваше сиятельство. Моя история очень проста и, несомненно, далеко не единственная в своем ооде. - Она вскинула голову. - Если вам так необходимо знать, - но тон ее говорил, что она сама так не считает, - мое девичье имя - Иден Гамильтон. Мой отец, полковник Дугал Гамильтон, командовал Четырнадцатым Бенгальским пехотным полком, расквартированным в Лакнау. Он и погиб там в пятьдесят седьмом, защищая свой дом. Покойный раджа привез меня в Питор. Он дал слово моему отцу, что позаботится обо мне в случае, если сипаи восстанут. Раджа рисковал своей жизнью и безопасностью своих близких, чтобы сдержать это слово. Вы довольны, этого достаточно?
- Но как вашему отцу удалось получить от раджи такое обещание? - осведомился граф, пропуская насмешку мимо ушей.
- Мой отец провел несколько лет в Питоре, помогал радже привести в порядок его армию. Это было еще до того, как он встретил маму. - Иден не скрывала, что разговор ей неприятен. - В то время эта армия состояла из едва обученных солдат с древними ржавыми ружьями и ни на что не годных от старости боевых слонов. Отец и раджа стали добрыми друзьями. - Голос Иден звучал печально. - Отец всегда говорил, что раджа был очень просвещенным человеком.
- А почему вы остались здесь после подавления восстания, мисс Гамильтон?
Графу показалось, что Иден вздрогнула, когда он произнес ее имя. Тонкая дрожащая рука подхватила край накидки и плотнее закрыла лицо. Граф понял, что Иден взволнована.
- Настало время прощаться, саиб, - торопливо проговорила девушка на хиндустани, сложила ладони вместе и поклонилась так, будто они просто обменялись ничего не значащими любезностями. - До свидания.
Она хотела было отвернуться и уйти, но граф протянул руку, чтобы остановить ее. Однако изумление на лице Пратап Рао показало ему, что такая вольность недопустима. Граф опустил руку и мрачно наблюдал, как Иден грациозной походкой подошла к радже, присела рядом и выразила ему признание, прежде чем покинуть зал вместе со своими спутницами. Через арку они скрылись в одном из неприметных проходов, который вел в зенану.
Иден Гамильтон… Имя звучало как музыка, такое же прелестное и неизбитое, как его хозяйка. Граф задумчиво посмотрел в сторону арки, через которую ушла девушка. Двое охранников со свирепыми лицами, в алых чалмах и великолепных, расшитых золотом мундирах, с изогнутыми саблями за поясами вернулись на свои места у дверей. Иден Гамильтон… Он узнал ее имя, но что толку? Она осталась такой же загадкой, что и прежде.
Глава 3
Shabash, butchas! Khabodar! Khabodar!
Хотя солнце едва коснулось первыми лучами взмывающих ввысь куполов храмов, окружающих зал приемов, отполированные веками камни во дворе уже источали невыносимый жар, а крики погонщиков, выстраивающих слонов в цепочку, только усиливали всеобщую суматоху. Никак не меньше пятисот слуг в свежих красных чалмах ожидали в тени навесов. Здесь собрались опахальщики и те, кому предстояло нести плюмажи из павлиньих перьев, жезлоносцы и слуги рангом повыше - им доверили нести священные образы Сита Рамы во главе шествия.
Около полудюжины слонов в ярком праздничном убранстве, под богатыми шелковыми покрывалами ждали начала шествия. Howdah, паланкин, укрепленный на спине слона, в котором предстояло разместиться радже, был вырезан из слоновой кости и обит внутри красным бархатом. Слонов соединяли друг с другом гирлянды цветов, их пьянящий запах смешивался с запахом розовой воды, которой двое священнослужителей поливали раскаленные камни.
Маярский раджа со своими гостями готовился к охоте на тигра. Британский представитель и его секретарь удостоились особой чести - ехать в паланкине самого раджи. Остальным же предстояло следовать за ними верхом на лошадях. Хью Гордон стоял чуть в стороне от шумной мужской толпы и радовался, что скоро ощутит под собой седло. Нескончаемые торжества, обильная пища и затянувшиеся церемонии прошедших дней утомили его, тело жаждало движения.
Резвый берберский жеребец, которого ему подарили, казалось, разделял его чувства. Граф одобрительно глядел, как он, фыркая и пританцовывая, идет по направлению к нему со стороны конюшни. Наконец граф вскочил в седло, натянул поводья и что-то ласково сказал жеребцу, прежде чем занять место среди нетерпеливо гарцующих всадников.
- Задаст он вам жару, ваше сиятельство, - шутливо заметил Харри Диз, чиновник из Бхаратпора. Под ним была кобыла, которая по причине своего почтенного возраста уже была неспособна доставить неприятности всаднику. Поэтому он мог пошутить, глядя, как беспокойный жеребец повернул голову и попытался вонзить зубы в обтянутую сапогом ногу графа.
- Да, могу поспорить, с ним не соскучишься, - со смехом согласился Хью, не скрывая, что его очень радует резвость жеребца. - Надеюсь, что сумею удержать его на месте, пока эта чертова процессия наконец тронется с места.
- По-моему, они уже выступили, - отозвался чиновник, услышав звуки пения, доносящиеся от головной части процессии. - Насколько мне известно, песнопения, восхваляющие раджу, должны начаться, когда его слон будет проходить под Хатхи Полом. Из этого я делаю вывод, что была дана команда выступить. Только боюсь, вы не удержите своего дьяволенка на месте, пока очередь дойдет до нас, - добавил он, подтверждая мысли графа и несколько отдаляясь от его жеребца, потому что тот неожиданно вскинул заднюю ногу с намерением брыкнуть одного из разодетых носильщиков, который подошел слишком близко.
- Что ж, каждому свое, Харри, - ответил граф, широко улыбаясь. - Shabash, shikari-sahib! Молодчина! - крикнул он молодому индусу в форме копьеносца, продемонстрировавшему небывалую ловкость в увертывании от копыт жеребца.
Индус улыбнулся в ответ, сверкнув белоснежными зубами на темном лице, и почтительно поклонился, прежде чем исчезнуть в толпе.
В воздухе витало всеобщее возбуждение, охотники добродушно подначивали друг друга, шутили и смеялись. Жеребцы вскидывали морды, чуя это возбуждение. Граф ласково потрепал своего коня по шее. И в этот самый миг неожиданно заметил знакомое лицо - жилистый индус пробился к нему сквозь толпу и ухватился за стремя.
Это был Бага Лал, растрепанный и запыхавшийся. Граф прищурился, глядя на него из-под пробкового шлема:
- Ты что-нибудь узнал, друг мой?
Бага Лал отвечал на пушту, языке Патана, на котором он, рожденный на северо-западной границе в предгорьях величественного Гиндукуша, говорил с рождения и который граф понимал вполне сносно:
- Я нашел ответы на все ваши вопросы. Покойный раджа действительно предоставил убежище чужеземке, так как дружил с ее отцом, Гамильтон-саибом. Больше за этим ничего не стоит.
- Тогда почему она не вернулась в Лакнау? - Хью нахмурился. - Уверен, ее обязательно бы приютили.
- Говорят, она опасается возмездия со стороны индусов против раджи и его семьи.
- Да, это вполне понятно, - согласился граф, вспомнив, что британские войска, подавившие восстание, проявили чудовищную жестокость. «Помни Конпор!» - был их боевой клич. Они действовали с бесчеловечной жестокостью в память о безвинных белых женщинах и детях, которых рассвирепевшие сипаи рубили на куски и сбрасывали в пересохший колодец в Конпоре. Отравленная ядом ненависти, британская армия беспощадно расправлялась даже с теми, кто вообще не выступал против нее. По всей бескрайней Индии безвинных людей вешали только за цвет их кожи.
- Британская армия вполне могла пойти на Маяр, решив, что девушку держали во дворце насильно, - согласился Бага Лал. - В то страшное время все было возможно. Но если она говорит правду, а я думаю, что это именно так, на ушко радже нашептывает не она.
- Скорее всего ты прав, Бага Лал. - Граф задумчиво прищурился, глядя, как впереди нестройным рядом охотники, носильщики и слоны проходят под заостренными арками. Его окружало море темных непроницаемых лиц, и на мгновение графа озарила истина - он понял тщетность попыток найти ответы на вопросы, ради которых приехал сюда. Как узнать, кто среди этого людского моря подстрекает легковозбудимую молодежь выступать против британцев?
- И еще одно, саиб. - Бага Лал семенил рядом с графом, ухватившись за стремя, когда жеребец пошел резвее. Слуга перешел на родной язык хозяина, так как не считал далее необходимым скрывать свои слова. - Не думаю, что это имеет отношение ктому, что вы хотите знать, но считаю, что это довольно важно и стоит упоминания. Я говорю о договоре, заключенном между покойным раджой и раджой Бхарадпура, по которому Юверадж Малрадж должен был взять в жены одну из младших дочерей раджи. Мне сказали, что переговоры длились не менее года, когда старый раджа внезапно умер, а сейчас ходят слухи, что новый раджа не собирается выполнять договор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46