Сплавщики аккуратно выравнивали бревна, чтобы они лежали на воде в один слой.
– С помощью этих шестов они подцепляют бревна и поворачивают их в воде.
– Выглядит довольно опасно, – сказала Рейчел. – Что будет, если кто-то из них упадет?
– Бревна размозжат ему череп или он утонет, если окажется под сплавным лесом и не сможет выбраться к воздуху. В лучшем случае он отделается переломом руки или ноги, а если совсем повезет, то просто искупается.
– Ты серьезно, Эндрю? – ужаснулась Рейчел.
– Они любят эту работу, Рейчел, – заверил ее Эндрю, – и очень гордятся своим мастерством.
– А ты когда-нибудь пробовал так?
– Конечно, но в этом деле никто не сравнится с Сэмом Монком. – Эндрю показал на лесоруба, который проворно перепрыгивал с бревна на бревно и ворочал огромными бревнами в воде так, словно это были какие-то зубочистки. – Монк – самый лучший сплавщик, которого я видел в жизни. Да и все они мастера своего дела, Рейчел. Каждый из них – настоящий специалист, будь то лесоруб, который валит дерево, или обдирщик коры, который очищает ствол и превращает его в бревно, или сплавщик, который переправляет его по реке. Чем лучше они работают, тем быстрее идет дело. Мои работники лучшие в округе. Я горжусь ими всеми.
Рейчел тайком поглядывала на Эндрю, с удивлением открывая в нем новые грани. Этот человек действительно искренне гордился своими работниками, но она могла поклясться, что им самим он никогда об этом не говорил. Его неожиданная откровенность смущала девушку. Сейчас он посвящал ее во что-то очень личное. Имела ли она на это право? У нее было такое чувство, что она вторглась на запретную территорию – туда, куда Эндрю не впускал никого. Рейчел взволнованно отвернулась.
– Почему же все эти бревна не уплывают вниз по течению? Что их удерживает?
– Мы делаем длинную сплотку и ставим ее поперек реки. Таким образом мы не запруживаем реку и в то же время удерживаем бревна.
– А что будет, если сплотка разойдется?
Эндрю небрежно пожал плечами:
– Тогда десятимильное скопление бревен уплывет по течению. Некоторые бревна иногда прорываются, но весь лес – никогда. Если это случится, мы потеряем целый год работы.
– Если это так опасно, почему же вы держите бревна в воде? Почему бы просто не сложить их штабелями перед деревообрабатывающей фабрикой?
– Лес хранят в воде по нескольким причинам, Рейчел. Во-первых, чтобы предохранить его от жучков и плесени. Во-вторых, чтобы избежать возгорания. Если срубленные бревна загорятся, будет адский пожар.
Рейчел всплеснула руками.
– Обещаю больше не задавать глупых вопросов.
– Хочешь посмотреть деревообрабатывающую фабрику?
– Еще бы! А ты не возражаешь?
– Конечно, нет.
Фабрика представляла собой огромное здание, напоминавшее амбар, внутри которого, точно в пчелином улье, кипела работа. Рейчел с восторгом остановилась на пороге. Помещение вибрировало от жужжащего звука пилы, в воздухе пахло опилками.
Водяное колесо, вращаемое речным потоком, переносило бревно на конвейер, где два человека снимали с него кору длинными зубчатыми ножами. Потом оно спускалось по желобу к зубьям огромной пилы.
Несколько рабочих обтесывали и зачищали края уже распиленных бревен, потом выносили их на улицу и укладывали сушиться на солнце и ветру.
Все это делалось настолько быстро и слаженно, что Рейчел невольно залюбовалась.
Когда они обходили работников, девушка заметила, что Эндрю держится с ней гораздо холоднее. Если кто-либо из мужчин, увидев ее, останавливался поболтать, Эндрю недовольно хмурился, советуя поменьше говорить, побольше делать. Похоже, он уже жалел о том, что затеял для нее эту экскурсию и потерял несколько часов рабочего времени.
– Река здесь никогда не замерзает, но зимой она становится немного медлительнее, – говорил он позже, когда они снова поднимались на гору за ее туфлями. – Мы стараемся обработать бревна весной и летом, когда течение самое быстрое, а осенью и зимой валим лес.
Когда они забрались наверх, Рейчел снова надела свои туфли и остановилась, чтобы в последний раз окинуть взглядом великолепную панораму. Она обратила к Эндрю сияющее лицо.
– Твоя страна внушает благоговейный страх, Эндрю. Она такая необъятная и необузданно дерзкая! Размах ее начинаний поразителен. У нас в Англии нет ничего подобного.
– Просто Англия уже обжита, – снисходительно произнес он.
– Да, верно. Моя страна стала цивилизованной много веков назад.
Эндрю посмотрел на нее, насмешливо вздернув бровь.
– Здесь, в колониях, мы склонны думать, что эта ваша «цивилизация» немного отдает военным душком.
Рейчел обернулась к нему, подбоченившись и вызывающе склонив голову набок.
– Я не позволю тебе испортить такой замечательный день спорами о политике, Эндрю Киркленд.
– Ты права, – проговорил он, благодушно усмехаясь. – В самом деле, я должен признать, что горная Шотландия достойна восхищения.
– Я никогда ее не видела и теперь, наверное, никогда не увижу, – сказала Рейчел, печально вздохнув.
– Это звучит довольно категорично. Ты намекаешь на то, что решила здесь остаться?
Девушка не знала, надо ли воспринимать его слова как насмешку, но на всякий случай мгновенно выстроила вокруг себя невидимую защитную стену.
Едва ли можно было надеяться, что он изменил свое мнение о ней, и его вчерашнее поведение служило тому подтверждением. В глазах Эндрю она была просто шлюхой, с которой ему хотелось переспать. Как же так получилось, что сегодня она совершенно забыла об этом и ослабила бдительность? Было глупо и наивно с ее стороны довериться этому человеку. Мало того, она чуть не уступила его домогательствам!
Как же она сразу не догадалась, что его подарок и добрые слова были только уловкой? Подкупом и лаской он хотел добиться того, чего не смог добиться с помощью откровенного нахальства.
Рейчел швырнула мокасины ему в руки. Глаза ее оскорбленно сверкали.
– Спасибо за туфли, мистер Киркленд, но я как-нибудь обойдусь без них.
С этими словами она развернулась и пошла по тропинке прочь.
Эндрю стоял и растерянно смотрел ей вслед, не понимая, что происходит. Его темно-синие глаза помрачнели, а к сердцу подступило острое чувство незаслуженной обиды. Он перевел взгляд на мокасины, которые держал в руках, и мысленно обругал себя за глупость.
Его бронзовое от загара лицо сделалось суровым, а взгляд стал непроницаемым. Он скомкал мокасины, отшвырнул их в сторону и скрылся в густом лесу.
Глава 12
На другое утро Эндрю не показывался в столовой. Уилл и Эдвард пришли без него. Вечером его тоже не было, но Рейчел не стала расспрашивать о нем. Она говорила себе, что без Эндрю намного лучше, и все-таки ее мучило любопытство. Где же он мог быть? На следующее утро он опять не пришел, и к вечеру она потеряла терпение.
– Он у Найта Риза, в заведении напротив, – объяснил ей Эдвард. – Сейчас там Уилл, пытается увести его. – Юное лицо Эдварда встревоженно нахмурилось. – Уилл сказал, что он много пьет и пребывает в мрачном настроении. Когда Энди пьет, да еще в плохом настроении, лучше держаться от него подальше. Зря Уилл туда полез, ненормальный!
– И давно он там? – спросила Рейчел, ощущая легкий укол совести.
– Он отправился в гостиницу позавчера вечером и с тех пор оттуда не вылезал.
Ей стало совсем нехорошо. Интересно, его визит к Ризу связан с их ссорой в лесу или это просто совпадение? Следующие слова Эдварда послужили ответом на ее невысказанный вопрос:
– Уилл говорит, что на Энди это непохоже. Он не любит проводить время в гостинице и развлекаться со шлюхами. – Устыдясь чрезмерной откровенности, юноша сконфуженно покраснел.
– Он уже взрослый, Эдвард. Не понимаю, почему вы с Уиллом так всполошились.
– Он наш брат, Рейчел. Разве ты не всполошилась бы на нашем месте?
В столовую вошел Уилл и тяжело опустился на стул. Было видно, что он расстроен. Рейчел и Эдвард терпеливо ждали, что он скажет.
– Он вышвырнул меня за дверь. Этот проклятый болван не хочет ничего слушать! – сердито выкрикнул Уилл. – Все два дня он кутил с двумя девочками – mеnage а trois.
– Mеnage а trois? – растерянно повторил Эдвард.
– Они спали втроем, – с горечью прорычал Уилл.
Рейчел потрясенно охнула, и Уилл виновато покосился на нее.
– Прости, Рейчел, я забыл о приличии.
Он запустил пальцы в свою густую черную шевелюру, и девушка поняла, как сильно он встревожен.
– Я видел его в таком состоянии всего один раз. Это было дома несколько лет назад. Энди было восемнадцать, и он по уши влюбился в одну юную блондинку, с которой познакомился в Уильямсберге. Он даже купил ей кольцо, потому что хотел на ней жениться. Но она посмеялась над ним и сказала, что никогда не выйдет замуж за полукровку. – Уилл грустно покачал головой. – Энди пил две недели. Отец нашел его в грязном кабаке Уильямсберга. Хозяин кабака уже собирался отправить пьяного Энди матросом в плавание, и отцу стоило немалых трудов вытащить его оттуда. Когда брат наконец протрезвел, он отправился к вампануа – соплеменникам своей матери, прожил с индейцами больше года и только потом вернулся домой.
Рейчел мучилась сознанием вины. Ей казалось, что она не имеет права слушать рассказ Уилла. У нее было такое чувство, будто Эндрю раздевали догола прямо у нее на глазах. Она быстро встала из-за стола, собравшись уйти.
– Все это меня не касается.
Уилл посмотрел на нее в упор. В его синих глазах, опушенных длинными густыми ресницами, сквозило осуждение. Только сейчас Рейчел заметила, как похожи они на глаза Эндрю, и ее бросило в дрожь.
– Ты в этом уверена? – загадочно спросил он.
Всю ночь девушка размышляла над словами Уилла. Была ли она виновата в поведении Эндрю? И с какой стати ей терзаться угрызениями совести, если сам он не выказывал к ней ничего, кроме надменного презрения?
На другое утро Кейт опять уехала в Уильямсберг. Погода была солнечной и ясной, и Рейчел решила, что денек вполне подходит для приготовления свечей, ибо их запасы уже подходили к концу. Она вынесла на задний двор столовой два больших котла, которые обычно использовались для этой цели, и подвесила их на длинный шест с крюками, протянутый между деревьями. Налив в котлы немного воды, девушка развела под ними огонь в земляной яме.
Пока вода в котлах нагревалась, она принялась делать фитильки: нарезала на ровные части несколько дюжин стеблей молочая и опустила их в селитру – дорогой раствор, пропитавшись которым, фитильки потом горели медленно.
Когда вода закипела, Рейчел добавила в один котел специально припасенное сало, а в другой – ягоды восковницы. Ей нравился их аромат, и она предпочитала пользоваться свечами из воска, а не из животного сала.
Вынося во двор металлические рамы для приготовления свечей, Рейчел жалела, что взялась за такую работу в отсутствие Кейт: без ее помощи было трудно передвигать эти тяжелые штуки. На каждой раме крепилось восемь стержней. Она вставляла в каждый стержень по фитильку и макала его в расплавленный воск, а потом вешала застывать на раму. Эта процедура повторялась до тех пор, пока котлы не опустели. Это был изнурительный труд. Приходилось работать на жарком солнце, да еще нагнувшись над дымящими котлами.
Дожидаясь, пока застынет последняя партия свечей, Рейчел в изнеможении села в тень под деревом. Бессонная ночь и знойный день взяли свое, и девушка задремала. Краем сознания она еще воспринимала отдаленные звуки – поскрипывание фургона на дороге, глухой собачий лай. Время от времени слышались слабые переливы женского смеха – точно весело позванивал колокольчик, тронутый ветерком.
Рейчел не знала, когда окончательно заснула и сколько времени спала, а когда проснулась, то не поняла, что ее разбудило.
Какое-то смутное чувство тревоги проникло в ее сознание. Ее длинные густые ресницы затрепетали, и она часто заморгала.
Солнце переместилось по небу и теперь светило прямо над ней, но девушка обнаружила, что лежит в тени чьей-то фигуры. В страхе она широко распахнула глаза и натолкнулась на задумчивый взгляд Эндрю Киркленда.
Он смотрел на нее сверху в оглушительном молчании, которое буквально душило Рейчел. Одежда его была в беспорядке, небритое лицо осунулось. Девушка не могла вымолвить ни слова, разрываясь между страхом и жалостью. Наконец все так же молча Эндрю отвернулся и зашагал прочь. Она провожала взглядом его широкие плечи, и глаза ей жгли невыплаканные слезы.
Рейчел снова увидела Эндрю только на следующей неделе, на дне рождения Эдварда Эллиота. Она надеялась сшить Эдди в подарок рубашку, но не успела. Пришлось связать ему шарф – будет носить, когда похолодает.
Кейт до сих пор не вернулась из Уильямсберга, и Рейчел хозяйничала в столовой одна. Девушка не имела понятия, почему задерживаются фургоны, но такая нагрузка начала ее утомлять, хоть она и сократила обслуживание посетителей до одного раза в день.
Когда Эдвард доедал обед, Рейчел принесла пирог, испеченный специально для такого случая, поставила его перед ним на стол и, нагнувшись, поцеловала в щеку виновника торжества. Юноша покраснел.
– С днем рождения, Эдвард! – сказала она. Глаза ее светились приветливым теплом.
– Ох, Рейчел, ну зачем ты пекла пирог? – пролепетал Эдвард, польщенный и смущенный.
– Ну раз уж она все-таки испекла, режь его, и мы съедим! – вмешался Уилл, в нетерпении глядя на пирог.
Эндрю слушал их разговор с рассеянным видом. По его лицу невозможно было понять, праздничное ли у него настроение. Правда, он улыбался, но улыбка была такой тусклой, что ее вообще трудно было назвать улыбкой.
Когда Эдвард разрезал пирог, Рейчел налила в маленькие деревянные кружки кофе для мужчин, а себе с Эдвардом принесла стаканы с холодным молоком.
– Чудесный пирог, Рейчел, – заявил Уилл, уплетая второй кусок. Он озорно подмигнул. – Не будь я уже влюблен, я бы немедленно на тебе женился.
В глазах Рейчел вспыхнули веселые огоньки.
– Ты разбиваешь мое сердце, Уилл! В кого же ты, интересно, влюблен?
– В свое зеркальное отражение, – подал голос Эндрю.
Все засмеялись, и Рейчел, воспользовавшись моментом, вручила Эдварду связанный шарф. Несмотря на то что вечер был теплым, Эдвард с гордостью намотал его себе на шею.
– Мне кажется, что вещь, которую сделали специально для кого-то, потратив на это время, стоит гораздо больше, чем покупной подарок, – сказал он с благодарностью.
– Чудесная мысль, Эдвард. Надеюсь, ты сохранишь это на всю жизнь, – растроганно сказала Рейчел.
Она увидела угрюмое лицо Эндрю и поняла, что он думает о мокасинах, которые он сделал для нее и которые она так жестоко отвергла.
– Шарф или мысль? – осведомился Уилл.
– Что ты сказал, Уилл? – рассеянно спросила она.
Уилл нагнулся к ней, подкупающе ухмыляясь:
– Я спрашиваю, что он должен сохранить на всю жизнь – шарф или мысль?
– Не верю, что ты на самом деле такой насмешник, каким хочешь казаться, Уилл Киркленд, – с вызовом бросила девушка.
Ей было трудно поддерживать этот шутливый разговор, потому что она чувствовала на себе мрачно задумчивый взгляд Эндрю.
Уилл встал:
– Пойдем, Эдди, теперь я сделаю тебе подарок на день рождения.
Поднявшись из-за стола, Эндрю ушел вместе с братьями, и Рейчел смогла облегченно вздохнуть.
Среди ночи Рейчел проснулась от громкого смеха, доносившегося с той стороны улицы, из публичного дома. Она с отвращением встала с постели и подошла к открытому окну. Из борделя вышли трое мужчин и начали переходить дорогу. Она уже хотела отойти от окна, но тут уловила в мужчинах что-то смутно знакомое и стала внимательно вглядываться в темноту.
Ее самые худшие опасения подтвердились, когда она узнала Эндрю, Уилла и Эдварда. Уилл и Эдвард шли, обняв друг друга за плечи. Они шатались и орали во все горло.
– Я думаю, нам надо вернуться и хлопнуть еще по рюмочке, – громогласно заявил Уилл. – Как ты считаешь, Эдди?
– Хорошая мысль, – проговорил Эдвард Эллиот заплетающимся языком, и оба попытались развернуться.
– Стойте! – скомандовал Эндрю и схватил за шиворот обоих. – По-моему, вы уже достаточно выпили.
– Вечно ты все портишь, Энди, – пробормотал Уилл. Он накренился, пытаясь удержать равновесие, и уставился в лицо Эдварду. – Скажи ему, что он вечно все портит, Эдди.
Эдвард наставил дрожащий палец в лицо Эндрю.
– Ты вечно все портишь, Энди, – пролепетал он, громко икнул и начал хохотать.
Уилл присоединился к его хохоту. Они смеялись, как полоумные, не в силах остановиться. В конце концов Уилл плюхнулся посреди дороги, гогоча на всю улицу.
Эндрю начал его поднимать, стараясь сохранить строгое лицо, но было трудно оставаться серьезным, глядя на их веселье. После продолжительных усилий ему наконец удалось удержать Уилла на ногах.
Он поставил братьев по бокам от себя, обнял их за талии и повел через дорогу, неуклюже спотыкаясь и стараясь держаться прямо под тяжестью двоих крупных мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– С помощью этих шестов они подцепляют бревна и поворачивают их в воде.
– Выглядит довольно опасно, – сказала Рейчел. – Что будет, если кто-то из них упадет?
– Бревна размозжат ему череп или он утонет, если окажется под сплавным лесом и не сможет выбраться к воздуху. В лучшем случае он отделается переломом руки или ноги, а если совсем повезет, то просто искупается.
– Ты серьезно, Эндрю? – ужаснулась Рейчел.
– Они любят эту работу, Рейчел, – заверил ее Эндрю, – и очень гордятся своим мастерством.
– А ты когда-нибудь пробовал так?
– Конечно, но в этом деле никто не сравнится с Сэмом Монком. – Эндрю показал на лесоруба, который проворно перепрыгивал с бревна на бревно и ворочал огромными бревнами в воде так, словно это были какие-то зубочистки. – Монк – самый лучший сплавщик, которого я видел в жизни. Да и все они мастера своего дела, Рейчел. Каждый из них – настоящий специалист, будь то лесоруб, который валит дерево, или обдирщик коры, который очищает ствол и превращает его в бревно, или сплавщик, который переправляет его по реке. Чем лучше они работают, тем быстрее идет дело. Мои работники лучшие в округе. Я горжусь ими всеми.
Рейчел тайком поглядывала на Эндрю, с удивлением открывая в нем новые грани. Этот человек действительно искренне гордился своими работниками, но она могла поклясться, что им самим он никогда об этом не говорил. Его неожиданная откровенность смущала девушку. Сейчас он посвящал ее во что-то очень личное. Имела ли она на это право? У нее было такое чувство, что она вторглась на запретную территорию – туда, куда Эндрю не впускал никого. Рейчел взволнованно отвернулась.
– Почему же все эти бревна не уплывают вниз по течению? Что их удерживает?
– Мы делаем длинную сплотку и ставим ее поперек реки. Таким образом мы не запруживаем реку и в то же время удерживаем бревна.
– А что будет, если сплотка разойдется?
Эндрю небрежно пожал плечами:
– Тогда десятимильное скопление бревен уплывет по течению. Некоторые бревна иногда прорываются, но весь лес – никогда. Если это случится, мы потеряем целый год работы.
– Если это так опасно, почему же вы держите бревна в воде? Почему бы просто не сложить их штабелями перед деревообрабатывающей фабрикой?
– Лес хранят в воде по нескольким причинам, Рейчел. Во-первых, чтобы предохранить его от жучков и плесени. Во-вторых, чтобы избежать возгорания. Если срубленные бревна загорятся, будет адский пожар.
Рейчел всплеснула руками.
– Обещаю больше не задавать глупых вопросов.
– Хочешь посмотреть деревообрабатывающую фабрику?
– Еще бы! А ты не возражаешь?
– Конечно, нет.
Фабрика представляла собой огромное здание, напоминавшее амбар, внутри которого, точно в пчелином улье, кипела работа. Рейчел с восторгом остановилась на пороге. Помещение вибрировало от жужжащего звука пилы, в воздухе пахло опилками.
Водяное колесо, вращаемое речным потоком, переносило бревно на конвейер, где два человека снимали с него кору длинными зубчатыми ножами. Потом оно спускалось по желобу к зубьям огромной пилы.
Несколько рабочих обтесывали и зачищали края уже распиленных бревен, потом выносили их на улицу и укладывали сушиться на солнце и ветру.
Все это делалось настолько быстро и слаженно, что Рейчел невольно залюбовалась.
Когда они обходили работников, девушка заметила, что Эндрю держится с ней гораздо холоднее. Если кто-либо из мужчин, увидев ее, останавливался поболтать, Эндрю недовольно хмурился, советуя поменьше говорить, побольше делать. Похоже, он уже жалел о том, что затеял для нее эту экскурсию и потерял несколько часов рабочего времени.
– Река здесь никогда не замерзает, но зимой она становится немного медлительнее, – говорил он позже, когда они снова поднимались на гору за ее туфлями. – Мы стараемся обработать бревна весной и летом, когда течение самое быстрое, а осенью и зимой валим лес.
Когда они забрались наверх, Рейчел снова надела свои туфли и остановилась, чтобы в последний раз окинуть взглядом великолепную панораму. Она обратила к Эндрю сияющее лицо.
– Твоя страна внушает благоговейный страх, Эндрю. Она такая необъятная и необузданно дерзкая! Размах ее начинаний поразителен. У нас в Англии нет ничего подобного.
– Просто Англия уже обжита, – снисходительно произнес он.
– Да, верно. Моя страна стала цивилизованной много веков назад.
Эндрю посмотрел на нее, насмешливо вздернув бровь.
– Здесь, в колониях, мы склонны думать, что эта ваша «цивилизация» немного отдает военным душком.
Рейчел обернулась к нему, подбоченившись и вызывающе склонив голову набок.
– Я не позволю тебе испортить такой замечательный день спорами о политике, Эндрю Киркленд.
– Ты права, – проговорил он, благодушно усмехаясь. – В самом деле, я должен признать, что горная Шотландия достойна восхищения.
– Я никогда ее не видела и теперь, наверное, никогда не увижу, – сказала Рейчел, печально вздохнув.
– Это звучит довольно категорично. Ты намекаешь на то, что решила здесь остаться?
Девушка не знала, надо ли воспринимать его слова как насмешку, но на всякий случай мгновенно выстроила вокруг себя невидимую защитную стену.
Едва ли можно было надеяться, что он изменил свое мнение о ней, и его вчерашнее поведение служило тому подтверждением. В глазах Эндрю она была просто шлюхой, с которой ему хотелось переспать. Как же так получилось, что сегодня она совершенно забыла об этом и ослабила бдительность? Было глупо и наивно с ее стороны довериться этому человеку. Мало того, она чуть не уступила его домогательствам!
Как же она сразу не догадалась, что его подарок и добрые слова были только уловкой? Подкупом и лаской он хотел добиться того, чего не смог добиться с помощью откровенного нахальства.
Рейчел швырнула мокасины ему в руки. Глаза ее оскорбленно сверкали.
– Спасибо за туфли, мистер Киркленд, но я как-нибудь обойдусь без них.
С этими словами она развернулась и пошла по тропинке прочь.
Эндрю стоял и растерянно смотрел ей вслед, не понимая, что происходит. Его темно-синие глаза помрачнели, а к сердцу подступило острое чувство незаслуженной обиды. Он перевел взгляд на мокасины, которые держал в руках, и мысленно обругал себя за глупость.
Его бронзовое от загара лицо сделалось суровым, а взгляд стал непроницаемым. Он скомкал мокасины, отшвырнул их в сторону и скрылся в густом лесу.
Глава 12
На другое утро Эндрю не показывался в столовой. Уилл и Эдвард пришли без него. Вечером его тоже не было, но Рейчел не стала расспрашивать о нем. Она говорила себе, что без Эндрю намного лучше, и все-таки ее мучило любопытство. Где же он мог быть? На следующее утро он опять не пришел, и к вечеру она потеряла терпение.
– Он у Найта Риза, в заведении напротив, – объяснил ей Эдвард. – Сейчас там Уилл, пытается увести его. – Юное лицо Эдварда встревоженно нахмурилось. – Уилл сказал, что он много пьет и пребывает в мрачном настроении. Когда Энди пьет, да еще в плохом настроении, лучше держаться от него подальше. Зря Уилл туда полез, ненормальный!
– И давно он там? – спросила Рейчел, ощущая легкий укол совести.
– Он отправился в гостиницу позавчера вечером и с тех пор оттуда не вылезал.
Ей стало совсем нехорошо. Интересно, его визит к Ризу связан с их ссорой в лесу или это просто совпадение? Следующие слова Эдварда послужили ответом на ее невысказанный вопрос:
– Уилл говорит, что на Энди это непохоже. Он не любит проводить время в гостинице и развлекаться со шлюхами. – Устыдясь чрезмерной откровенности, юноша сконфуженно покраснел.
– Он уже взрослый, Эдвард. Не понимаю, почему вы с Уиллом так всполошились.
– Он наш брат, Рейчел. Разве ты не всполошилась бы на нашем месте?
В столовую вошел Уилл и тяжело опустился на стул. Было видно, что он расстроен. Рейчел и Эдвард терпеливо ждали, что он скажет.
– Он вышвырнул меня за дверь. Этот проклятый болван не хочет ничего слушать! – сердито выкрикнул Уилл. – Все два дня он кутил с двумя девочками – mеnage а trois.
– Mеnage а trois? – растерянно повторил Эдвард.
– Они спали втроем, – с горечью прорычал Уилл.
Рейчел потрясенно охнула, и Уилл виновато покосился на нее.
– Прости, Рейчел, я забыл о приличии.
Он запустил пальцы в свою густую черную шевелюру, и девушка поняла, как сильно он встревожен.
– Я видел его в таком состоянии всего один раз. Это было дома несколько лет назад. Энди было восемнадцать, и он по уши влюбился в одну юную блондинку, с которой познакомился в Уильямсберге. Он даже купил ей кольцо, потому что хотел на ней жениться. Но она посмеялась над ним и сказала, что никогда не выйдет замуж за полукровку. – Уилл грустно покачал головой. – Энди пил две недели. Отец нашел его в грязном кабаке Уильямсберга. Хозяин кабака уже собирался отправить пьяного Энди матросом в плавание, и отцу стоило немалых трудов вытащить его оттуда. Когда брат наконец протрезвел, он отправился к вампануа – соплеменникам своей матери, прожил с индейцами больше года и только потом вернулся домой.
Рейчел мучилась сознанием вины. Ей казалось, что она не имеет права слушать рассказ Уилла. У нее было такое чувство, будто Эндрю раздевали догола прямо у нее на глазах. Она быстро встала из-за стола, собравшись уйти.
– Все это меня не касается.
Уилл посмотрел на нее в упор. В его синих глазах, опушенных длинными густыми ресницами, сквозило осуждение. Только сейчас Рейчел заметила, как похожи они на глаза Эндрю, и ее бросило в дрожь.
– Ты в этом уверена? – загадочно спросил он.
Всю ночь девушка размышляла над словами Уилла. Была ли она виновата в поведении Эндрю? И с какой стати ей терзаться угрызениями совести, если сам он не выказывал к ней ничего, кроме надменного презрения?
На другое утро Кейт опять уехала в Уильямсберг. Погода была солнечной и ясной, и Рейчел решила, что денек вполне подходит для приготовления свечей, ибо их запасы уже подходили к концу. Она вынесла на задний двор столовой два больших котла, которые обычно использовались для этой цели, и подвесила их на длинный шест с крюками, протянутый между деревьями. Налив в котлы немного воды, девушка развела под ними огонь в земляной яме.
Пока вода в котлах нагревалась, она принялась делать фитильки: нарезала на ровные части несколько дюжин стеблей молочая и опустила их в селитру – дорогой раствор, пропитавшись которым, фитильки потом горели медленно.
Когда вода закипела, Рейчел добавила в один котел специально припасенное сало, а в другой – ягоды восковницы. Ей нравился их аромат, и она предпочитала пользоваться свечами из воска, а не из животного сала.
Вынося во двор металлические рамы для приготовления свечей, Рейчел жалела, что взялась за такую работу в отсутствие Кейт: без ее помощи было трудно передвигать эти тяжелые штуки. На каждой раме крепилось восемь стержней. Она вставляла в каждый стержень по фитильку и макала его в расплавленный воск, а потом вешала застывать на раму. Эта процедура повторялась до тех пор, пока котлы не опустели. Это был изнурительный труд. Приходилось работать на жарком солнце, да еще нагнувшись над дымящими котлами.
Дожидаясь, пока застынет последняя партия свечей, Рейчел в изнеможении села в тень под деревом. Бессонная ночь и знойный день взяли свое, и девушка задремала. Краем сознания она еще воспринимала отдаленные звуки – поскрипывание фургона на дороге, глухой собачий лай. Время от времени слышались слабые переливы женского смеха – точно весело позванивал колокольчик, тронутый ветерком.
Рейчел не знала, когда окончательно заснула и сколько времени спала, а когда проснулась, то не поняла, что ее разбудило.
Какое-то смутное чувство тревоги проникло в ее сознание. Ее длинные густые ресницы затрепетали, и она часто заморгала.
Солнце переместилось по небу и теперь светило прямо над ней, но девушка обнаружила, что лежит в тени чьей-то фигуры. В страхе она широко распахнула глаза и натолкнулась на задумчивый взгляд Эндрю Киркленда.
Он смотрел на нее сверху в оглушительном молчании, которое буквально душило Рейчел. Одежда его была в беспорядке, небритое лицо осунулось. Девушка не могла вымолвить ни слова, разрываясь между страхом и жалостью. Наконец все так же молча Эндрю отвернулся и зашагал прочь. Она провожала взглядом его широкие плечи, и глаза ей жгли невыплаканные слезы.
Рейчел снова увидела Эндрю только на следующей неделе, на дне рождения Эдварда Эллиота. Она надеялась сшить Эдди в подарок рубашку, но не успела. Пришлось связать ему шарф – будет носить, когда похолодает.
Кейт до сих пор не вернулась из Уильямсберга, и Рейчел хозяйничала в столовой одна. Девушка не имела понятия, почему задерживаются фургоны, но такая нагрузка начала ее утомлять, хоть она и сократила обслуживание посетителей до одного раза в день.
Когда Эдвард доедал обед, Рейчел принесла пирог, испеченный специально для такого случая, поставила его перед ним на стол и, нагнувшись, поцеловала в щеку виновника торжества. Юноша покраснел.
– С днем рождения, Эдвард! – сказала она. Глаза ее светились приветливым теплом.
– Ох, Рейчел, ну зачем ты пекла пирог? – пролепетал Эдвард, польщенный и смущенный.
– Ну раз уж она все-таки испекла, режь его, и мы съедим! – вмешался Уилл, в нетерпении глядя на пирог.
Эндрю слушал их разговор с рассеянным видом. По его лицу невозможно было понять, праздничное ли у него настроение. Правда, он улыбался, но улыбка была такой тусклой, что ее вообще трудно было назвать улыбкой.
Когда Эдвард разрезал пирог, Рейчел налила в маленькие деревянные кружки кофе для мужчин, а себе с Эдвардом принесла стаканы с холодным молоком.
– Чудесный пирог, Рейчел, – заявил Уилл, уплетая второй кусок. Он озорно подмигнул. – Не будь я уже влюблен, я бы немедленно на тебе женился.
В глазах Рейчел вспыхнули веселые огоньки.
– Ты разбиваешь мое сердце, Уилл! В кого же ты, интересно, влюблен?
– В свое зеркальное отражение, – подал голос Эндрю.
Все засмеялись, и Рейчел, воспользовавшись моментом, вручила Эдварду связанный шарф. Несмотря на то что вечер был теплым, Эдвард с гордостью намотал его себе на шею.
– Мне кажется, что вещь, которую сделали специально для кого-то, потратив на это время, стоит гораздо больше, чем покупной подарок, – сказал он с благодарностью.
– Чудесная мысль, Эдвард. Надеюсь, ты сохранишь это на всю жизнь, – растроганно сказала Рейчел.
Она увидела угрюмое лицо Эндрю и поняла, что он думает о мокасинах, которые он сделал для нее и которые она так жестоко отвергла.
– Шарф или мысль? – осведомился Уилл.
– Что ты сказал, Уилл? – рассеянно спросила она.
Уилл нагнулся к ней, подкупающе ухмыляясь:
– Я спрашиваю, что он должен сохранить на всю жизнь – шарф или мысль?
– Не верю, что ты на самом деле такой насмешник, каким хочешь казаться, Уилл Киркленд, – с вызовом бросила девушка.
Ей было трудно поддерживать этот шутливый разговор, потому что она чувствовала на себе мрачно задумчивый взгляд Эндрю.
Уилл встал:
– Пойдем, Эдди, теперь я сделаю тебе подарок на день рождения.
Поднявшись из-за стола, Эндрю ушел вместе с братьями, и Рейчел смогла облегченно вздохнуть.
Среди ночи Рейчел проснулась от громкого смеха, доносившегося с той стороны улицы, из публичного дома. Она с отвращением встала с постели и подошла к открытому окну. Из борделя вышли трое мужчин и начали переходить дорогу. Она уже хотела отойти от окна, но тут уловила в мужчинах что-то смутно знакомое и стала внимательно вглядываться в темноту.
Ее самые худшие опасения подтвердились, когда она узнала Эндрю, Уилла и Эдварда. Уилл и Эдвард шли, обняв друг друга за плечи. Они шатались и орали во все горло.
– Я думаю, нам надо вернуться и хлопнуть еще по рюмочке, – громогласно заявил Уилл. – Как ты считаешь, Эдди?
– Хорошая мысль, – проговорил Эдвард Эллиот заплетающимся языком, и оба попытались развернуться.
– Стойте! – скомандовал Эндрю и схватил за шиворот обоих. – По-моему, вы уже достаточно выпили.
– Вечно ты все портишь, Энди, – пробормотал Уилл. Он накренился, пытаясь удержать равновесие, и уставился в лицо Эдварду. – Скажи ему, что он вечно все портит, Эдди.
Эдвард наставил дрожащий палец в лицо Эндрю.
– Ты вечно все портишь, Энди, – пролепетал он, громко икнул и начал хохотать.
Уилл присоединился к его хохоту. Они смеялись, как полоумные, не в силах остановиться. В конце концов Уилл плюхнулся посреди дороги, гогоча на всю улицу.
Эндрю начал его поднимать, стараясь сохранить строгое лицо, но было трудно оставаться серьезным, глядя на их веселье. После продолжительных усилий ему наконец удалось удержать Уилла на ногах.
Он поставил братьев по бокам от себя, обнял их за талии и повел через дорогу, неуклюже спотыкаясь и стараясь держаться прямо под тяжестью двоих крупных мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29