– Вернемся к нашей песне, – обращаюсь я к Клио. – Возможно, вы просто хотите позаимствовать стихи, а возможно, требуете, чтобы Лореаль наложил на ваш голос вокал Джимми – этакий дуэт с мертвецом. Да радиостанции такое сутками станут крутить. И я жду не дождусь, когда же клип выйдет.– Тебе-то что за дело до клипа?– Я был поклонником Джимми, вот что за дело. Но если Эмма вернется ко мне живой и здоровой, я закрою глаза на то, что вы сделаете с песней мистера Стомы. Она, конечно, уже не будет так хороша, как в его исполнении, но это же шоу-бизнес.Тут Клио говорит:– Ты кое-что упустил. Его сестра.– А что с ней?– Я ей не нравлюсь.– И что? Она не в курсе. – Если уж начал гнать по-крупному, тормозить нельзя.Лореаль вставляет:– Зуб даю, она знает, что Джимми записывал музыку в Эксуме.– Несомненно, – хмурится Клио и перемалывает новый кубик льда.– Но она ничего не знает про песню, – возражаю я. – Джимми никогда не говорил Дженет – я у нее спрашивал. – Снова вру. Я понятия не имею, играл ли он «Сердце на мели» своей сестре. Но главная задача – убедить Клио, что Дженет для нее не опасна. – Она вполне довольна, – говорю я, – что ей досталось сто тысяч наследства.Клио ехидно смеется.– Она и эти проклятые «Морские ежи». – Она оборачивается к Джерри. – Что думаешь? Ты говорил, он потребует денег.Джерри отвечает:– Потребует. Можешь не сомневаться.Парни вроде него – как же они все любят упрощать!– Правильно, Джерри. Как только я первый раз увидел тебя в крутом бомбере и битловских ботинках, я тут же сказал себе: вот не успокоюсь, пока не вытяну у этого плешивого троглодита парочку мильонов.Я поворачиваюсь к Клио и, используя все свое обаяние, говорю:– Не обижайтесь, миссис Стомарти, но, если бы вы сидели здесь в приятном обществе Клайва Дэвиса, Клайв Дэвис (р. 1934) – знаменитый продюсер, основатель звукозаписывающей компании «Ариста Рекордз».
я бы, наверное, впечатлился и стрельнул у вас пару баксов. Но, к несчастью, с вами придурок, который называется в честь сраного шампуня и не сможет проложить себе путь к «Грэмми» даже с «АК-47» в руках.Щеки Лореаля приобретают пунцовый оттенок, и он гордо вызывает меня на дуэль в ближайшем парке. Все мы смотрим на него с жалостью.– В один прекрасный день вы, возможно, станете звездой, – говорю я Клио, – но пока что у вас есть только один хит, выпущенный второсортной студией. Все деньги, что вы заработали, уже потрачены на тряпки и наркотики – вас просто не имеет смысла шантажировать. Но гораздо важнее гот факт, что мне вас шантажировать нечем. Я могу написать статью, в которой обвиню вас в краже песни у мужа, но ни одна живая душа не подтвердит мои слова. Газета такую статью не напечатает – эй, скажите, что вы сегодня забыли вмазаться и понимаете, о чем я?Вдова рассеянно поправляет челку. Плюнь в глаза – все божья роса.– А вдруг ты оставишь себе копию песни в сольном исполнении Джимми – если такая штука попадет в Интернет, это сильно осложнит мне жизнь. Что тебе мешает проделать это спустя полгода или год?– Ничто не мешает, – отвечаю я. – Но я терпеть не могу клише.Клио надувает щеки и фыркает:– Значит, тебе ничего не нужно, кроме девицы?– Совершенно верно.– Напомни-ка мне ее имя.– Эмма. И верните мне мой ноутбук. – Я хватаю Джерри за серьгу и притягиваю его искривившуюся физиономию поближе к своему лицу. – Этот ноутбук принадлежит не мне. Это собственность издательской группы «Мэггад-Фист», которая должна за каждый цент отчитываться перед своими акционерами.Лореаль говорит:– Господи, да прекратите. Мы вам купим «Пауэрбук» последней, блядь, модели.Диджей возвращается за пульт, и я чувствую, как мою голову сдавливает праматерь всех головных болей. Я отпускаю ухо телохранителя и нагибаюсь через столик, сквозь сигаретный дым, поближе к Клио:– Давайте покончим с этим.– Мне надо пописать. – И она уходит.– Так когда мы совершим обмен? – обращаюсь я к Джерри.– Не сегодня, – отвечает он. – По-любому.– А когда?Он дает мне ощутимый подзатыльник:– Мы позвоним тебе завтра, обмудок.– Да, мы с вами свяжемся, – поддакивает Лореаль.Когда я встаю из-за стола, динамики начинают дрожать – играет жутчайший хаус-ремикс «Макартур-парка». «Maкартур-парк» («MacArthur Park», 1954) – песня Джимми Уэбба, впервые исполненная Ричардом Хэррисом в 1968 г. Наиболее известна в исполнении Фрэнка Синатры.
– Вам двоим не мешает оторваться, – советую я мальчикам Клио. – Не стоит сидеть и ждать чего-нибудь медленного и романтического. Просто отдайтесь на волю музыки. 27 Тук-тук. Эмма открывает дверь. Они ее хватают.Все прошло без шума и пыли. Дверь в квартиру не заперта. На кровати лежит ее сумочка, на кухонном столе – ключи от машины и чашка остывшего эспрессо. Она собиралась позавтракать тостом и кукурузными хлопьями.Два часа ночи, и сейчас ее квартира – не лучшее место для меня. Если останусь здесь еще хоть на минуту, пробью кулаком стену. Эмму похитили, и в этом виноват я.Но кто-то же должен покормить кошку. Она жалобно мяукает и крутится восьмеркой у меня под ногами. Я беру животное на руки и говорю:– Все хорошо, Дебби. Она скоро вернется.
Я сижу, вперив взгляд в чертов телефон, как в старые добрые времена.Помню, однажды я семь часов прождал звонка от моего «источника» – Уолтера Дабба, поставщика автобусов, который помогал мне в деле взяточника Оррина Ван Гелдера.Жена Уолтера беспрестанно пилила его за то, что он «поднимает шум», в результате чего он переживал острый кризис веры. Точно так же чувствовал себя и я, потому что без помощи Уолтера федералы не могли открыть дело, и я оставался без статьи. За день до обеда, на котором Оррин Ван Гелдер был арестован агентом ФБР, Уолтер отправился поохотиться на оленей и не успел вернуться к вечерней мессе. Его жена позвонила мне и обвинила во всех смертных грехах. Она сказала, что, должно быть, у ее мужа случилась депрессия и он застрелился, а виноват во всем, конечно, я. Она еще сказала, что ему следовало заплатить председателю и не трепать кому ни попадя про эту историю.Охваченный ужасом, я сидел как приклеенный у телефона с четырех дня до одиннадцати вечера. К тому времени, когда Уолтер Дабб наконец позвонил, мой мочевой пузырь сравнялся по размерам со штатом Арканзас. Оказывается, Уолтер подстрелил и освежевал оленя, а потом его пикап сломался в лесу, а потом вдруг заявился медведь и украл оленину быстрее, чем Уолтер успел схватиться за ружье, – так, по крайней мере, он сказал миссис Дабб. Что бы там ни случилось на самом деле, Уолтер находился в очень приподнятом настроении в тот вечер, а только это и имело для меня значение. И весь путь до сортира я проделал с песнями и плясками.Сегодня я пропустил еще один звонок от Дженет Траш. Она звонила мне домой, пока я беседовал с Клио и K° в «Туда-Сюда».«Встретимся в воскресенье утром в кафе, – говорилось в ее сообщении. – Постарайся прийти к половине одиннадцатого, ладно?»Я перезвонил, но снова попал в службу сообщений, поэтому повесил трубку и включил «Сердце на мели». Я настроил свою старую акустическую гитару и теперь пытаюсь подобрать аккорды. Первая строчка куплета начинается с ноты ре, но затем Джимми меняет тональность, и полагаю, вторая строчка начинается с фа мажор-септ, а затем идет до, ми минор и фа. Сложновато, но, конечно, не «Дерек и Домино». Дерек и Домино» (1970–1971) – американская блюз-рок-группа, созданная британским гитаристом Эриком Клэптоном.
Если уж клуц Зд. – бревно, недотепа (искаж. идиш).
вроде меня в силах это сыграть, значит, получится и у Клио. Она даже сможет пропеть мелодию надорванным голоском, таким модным в последнее время, что диски молодых певичек разлетаются бешеными тиражами.Думаю, начиналось все примерно так. Они тусовались в доме на островах, Джимми и его жена. В один прекрасный день она забрела к нему в студию и услышала достаточно, чтобы осознать: такую хорошую песню ей не написать никогда. Она попросила мужа сыграть еще раз, а он, скорее всего, отказался, сославшись на то, что песня еще не закончена. Она похлопала глазами, повисела у него на шее и спросила, не подарит ли он эту песню ей, а он ответил, что, мол, извини, детка, но никак. Шло время, студия наседала на Клио, а та в свою очередь, на Джимми. Наверняка она подлизывалась к нему и дразнила его, плакала и устраивала скандалы, но он оставался непоколебим. И когда Клио наконец поняла, что Джимми припас «Сердце на мели» для себя, она решила его убить.И тот кусок из песни, что она запомнила, она и пела на панихиде.Как трогательно.
Я валял дурака с гитарой, пока до рассвета не осталось меньше часа. Затем я упаковал все, что могло мне понадобиться, и поехал в редакцию, где и уснул прямо под своим столом. Вокруг меня возились со швабрами уборщицы, а телефон молчал. Сейчас уже девять утра, и сотрудники медленно стекаются на работу. Аксакал приходит одним из первых. На пути от лифта к своему кабинету он замечает меня и плавно, как ястреб, меняет курс.– Джек, – говорит он сладким голосом, – ты выглядишь как дерьмо на палочке. – Аксакал из тех редакторов, которые во внешности журналистов предпочитают помятость и красные глаза. Подобный вид свидетельствует о том, что те или работают в поте лица, или старательно притворяются – в любом случае ему это нравится.– Это все моя проклятая статья, – поясняю я.– Да, Эмма говорила. Как продвигается дело?– Спросите через двадцать четыре часа. – Безумно хочется похвастаться выцарапанной у Рика Таркингтона раздутой цитатой, но сейчас у меня просто нет на это сил. Эх, тяжелая это работа – пропихивание статьи на первую полосу.– Как все прошло в Лос-Анджелесе?– Продуктивно, – отвечаю я. – Спасибо за «зеленую улицу».– Благодари Эмму. Она сказала, ты идешь по горячему следу.Аксакал невысок ростом, но широк в плечах и мускулист и держит себя как борец университетской сборной, которым он когда-то на самом деле был. В «Юнион-Реджистер» он недавно, но уже успел завоевать уважение бойцов тем, что игнорировал многие директивы руководства. Он наш четвертый главный редактор за шесть лет и, подобно прочим, согласился на эту должность, потому что полагал, что сможет остановить кровопотери. Вскоре он поймет, что работает на вампиров; на вампиров с привилегированными акциями в карманах.– Нехило будет, – говорит он, – если окажется, что Джимми Стому убила его вторая половина. Ты бывал на их концертах – я имею в виду «Блудливых Юнцов»?– Нет, никогда.– Боже, он на сцене та-а-акое творил, – вспоминает Аксакал. – И конечно, девчонки от него с ума сходили. Знаешь, какая песня мне больше всего нравилась? «Клинический случай». По-моему, с «Рептилий и амфибий».– На самом деле с «Плавучей богадельни», – поправляю я.– Уверен? «Двуличная стерва. Черное белье»?– Именно.– Да ты эксперт, – улыбается Аксакал. – Надеюсь, у тебя выгорит с этой статьей, Джек.Как мило с его стороны. Он ведь в курсе моего прошлого.– Когда Эмма появится?– Не знаю точно, – отвечаю я. – Кажется, она еще болеет.
Я включаю свой компьютер и захожу на сайт «Интернэшнл Геральд Трибьюн». Ее отца зовут Дэвид Коул. Последняя его статья была напечатана три дня назад. В статье шла речь о страшном землетрясении в индийском городе Бхудж, и, судя по выходным данным, именно там он и находился. Я уверен, что редактор Дэвида Коула поможет мне его найти, если, не дай бог, мне придется сообщить ему, что Эмма пропала.Я кладу голову на коврик для мыши и отключаюсь.Мне снится мой обычный сон. Я открываю дверь. На пороге стоит мужчина, голый по пояс; мой ровесник. Он высокого роста, песочного цвета волосы на висках немного припорошены сединой.Он улыбается и говорит:– Привет, Джек-младший.И я отвечаю:– Папа, это не смешно.Его лицо точно такое же, как на фотографии, что сохранила моя мать: мы трое на пляже в Клируотер. Его глаза очень похожи на глаза сына. И подбородок тоже.– Ты думал, что я умер. А я вот он – жив, – лукаво заявляет он.И каждый раз в этом сне я делаю одно и то же: хватаю его за загорелые плечи и с силой прижимаю к стене. Несмотря на богатырский вид, он легкий, словно ребенок.– Что с тобой случилось? Что случилось? – кричу я ему в лицо.– Ничего, – бормочет он. – Я здоров как бык.– Сколько тебе лет?– Столько же, сколько тебе, – отвечает отец и улыбается. А затем вырывается и убегает прочь. Я бегу за ним, мы оказываемся, как ни удивительно, на поле для гольфа. Во сне мой старик хитер и стремителен.Я всегда его догоняю на краю тринадцатого грина. Я прыгаю на него сзади и валю на землю. А потом мы долго-долго лежим на мягкой влажной траве, я прижимаю его к земле и жду, пока восстановится дыхание.Затем я переворачиваю его лицом к себе, но он уже не улыбается, как на фотографии. Он мертв.Я трясу его, этого парня, который так похож на меня, слишком похож, – но двигает мною не горе, а злость.– Это не смешно! – кричу я в его побелевшее лицо. – Немедленно очнись и ответь мне, когда ты на самом деле умер!А заканчивается этот сон всегда так: я с такой силой трясу отца, что его зубы выпадают изо рта, как звезды из черной дыры.После дюжины с лишним таких ночных кошмаров разве могу я винить Анну за то, что она меня бросила?
Я просыпаюсь и вижу перед собой Хуана и Эвана, они смотрят на меня, как на массовую автокатастрофу.– Ночка выдалась бурная? – интересуется Хуан.– Ты же должен быть в Тампе.– Я получил твое сообщение. Встал пораньше и вернулся.– Эван, – говорю я, – нам с Хуаном надо поговорить.Парень кивает и разочарованно плетется к своему столу. Я теперь что, местный паноптикум?Хуан принес с собой еду из кафетерия. Он придвигает к моему столу еще один стул и достает из пакетов рогалики, круассаны и апельсиновый сок.– Поздравляю с отпуском, – говорю я. Сообщение об этом я увидел на доске объявлений.– Да, ухожу с понедельника.– Я горжусь тобой, друг. Ну, ты доволен, что будешь работать над книгой?Он пожимает плечами:– Сестра не в восторге.– Черт, вот засада.– Хотя она говорит, что все понимает.– Я уверен, получится шедевр, – говорю я. – Лиззи будет гордиться тобой, когда ее прочтет.Я хватаю трубку: снова звонит Эдди Белл насчет некролога Одри Файфер. Я быстро перевожу звонок на Эвана и кладу трубку.– Расскажи, как там продвигается твое расследование, Джек, – говорит Хуан.– Оно жрет меня живьем, вот как продвигается. Они похитили Эмму.Хуан молча кладет недоеденный рогалик на стол и оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает. Затем отхлебывает сок и тихо спрашивает:– Кто, Джек?– Вдова и ее подручные.– Чего они хотят?– Песню. – Я сообщаю Хуану название. – Она была на том диске, что мы носили к Домми.– Так отдай им эту хреновину!– Именно это я и собираюсь сделать. Но проблема в том…– Что они в любом случае могут убить тебя. И Эмму. Вас обоих.– Ты чертовски догадлив. Поэтому я одолжил пистолет. Хуан насторожился:– Ого. А почему бы тебе не пойти в полицию?– Потому что они никогда не найдут Эмму. Живой, – отвечаю я. – Это не классическое похищение, это покруче «Фарго». «Фарго»(1996) – триллер американских режиссеров и сценаристов братьев Этана и Джоэла Коэнов о похищении человека, основанный на реальных событиях.
Эти уроды все придумывают на ходу.Хуан мрачно переводит взгляд на телефон:– Когда они должны позвонить?– В любой момент, – отвечаю я. – Ты даже не представляешь, какие они идиоты! Они думают, что мне, помимо Эммы, еще и деньги нужны. Они, похоже, не понимают смысл слова «выкуп» – что его обычно требуют похитители. Понимаешь, с кем приходится иметь дело?Хуан откидывается на спинку стула и некоторое время смотрит в потолок:– Что за пистолет?– Дамский кольт. И не смей ржать.– Джек, ты когда-нибудь стрелял из пистолета?– Пару раз. Ладно, один. – Это было в полицейском тире. Я продырявил бедро картонному бандиту, а потом написал об этом юмористический очерк на двенадцать дюймов.Хуан медленно поднимается на ноги:– Джек, мне надо подумать. Дай знать, как только они проявятся.– Обязательно.Он наклоняется ко мне и говорит:– Как думаешь, где они ее держат? Есть идеи?– Ни одной, брат. Ни единой зацепки.– Mierda. Дерьмо (исп.)
– Расскажи мне, как ты это сделал, – шепчу я, – той ночью на катере, когда вы плыли с Кубы. Инстинктивно? Или ты все спланировал? Мне нужен совет.– Я скажу тебе, что я помню, Джек. Я помню, что тогда все казалось предельно просто. – Он сжимает мое плечо и добавляет: – Самое скверное начинается потом.
Когда телефон наконец звонит снова, на часах уже двенадцать тридцать.– Таггер?– Джерри, старый негодяй. Как дела?– Вечеринка в восемь тридцать, – говорит он.– Сегодня?– Тебе понадобится лодка, GPS-приемник и прожектор.– Ты псих, – заявляю я.– И еще спрей от комаров. И оденься соответственно, придурок.– Где все пройдет? – Я записываю слово в слово то, что он говорит.– На большом озере.– Только не на Окичоби. Ты что, шутишь?– Тебе что-то не нравится, Таггер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
я бы, наверное, впечатлился и стрельнул у вас пару баксов. Но, к несчастью, с вами придурок, который называется в честь сраного шампуня и не сможет проложить себе путь к «Грэмми» даже с «АК-47» в руках.Щеки Лореаля приобретают пунцовый оттенок, и он гордо вызывает меня на дуэль в ближайшем парке. Все мы смотрим на него с жалостью.– В один прекрасный день вы, возможно, станете звездой, – говорю я Клио, – но пока что у вас есть только один хит, выпущенный второсортной студией. Все деньги, что вы заработали, уже потрачены на тряпки и наркотики – вас просто не имеет смысла шантажировать. Но гораздо важнее гот факт, что мне вас шантажировать нечем. Я могу написать статью, в которой обвиню вас в краже песни у мужа, но ни одна живая душа не подтвердит мои слова. Газета такую статью не напечатает – эй, скажите, что вы сегодня забыли вмазаться и понимаете, о чем я?Вдова рассеянно поправляет челку. Плюнь в глаза – все божья роса.– А вдруг ты оставишь себе копию песни в сольном исполнении Джимми – если такая штука попадет в Интернет, это сильно осложнит мне жизнь. Что тебе мешает проделать это спустя полгода или год?– Ничто не мешает, – отвечаю я. – Но я терпеть не могу клише.Клио надувает щеки и фыркает:– Значит, тебе ничего не нужно, кроме девицы?– Совершенно верно.– Напомни-ка мне ее имя.– Эмма. И верните мне мой ноутбук. – Я хватаю Джерри за серьгу и притягиваю его искривившуюся физиономию поближе к своему лицу. – Этот ноутбук принадлежит не мне. Это собственность издательской группы «Мэггад-Фист», которая должна за каждый цент отчитываться перед своими акционерами.Лореаль говорит:– Господи, да прекратите. Мы вам купим «Пауэрбук» последней, блядь, модели.Диджей возвращается за пульт, и я чувствую, как мою голову сдавливает праматерь всех головных болей. Я отпускаю ухо телохранителя и нагибаюсь через столик, сквозь сигаретный дым, поближе к Клио:– Давайте покончим с этим.– Мне надо пописать. – И она уходит.– Так когда мы совершим обмен? – обращаюсь я к Джерри.– Не сегодня, – отвечает он. – По-любому.– А когда?Он дает мне ощутимый подзатыльник:– Мы позвоним тебе завтра, обмудок.– Да, мы с вами свяжемся, – поддакивает Лореаль.Когда я встаю из-за стола, динамики начинают дрожать – играет жутчайший хаус-ремикс «Макартур-парка». «Maкартур-парк» («MacArthur Park», 1954) – песня Джимми Уэбба, впервые исполненная Ричардом Хэррисом в 1968 г. Наиболее известна в исполнении Фрэнка Синатры.
– Вам двоим не мешает оторваться, – советую я мальчикам Клио. – Не стоит сидеть и ждать чего-нибудь медленного и романтического. Просто отдайтесь на волю музыки. 27 Тук-тук. Эмма открывает дверь. Они ее хватают.Все прошло без шума и пыли. Дверь в квартиру не заперта. На кровати лежит ее сумочка, на кухонном столе – ключи от машины и чашка остывшего эспрессо. Она собиралась позавтракать тостом и кукурузными хлопьями.Два часа ночи, и сейчас ее квартира – не лучшее место для меня. Если останусь здесь еще хоть на минуту, пробью кулаком стену. Эмму похитили, и в этом виноват я.Но кто-то же должен покормить кошку. Она жалобно мяукает и крутится восьмеркой у меня под ногами. Я беру животное на руки и говорю:– Все хорошо, Дебби. Она скоро вернется.
Я сижу, вперив взгляд в чертов телефон, как в старые добрые времена.Помню, однажды я семь часов прождал звонка от моего «источника» – Уолтера Дабба, поставщика автобусов, который помогал мне в деле взяточника Оррина Ван Гелдера.Жена Уолтера беспрестанно пилила его за то, что он «поднимает шум», в результате чего он переживал острый кризис веры. Точно так же чувствовал себя и я, потому что без помощи Уолтера федералы не могли открыть дело, и я оставался без статьи. За день до обеда, на котором Оррин Ван Гелдер был арестован агентом ФБР, Уолтер отправился поохотиться на оленей и не успел вернуться к вечерней мессе. Его жена позвонила мне и обвинила во всех смертных грехах. Она сказала, что, должно быть, у ее мужа случилась депрессия и он застрелился, а виноват во всем, конечно, я. Она еще сказала, что ему следовало заплатить председателю и не трепать кому ни попадя про эту историю.Охваченный ужасом, я сидел как приклеенный у телефона с четырех дня до одиннадцати вечера. К тому времени, когда Уолтер Дабб наконец позвонил, мой мочевой пузырь сравнялся по размерам со штатом Арканзас. Оказывается, Уолтер подстрелил и освежевал оленя, а потом его пикап сломался в лесу, а потом вдруг заявился медведь и украл оленину быстрее, чем Уолтер успел схватиться за ружье, – так, по крайней мере, он сказал миссис Дабб. Что бы там ни случилось на самом деле, Уолтер находился в очень приподнятом настроении в тот вечер, а только это и имело для меня значение. И весь путь до сортира я проделал с песнями и плясками.Сегодня я пропустил еще один звонок от Дженет Траш. Она звонила мне домой, пока я беседовал с Клио и K° в «Туда-Сюда».«Встретимся в воскресенье утром в кафе, – говорилось в ее сообщении. – Постарайся прийти к половине одиннадцатого, ладно?»Я перезвонил, но снова попал в службу сообщений, поэтому повесил трубку и включил «Сердце на мели». Я настроил свою старую акустическую гитару и теперь пытаюсь подобрать аккорды. Первая строчка куплета начинается с ноты ре, но затем Джимми меняет тональность, и полагаю, вторая строчка начинается с фа мажор-септ, а затем идет до, ми минор и фа. Сложновато, но, конечно, не «Дерек и Домино». Дерек и Домино» (1970–1971) – американская блюз-рок-группа, созданная британским гитаристом Эриком Клэптоном.
Если уж клуц Зд. – бревно, недотепа (искаж. идиш).
вроде меня в силах это сыграть, значит, получится и у Клио. Она даже сможет пропеть мелодию надорванным голоском, таким модным в последнее время, что диски молодых певичек разлетаются бешеными тиражами.Думаю, начиналось все примерно так. Они тусовались в доме на островах, Джимми и его жена. В один прекрасный день она забрела к нему в студию и услышала достаточно, чтобы осознать: такую хорошую песню ей не написать никогда. Она попросила мужа сыграть еще раз, а он, скорее всего, отказался, сославшись на то, что песня еще не закончена. Она похлопала глазами, повисела у него на шее и спросила, не подарит ли он эту песню ей, а он ответил, что, мол, извини, детка, но никак. Шло время, студия наседала на Клио, а та в свою очередь, на Джимми. Наверняка она подлизывалась к нему и дразнила его, плакала и устраивала скандалы, но он оставался непоколебим. И когда Клио наконец поняла, что Джимми припас «Сердце на мели» для себя, она решила его убить.И тот кусок из песни, что она запомнила, она и пела на панихиде.Как трогательно.
Я валял дурака с гитарой, пока до рассвета не осталось меньше часа. Затем я упаковал все, что могло мне понадобиться, и поехал в редакцию, где и уснул прямо под своим столом. Вокруг меня возились со швабрами уборщицы, а телефон молчал. Сейчас уже девять утра, и сотрудники медленно стекаются на работу. Аксакал приходит одним из первых. На пути от лифта к своему кабинету он замечает меня и плавно, как ястреб, меняет курс.– Джек, – говорит он сладким голосом, – ты выглядишь как дерьмо на палочке. – Аксакал из тех редакторов, которые во внешности журналистов предпочитают помятость и красные глаза. Подобный вид свидетельствует о том, что те или работают в поте лица, или старательно притворяются – в любом случае ему это нравится.– Это все моя проклятая статья, – поясняю я.– Да, Эмма говорила. Как продвигается дело?– Спросите через двадцать четыре часа. – Безумно хочется похвастаться выцарапанной у Рика Таркингтона раздутой цитатой, но сейчас у меня просто нет на это сил. Эх, тяжелая это работа – пропихивание статьи на первую полосу.– Как все прошло в Лос-Анджелесе?– Продуктивно, – отвечаю я. – Спасибо за «зеленую улицу».– Благодари Эмму. Она сказала, ты идешь по горячему следу.Аксакал невысок ростом, но широк в плечах и мускулист и держит себя как борец университетской сборной, которым он когда-то на самом деле был. В «Юнион-Реджистер» он недавно, но уже успел завоевать уважение бойцов тем, что игнорировал многие директивы руководства. Он наш четвертый главный редактор за шесть лет и, подобно прочим, согласился на эту должность, потому что полагал, что сможет остановить кровопотери. Вскоре он поймет, что работает на вампиров; на вампиров с привилегированными акциями в карманах.– Нехило будет, – говорит он, – если окажется, что Джимми Стому убила его вторая половина. Ты бывал на их концертах – я имею в виду «Блудливых Юнцов»?– Нет, никогда.– Боже, он на сцене та-а-акое творил, – вспоминает Аксакал. – И конечно, девчонки от него с ума сходили. Знаешь, какая песня мне больше всего нравилась? «Клинический случай». По-моему, с «Рептилий и амфибий».– На самом деле с «Плавучей богадельни», – поправляю я.– Уверен? «Двуличная стерва. Черное белье»?– Именно.– Да ты эксперт, – улыбается Аксакал. – Надеюсь, у тебя выгорит с этой статьей, Джек.Как мило с его стороны. Он ведь в курсе моего прошлого.– Когда Эмма появится?– Не знаю точно, – отвечаю я. – Кажется, она еще болеет.
Я включаю свой компьютер и захожу на сайт «Интернэшнл Геральд Трибьюн». Ее отца зовут Дэвид Коул. Последняя его статья была напечатана три дня назад. В статье шла речь о страшном землетрясении в индийском городе Бхудж, и, судя по выходным данным, именно там он и находился. Я уверен, что редактор Дэвида Коула поможет мне его найти, если, не дай бог, мне придется сообщить ему, что Эмма пропала.Я кладу голову на коврик для мыши и отключаюсь.Мне снится мой обычный сон. Я открываю дверь. На пороге стоит мужчина, голый по пояс; мой ровесник. Он высокого роста, песочного цвета волосы на висках немного припорошены сединой.Он улыбается и говорит:– Привет, Джек-младший.И я отвечаю:– Папа, это не смешно.Его лицо точно такое же, как на фотографии, что сохранила моя мать: мы трое на пляже в Клируотер. Его глаза очень похожи на глаза сына. И подбородок тоже.– Ты думал, что я умер. А я вот он – жив, – лукаво заявляет он.И каждый раз в этом сне я делаю одно и то же: хватаю его за загорелые плечи и с силой прижимаю к стене. Несмотря на богатырский вид, он легкий, словно ребенок.– Что с тобой случилось? Что случилось? – кричу я ему в лицо.– Ничего, – бормочет он. – Я здоров как бык.– Сколько тебе лет?– Столько же, сколько тебе, – отвечает отец и улыбается. А затем вырывается и убегает прочь. Я бегу за ним, мы оказываемся, как ни удивительно, на поле для гольфа. Во сне мой старик хитер и стремителен.Я всегда его догоняю на краю тринадцатого грина. Я прыгаю на него сзади и валю на землю. А потом мы долго-долго лежим на мягкой влажной траве, я прижимаю его к земле и жду, пока восстановится дыхание.Затем я переворачиваю его лицом к себе, но он уже не улыбается, как на фотографии. Он мертв.Я трясу его, этого парня, который так похож на меня, слишком похож, – но двигает мною не горе, а злость.– Это не смешно! – кричу я в его побелевшее лицо. – Немедленно очнись и ответь мне, когда ты на самом деле умер!А заканчивается этот сон всегда так: я с такой силой трясу отца, что его зубы выпадают изо рта, как звезды из черной дыры.После дюжины с лишним таких ночных кошмаров разве могу я винить Анну за то, что она меня бросила?
Я просыпаюсь и вижу перед собой Хуана и Эвана, они смотрят на меня, как на массовую автокатастрофу.– Ночка выдалась бурная? – интересуется Хуан.– Ты же должен быть в Тампе.– Я получил твое сообщение. Встал пораньше и вернулся.– Эван, – говорю я, – нам с Хуаном надо поговорить.Парень кивает и разочарованно плетется к своему столу. Я теперь что, местный паноптикум?Хуан принес с собой еду из кафетерия. Он придвигает к моему столу еще один стул и достает из пакетов рогалики, круассаны и апельсиновый сок.– Поздравляю с отпуском, – говорю я. Сообщение об этом я увидел на доске объявлений.– Да, ухожу с понедельника.– Я горжусь тобой, друг. Ну, ты доволен, что будешь работать над книгой?Он пожимает плечами:– Сестра не в восторге.– Черт, вот засада.– Хотя она говорит, что все понимает.– Я уверен, получится шедевр, – говорю я. – Лиззи будет гордиться тобой, когда ее прочтет.Я хватаю трубку: снова звонит Эдди Белл насчет некролога Одри Файфер. Я быстро перевожу звонок на Эвана и кладу трубку.– Расскажи, как там продвигается твое расследование, Джек, – говорит Хуан.– Оно жрет меня живьем, вот как продвигается. Они похитили Эмму.Хуан молча кладет недоеденный рогалик на стол и оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает. Затем отхлебывает сок и тихо спрашивает:– Кто, Джек?– Вдова и ее подручные.– Чего они хотят?– Песню. – Я сообщаю Хуану название. – Она была на том диске, что мы носили к Домми.– Так отдай им эту хреновину!– Именно это я и собираюсь сделать. Но проблема в том…– Что они в любом случае могут убить тебя. И Эмму. Вас обоих.– Ты чертовски догадлив. Поэтому я одолжил пистолет. Хуан насторожился:– Ого. А почему бы тебе не пойти в полицию?– Потому что они никогда не найдут Эмму. Живой, – отвечаю я. – Это не классическое похищение, это покруче «Фарго». «Фарго»(1996) – триллер американских режиссеров и сценаристов братьев Этана и Джоэла Коэнов о похищении человека, основанный на реальных событиях.
Эти уроды все придумывают на ходу.Хуан мрачно переводит взгляд на телефон:– Когда они должны позвонить?– В любой момент, – отвечаю я. – Ты даже не представляешь, какие они идиоты! Они думают, что мне, помимо Эммы, еще и деньги нужны. Они, похоже, не понимают смысл слова «выкуп» – что его обычно требуют похитители. Понимаешь, с кем приходится иметь дело?Хуан откидывается на спинку стула и некоторое время смотрит в потолок:– Что за пистолет?– Дамский кольт. И не смей ржать.– Джек, ты когда-нибудь стрелял из пистолета?– Пару раз. Ладно, один. – Это было в полицейском тире. Я продырявил бедро картонному бандиту, а потом написал об этом юмористический очерк на двенадцать дюймов.Хуан медленно поднимается на ноги:– Джек, мне надо подумать. Дай знать, как только они проявятся.– Обязательно.Он наклоняется ко мне и говорит:– Как думаешь, где они ее держат? Есть идеи?– Ни одной, брат. Ни единой зацепки.– Mierda. Дерьмо (исп.)
– Расскажи мне, как ты это сделал, – шепчу я, – той ночью на катере, когда вы плыли с Кубы. Инстинктивно? Или ты все спланировал? Мне нужен совет.– Я скажу тебе, что я помню, Джек. Я помню, что тогда все казалось предельно просто. – Он сжимает мое плечо и добавляет: – Самое скверное начинается потом.
Когда телефон наконец звонит снова, на часах уже двенадцать тридцать.– Таггер?– Джерри, старый негодяй. Как дела?– Вечеринка в восемь тридцать, – говорит он.– Сегодня?– Тебе понадобится лодка, GPS-приемник и прожектор.– Ты псих, – заявляю я.– И еще спрей от комаров. И оденься соответственно, придурок.– Где все пройдет? – Я записываю слово в слово то, что он говорит.– На большом озере.– Только не на Окичоби. Ты что, шутишь?– Тебе что-то не нравится, Таггер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37