– Не только. – Смеяться вдруг расхотелось.
– Что мы гадаем? – чуть мягче заметила госпожа де Крис. – Все это легко проверить. Разумеется, твой мальчик и сам по себе непрост, потому что воплощения Звездного сродни инициации Светлой Ярости: абы кто ему не подходит, случается, он и вовсе не находит достойного. А кроме того, воплощение – это все-таки не одержимость. То, что делает Артур, делает Артур. Он неуклонно ведет твои земли к гибели, к войне или катастрофе, к чему-то фатальному, но делает это сам. Просто… ну, обстоятельства и все такое. Судьба. Звездный вмешивается лишь в самом крайнем случае, в таком, когда человеческих сил не хватает. Он пальцем о палец не ударит, если твоего парня убьют в обычном бою, ругнется и будет искать другого носителя, но во время поединка со Светлой Яростью он наверняка дал о себе знать. Ты просто, когда увидишь Артура, вели ему рассказать о поединке во всех подробностях Он верит тебе?
– Его, возможно, убивают прямо сейчас, – холодно проговорил сэр Герман.
– Это было бы славно, – безжалостно и так же холодно ответила госпожа де Крис, – для тебя-то уж точно лучше так, чем убивать самому.
– Я тебе не верю.
– Ладно, – сказала Тори, – ты мне не веришь. Но ты триста лет нянчился с этим осколком мира, не давал ему рассыпаться окончательно, а сейчас готов пожертвовать всем только потому, что жалеешь одного-единственного мальчишку. Мастиф, – она поморщилась, изображая сочувствие, – я знаю, решать всегда трудно. Но подумай еще и о том, что через несколько дней твой мирок вернется на настоящую Землю. Вернется вместе со Звездным! Ты представляешь, что он устроит, оказавшись там? Сколько погибнет людей?
– Я не верю, – как можно доходчивее повторил сэр Герман, – и не поверю, пока ты не предоставишь мне доказательств.
– Можно и доказать, – неохотно признала Тори, – найти Светлую Ярость. Но мне бы этого не хотелось.
– Сколько человек тебе нужно?
– Это по ситуации. – Она покусала губу, разглядывая край стола. – Если Зако убит не Артуром…
– Да какого… – не выдержал сэр Герман, – нет! Говорю тебе, Арчи не может убить человека.
– Не мог, если Звездный не вмешался. Но тогда Зако должен был убить Артура. А ты говоришь, твой синеглазый жив. Ладно-ладно, как скажешь.
– Где твой меч?
– Уже не мой. Здесь, рядом – в большом городе на северо-запад отсюда… В Шопроне. И все-таки, Мастиф, если Зако убит… Да не перебивай ты меня, ради всех богов! Так вот, если он убит не Артуром и Светлую Ярость взял кто-то другой, кто-то не способный к инициации, я предпочла бы ее отнять. Так что на всякий случай дай мне пару крепких ребятишек. А то, может, сам составишь компанию?
Шопрон? Сэр Герман задумался. Сейчас, когда дорогая бабушка получила наконец-то какое-никакое, а собственное тело, из Сегеда можно было уезжать. Артур в столице – хочется верить, что он еще в столице, – и командору ордена Храма, пока идут поиски, тоже не грех перебраться в тамошние казармы.
– Едем, – сказал он, вставая – Когда ты будешь готова?
– Да хоть сейчас. – Тори залпом допила вино. – Только распорядись, чтобы принесли мужскую одежду. Терпеть не могу всякие амазонки.

В палатке Галеш нашел удобную койку, застеленную чистым, накрахмаленным бельем. Столик с изысканным – не хуже чем герцогу подают – ужином. На низкой подставке стоял резной ларчик, полный золотых монет, – плата за то, что не побоялся приехать. Разумеется, брать эти деньги Галеш не собирался: себе дороже, и к ужину не притронулся. Отодвинул подальше золотую посуду, разложил на парчовой скатерти вязку сушеного мяса, сухари и пару яблок. Подумал и все же нацедил себе вина, рассудив, что вино подарено людям Господом и, значит, не будет большой беды, даже если принять его от демона.
Поужинав, менестрель расчехлил гитару. Тут и хозяин явился: шелковые стены завибрировали от густого баса:
– Ты споешь для меня, смелый Галеш? Или по-прежнему считаешь, что демон не достоин твоего таланта?
– Сколько можно вспоминать? – сварливо поинтересовался музыкант, подкручивая колки. – Всякий может ошибиться.
– Я не ошибаюсь, – сообщил голос, – и ты не ошибаешься, когда складываешь песни. Так ты споешь для меня?
Велик был соблазн сказать «нет», потому что по всем законам человеческим и христианским недопустимо использовать дар божий для услаждения демонов. Но ведь и демоны были когда-то ангелами. Да к тому же песня просилась на волю, нетерпеливо покалывая кончики пальцев. Новая песня. Ее нужно выпустить, иначе она может задохнуться. И умереть.
Галеш еще думал, а струны уже отрывисто звенели, как будто медь ударялась о медь. Как будто колокола на звоннице кафедрального собора решили вместо обыкновенного благовеста отбить военный марш.
И слова, как солдаты, ровно и четко, пошли отбивать шаг, следуя звонкому ритму.

Скорей, скорей закройте двери в ваших домах!
Вы слышите, как к горлу подступает страх
И чьи-то тени мечутся на тех холмах,
Что ближе прочих к травам погоста?
И крошится туман от блеска их забрал,
А тот, кто впереди, уже подал сигнал,
Он движется, как входит в плоть стальной кинжал.
Ты слышишь, как звенит его поступь?
Идет Король Мертвых!

«Господи!… – вздрогнул Галеш, отбивая пальцами размеренно-жуткий проигрыш. –
Это еще что? Зачем? О ком?»

Он призрачное воинство ведет на свет,
Чтоб те, кто изменил, могли сдержать обет,
И нет предела памяти, и смерти нет,
И вера в Слово больше не фетиш!
И небеса роняют хриплый крик ворон
На редкие зубцы их проржавевших корон.
Дави в своей груди непроизвольный стон:
Ты можешь быть средь них, Ведь ты веришь, веришь:
Идет Король Мертвых!

Хозяин тенью на колеблющемся шелке оформился у противоположной стены. Силуэт его плыл, терялся среди других теней, играющих со светом неяркой лампы, но постепенно очертания загустели, стали объемными. И вот уже сгусток тьмы, похожий на закутанного в плащ человека, стоит напротив.

Ярко сияют в темноте похожие на звезды глаза.
И скован, как тиски, его холодный рот
Тем ужасом, что стелется с гнилых болот.
И каждому, кто знает, что настал черед,
Его глаза распахнуты настежь!
А в них предсмертным хохотом поет металл,
Стирая тень проклятия с разрушенных скал.
Лови свои зрачки в осколках битых зеркал!
Ты можешь умереть, и ты знаешь, знаешь:
Идет Король Мертвых!

– … Идет Король Мертвых… – повторил демон, и облаком перетек в центр палатки, поближе к яркой лампе. Протянул руки к свету, словно грел озябшие пальцы. – Удивительное ты существо, смелый, маленький Галеш. Ты счастлив со своим Богом?
– Зачем ты позвал меня?
– Послушать песню. – О мимике на лике, сотканном из летучих теней, не шло и речи, но ясные глаза улыбнулись. – Я голоден. Знаешь, никак не могу насытиться, хотя слуги мои усердствуют, и немало крови и душ отдали мне твои братья. Хм… и сестры. Ты не боишься?
– Нет. – Менестрель обхватил гитару обеими руками. – Чего мне бояться? Кто, кроме меня, согласится с тобой разговаривать?
– Такой маленький и такой дерзкий! Ты прав. Я позвал тебя не для того, чтобы съесть. Мне нужна помощь, Галеш.
– Моя?
– Нет. Светлого рыцаря.
Галеш рассмеялся. И не хотел, да не смог удержаться. Демон, которого Артур и называет-то не иначе как «Тот, с Триглава», вкладывая в эти слова все, какое только возможно, отвращение и брезгливость, этот демон хочет, чтобы Миротворец помог ему. Ему! Пожирателю душ!
Галеш смеялся, и гитара отзывалась мелодичным звоном. А облачная тень – силуэт, лишь отдаленно напоминающий человека, – застыла в молчании. Только звезды-глаза погасли.
Длинные зыбкие пальцы сжались в кулаки.
И Галеш замолк.
Осторожно сказал:
– Прости. Я не хотел тебя обидеть.
– Меня нельзя обидеть, – очень спокойно ответил Лунный Туман, – меня можно разозлить. Но сейчас я не сержусь. Я посмеялся бы вместе с тобой, музыкант, если бы все не было так плохо. Люди перестали бояться, ты, наверное, и сам заметил это. Страх передо мной и перед моим Владыкой сменился любовью к тому, кого ты назвал Королем Мертвых. Любовью чистой, незамутненной, искренней и беззаветной. Не правда ли, Галеш, это отвратительно?
– Любить?
– Жрать тех, кто любит! – Облачный плащ колыхнулся, на мгновение открыв усыпанное звездами небо. Настоящее небо. Только звезды иные, чем снаружи, над пологом палатки. – Я так надеялся, что вы придете раньше. Я хотел попросить Флейтиста, чтобы он передал вам приглашение, но Флейтист испугался. Да и нельзя ему. Его советы ведут к смерти, а ведь передать приглашение – это тоже совет. Совет зайти в гости. На Триглав. – Кажется, он нашел в себе силы улыбнуться, демон звезд и пустоты. – Я звал вас, ты помнишь, Галеш? Посылал своих слуг, одного за другим, а вы их убивали. Остается лишь надеяться, что Светлый рыцарь знает, что делает, даже когда действует по наитию. А еще на то, что Король Мертвых способен ошибаться.
Он помолчал, словно собираясь с мыслями. Руки, протянутые над лампой, вдруг облеклись плотью, превратились в страшные когтистые лапы, обтянутые складчатой кожей. Демон поднес ладони к лицу, разглядывая, как будто увидел впервые:
– Красиво, – сказал без эмоций, – воистину лучше вовсе не воплощаться, чем любоваться подобным. Ты знаешь, мы с Артуром враги, и если бы понятие «не на жизнь, а на смерть» было применимо к таким, как я, или к таким, как он, оно отразило бы суть нашего противостояния. Его Бог победил когда-то моего Владыку; Артур, заручившись помощью силы, чуждой нам обоим, победил меня, и никогда мы не придем не только к миру, но даже и к перемирию. Однако сейчас опасность грозит нам обоим… Нет, я выразился неверно. Сейчас опасность грозит и мне, и миру людей. Человек, которому начали молиться, как Творцу или как моему Господину, стал так силен, что отнял немалую толику и моей власти. Мне нужна помощь! – От тяжкого вздоха стены палатки затрепетали, и мигнул свет в волшебном светильнике. – Но помощь нужна и Артуру. А кроме того, надо иметь в виду следующее: в том, что происходит сейчас, есть немалая доля его вины. Ведь это он, породнившись с магом, впустил в себя Нечто, чему я не могу найти определения. Он изгнал меня, а потом ушел сам, и земли людей остались без присмотра. Именно поэтому Король Мертвых пришел к вам со своей голодной любовью.
– Интересно ты рассуждаешь! – возмутился Галеш. – Да если бы не Артур с Альбертом, ты б еще тогда всех сожрал.
– О чем ты?
– Кто помогал Козлодуйскому отшельнику?
– Я. – Окутанные плащом плечи шевельнулись. – Это была сделка, Галеш, и я выполнял свою часть Договора. Уверяю тебя, мне не нужно было ничего, кроме однои-единственной души. И даже ее я не получил – спасибо Светлому рыцарю. Впрочем, для людей это – дело прошлое, и сейчас важно другое: пока меня не было, Король Мертвых сумел поработить моих младших братьев. Пока не было Светлого рыцаря, Король Мертвых сумел поработить людей. И счел себя достаточно сильным, чтобы бросить вызов нам обоим. Начал он с Артура, так что, пока мы с тобой беседуем здесь, на Триглаве, Светлого рыцаря убивают в подвалах кафедрального собора в Шопроне. Подожди, Галеш. – Страшная лапа поднялась, предупреждая все возможные вопросы. – То, что происходит там сейчас, – не просто убийство, это бой, поединок, заведомо нечестный, и результат его уже определен, но пока… пока! Артур сражается. И он побеждает. Король Мертвых все глубже увязает в этой схватке, и все меньше сил остается у него на то, чтобы следить за происходящим на человеческих землях, и мои младшие братья один за другим обретают свободу. Я отозвал их: всех, кто вышел из-под власти Короля Мертвых; я отозвал также и своих слуг, чтобы братья Артура могли отдохнуть и подготовиться к настоящей битве. Я делаю все, чтобы помочь Светлому рыцарю, и… – демон снова замолчал, – и я надеюсь, что он ответит добром на добро.
Галеш молча налил себе еще вина, покачал кубок в ладонях. Ждал продолжения, не спеша напомнить хозяину, что от демонов можно ожидать лишь зла и платят им обычно той же монетой. Во всяком случае, Артур – Светлый рыцарь, Миротворец – рассуждает именно так. Иначе он не был бы собой.
– Я покажу тебе, где Король Мертвых удерживает их обоих, Артура и Альберта. Покажу, как туда добраться. Дам тебе хорошего скакуна…
– Не возьму.
– Я ведь не требую ничего взамен, – негромко заметил демон.
– Все, что ты делаешь, – зло, – не выдержал Галеш, – и что-то тебе все-таки нужно. Ты хочешь, чтобы я доложил о том, что Артур арестован, показал, где его искать, что потом?
– Потом ты должен убедить его не убивать Короля Мертвых.
– М-м? – Галеш глотнул вина. – Ты говоришь, этот Король – смертный, он человек?
– Да.
– Значит, Артур его и не убьет. Он же священник.
– Он уже убил двоих, – без эмоций сообщил демон, – а раньше, прежде, чем стать священником, он убивал вообще без счета. Светлый рыцарь будет думать лишь о мести, ни о чем больше. Победит он в бою, который ведет сейчас, или окажется побежден, не имеет значения: он все равно потеряет брата, и потеряет себя, потому что с Альбертом они – одно, он станет совсем другим… И чтобы остановить его, тебе придется приложить немало усилий. Но ты сможешь, смелый Галеш, иногда ты бываешь мудрым и умеешь находить единственно верные слова. Если же все-таки Артур не прислушается к тебе, скажи ему… – только не говори, что узнал это от меня, потому что тогда он обязательно сделает наоборот, – скажи ему, Галеш, что, убив Короля Мертвых, он сам займет его место. Скажи ему: «Вороненый клинок, оплетка на рукояти чуть потерта, трехпалая лапа сжимает шар навершия». Слово в слово, ты запомнил, Галеш?
– Это что, заклинание?
– Нет. Это портрет. Еще скажешь, что кому-то очень нравится эта лапа – не птичья и не звериная. Кто-то находит в ней нечто необычное, неожиданное, а потому красивое. Кто-то просто очень любит этот меч, свое оружие, свое второе «я»… Кто-то, кто уже приходил однажды, когда, смешав кровь, братья открыли ему дорогу. Тогда он направил ваши земли в самую глубь Миттельмарша, а меня вынудил уйти. Он приходил вновь, совсем недавно, когда Светлая Ярость хотела испить крови Миротворца, и его руками убил человека. И он придет снова, когда погибнет Король Мертвых. Черный меч войдет в душу Светлого рыцаря. Навсегда. Если Артур не хочет этого, он не должен убивать. Пусть продолжает бой. Пусть напугает Короля Мертвых, ослабит, загонит, как зверя. Это спасет людей и поможет освободиться всем моим братьям. А потом вы уйдете. Все. И я наконец-то избавлюсь от вас, а вы от меня…
– Это еще почему?
– Вы возвращаетесь, Галеш. Все, больше не спрашивай ни о чем, или я вспомню, что ответы требуют оплаты. Ты все запомнил?
– Да, но ничего не понимаю.
– Отдыхай, смелый Галеш. Завтра тебе предстоит долгий путь.

В столицу они направились вдвоем: сэр Герман и Тори. Вышли из телепорта в казармах, наведя изрядный переполох: когда начальство является неожиданно, переполох неизбежен независимо от того, насколько добросовестны подчиненные.
Сэр Герман небрежно отвечал на приветствия рыцарей и сержантов – не до них было. Сэру Раду, поспешившему было навстречу с докладом, приказал:
– Двух братьев с городской экипировкой!
Обернулся к Тори:
– Ну что?
Та, озираясь по сторонам, ткнула рукой в направлении Огньских ворот:
– Там. Далековато.
– И лошадей, – дополнил приказ сэр Герман.
– Во имя Божье, сэр! – по-уставному рявкнул сэр Раду и тут же подозвал к себе ближайшего командора рыцарей.
Когда сэр Герман и Тори подошли к дверям конюшни, их уже ждали оседланные лошади, и двое братьев, вооруженных арбалетами и длинными мечами, встали навытяжку, разглядывая госпожу де Крис с плохо скрываемым любопытством.
Красивая женщина. Особенно красивая сейчас, когда она готова драться, может быть, убивать. Охотничий костюм, рукоятки мечей над плечами – неуместные и все же отвечающие и блеску в глазах, и летящей, мягкой походке, – вот такая она, когда настоящая, когда не притворяется, становится собой. А ведь достойные братья ведать не ведают, что эта светловолосая леди – прабабушка их командора.
Сэр Герман забрался в седло. Один из рыцарей сунулся было помочь Тори, но она, одарив непрошеного помощника ледяным взглядом, одним движением взлетела на своего коня и крупной рысью понеслась к воротам.
– Едем, – вздохнул сэр Герман.
Поехали.
Темп, заданный госпожой де Крис, для городских условий никак не годился, и очень скоро это поняла даже она сама, придержала своего коня, в очередной раз едва не столкнувшись с шелестящим по мостовой экипажем, дождалась, пока догонят ее командор и рыцари.
– Черт знает… прости, Герман… хрен знает что такое у вас тут делается. Это не Средневековье, это.. сколько народу в твоем городишке?
– Он не мой, – терпеливо объяснил сэр Герман, – он герцогский – столица Единой Земли. А народу много. Это действительно не Средневековье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63