Там ее уже ждал Мальком.
Она остановилась на расстоянии вытянутой руки.
– Честно признаться, я не считаю, чтобы у вас могли быть претензии к моей работе, Мальком. Или к работе агентства. Если вы полагаете, что имеете право на большее, закройте счет. И не держите надо мной этот дамоклов меч.
– Я и не держу, – нетерпеливо бросил он.
– Правда? – Она невесело улыбнулась. – Вы недвусмысленно дали понять, что собираетесь применить силовой прием.
Одним шагом он преодолел разделявшее их расстояние и взял ее за руки.
– Черт побери, Флейм, ведь ты ко мне неравнодушна. Я убедился в этом, держа тебя в объятиях.
– Я никогда не отрицала, что мне приятно ваше общество. Я всегда восхищалась вами, уважала вас, Мальком, и неизменно вам симпатизировала. Именно поэтому я не буду с вами спать.
– Ты сама себе противоречишь.
– Разве? Мальком, давайте называть вещи своими именами. Мне кажется, что вы предлагаете мне обыкновенную банальную интрижку, скандальную связь. Возможно, я слишком на многое претендую, но меня не привлекает перспектива стать чьей бы то ни было любовницей, даже вашей. Короткие романы, где мне будет отведена роль вещи , – не для меня. Я хочу большего, уверенности… или по крайней мере надежды… на прочные, глубокие отношения с человеком, который бы был искренне привязан ко мне. – Сейчас, глядя на него, она ощущала окружавший ее вакуум острее, чем когда бы то ни было. – Может быть, какое-то время я была бы с вами счастлива… не знаю. Но рано или поздно вы мною пресытитесь, и все будет окончено. И что тогда станет со мной? Мы не сможем больше работать вместе, так как оба будем испытывать неловкость. В конце концов вы переведете свой счет в другое агентство. И я потеряю вас и ваши заказы.
– Откуда ты знаешь?
– Не надо заниматься самообманом, Мальком. Именно так все и произойдет. – Ее гнев все еще не улегся, однако теперь стал ледяным. – В любом случае проигравшей стороной буду я. Я всегда это знала.
Он ослабил, а затем и вовсе опустил руки.
– Ты не проиграешь, Флейм, я умею быть очень щедрым.
В его взгляде читалось столь же сильное желание обладать ею, как и прежде. Ее слова не произвели на него никакого впечатления.
– Я не товар, Мальком. По-моему, я четко это объяснила, – бросила она и решила прекратить спор, видя его бесплодность. – Если вы не возражаете, я теперь вернусь на работу.
Он не возражал.
– Я распоряжусь, чтобы Артур подал машину.
– Спасибо, я предпочитаю пройтись.
Она и в самом деле пошла пешком, быстрым шагом преодолевая расстояние около десяти кварталов между универмагом «Пауэллс» и агентством, в надежде на то, что это поможет ей успокоиться.
Но надежда оказалась тщетной. Когда она достигла дверей своего кабинета, ее раздражение лишь усилилось – она негодовала на Малькома за то, что он пытался ей угрожать, и на себя – за то, что дала ему повод. Как можно быть такой дурой, так распуститься?
Когда она вошла в маленькую приемную, которую занимала ее секретарша, юная блондинка вскинула голову, и на ее лице отразилось облегчение.
– До чего я рада, что вы вернулись. – Флейм прошла мимо, открыла дверь своего кабинета и остолбенела. – Из цветочного магазина доставили кое-что, – запинаясь закончила Дебби.
Кое-что? Цветы были повсюду! Каждый фут горизонтальной поверхности был занят вазой с пышным букетом орхидей.
Флейм медленно вошла в кабинет, опьяненная нежным цветочным ароматом.
– Невероятно, правда? – пробормотала появившаяся в дверях Дебби.
Повернувшись, Флейм наконец-то смогла произнести:
– От кого цветы?
– У вас на столе лежит карточка. – Девушка только тут сообразила, что вся столешница уставлена орхидеями. – Я положила ее на телефон.
По пути к столу Флейм вдруг осенило, что только один из ее знакомых мог позволить себе такое расточительство. Она схватила карточку и, разворачивая ее, прошептала:
– Господи, помоги мне, если Мальком…
Затем прочитала послание:
«До скорой встречи» и подпись:
«Ченс Стюарт».
Потрясенная, она облокотилась о край стола, пытаясь подавить смешок недоверия.
– От кого это? – спросила Дебби, рядом с которой появился Эллери.
– Флейм вернулась? – Тут он увидел океан цветов. – Привет, что бы это значило? Ты решила превратить свой кабинет в цветочный рай или открыла филиал государственного казначейства?
Зазвонил телефон.
– Я подойду. – И Дебби заторопилась к своему столу в приемной.
– Невероятно, совершенно невероятно, правда? – Еще не придя в себя и не в состоянии подобрать слова, Флейм провела рукой по стеблю орхидеи, усыпанному экзотическими белыми соцветиями.
– Кто их прислал – Тарзан или Мермен Олсен? – Эллери вошел в кабинет и заглянул в карточку, которую Флейм держала в руке.
– Ченс Стюарт. – Она все еще не могла в это поверить.
В дверь снова просунулась голова Дебби.
– Флейм, междугородный звонок, вас просит к телефону мистер Стюарт. Вторая линия.
На секунду она встретилась глазами с Эллери. Затем, отвернувшись, стала искать телефон среди леса свисающих ветвей.
Наконец она сняла трубку и нажала на кнопку с мигающей лампочкой – ощущая приступ глупого волнения.
– Алло! – Она пыталась говорить спокойно, но кому бы это удалось, когда кабинет утопает в цветах, а тот, кто их прислал, на проводе.
– Флейм? Это Ченс Стюарт. Как дела? – Его густой голос словно тек по проводам, медлительный и волнующий, похожий на крепкий горячий бренди.
Она мгновенно представила себе его опасную улыбку и притягательно красивое лицо.
– В настоящий момент я утопаю в орхидеях. Они повсюду и необыкновенно красивы.
– Я рад, что вам они нравятся.
– Еще бы!
– Я знаю, потому что у меня случайно оказался лишний билет в оперу на пятницу. Прекрасное место в партере… рядом с моим. Не хотите ли воспользоваться им и пойти со мной в оперу?
Флейм в нерешительности взглянула на Эллери – она собиралась пойти с ним. Кроме того, она хорошо помнила, чем закончилась ее первая и единственная встреча с Ченсом Стюартом: тот ушел с приема Деборгов, обнимая за талию примадонну.
– А как же мисс Колтон? – спросила она с деланным безразличием.
– Полагаю, Лючанна будет петь на сцене. Но где бы она ни была, я приглашаю вас. Пойдете?
– У меня были другие планы… – Она еще раз взглянула на Эллери. Он печально улыбнулся и жестом предложил ей принять приглашение. – Но, думаю, я без труда смогу их изменить.
– Прекрасно.
Продиктовав ему свой адрес и условившись о времени, Флейм эхом откликнулась на его прощальную фразу:
– До скорой встречи.
Она повесила трубку, задержав на ней руку, а другой рукой все еще сжимала карточку.
– Знаешь ли ты, – Эллери запрокинув голову, задумчиво в нее всматривался, – что твой вид недвусмысленно свидетельствует: ты влюбилась?
– Это смешно. – Однако ее щеки как-то странно горели. – Я его даже не знаю толком.
– Моя дорогая Флейм, можно любить человека, даже не зная его. Любовь – это химическая реакция. Между двумя людьми либо что-то происходит, либо нет.
– Ты говоришь о любви или о внезапной нахлынувшей страсти? Впрочем, это не имеет значения. – Флейм пожала плечами. – И то и другое способно здорово задеть. – У нее был слишком богатый опыт, чтобы доверять своим ощущениям. – По-моему, гораздо безопаснее сначала присмотреться и проверить. Это избавит от лишней боли.
– Осторожнее, дорогая. Мне кажется, что не стоит ковыряться в своих старых ранах.
– Я их припудрю, – ответила она и огляделась вокруг, вновь поразившись обилию орхидей. – Что же мне с ними делать? – спросила она вслух сама себя.
– Радоваться им, дорогая, – посоветовал Эллери. – Просто радоваться.
Флейм бросила на него насмешливо-грустный взгляд.
– Знаешь, Эллери, я почти уверена, что ты романтик, маскирующийся под циника.
Он улыбнулся и лукаво ей подмигнул.
– Точь-в-точь как ты.
Она рассмеялась, инстинктивно отрицая это. Но Эллери не обратил на ее смех никакого внимания и вышел. Она шутливо-сердито покачала головой и, повернувшись к ближайшей вазе с орхидеями, вдохнула нежный аромат, на ее лице отразилась легкая грусть по утраченным иллюзиям.
Она продолжала сжимать в руке карточку Ченса.
7
Фонари, висевшие на столбах кованых ворот с узорчатой решеткой, освещали подъезд к оперному театру «Уор-Мемориал». Его стрельчатые окна сияли огнями, возвещая миру об открытии осеннего сезона. Шикарные лимузины стояли в ряд по всей Ван-Несс-авеню, в то время как их хозяева, сливки общества, собрались в театре.
Это культурное событие означало, что светский сезон в Сан-Франциско начался. Кто что-то значил или претендовал на то, чтобы что-то значить, пожаловал на спектакль. Все пришли себя показать и на других посмотреть – к вящему восторгу всех модельеров мира.
Шелк от Райбса в ансамбле с тафтой от Унгаро, бархат от Валентина – с наброшенным на плечи атласом от Сен-Лорана. Все это сочеталось со сверканием бриллиантов, мерцанием рубинов и сапфиров и искристостью изумрудов, украшавших пальцы, запястья, шеи и уши любителей оперы.
Когда Флейм появилась под руку с Ченсом Стюартом, тут же были отмечены вниманием ее высокая прическа, гроздевидные бриллиантовые серьги, узкое декольтированное платье от де ла Рента – расшитый бисером шелковый креп, поверх которого было надето болеро с длинными рукавами и подбитыми плечами.
Однако всеобщий интерес возбуждал ее кавалер – облаченный в черный вечерний костюм темноволосый красавец с ярко-синими глазами и дерзкой насмешливой улыбкой. На какой-то момент Флейм превратилась в объект завистливых взглядов. И эти взгляды доставляли ей удовольствие.
Сверкнула фотовспышка, на мгновение ослепив Флейм. Прикрыв рукой глаза, она быстро заморгала.
– Наверно, у меня теперь будет рябить в глазах целый вечер после того, как мы прошли сквозь строй фотографов у входа.
– Их можно понять – любой фотограф не прочь обогатить свою частную коллекцию вашим снимком, – пропел Ченс, нежно глядя на нее.
В ответ на это лестное, но неверное замечание она иронически улыбнулась.
– Мне кажется, их в большей степени интересовал мой дьявольски красивый спутник.
– Дьявольски… Значит, таким я вам представляюсь? – На его щеках появилось некое подобие ямочек, свидетельствовавших о том, что он вот-вот собирается улыбнуться.
– Недавно я прочла о вас в газетах… Пишут, что сам дьявол посылает вам удачу… А когда видишь вашу улыбку, рождающую самые греховные мысли, напрашивается предположение – уж не сменили ли вы рога и хвост на черный смокинг.
Он посмотрел ей в глаза полным нежности взглядом, словно отгородившим их обоих от всего вокруг.
– Может быть, это и есть объяснение.
– Чему? – У нее неожиданно перехватило дыхание.
– Дьявола всегда влечет к огню, и чем он жарче – тем сильнее. – Его губы изогнулись в улыбке. – Сегодняшний вечер может обернуться черт знает чем.
– Флейм, дорогая! – от толпы отделилась Жаки Ван Клив.
Флейм отвернулась от Ченса, взволнованная его многозначительной репликой больше, чем сама себе в том признавалась, и сосредоточила внимание на журналистке светской хроники, одетой в несколько вызывающее шелковое платье: черный с розовым цветочек и турнюр сзади – по мнению Флейм, этот туалет как нельзя более подходил к Жаки – сплетнице с острым язычком.
– Я была разочарована вашим отсутствием на ужине у Гилда перед началом спектакля. Эллери уверил меня, что сегодня вечером вы будете здесь. Разумеется, сейчас нет нужды объяснять, в чем дело. Я все поняла, – заявила Жаки, повернувшись к Ченсу. – Добро пожаловать в наш город снова.
– Жаки, – оделив ее одной из своих особых улыбок, он почтительно склонил голову, – сегодня вы чертовски проницательны.
Она рассмеялась, большие кольца, свисающие у нее из ушей, покачивались в такт ее движениям.
– Что я могу сказать? Меня притянуло назад, как мотылька на огонь, – ответил он, переведя взгляд на Флейм. Яркий блеск его глаз, как и произнесенные слова, указывали на то, что причиной его возвращения была она.
Флейм пыталась скрыть, как она счастлива, пыталась умерить свои ожидания. Она боролась с собой всю неделю. Но это оказалось нелегко, особенно сейчас, когда она была с ним и близость его волновала ее так же, как и в первый раз.
– Вижу, что вы не зря заслужили репутацию человека, умеющего взять быка за рога, – полушепотом заметила Жаки.
– А разве можно чего-нибудь добиться выжиданием удобного случая? – мягко возразил Ченс. – Как по-вашему?
– Нет, нельзя, – согласилась она, окинув журналистским глазом сверкающую драгоценностями публику. – Таскают на себе прямо-таки каменные глыбы, верно? Впрочем, сразу можно определить, где натуральные украшения, а где – нет. Надо лишь поискать глазами, есть ли рядом дюжий телохранитель с едва оттопыренным карманом. – Улыбнувшись, она помолчала. – Я вспоминаю один элитный благотворительный бал для избранных в Далласе. Там была женщина, буквально сверху донизу увешанная бриллиантами. Я сделала осторожное замечание, что, по-моему, она перестаралась. В ответ эта прелестная техасская барышня пропела со своим протяжным акцентом: «Жаки, дорогая, когда речь идет о бриллиантах, «меньше» не всегда означает «лучше». Судя по сегодняшней публике, эта истина вполне универсальна. Смотрите-ка, – она тронула Флейм за руку выше локтя, указывая на изящную блондинку у окна, одетую в шедевр от Лакруа – сплошную шифоновую пену, – Сандра Хэлси. Какое на ней божественное платье!
– Да, действительно, – отозвалась Флейм.
– Оно было доставлено на «конкорде» специально для этого случая. Можете себе представить, во что ей обошелся этот наряд, – заявила Жаки и замолчала, плотно сжав губы и всем своим видом выражая неодобрение. – Не мешало бы, чтобы кто-нибудь посоветовал ей не пересыпать речь французскими словечками. Это ужасный моветон.
– А «моветон» разве не французское слово?
Но Жаки Ван Клив осталась полностью глуха к легкой насмешке.
– Нет. Мы заимствовали его из французского давным-давно. И сейчас это такое же американское слово, как «саботаж». Простите?! Готова поклясться, что на ней фамильные рубины Хэлси, а ведь Клаудиа поклялась, что они никогда не прикоснутся к ее шее! Если эти двое наконец-то поладили после многолетней вражды, то это настоящая сенсация. – И она поспешно удалилась.
Ее турнюр подрагивал, словно хвост гончей, идущей по следу.
Чуть заметно улыбаясь, Флейм повернулась к Ченсу.
– Вы, видимо, заметили, что единственным знаком отличия Жаки от обычных охотников за новостями является ее ожерелье из искусственных бриллиантов. Чужие секреты, даже те, что не предназначаются для печати, – ее ремесло.
– Несомненно, многие предпочли бы, чтобы она знала меньше.
– Мягко говоря, – отозвалась Флейм. «Интересно, – подумала она, – что Жаки знает – или думает, что знает – о ней?»
Этот вопрос встал перед ней еще острее, когда она заметила неспешно приближавшегося к ним Малькома Пауэлла. Она не виделась и не говорила с ним с того самого вторника, когда выскочила из его кабинета. Она встретилась с ним глазами, внезапно ощутив исходящую от него силу. Он не привык получать отказ.
Мальком бегло посмотрел на Ченса, затем снова перевел взгляд на Флейм – в его глазах читалось нечто среднее между требованием и упреком.
– Привет, Мальком. – Она поприветствовала его первой, с холодной учтивостью в голосе.
– Флейм… – Он коротко кивнул, при этом яркий свет люстры упал на его седые пряди, и они блеснули серебристым отливом.
– Полагаю, вы уже познакомились с Ченсом Стюартом на прошлой неделе… – начала она.
– Да, у Деборгов, – подтвердил Мальком и протянул руку. – Я как раз думал: интересно, вернетесь ли вы на спектакль к мисс Колтон?
Когда они обменивались рукопожатием, Флейм почувствовала в воздухе электрический разряд – словно два противника, впервые встретившись, молча оценивали друг друга.
– Спектакль – одна из причин, – ответил Ченс. – И я не назвал бы ее главной.
– Вот как? – в короткой фразе Малькома прозвучал вызов, но Флейм его не заметила – ее вновь охватило странное ощущение, будто за ней наблюдают.
– Где Дьедр? Разве она не с вами? – спросила Флейм и, воспользовавшись этим предлогом, принялась оглядывать публику в поисках следившего за ней человека.
– Ветер испортил ей прическу. Она восстанавливает ее в дамской комнате.
Однако Флейм расслышала только первую часть объяснения Малькома, так как ее взгляд сначала бегло скользнул по мужчине в темно-синем костюме, а затем был притянут обратно неотрывно смотревшими на нее глазами.
В его лице, в этих крупных заостренных чертах, было что-то знакомое, однако она не могла припомнить, кто он такой и где она видела его прежде.
Он резко, почти виновато отвернулся и пошел прочь. Его наряд был отнюдь не вечерним, что навело ее на мысль, не состоит ли он в охране здания. Но представители службы безопасности обычно носили черные костюмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Она остановилась на расстоянии вытянутой руки.
– Честно признаться, я не считаю, чтобы у вас могли быть претензии к моей работе, Мальком. Или к работе агентства. Если вы полагаете, что имеете право на большее, закройте счет. И не держите надо мной этот дамоклов меч.
– Я и не держу, – нетерпеливо бросил он.
– Правда? – Она невесело улыбнулась. – Вы недвусмысленно дали понять, что собираетесь применить силовой прием.
Одним шагом он преодолел разделявшее их расстояние и взял ее за руки.
– Черт побери, Флейм, ведь ты ко мне неравнодушна. Я убедился в этом, держа тебя в объятиях.
– Я никогда не отрицала, что мне приятно ваше общество. Я всегда восхищалась вами, уважала вас, Мальком, и неизменно вам симпатизировала. Именно поэтому я не буду с вами спать.
– Ты сама себе противоречишь.
– Разве? Мальком, давайте называть вещи своими именами. Мне кажется, что вы предлагаете мне обыкновенную банальную интрижку, скандальную связь. Возможно, я слишком на многое претендую, но меня не привлекает перспектива стать чьей бы то ни было любовницей, даже вашей. Короткие романы, где мне будет отведена роль вещи , – не для меня. Я хочу большего, уверенности… или по крайней мере надежды… на прочные, глубокие отношения с человеком, который бы был искренне привязан ко мне. – Сейчас, глядя на него, она ощущала окружавший ее вакуум острее, чем когда бы то ни было. – Может быть, какое-то время я была бы с вами счастлива… не знаю. Но рано или поздно вы мною пресытитесь, и все будет окончено. И что тогда станет со мной? Мы не сможем больше работать вместе, так как оба будем испытывать неловкость. В конце концов вы переведете свой счет в другое агентство. И я потеряю вас и ваши заказы.
– Откуда ты знаешь?
– Не надо заниматься самообманом, Мальком. Именно так все и произойдет. – Ее гнев все еще не улегся, однако теперь стал ледяным. – В любом случае проигравшей стороной буду я. Я всегда это знала.
Он ослабил, а затем и вовсе опустил руки.
– Ты не проиграешь, Флейм, я умею быть очень щедрым.
В его взгляде читалось столь же сильное желание обладать ею, как и прежде. Ее слова не произвели на него никакого впечатления.
– Я не товар, Мальком. По-моему, я четко это объяснила, – бросила она и решила прекратить спор, видя его бесплодность. – Если вы не возражаете, я теперь вернусь на работу.
Он не возражал.
– Я распоряжусь, чтобы Артур подал машину.
– Спасибо, я предпочитаю пройтись.
Она и в самом деле пошла пешком, быстрым шагом преодолевая расстояние около десяти кварталов между универмагом «Пауэллс» и агентством, в надежде на то, что это поможет ей успокоиться.
Но надежда оказалась тщетной. Когда она достигла дверей своего кабинета, ее раздражение лишь усилилось – она негодовала на Малькома за то, что он пытался ей угрожать, и на себя – за то, что дала ему повод. Как можно быть такой дурой, так распуститься?
Когда она вошла в маленькую приемную, которую занимала ее секретарша, юная блондинка вскинула голову, и на ее лице отразилось облегчение.
– До чего я рада, что вы вернулись. – Флейм прошла мимо, открыла дверь своего кабинета и остолбенела. – Из цветочного магазина доставили кое-что, – запинаясь закончила Дебби.
Кое-что? Цветы были повсюду! Каждый фут горизонтальной поверхности был занят вазой с пышным букетом орхидей.
Флейм медленно вошла в кабинет, опьяненная нежным цветочным ароматом.
– Невероятно, правда? – пробормотала появившаяся в дверях Дебби.
Повернувшись, Флейм наконец-то смогла произнести:
– От кого цветы?
– У вас на столе лежит карточка. – Девушка только тут сообразила, что вся столешница уставлена орхидеями. – Я положила ее на телефон.
По пути к столу Флейм вдруг осенило, что только один из ее знакомых мог позволить себе такое расточительство. Она схватила карточку и, разворачивая ее, прошептала:
– Господи, помоги мне, если Мальком…
Затем прочитала послание:
«До скорой встречи» и подпись:
«Ченс Стюарт».
Потрясенная, она облокотилась о край стола, пытаясь подавить смешок недоверия.
– От кого это? – спросила Дебби, рядом с которой появился Эллери.
– Флейм вернулась? – Тут он увидел океан цветов. – Привет, что бы это значило? Ты решила превратить свой кабинет в цветочный рай или открыла филиал государственного казначейства?
Зазвонил телефон.
– Я подойду. – И Дебби заторопилась к своему столу в приемной.
– Невероятно, совершенно невероятно, правда? – Еще не придя в себя и не в состоянии подобрать слова, Флейм провела рукой по стеблю орхидеи, усыпанному экзотическими белыми соцветиями.
– Кто их прислал – Тарзан или Мермен Олсен? – Эллери вошел в кабинет и заглянул в карточку, которую Флейм держала в руке.
– Ченс Стюарт. – Она все еще не могла в это поверить.
В дверь снова просунулась голова Дебби.
– Флейм, междугородный звонок, вас просит к телефону мистер Стюарт. Вторая линия.
На секунду она встретилась глазами с Эллери. Затем, отвернувшись, стала искать телефон среди леса свисающих ветвей.
Наконец она сняла трубку и нажала на кнопку с мигающей лампочкой – ощущая приступ глупого волнения.
– Алло! – Она пыталась говорить спокойно, но кому бы это удалось, когда кабинет утопает в цветах, а тот, кто их прислал, на проводе.
– Флейм? Это Ченс Стюарт. Как дела? – Его густой голос словно тек по проводам, медлительный и волнующий, похожий на крепкий горячий бренди.
Она мгновенно представила себе его опасную улыбку и притягательно красивое лицо.
– В настоящий момент я утопаю в орхидеях. Они повсюду и необыкновенно красивы.
– Я рад, что вам они нравятся.
– Еще бы!
– Я знаю, потому что у меня случайно оказался лишний билет в оперу на пятницу. Прекрасное место в партере… рядом с моим. Не хотите ли воспользоваться им и пойти со мной в оперу?
Флейм в нерешительности взглянула на Эллери – она собиралась пойти с ним. Кроме того, она хорошо помнила, чем закончилась ее первая и единственная встреча с Ченсом Стюартом: тот ушел с приема Деборгов, обнимая за талию примадонну.
– А как же мисс Колтон? – спросила она с деланным безразличием.
– Полагаю, Лючанна будет петь на сцене. Но где бы она ни была, я приглашаю вас. Пойдете?
– У меня были другие планы… – Она еще раз взглянула на Эллери. Он печально улыбнулся и жестом предложил ей принять приглашение. – Но, думаю, я без труда смогу их изменить.
– Прекрасно.
Продиктовав ему свой адрес и условившись о времени, Флейм эхом откликнулась на его прощальную фразу:
– До скорой встречи.
Она повесила трубку, задержав на ней руку, а другой рукой все еще сжимала карточку.
– Знаешь ли ты, – Эллери запрокинув голову, задумчиво в нее всматривался, – что твой вид недвусмысленно свидетельствует: ты влюбилась?
– Это смешно. – Однако ее щеки как-то странно горели. – Я его даже не знаю толком.
– Моя дорогая Флейм, можно любить человека, даже не зная его. Любовь – это химическая реакция. Между двумя людьми либо что-то происходит, либо нет.
– Ты говоришь о любви или о внезапной нахлынувшей страсти? Впрочем, это не имеет значения. – Флейм пожала плечами. – И то и другое способно здорово задеть. – У нее был слишком богатый опыт, чтобы доверять своим ощущениям. – По-моему, гораздо безопаснее сначала присмотреться и проверить. Это избавит от лишней боли.
– Осторожнее, дорогая. Мне кажется, что не стоит ковыряться в своих старых ранах.
– Я их припудрю, – ответила она и огляделась вокруг, вновь поразившись обилию орхидей. – Что же мне с ними делать? – спросила она вслух сама себя.
– Радоваться им, дорогая, – посоветовал Эллери. – Просто радоваться.
Флейм бросила на него насмешливо-грустный взгляд.
– Знаешь, Эллери, я почти уверена, что ты романтик, маскирующийся под циника.
Он улыбнулся и лукаво ей подмигнул.
– Точь-в-точь как ты.
Она рассмеялась, инстинктивно отрицая это. Но Эллери не обратил на ее смех никакого внимания и вышел. Она шутливо-сердито покачала головой и, повернувшись к ближайшей вазе с орхидеями, вдохнула нежный аромат, на ее лице отразилась легкая грусть по утраченным иллюзиям.
Она продолжала сжимать в руке карточку Ченса.
7
Фонари, висевшие на столбах кованых ворот с узорчатой решеткой, освещали подъезд к оперному театру «Уор-Мемориал». Его стрельчатые окна сияли огнями, возвещая миру об открытии осеннего сезона. Шикарные лимузины стояли в ряд по всей Ван-Несс-авеню, в то время как их хозяева, сливки общества, собрались в театре.
Это культурное событие означало, что светский сезон в Сан-Франциско начался. Кто что-то значил или претендовал на то, чтобы что-то значить, пожаловал на спектакль. Все пришли себя показать и на других посмотреть – к вящему восторгу всех модельеров мира.
Шелк от Райбса в ансамбле с тафтой от Унгаро, бархат от Валентина – с наброшенным на плечи атласом от Сен-Лорана. Все это сочеталось со сверканием бриллиантов, мерцанием рубинов и сапфиров и искристостью изумрудов, украшавших пальцы, запястья, шеи и уши любителей оперы.
Когда Флейм появилась под руку с Ченсом Стюартом, тут же были отмечены вниманием ее высокая прическа, гроздевидные бриллиантовые серьги, узкое декольтированное платье от де ла Рента – расшитый бисером шелковый креп, поверх которого было надето болеро с длинными рукавами и подбитыми плечами.
Однако всеобщий интерес возбуждал ее кавалер – облаченный в черный вечерний костюм темноволосый красавец с ярко-синими глазами и дерзкой насмешливой улыбкой. На какой-то момент Флейм превратилась в объект завистливых взглядов. И эти взгляды доставляли ей удовольствие.
Сверкнула фотовспышка, на мгновение ослепив Флейм. Прикрыв рукой глаза, она быстро заморгала.
– Наверно, у меня теперь будет рябить в глазах целый вечер после того, как мы прошли сквозь строй фотографов у входа.
– Их можно понять – любой фотограф не прочь обогатить свою частную коллекцию вашим снимком, – пропел Ченс, нежно глядя на нее.
В ответ на это лестное, но неверное замечание она иронически улыбнулась.
– Мне кажется, их в большей степени интересовал мой дьявольски красивый спутник.
– Дьявольски… Значит, таким я вам представляюсь? – На его щеках появилось некое подобие ямочек, свидетельствовавших о том, что он вот-вот собирается улыбнуться.
– Недавно я прочла о вас в газетах… Пишут, что сам дьявол посылает вам удачу… А когда видишь вашу улыбку, рождающую самые греховные мысли, напрашивается предположение – уж не сменили ли вы рога и хвост на черный смокинг.
Он посмотрел ей в глаза полным нежности взглядом, словно отгородившим их обоих от всего вокруг.
– Может быть, это и есть объяснение.
– Чему? – У нее неожиданно перехватило дыхание.
– Дьявола всегда влечет к огню, и чем он жарче – тем сильнее. – Его губы изогнулись в улыбке. – Сегодняшний вечер может обернуться черт знает чем.
– Флейм, дорогая! – от толпы отделилась Жаки Ван Клив.
Флейм отвернулась от Ченса, взволнованная его многозначительной репликой больше, чем сама себе в том признавалась, и сосредоточила внимание на журналистке светской хроники, одетой в несколько вызывающее шелковое платье: черный с розовым цветочек и турнюр сзади – по мнению Флейм, этот туалет как нельзя более подходил к Жаки – сплетнице с острым язычком.
– Я была разочарована вашим отсутствием на ужине у Гилда перед началом спектакля. Эллери уверил меня, что сегодня вечером вы будете здесь. Разумеется, сейчас нет нужды объяснять, в чем дело. Я все поняла, – заявила Жаки, повернувшись к Ченсу. – Добро пожаловать в наш город снова.
– Жаки, – оделив ее одной из своих особых улыбок, он почтительно склонил голову, – сегодня вы чертовски проницательны.
Она рассмеялась, большие кольца, свисающие у нее из ушей, покачивались в такт ее движениям.
– Что я могу сказать? Меня притянуло назад, как мотылька на огонь, – ответил он, переведя взгляд на Флейм. Яркий блеск его глаз, как и произнесенные слова, указывали на то, что причиной его возвращения была она.
Флейм пыталась скрыть, как она счастлива, пыталась умерить свои ожидания. Она боролась с собой всю неделю. Но это оказалось нелегко, особенно сейчас, когда она была с ним и близость его волновала ее так же, как и в первый раз.
– Вижу, что вы не зря заслужили репутацию человека, умеющего взять быка за рога, – полушепотом заметила Жаки.
– А разве можно чего-нибудь добиться выжиданием удобного случая? – мягко возразил Ченс. – Как по-вашему?
– Нет, нельзя, – согласилась она, окинув журналистским глазом сверкающую драгоценностями публику. – Таскают на себе прямо-таки каменные глыбы, верно? Впрочем, сразу можно определить, где натуральные украшения, а где – нет. Надо лишь поискать глазами, есть ли рядом дюжий телохранитель с едва оттопыренным карманом. – Улыбнувшись, она помолчала. – Я вспоминаю один элитный благотворительный бал для избранных в Далласе. Там была женщина, буквально сверху донизу увешанная бриллиантами. Я сделала осторожное замечание, что, по-моему, она перестаралась. В ответ эта прелестная техасская барышня пропела со своим протяжным акцентом: «Жаки, дорогая, когда речь идет о бриллиантах, «меньше» не всегда означает «лучше». Судя по сегодняшней публике, эта истина вполне универсальна. Смотрите-ка, – она тронула Флейм за руку выше локтя, указывая на изящную блондинку у окна, одетую в шедевр от Лакруа – сплошную шифоновую пену, – Сандра Хэлси. Какое на ней божественное платье!
– Да, действительно, – отозвалась Флейм.
– Оно было доставлено на «конкорде» специально для этого случая. Можете себе представить, во что ей обошелся этот наряд, – заявила Жаки и замолчала, плотно сжав губы и всем своим видом выражая неодобрение. – Не мешало бы, чтобы кто-нибудь посоветовал ей не пересыпать речь французскими словечками. Это ужасный моветон.
– А «моветон» разве не французское слово?
Но Жаки Ван Клив осталась полностью глуха к легкой насмешке.
– Нет. Мы заимствовали его из французского давным-давно. И сейчас это такое же американское слово, как «саботаж». Простите?! Готова поклясться, что на ней фамильные рубины Хэлси, а ведь Клаудиа поклялась, что они никогда не прикоснутся к ее шее! Если эти двое наконец-то поладили после многолетней вражды, то это настоящая сенсация. – И она поспешно удалилась.
Ее турнюр подрагивал, словно хвост гончей, идущей по следу.
Чуть заметно улыбаясь, Флейм повернулась к Ченсу.
– Вы, видимо, заметили, что единственным знаком отличия Жаки от обычных охотников за новостями является ее ожерелье из искусственных бриллиантов. Чужие секреты, даже те, что не предназначаются для печати, – ее ремесло.
– Несомненно, многие предпочли бы, чтобы она знала меньше.
– Мягко говоря, – отозвалась Флейм. «Интересно, – подумала она, – что Жаки знает – или думает, что знает – о ней?»
Этот вопрос встал перед ней еще острее, когда она заметила неспешно приближавшегося к ним Малькома Пауэлла. Она не виделась и не говорила с ним с того самого вторника, когда выскочила из его кабинета. Она встретилась с ним глазами, внезапно ощутив исходящую от него силу. Он не привык получать отказ.
Мальком бегло посмотрел на Ченса, затем снова перевел взгляд на Флейм – в его глазах читалось нечто среднее между требованием и упреком.
– Привет, Мальком. – Она поприветствовала его первой, с холодной учтивостью в голосе.
– Флейм… – Он коротко кивнул, при этом яркий свет люстры упал на его седые пряди, и они блеснули серебристым отливом.
– Полагаю, вы уже познакомились с Ченсом Стюартом на прошлой неделе… – начала она.
– Да, у Деборгов, – подтвердил Мальком и протянул руку. – Я как раз думал: интересно, вернетесь ли вы на спектакль к мисс Колтон?
Когда они обменивались рукопожатием, Флейм почувствовала в воздухе электрический разряд – словно два противника, впервые встретившись, молча оценивали друг друга.
– Спектакль – одна из причин, – ответил Ченс. – И я не назвал бы ее главной.
– Вот как? – в короткой фразе Малькома прозвучал вызов, но Флейм его не заметила – ее вновь охватило странное ощущение, будто за ней наблюдают.
– Где Дьедр? Разве она не с вами? – спросила Флейм и, воспользовавшись этим предлогом, принялась оглядывать публику в поисках следившего за ней человека.
– Ветер испортил ей прическу. Она восстанавливает ее в дамской комнате.
Однако Флейм расслышала только первую часть объяснения Малькома, так как ее взгляд сначала бегло скользнул по мужчине в темно-синем костюме, а затем был притянут обратно неотрывно смотревшими на нее глазами.
В его лице, в этих крупных заостренных чертах, было что-то знакомое, однако она не могла припомнить, кто он такой и где она видела его прежде.
Он резко, почти виновато отвернулся и пошел прочь. Его наряд был отнюдь не вечерним, что навело ее на мысль, не состоит ли он в охране здания. Но представители службы безопасности обычно носили черные костюмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47