– Если бы ничего не случилось, она бы не стала звонить – это было рискованно.
– Я подслушала ее телефонный разговор с какой-то женщиной, которую она называла Маргарет Роуз. Наверняка это та самая, так как она говорила, что пошлет ей копии документов, доказывающих их родство.
– Просто Маргарет Роуз. И все?
– Да, – на другом конце провода раздался вздох сожаления. – Если она и назвала фамилию, то я не расслышала.
– Когда это было?
– В прошлое воскресенье. Я бы позвонила раньше, но она следит за мной ястребиным оком. Стоит мне придумать предлог для поездки в город, как она посылает кого-нибудь другого. В конце концов мне пришлось сломать очки для чтения. Так что сейчас я в магазине оптики, где мне их чинят.
– Как только смогу, отблагодарю тебя по заслугам, Мэкс, – пообещал он.
– Отблагодарите, не отблагодарите – не важно. Я это делаю не ради вознаграждения, Ченс. Потому что после ее смерти Морганс-Уок должен по праву достаться вам, а не какой-то незнакомке из Калифорнии. Этого пожелала бы ваша матушка, упокой Господи ее душу. Хэтти же просто вредничает и злобствует. Конечно, такой уж у нее характер, но в последнее время он стал еще хуже.
– Как она?
– Мучается от болей. Она старается не подавать вида, но я-то знаю. Похоже, она забыла, что задолго до того, как я стала экономкой, меня наняли в качестве сиделки. Она так страдает, что временами мне ее даже жалко. Скорее всего она просто обезумела от боли, вот и творит невесть что. Она похожа на смертельно раненного зверя – что-нибудь да хочет прихватить с собой.
– Может, с твоей помощью ей это и не удастся.
– Будем надеяться.
– Что-нибудь еще?
– Не-ет… – протянула она несколько неуверенно. – Поговорив с этой Маргарет Роуз, она сделала еще один звонок. Вероятно, Бену Кэнону, хотя я в этом до конца не уверена.
– С чего ты взяла, что это был Кэнон?
– Потому что позже в тот же день он явился в дом. Когда я открыла дверь, он сказал, что она его ждет.
– Ты не знаешь, зачем он приходил?
Прежде чем ответить, она помолчала.
– Думаю, чтобы подписать новое завещание. Они позвали в библиотеку старого Чарли Рэйнуотера и Шорти Томпсона – наверно, в качестве свидетелей. Потом я у них спросила, но у обоих рот на замке, что-то буркнули – и все.
– Не скажу, чтобы меня это удивило, – мрачно заметил Ченс. – Более того, я ожидал, что она распорядится составить новое завещание сразу после того, как отыскалась эта Маргарет Роуз.
– Я и сама думала, что вы скорее всего это предвидели, – сказала она и снова помолчала. – Пожалуй, пора закругляться. Она послала со мной в город Чарли. Он может появиться здесь с минуты на минуту, а мне бы не хотелось, чтобы он застал меня с телефонной трубкой в руках.
– Береги себя, Мэкс, и спасибо за новости.
– Вы же знаете, помогу чем только смогу. Всего хорошего, Ченс.
– Спасибо. – Он повесил трубку.
– Хэтти составила новое завещание, верно? – угрюмо и встревоженно бросил Сэм.
– Да. – Ченс задумчиво на него посмотрел, затем повернулся к Молли. – Соедините меня с Мэттом Сойером, – распорядился он и медленно добавил: – По крайней мере, мы можем назвать ему имя. Интересно, сколько женщин, нареченных Маргарет Роуз, проживают в районе Сан-Франциско; в частности, таких, у которых есть домашний телефон. Компьютерная проверка регистрационных списков телефонных компаний поможет нам это выяснить.
14
Копии свидетельства о рождении, крещении, браке и смерти, выписок из церковноприходских книг и некрологов были разложены перед ней на столе. Флейм жевала морской салат, заказанный в ближайшем кафе, и одновременно сверяла имена с теми, что значились в генеалогическом древе, приложенном Хэтти к остальным документам. И хотя у нее не было времени проверять всех и каждого, доказательство было неопровержимым. Они с Хэтти Морган состояли в родстве, пусть и дальнем.
Короткий стук в дверь отвлек ее внимание от бумаг на столе.
– Да?
Дверь тут же открылась, и в ней появилась беловолосая Дебби Коннорс, выглядевшая встревоженной и взволнованной.
– Извините, Флейм, но за дверью стоит мистер Пауэлл. Он хочет вас видеть. Я не знала, что ему сказать. – Слова скороговоркой слетали у нее с языка.
– Он здесь? – Флейм была изумлена не меньше своей помощницы.
– Да, я… – Дверь медленно отворилась, оттащив за собой Дебби. Та поспешно посторонилась, дав пройти Малькому Пауэллу.
Флейм поднялась со стула, не зная, как расценить этот неожиданный визит. Она, разумеется, понимала, что гора пошла к Магомету.
– Мальком! – приветствовала она его, затем холодно добавила: – Вам следовало бы предупредить меня о своем визите заранее.
Он остановился посреди комнаты. Серый, сшитый на заказ костюм такого же стального оттенка, что и волосы, безупречно сидел на его крепкой фигуре.
– Я, по-видимому, прервал твой поздний ленч, – заметил он, бросив свой острый взгляд на недоеденный салат у нее на столе.
– Я закончила. – И действительно, у нее исчез аппетит, как только Мальком возник в дверях.
Она убрала со стола пластиковую коробочку с остатками салата, одноразовый прибор и бумажную салфетку и выбросила все это в корзинку для мусора.
Повернувшись к Малькому, Флейм заметила отчаянный взгляд Дебби, вопрошавший: «Что, по-вашему, я должна делать?»
– Спасибо, Дебби, – сказала она. – Сообщи мне, когда появится Тим Херрингтон.
– Сообщу незамедлительно, – пообещала та и поспешила вон, на сей раз плотно притворив за собой дверь.
– Я впервые у тебя в кабинете, – сказал Мальком, с любопытством оглядываясь вокруг. Его взгляд скользнул по белому полированному столу и таким же стульям, обтянутым бледно-голубой материей, затем задержался на висевшей над столом абстрактной картине, потом на статуэтке в стиле арт-деко, стоявшей на маленьком столике, и, наконец, на расшитых подушечках небольшого, строгой формы, дивана.
– Зачем вам понадобилось со мной встретиться, Мальком?
По ее предположениям, существовала только одна причина, которая могла вызвать этот неожиданный визит; Флейм собрала разложенные на столе документы и сунула их обратно в конверт.
– Я уже собрался было позвонить и отправить за тобой Артура. Потом передумал. – Он стоял в задумчивой позе, заложив руки за спину. – После нашего обеда в прошлый вторник ты бы вряд ли благосклонно отнеслась к подобного рода приглашению. Ты бы приехала, но только потому, что, по-твоему, у тебя нет выбора. Ты бы это не приняла. А твоего неприятия я не хочу.
Флейм нарочно воздержалась от вопроса, чего же он хочет. Она и так знала. Всегда.
Не отходя от стола, она ждала продолжения, ее нервы были напряжены, и она начинала медленно закипать от гнева.
– Думаю, тебе следует знать мое мнение, Флейм. Счет Пауэлла твой, покуда ты им грамотно управляешь. Я не стану держать его над тобой дамокловым мечом.
Возмущенная его снисходительным тоном, она с вызовом спросила:
– Я должна вас за это благодарить?
Он повернулся к ней вполоборота.
– Да, – сказал он, его глаза вызывающе сузились, сверля ее испытующим взглядом. – То, что ты сказала во вторник, было достаточно смело, но не более того. Я знаю, ты в этом никогда не признаешься, но я мог бы воспользоваться счетом для того, чтобы получить от тебя все, чего хочу.
– Вы в этом уверены? – бросила она.
Мальком лишь улыбнулся.
– Ты даже не понимаешь, как легко на тебя можно надавить. – Он примирительно пожал плечами. – Но я не буду этого делать. Победа, одержанная подобным образом, – не победа. Но это не означает, что я сдался, – быстро добавил он, как бы предостерегая. – Я только хотел сказать, что когда ты ко мне придешь, то придешь по своей воле.
Пропустив последнюю фразу мимо ушей, Флейм воинственно склонила голову набок и требовательным тоном переспросила:
– Означает ли это, что вы отзовете свою ищейку?
– Извини, я не понял. – Он повернулся к ней лицом, сдвинув брови, которые густо нависли над глазами.
– Вы удивляете меня, Мальком, – тихо проговорила Флейм с оттенком сарказма.
– Ты о чем?
– О том человеке, который следит за мной всю неделю и которого вы для этого наняли, – выпалила она, не в состоянии больше сдерживать свои эмоции.
– Я никого не нанимал следить за тобой. С какой стати?
И слова, и смущение казались искренними. Она нахмурилась.
– Или в вас проснулся спавший до сих пор актерский талант, или вы говорите правду…
– Это правда. Кто следит за тобой и почему?
В растерянности она внимательно на него посмотрела.
– Какой-то мужчина. Впервые я увидела его у Деборгов, на приеме в честь Лючанны Колтон. Он был там официантом; ему между сорока и пятьюдесятью, у него каштановые волосы и большой крючковатый нос. Он ездит на темно-зеленом седане, одной из последних моделей «форда». – Ничто в выражении лица Малькома не указывало на то, что он узнает это описание. – И он дважды передавал мне записки с предупреждением держаться подальше от Ченса Стюарта. Я думала… они от вас. Но это не так, верно?
– Верно. – Глаза его резко сузились. – А что, ты много времени проводила со Стюартом?
– Да, пока он был в городе, – призналась она.
– У тебя с ним серьезно? – было видно, как на его сильной квадратной челюсти дернулся мускул.
Вопреки собственным ожиданиям, она ответила без тени сомнения:
– Очень серьезно, – и сама удивилась тому радостному чувству, которое при этом в ней поднялось.
После короткого молчания Мальком отрывисто рассмеялся.
– О, Господи, я и не думал, что все еще способен ревновать. – Легкая морщинка пролегла у него на лбу, когда он посмотрел на Флейм задумчивым пристальным взглядом. – Хотя чему тут, собственно, удивляться. С тобой всегда все было иначе. Возможно, поначалу я и испытывал азарт от преследования и стремления тебя завоевать, но все давно изменилось…
– Прекратите, Мальком, – одернула она.
Он увидел сверкнувшую в ее глазах ярость и улыбнулся.
– Ты возбуждаешь меня, как никакая другая женщина, включая жену.
– Мальком, меня это не интересует! Ваши чувства – это ваша проблема, не моя. И я не собираюсь ее решать любой ценой. – Она изо всех сил старалась говорить спокойно и держать себя в руках.
Отойдя от окна, Мальком приблизился к ее столу, от него исходила такая сила, что Флейм поняла – с ней придется считаться. Она смело встретила его властный взгляд, смеривший ее с головы до ног.
– Стюарт не для тебя, – заявил он.
Взбешенная подобной наглостью, она воскликнула:
– Это уж мне решать!
– Пока что у тебя в каждом глазу по Стюарту. Но это ненадолго. Ты придешь ко мне… в свое время.
Ее поразила уверенность, с какой он это сказал, и она постаралась развеять ее.
– Вы упустили одну очень важную деталь, Мальком. Независимо от того, надолго ли Ченс Стюарт появился в моей жизни или нет, мой ответ вам будет тот же, что и всегда: нет!
Его этот ответ не устраивал, но стук в дверь помешал ему возразить. Зная, что ее щеки пылают от гнева, Флейм отвернулась, радуясь передышке, которую принесло собой появление Тима Херрингтона, возглавлявшего отделение агентства в Сан-Франциско.
– Извини за беспокойство, Флейм, – начал он и осекся, изобразив удивление при виде Малькома Пауэлла. – Мальком, я не знал, что вы здесь. – Он двинулся ему навстречу, протянув руку для дружеского приветствия, его темные глаза казались неправдоподобно большими под толстенными линзами золотых очков.
– Привет, Тим. Как дела? – рассеянно отозвался Мальком.
– Отлично. А вы? Проблем нет, я надеюсь. – Он бегло взглянул на Флейм, словно адресуя ей свою последнюю реплику, обеспокоенный тем, не возникло ли непредвиденных осложнений с крупнейшим клиентом агентства.
– Никаких, – заверил его Мальком.
– Хорошо, – он вздохнул с видимым облегчением, и его широкая улыбка стала менее фальшивой.
Мужчины несколько минут поболтали о делах, после чего Мальком закончил разговор:
– Прошу прощения, Тим, но у меня назначена еще одна встреча. – Он посмотрел на Флейм. – Пообедаем вместе на следующей неделе. Моя секретарша позвонит и сообщит тебе день, – сказал он так, словно то, что она найдет для него время, подразумевалось само собой. И, конечно, так оно и было.
В тот вечер, одна у себя в квартире, Флейм еще раз просмотрела пачку документов, присланных Хэтти. Когда она дошла до фотокопии собственного свидетельства о рождении, то задержала его в руках, вглядываясь в имя, которым ее нарекли, – Маргарет Роуз. Ее губы тронула улыбка, мягко заигравшая в уголках рта. Единственный, кто ее так называл, была мама.
Для всех остальных она всегда была Флейм.
Но только не для мамы. Для мамы – никогда.
Ее взгляд скользнул на сумочку, лежавшую открытой на стеклянном столике рядом с креслом. После некоторых колебаний Флейм извлекла из нее маленькую пудреницу – мамин подарок на тринадцатилетие.
«Особое событие требует особого подарка», – любила говорить мама.
А этот был действительно особенный. На пудренице была изображена ваза с букетом маргариток и роз. Где-то когда-то ее мать прочла или услышала, что по-французски Маргарет означает «маргаритка».
Отец же, погладив в очередной раз ее ослепляюще-рыжие волосы, пошутил, что свеча с высоким пламенем была бы куда уместнее, но мама нашла это замечание не очень-то остроумным.
Мама, по-видимому, считала, что со временем Флейм избавится от своего прозвища.
Однажды – Флейм уже не помнила, когда именно – мама сказала ей, что выбрала имя Маргарет Роуз за его гордость и достоинство, которые ей импонировали.
Разумеется, Флейм считала его ужасно старомодным и всякий раз поеживалась, когда мама называла ее Маргарет Роуз.
Сейчас никто ее так не называл, никто, кроме Хэтти Морган.
Зазвонил телефон.
– Легка на помине, – пробормотала Флейм, подходя к телефону. Прижав трубку к плечу, она сунула пудреницу обратно в сумочку. – Да, алло!
– Флейм? Это Ченс.
– Ченс, какой приятный сюрприз. – Она придвинула трубку ко рту, взяв ее обеими руками.
– Правда? – Было слышно, что он улыбается. – У меня высвободилось несколько минут перед началом встречи, и я решил позвонить, чтобы справиться о твоих планах на выходные.
– Я надеюсь, что… у нас будут общие планы, – она улыбнулась собственной беззастенчивой навязчивости. – Ты прилетишь?
– Вообще-то расстояние порядочное. Но придется, чтобы только забрать тебя с собой.
– Куда мы едем?
– Секрет.
– Это несправедливо, – запротестовала Флейм. – Я же должна знать, что мне взять с собой. Хотя бы намекни: мне понадобятся лыжи или купальник?
– Купальник. И может быть, простое вечернее платье и что-нибудь, чтобы набросить сверху.
– И все?
– Об остальном догадайся сама.
– В таком случае я захвачу с собой какую-нибудь вещицу из черного кружева. – Она улыбнулась в трубку.
– Совсем ничего – тоже подойдет, – многозначительно добавил Ченс. – Я пришлю за тобой машину на работу к четырем часам. Хорошо?
– Я буду готова.
– Я тоже.
15
Когда лимузин въехал на бетонированную площадку, заправочная машина откатила от сияющего белого самолета «Гольфстрим» с монограммой «Стюарт корпорейшн», золотом выгравированной на фюзеляже. Флейм почти тотчас же увидела Ченса – он стоял у крыла с одним из членов экипажа. Заслышав звук приближающегося автомобиля, он быстро повернул голову. На долю секунды напряженно замер, затем что-то сказал своему собеседнику – человеку крепкого телосложения, и двинулся навстречу лимузину.
Когда она выходила из машины, он встречал ее у дверцы. И вновь Флейм ощутила эффект электрического разряда, заглянув в его синие глаза, а потом пьянящее тепло его губ во время медленного властного поцелуя. Когда он отстранился, Флейм оглядела его дерзкие черты, такие тонкие и резкие одновременно. Флейм со страхом гадала, испытает ли она тот же прилив чувств, когда снова увидит его, не изменилось ли что-то за минувшую неделю. Но нет, ничего не изменилось. Ее пульс бился так же бешено, и дыхание перехватывало от того же необъяснимого волнения. Но то были физические, легко распознаваемые проявления. Гораздо труднее поддавалось определению сильное эмоциональное влечение, ликование, словно при возвращении домой – то самое, которое подпадает под диагноз «любовь».
Бороздки на его щеках углубились, выдавая улыбку, хотя губы остались почти неподвижными.
– Ну, здравствуй.
Удивительно, как много можно сказать таким вот ласковым тихим приветствием.
– Ну, здравствуй, – прошептала она в ответ.
Она бы с радостью прижалась к нему, но его взгляд в сторону напомнил ей о том, что они не одни.
Слегка обернувшись, Флейм увидела, как шофер вынул из багажника два ее чемодана и передал их второму человеку в летной форме, моложе и стройнее первого, с ярко выраженными чертами латиноамериканца.
– Хуан Эйнджи Кордеро, – представил его Ченс, полностью назвав испанское имя. – Но мы зовем его Джонни Эйнджел. В кабине его место справа. Джонни, познакомься, Флейм Беннет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Я подслушала ее телефонный разговор с какой-то женщиной, которую она называла Маргарет Роуз. Наверняка это та самая, так как она говорила, что пошлет ей копии документов, доказывающих их родство.
– Просто Маргарет Роуз. И все?
– Да, – на другом конце провода раздался вздох сожаления. – Если она и назвала фамилию, то я не расслышала.
– Когда это было?
– В прошлое воскресенье. Я бы позвонила раньше, но она следит за мной ястребиным оком. Стоит мне придумать предлог для поездки в город, как она посылает кого-нибудь другого. В конце концов мне пришлось сломать очки для чтения. Так что сейчас я в магазине оптики, где мне их чинят.
– Как только смогу, отблагодарю тебя по заслугам, Мэкс, – пообещал он.
– Отблагодарите, не отблагодарите – не важно. Я это делаю не ради вознаграждения, Ченс. Потому что после ее смерти Морганс-Уок должен по праву достаться вам, а не какой-то незнакомке из Калифорнии. Этого пожелала бы ваша матушка, упокой Господи ее душу. Хэтти же просто вредничает и злобствует. Конечно, такой уж у нее характер, но в последнее время он стал еще хуже.
– Как она?
– Мучается от болей. Она старается не подавать вида, но я-то знаю. Похоже, она забыла, что задолго до того, как я стала экономкой, меня наняли в качестве сиделки. Она так страдает, что временами мне ее даже жалко. Скорее всего она просто обезумела от боли, вот и творит невесть что. Она похожа на смертельно раненного зверя – что-нибудь да хочет прихватить с собой.
– Может, с твоей помощью ей это и не удастся.
– Будем надеяться.
– Что-нибудь еще?
– Не-ет… – протянула она несколько неуверенно. – Поговорив с этой Маргарет Роуз, она сделала еще один звонок. Вероятно, Бену Кэнону, хотя я в этом до конца не уверена.
– С чего ты взяла, что это был Кэнон?
– Потому что позже в тот же день он явился в дом. Когда я открыла дверь, он сказал, что она его ждет.
– Ты не знаешь, зачем он приходил?
Прежде чем ответить, она помолчала.
– Думаю, чтобы подписать новое завещание. Они позвали в библиотеку старого Чарли Рэйнуотера и Шорти Томпсона – наверно, в качестве свидетелей. Потом я у них спросила, но у обоих рот на замке, что-то буркнули – и все.
– Не скажу, чтобы меня это удивило, – мрачно заметил Ченс. – Более того, я ожидал, что она распорядится составить новое завещание сразу после того, как отыскалась эта Маргарет Роуз.
– Я и сама думала, что вы скорее всего это предвидели, – сказала она и снова помолчала. – Пожалуй, пора закругляться. Она послала со мной в город Чарли. Он может появиться здесь с минуты на минуту, а мне бы не хотелось, чтобы он застал меня с телефонной трубкой в руках.
– Береги себя, Мэкс, и спасибо за новости.
– Вы же знаете, помогу чем только смогу. Всего хорошего, Ченс.
– Спасибо. – Он повесил трубку.
– Хэтти составила новое завещание, верно? – угрюмо и встревоженно бросил Сэм.
– Да. – Ченс задумчиво на него посмотрел, затем повернулся к Молли. – Соедините меня с Мэттом Сойером, – распорядился он и медленно добавил: – По крайней мере, мы можем назвать ему имя. Интересно, сколько женщин, нареченных Маргарет Роуз, проживают в районе Сан-Франциско; в частности, таких, у которых есть домашний телефон. Компьютерная проверка регистрационных списков телефонных компаний поможет нам это выяснить.
14
Копии свидетельства о рождении, крещении, браке и смерти, выписок из церковноприходских книг и некрологов были разложены перед ней на столе. Флейм жевала морской салат, заказанный в ближайшем кафе, и одновременно сверяла имена с теми, что значились в генеалогическом древе, приложенном Хэтти к остальным документам. И хотя у нее не было времени проверять всех и каждого, доказательство было неопровержимым. Они с Хэтти Морган состояли в родстве, пусть и дальнем.
Короткий стук в дверь отвлек ее внимание от бумаг на столе.
– Да?
Дверь тут же открылась, и в ней появилась беловолосая Дебби Коннорс, выглядевшая встревоженной и взволнованной.
– Извините, Флейм, но за дверью стоит мистер Пауэлл. Он хочет вас видеть. Я не знала, что ему сказать. – Слова скороговоркой слетали у нее с языка.
– Он здесь? – Флейм была изумлена не меньше своей помощницы.
– Да, я… – Дверь медленно отворилась, оттащив за собой Дебби. Та поспешно посторонилась, дав пройти Малькому Пауэллу.
Флейм поднялась со стула, не зная, как расценить этот неожиданный визит. Она, разумеется, понимала, что гора пошла к Магомету.
– Мальком! – приветствовала она его, затем холодно добавила: – Вам следовало бы предупредить меня о своем визите заранее.
Он остановился посреди комнаты. Серый, сшитый на заказ костюм такого же стального оттенка, что и волосы, безупречно сидел на его крепкой фигуре.
– Я, по-видимому, прервал твой поздний ленч, – заметил он, бросив свой острый взгляд на недоеденный салат у нее на столе.
– Я закончила. – И действительно, у нее исчез аппетит, как только Мальком возник в дверях.
Она убрала со стола пластиковую коробочку с остатками салата, одноразовый прибор и бумажную салфетку и выбросила все это в корзинку для мусора.
Повернувшись к Малькому, Флейм заметила отчаянный взгляд Дебби, вопрошавший: «Что, по-вашему, я должна делать?»
– Спасибо, Дебби, – сказала она. – Сообщи мне, когда появится Тим Херрингтон.
– Сообщу незамедлительно, – пообещала та и поспешила вон, на сей раз плотно притворив за собой дверь.
– Я впервые у тебя в кабинете, – сказал Мальком, с любопытством оглядываясь вокруг. Его взгляд скользнул по белому полированному столу и таким же стульям, обтянутым бледно-голубой материей, затем задержался на висевшей над столом абстрактной картине, потом на статуэтке в стиле арт-деко, стоявшей на маленьком столике, и, наконец, на расшитых подушечках небольшого, строгой формы, дивана.
– Зачем вам понадобилось со мной встретиться, Мальком?
По ее предположениям, существовала только одна причина, которая могла вызвать этот неожиданный визит; Флейм собрала разложенные на столе документы и сунула их обратно в конверт.
– Я уже собрался было позвонить и отправить за тобой Артура. Потом передумал. – Он стоял в задумчивой позе, заложив руки за спину. – После нашего обеда в прошлый вторник ты бы вряд ли благосклонно отнеслась к подобного рода приглашению. Ты бы приехала, но только потому, что, по-твоему, у тебя нет выбора. Ты бы это не приняла. А твоего неприятия я не хочу.
Флейм нарочно воздержалась от вопроса, чего же он хочет. Она и так знала. Всегда.
Не отходя от стола, она ждала продолжения, ее нервы были напряжены, и она начинала медленно закипать от гнева.
– Думаю, тебе следует знать мое мнение, Флейм. Счет Пауэлла твой, покуда ты им грамотно управляешь. Я не стану держать его над тобой дамокловым мечом.
Возмущенная его снисходительным тоном, она с вызовом спросила:
– Я должна вас за это благодарить?
Он повернулся к ней вполоборота.
– Да, – сказал он, его глаза вызывающе сузились, сверля ее испытующим взглядом. – То, что ты сказала во вторник, было достаточно смело, но не более того. Я знаю, ты в этом никогда не признаешься, но я мог бы воспользоваться счетом для того, чтобы получить от тебя все, чего хочу.
– Вы в этом уверены? – бросила она.
Мальком лишь улыбнулся.
– Ты даже не понимаешь, как легко на тебя можно надавить. – Он примирительно пожал плечами. – Но я не буду этого делать. Победа, одержанная подобным образом, – не победа. Но это не означает, что я сдался, – быстро добавил он, как бы предостерегая. – Я только хотел сказать, что когда ты ко мне придешь, то придешь по своей воле.
Пропустив последнюю фразу мимо ушей, Флейм воинственно склонила голову набок и требовательным тоном переспросила:
– Означает ли это, что вы отзовете свою ищейку?
– Извини, я не понял. – Он повернулся к ней лицом, сдвинув брови, которые густо нависли над глазами.
– Вы удивляете меня, Мальком, – тихо проговорила Флейм с оттенком сарказма.
– Ты о чем?
– О том человеке, который следит за мной всю неделю и которого вы для этого наняли, – выпалила она, не в состоянии больше сдерживать свои эмоции.
– Я никого не нанимал следить за тобой. С какой стати?
И слова, и смущение казались искренними. Она нахмурилась.
– Или в вас проснулся спавший до сих пор актерский талант, или вы говорите правду…
– Это правда. Кто следит за тобой и почему?
В растерянности она внимательно на него посмотрела.
– Какой-то мужчина. Впервые я увидела его у Деборгов, на приеме в честь Лючанны Колтон. Он был там официантом; ему между сорока и пятьюдесятью, у него каштановые волосы и большой крючковатый нос. Он ездит на темно-зеленом седане, одной из последних моделей «форда». – Ничто в выражении лица Малькома не указывало на то, что он узнает это описание. – И он дважды передавал мне записки с предупреждением держаться подальше от Ченса Стюарта. Я думала… они от вас. Но это не так, верно?
– Верно. – Глаза его резко сузились. – А что, ты много времени проводила со Стюартом?
– Да, пока он был в городе, – призналась она.
– У тебя с ним серьезно? – было видно, как на его сильной квадратной челюсти дернулся мускул.
Вопреки собственным ожиданиям, она ответила без тени сомнения:
– Очень серьезно, – и сама удивилась тому радостному чувству, которое при этом в ней поднялось.
После короткого молчания Мальком отрывисто рассмеялся.
– О, Господи, я и не думал, что все еще способен ревновать. – Легкая морщинка пролегла у него на лбу, когда он посмотрел на Флейм задумчивым пристальным взглядом. – Хотя чему тут, собственно, удивляться. С тобой всегда все было иначе. Возможно, поначалу я и испытывал азарт от преследования и стремления тебя завоевать, но все давно изменилось…
– Прекратите, Мальком, – одернула она.
Он увидел сверкнувшую в ее глазах ярость и улыбнулся.
– Ты возбуждаешь меня, как никакая другая женщина, включая жену.
– Мальком, меня это не интересует! Ваши чувства – это ваша проблема, не моя. И я не собираюсь ее решать любой ценой. – Она изо всех сил старалась говорить спокойно и держать себя в руках.
Отойдя от окна, Мальком приблизился к ее столу, от него исходила такая сила, что Флейм поняла – с ней придется считаться. Она смело встретила его властный взгляд, смеривший ее с головы до ног.
– Стюарт не для тебя, – заявил он.
Взбешенная подобной наглостью, она воскликнула:
– Это уж мне решать!
– Пока что у тебя в каждом глазу по Стюарту. Но это ненадолго. Ты придешь ко мне… в свое время.
Ее поразила уверенность, с какой он это сказал, и она постаралась развеять ее.
– Вы упустили одну очень важную деталь, Мальком. Независимо от того, надолго ли Ченс Стюарт появился в моей жизни или нет, мой ответ вам будет тот же, что и всегда: нет!
Его этот ответ не устраивал, но стук в дверь помешал ему возразить. Зная, что ее щеки пылают от гнева, Флейм отвернулась, радуясь передышке, которую принесло собой появление Тима Херрингтона, возглавлявшего отделение агентства в Сан-Франциско.
– Извини за беспокойство, Флейм, – начал он и осекся, изобразив удивление при виде Малькома Пауэлла. – Мальком, я не знал, что вы здесь. – Он двинулся ему навстречу, протянув руку для дружеского приветствия, его темные глаза казались неправдоподобно большими под толстенными линзами золотых очков.
– Привет, Тим. Как дела? – рассеянно отозвался Мальком.
– Отлично. А вы? Проблем нет, я надеюсь. – Он бегло взглянул на Флейм, словно адресуя ей свою последнюю реплику, обеспокоенный тем, не возникло ли непредвиденных осложнений с крупнейшим клиентом агентства.
– Никаких, – заверил его Мальком.
– Хорошо, – он вздохнул с видимым облегчением, и его широкая улыбка стала менее фальшивой.
Мужчины несколько минут поболтали о делах, после чего Мальком закончил разговор:
– Прошу прощения, Тим, но у меня назначена еще одна встреча. – Он посмотрел на Флейм. – Пообедаем вместе на следующей неделе. Моя секретарша позвонит и сообщит тебе день, – сказал он так, словно то, что она найдет для него время, подразумевалось само собой. И, конечно, так оно и было.
В тот вечер, одна у себя в квартире, Флейм еще раз просмотрела пачку документов, присланных Хэтти. Когда она дошла до фотокопии собственного свидетельства о рождении, то задержала его в руках, вглядываясь в имя, которым ее нарекли, – Маргарет Роуз. Ее губы тронула улыбка, мягко заигравшая в уголках рта. Единственный, кто ее так называл, была мама.
Для всех остальных она всегда была Флейм.
Но только не для мамы. Для мамы – никогда.
Ее взгляд скользнул на сумочку, лежавшую открытой на стеклянном столике рядом с креслом. После некоторых колебаний Флейм извлекла из нее маленькую пудреницу – мамин подарок на тринадцатилетие.
«Особое событие требует особого подарка», – любила говорить мама.
А этот был действительно особенный. На пудренице была изображена ваза с букетом маргариток и роз. Где-то когда-то ее мать прочла или услышала, что по-французски Маргарет означает «маргаритка».
Отец же, погладив в очередной раз ее ослепляюще-рыжие волосы, пошутил, что свеча с высоким пламенем была бы куда уместнее, но мама нашла это замечание не очень-то остроумным.
Мама, по-видимому, считала, что со временем Флейм избавится от своего прозвища.
Однажды – Флейм уже не помнила, когда именно – мама сказала ей, что выбрала имя Маргарет Роуз за его гордость и достоинство, которые ей импонировали.
Разумеется, Флейм считала его ужасно старомодным и всякий раз поеживалась, когда мама называла ее Маргарет Роуз.
Сейчас никто ее так не называл, никто, кроме Хэтти Морган.
Зазвонил телефон.
– Легка на помине, – пробормотала Флейм, подходя к телефону. Прижав трубку к плечу, она сунула пудреницу обратно в сумочку. – Да, алло!
– Флейм? Это Ченс.
– Ченс, какой приятный сюрприз. – Она придвинула трубку ко рту, взяв ее обеими руками.
– Правда? – Было слышно, что он улыбается. – У меня высвободилось несколько минут перед началом встречи, и я решил позвонить, чтобы справиться о твоих планах на выходные.
– Я надеюсь, что… у нас будут общие планы, – она улыбнулась собственной беззастенчивой навязчивости. – Ты прилетишь?
– Вообще-то расстояние порядочное. Но придется, чтобы только забрать тебя с собой.
– Куда мы едем?
– Секрет.
– Это несправедливо, – запротестовала Флейм. – Я же должна знать, что мне взять с собой. Хотя бы намекни: мне понадобятся лыжи или купальник?
– Купальник. И может быть, простое вечернее платье и что-нибудь, чтобы набросить сверху.
– И все?
– Об остальном догадайся сама.
– В таком случае я захвачу с собой какую-нибудь вещицу из черного кружева. – Она улыбнулась в трубку.
– Совсем ничего – тоже подойдет, – многозначительно добавил Ченс. – Я пришлю за тобой машину на работу к четырем часам. Хорошо?
– Я буду готова.
– Я тоже.
15
Когда лимузин въехал на бетонированную площадку, заправочная машина откатила от сияющего белого самолета «Гольфстрим» с монограммой «Стюарт корпорейшн», золотом выгравированной на фюзеляже. Флейм почти тотчас же увидела Ченса – он стоял у крыла с одним из членов экипажа. Заслышав звук приближающегося автомобиля, он быстро повернул голову. На долю секунды напряженно замер, затем что-то сказал своему собеседнику – человеку крепкого телосложения, и двинулся навстречу лимузину.
Когда она выходила из машины, он встречал ее у дверцы. И вновь Флейм ощутила эффект электрического разряда, заглянув в его синие глаза, а потом пьянящее тепло его губ во время медленного властного поцелуя. Когда он отстранился, Флейм оглядела его дерзкие черты, такие тонкие и резкие одновременно. Флейм со страхом гадала, испытает ли она тот же прилив чувств, когда снова увидит его, не изменилось ли что-то за минувшую неделю. Но нет, ничего не изменилось. Ее пульс бился так же бешено, и дыхание перехватывало от того же необъяснимого волнения. Но то были физические, легко распознаваемые проявления. Гораздо труднее поддавалось определению сильное эмоциональное влечение, ликование, словно при возвращении домой – то самое, которое подпадает под диагноз «любовь».
Бороздки на его щеках углубились, выдавая улыбку, хотя губы остались почти неподвижными.
– Ну, здравствуй.
Удивительно, как много можно сказать таким вот ласковым тихим приветствием.
– Ну, здравствуй, – прошептала она в ответ.
Она бы с радостью прижалась к нему, но его взгляд в сторону напомнил ей о том, что они не одни.
Слегка обернувшись, Флейм увидела, как шофер вынул из багажника два ее чемодана и передал их второму человеку в летной форме, моложе и стройнее первого, с ярко выраженными чертами латиноамериканца.
– Хуан Эйнджи Кордеро, – представил его Ченс, полностью назвав испанское имя. – Но мы зовем его Джонни Эйнджел. В кабине его место справа. Джонни, познакомься, Флейм Беннет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47