Здесь все прошло как нельзя лучше. Дальше начались накладки в лице жены генерала и ее любовника. Ладно, эта парочка не его ума дело. Что делать с женой и ее полюбовником, решать генералу. А вот с «объектом» придется разбираться самому.Борец внимательно посмотрел на сидящего на полу у его ног Ивана Ивановича.На первый взгляд «объект» был хлипкий. Никакой был «объект». Фигура — расплывшаяся, вялая. Не фигура — мешок с прошлогодней картошкой. В глазах вместо злости — животный страх и заискивающее ожидание. Отвисшая нижняя губа мелко подрагивает. На лбу и на щеках блестят бисеринки пота. Пальцы беспрерывно мнут обшлаг пиджака.На первый взгляд «объект» можно было принять за типичного гражданского лоха, который ни разу в жизни не видел боевого оружия и не обидел ни единой мухи.И на второй взгляд тоже можно было.И на третий... Можно было... Если не знать, какие дела числятся за этим «мешком с костями». И какие горы трупов. Если доподлинно не знать, что он умеет стрелять с двух рук одновременно из любого, самого неудобного положения и при этом не промахивается. По крайней мере, так утверждают добытые генералом и самым тщательным образом изученные Борцом милицейские протоколы и акты баллистических экспертиз.Пять трупов на Агрономической, еще один мертвец на Северной, которому он, перед тем как перерезать горло, спилил до десен зубы напильником, и еще трое и один тяжелораненый опять же на Северной. Причем из всех этих трупов несколько бойцов его, Борца, подразделения...Капитан с ненавистью посмотрел на сидящего перед ним, и прикидывающегося простаком убийцу. И вновь почувствовал, что начинает сомневаться.Ну никак не связывались вместе все эта гора трупов и этот вот, сидящий на полу, потеющий и мелко трясущий нижней губой мужик. Этот больше напоминал бомжа, чем убийцу.Может, он не убивал? Или не он убивал? Может, его подставили? Или его участие в тех трупах объясняется случайностью? Дурным стечением обстоятельств...Ну как может человек, у которого от одного вида направленного на него оружия ходуном ходят руки, быть профессионалом?! Никак не может!«Но отпечатки пальцев на пистолетах, пули которых были извлечены из тел убитых? — осадил сам себя капитан. — И еще свидетели, которые видели „объект“ с этим оружием в руках?»Нет. Доверяться внешнему виду разрабатываемого «объекта» не стоит. Нельзя верить в мешковатый вид и трясущиеся губы и руки, если не хочешь точно так же, как полтора десятка простаков до тебя, заполучить в грудь свинца.Есть отпечатки пальцев. Есть пули, идеально подходящие рисунком нарезки к пистолетам. Есть свидетели. Которые, в отличие от слюней и соплей, подшиты к делу! Наконец, есть приказ!А то, что он губой трясет, вполне возможно, доказывает не его непричастность к тем трупам, а, напротив, его профессионализм. Вернее сказать, суперпрофессионализм. Потому что редкий боец способен при виде опасности продолжать играть заданную роль. Подавляющее большинство, в том числе и он, Борец, давно бы схватились за оружие, а при его отсутствии за глотки своих врагов. А этот слюни на пол пускает.Гад!И думает, что ему это с рук сойдет!Борец сдвинулся вперед, схватил сидящего перед ним человека за подбородок и притянул его лицо к себе.— Как твое имя?— Мое? Иван Иванович, — с поспешностью ответил Иван Иванович.— Это я уже слышал. Но меня интересует, не как тебя зовут. Меня интересует, как тебя зовут по-настоящему!— Но я же говорю — Иван Иванович.— А фамилия, конечно, Иванов?— Ну да, Иванов.Борец резко отбросил ненавистное ему лицо.Говорить «объект» был не расположен. И уж тем более не был расположен говорить правду. «Объект» был намерен валять ваньку.Борец, конечно, не был следователем и не был способен строить допрос по хитромудрым правилам милицейского дознания, но языки тем не менее развязывать умел. По законам военного времени умел. Когда, для того чтобы получить о противнике ценную информацию, можно было с тем противником особо не церемониться.— Я так понимаю, что добром говорить ты не желаешь? — в последний раз спросил Борец, разминая костяшки пальцев на сжатом кулаке.— Вы меня совершенно не правильно поняли, — зачастил, затараторил Иван Иванович, косясь на кулак. — Я действительно Иванов Иван Иванович. По паспорту. Я показать могу, — и потянулся к внутреннему карману.— Руки! — заорал капитан.Бойцы отпрянули от стен и выставили вперед оружие.— Руки за голову!Иван Иванович забросил руки за голову.— Значит, так. Сейчас я буду задавать вопросы, а ты на них отвечать. Честно. Если, конечно, жить хочешь. Хочешь? Иван Иванович лихорадочно закивал головой.— Фамилия?!— Иванов...— Значит, все-таки Иванов.Быстрый, сильный, хорошо отработанный удар в челюсть.— Руки! Руки на место!Иван Иванович вновь сцепил руки на затылке.— Фамилия?!— Но я действительно Ива...Еще один хлесткий удар в лицо. И падение тела на пол.— За что?!«Хорошо держится сволочь, — автоматически отметил про себя Борец. — Ни на йоту не отходит от роли. Даже не пытается увернуться от удара». И от того, что его противник не оказывал решительно никакого сопротивления, капитан свирепел все больше.— Фамилия?!— За что вы меня?— Сам знаешь, за что! Например, за своих ребят. Тех, что ты положил на Агрономической! И за тех, что на Северной.— Я никого не ложил... — в отчаянии заорал Иван Иванович.Новая серия ударов. Серьезных ударов. От которых лопается и брызжит кровью кожа.— Не надо! Я прошу вас! Не надо! — молил, ползая и размазывая кровь по полу, Иван Иванович. — Вы не имеете права! Я никого не убивал.— Крепкий гад, — вслух удивился выдержке противника один из бойцов.— Ты был на Агрономической? — задал самый главный, более всего интересующий лично его вопрос Борец.— Я? Нет... Я не был...Жесткие удары.— Я был. Был.— Что ты делал на Агрономической?— Я у любовницы был.— Что? У какой любовницы?— У своей. Моя любовница на Агрономической живет.— При чем здесь твоя любовница?— При том, что, когда в дверь позвонили, я подумал, вернее, мы подумали, что это муж вернулся. И я в шкаф спрятался. А это был не муж, а другой любовник, который...— Он же анекдот рассказывает! — не выдержал, возмутился кто-то из бойцов. — Он же над нами смеется! Издевается, падла!— Заткись! И делай свое дело! — зло оборвал бойца капитан. Он не любил проигрывать на глазах своих подчиненных. Не любил, когда кто-то подле него оказывался сильнее его.— Я не анекдот. Я правду... — пытался в последний перед ударом момент оправдаться Иван Иванович. Но, как всегда, не успел.— А-а! Не надо!!!— На кого ты работаешь? На Лукина? Говори! Новый угрожающий замах. И неожиданная, а вернее сказать, ожидаемая, «развязка» «языка». Потому что если по законам военного времени, то рано или поздно разговорится даже немой.— На Лукина...— Он твой командир?— Он мой командир.— Дискеты тебе передал Лукин?— Лукин.— Где они теперь?— Кто?— Дискеты.— У этого, у Шустрого.— У кого, у кого?!— У Шустрого.— Это псевдоним?— Я не знаю. Они его так называли.— Кто называл?— Бандиты.— Какие бандиты?— Которые меня похитили.— Бандиты?!— Бандиты.— Откуда они узнали про дискеты?— Не знаю.— Но если дискеты у них, почему они отпустили тебя? Живым.— Они не отпустили.— То есть... То есть ты хочешь сказать, что они... Бойцы и их командир напряженно переглянулись.— С кем ты был на Агрономической? С Лукиным?— С Лукиным.— Каковы были твои функции? Охрана?— Охрана.— Значит, все-таки это ты наших ребят?— Нет! Не я!Серия разящих ударов.— Мы же читали протоколы. Мы же знаем, что стрелял ты! Ты?!— Я.— Один?— Один.— А на Северной?— Нет! Снова удары.— И на Северной.— Гад! Таких парней!..— Стоять! — рыкнул Борец на своих угрожающе придвинувшихся бойцов. — Как ты наших ребят? Как ты смог?..Один?— Я никак! Я...— Где ты был, когда они... Когда начался бой?— Я же говорю, я к любовнице пришел, а когда позвонили, я в шкаф...— Сволочь!!!Короткий, жесткий апперкот отбросил Ивана Ивановича к стене, в которую он хрустко впечатался затылком и по которой сполз на пол.Нокаут.Борец с ненавистью посмотрел на свою лежащую без движения жертву. И на свой разбитый кулак.Он ненавидел этот, уже почти бездыханный, но все еще ему сопротивляющийся, рассказывающий анекдоты куль дерьма...— Все! Амба! Похоже, ты его кончил! — тихо сказал один из бойцов.— Ну и хрен с ним!— Но генерал. Он же велел дождаться его...— И с генералом — хрен. Достали все!..История повторялась вновь. В первый раз гражданина Иванова Ивана Ивановича за попытку рассказать правду, похожую на фарс, смертным боем била братва. А теперь... А теперь черт знает кто. Но все равно до смерти... Глава 3 — Похоже, они убили его, — доложил боец, проводивший слуховую пеленгацию.— Как так убили?— Так и убили! Насмерть.— Ну-ка дай сюда свою бандуру.Майор Проскурин потащил из рук бойца «пушку» — длинный, как ствол винтовки, и даже с откидным прикладом и мушкой микрофон, снимавший микроколебания со вздрагивающего от человеческих голосов оконного стекла.— ...Ну что?— Ничего. Совсем ничего.— Но пульс-то есть?— Вроде есть... А вроде и нет... Не пойму. Крепко ты его... Бубнили в наушниках чужие, не догадывающиеся, что их прослушивают, голоса.— И что будем делать дальше?— Не знаю. Надо генералу доложить. И рассредоточиваться отсюда, пока не поздно.— Ас этим что делать?— Если все-таки сдох — зароем где-нибудь по дороге. В лесопосадках. Там его ни одна живая душа сто лет не на дет. Туда ему и дорога. В лесопосадки.— А генерал?— Что генерал? Генералу самому впору рассредоточиваться.— Он же приказывал, чтобы до него ничего...— Скажем, что по своей инициативе помер. Что сердце выдержало.— Ну разве что сам...— Тогда так. Слушай мое приказание. Этого, живой он или мертвый, заворачивай в какие-нибудь тряпки, шторы или там ковер и тащи к выходу. В доме все подчисти. И передай личному составу, чтобы были готовы к эвакуации через сорок минут. Приказ ясен?— Так точно!— Ну тогда действуй...Майор досадливо сбросил с ушей наушники.— Что там? — спросил подхвативший микрофон боец.— Хреново там. Линять они собираются.— Куда?— На все четыре стороны! А ты слушай, слушай. Тебя здесь слушать поставили!Боец надел наушники. Майор вытащил из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон и, отойдя в сторону, набрал номер генерала Трофимова.— Товарищ... Иван Михайлович.— Ты где?— Все там же. Я на даче.— Понял. Что у тебя? На даче.— Боюсь, наша помощь запоздала.— То есть?— У нашего приятеля, того, что заболел, резко ухудшилось состояние.— Насколько серьезно?— Очень серьезно. Боюсь, что больной не выживет.— А его друзья?— Друзья с дачи хотят уйти. И его прихватить.— Когда?— Минут через сорок.— Черт! Сколько друзей возле больного?— Как и прежде, пять. Пять друзей.— Вы способны оказать помощь... больному своими силами?— Будет зависеть от обстоятельств. Но дополнительные силы нам бы не помешали.— Тебя понял. Помощь прибудет. Если успеет. На всякий случай будь готов к самостоятельным действиям. Как там у тебя с медицинским обеспечением?— С обеспечением более-менее нормально. Расходных материалов маловато. Ну там одноразовых шприцов, бинтов, йода... Если операция затянется, боюсь, их может не хватить.— Понял тебя. Расходные материалы захвачу. Вплоть до хирургического инструмента и наркоза. Так что жди меня минут через 30-35. Сам в дело не ввязывайся. Если опоздаю — действуй по обстановке...— Вы сами тоже будете?— Буду! Жди!Майор убрал телефон и вызвал «замка».— Товарищ майор, заместитель командира капитан Свиридов по вашему приказанию...— Вот что, капитан. Я тут генералу звонил. В общем, готовься к операции. Прикинь, как бы можно было половчее выдернуть тех ребят с дачи. По возможности, без стрельбы и лишних свидетелей. Кстати, как там с соседями?— С соседями все в порядке. В ближайших, с окнами, выходящими на дачу, домах никого нет. С автострады дача не просматривается. Дорожку, по которой местные ходят в магазин, мы взяли под контроль. Так что вероятность утечки информации сведена к минимуму.— Все равно желательно без шума.— Если без шума, то лучше внутри. В доме.— Ну, значит, в доме. Осмотри подходы, определи пути проникновения, организуй страховку... Ну, в общем, ты лучше меня знаешь, что делать. Справишься?Капитан в ответ неопределенно пожал плечами.— Каким временем я располагаю?— Никаким не располагаешь. О готовности доложишь через пятнадцать минут.— Но... товарищ майор... Пятнадцать минут...— Что такое? Что ты там мямлишь?— Товарищ майор! За пятнадцать минут поставленную задачу выполнить невозможно. Пятнадцать минут мало, — доложил капитан. — На выполнение данной задачи в полном объеме требуются несколько часов и втрое больше личного состава. Данная задача...— Пятнадцать! И ни секунды больше! Потому что через тридцать пять минут они уходят. А нам еще на исходные выходить. Все! Повторите приказание.— Есть доложить через пятнадцать минут!— Ну вот так-то лучше будет.— Разрешите идти?— Иди, иди. Слышь, что у тебя нового? — обратился майор к «слухачу». — Что там у них происходит?— Судя по шумам, какие-то передвижения на втором этаже.— Какие передвижения?— Точно сказать не могу. Шорох шагов, шуршание ткани...— Какой ткани? Каких шагов? Где те шаги ходят?— Не знаю.— Ну так узнай! На хрена мне «слухачи», которые ни черта не слышат! Старухи в коммуналке больше слышат. Причем без всяких там «пушек»! Ты мне доложи, кто из них куда перемещается! И где они останавливаются. Скажи, сколько их, в каком помещении располагаются. Если не хочешь, чтобы я тебе голову вместе с наушниками отвинтил! Понял?— Так точно! Понял.— Ну так действуй. Личному составу через полчаса на штурм идти, а я не знаю местоположение противника! Я так пол-отделения не за хрен собачий положу! Слушай, «слухач». Слушай. В каждое окно, в каждую щель своими ушами влезь! На тебя теперь вся надежда. Только ты теперь можешь нас от лишних потерь уберечь! Слушай, «слухач»! Слушай... Глава 4 Иван Иванович очнулся. И снова в темноте. На этот раз темнота пахла пылью и шерстью. И еще эта темнота была очень тесной. Такой, что рукой не пошевелить.— Подняли! — скомандовал голос. Темнота качнулась, поднялась, оторвала Ивана Ивановича от пола и вознесла его вверх.— Понесли.Двое бойцов, вскинув на плечи объемный, плотно скатанный рулон коврового покрытия, двинулись по лестнице вниз.— Направо.— Еще направо.Рулон крутили в узком проеме лестницы, тычась его концами в стены и в перила.— Опускай.Рулон уронили и откатили к стене.— Тяжелый гад.Лестница была лишь малой частью пути, который предстояло преодолеть на чужих плечах ковровому покрытию.— Что там на улице? — спросил капитан Борец наблюдателя.— Все чисто.— Уверен?— Так точно. Отсмотрел местность по всем направлениям. Никакого шевеления. Ни машин, ни людей. Вообще никого. Даже собак не видно... * * * — Собак нейтрализовали? — спросил майор Проскурин.— Нейтрализовали.— Всех?— Со стороны подходов всех. До одной.— Трупы собак собрали?— Да, практически полностью.— Что значит практически?— Одна собака лежит вне нашей досягаемости. На хорошо просматриваемом со всех сторон месте. Если мы пойдем за ней сейчас, нас может обнаружить противник. Мы уберем ее после, сразу после завершения операции.— А остальные?— Остальные здесь, — боец кивнул куда-то в сторону. Собаки были свалены в небольшую, наспех вырытую яму и прикрыты свежесрубленными ветками. Всех их настигли пули, выпущенные из одной и той же снайперской винтовки с глушителем. Собак надо было убрать. Иначе они в самый неподходящий момент, заметив посторонних людей, могли поднять лай и тем указать противнику направление угрозы. Выдать присутствие выходящих на исходные позиции бойцов. Жизнь собак не перевешивала жизни людей, что и предрешило их участь.— Только не забудьте убрать трупы, — напомнил майор.— Уберем. Потом. Когда все закончится.— Не надо, когда закончится. Надо сейчас. Пока есть время и возможность. Что будет «потом», ни вы, ни я не знаем. А лишний след оставлять негоже. Вам ясно?— Так точно!— Шохов. Ко мне.— По вашему приказанию...— Возьми мешки, сложи туда собак и отнеси в машину. И кровь землей засыпь.— Есть.— Да, не забудь проследить, чтобы потом убрали ту, соседскую, которую не достать. Лично отвечаешь.— Так точно!Оставлять собак с похожими друг на друга огнестрельными ранениями и с одинаковыми пулями в телах было опасно. Собак надлежало вывезти в укромное место, пули из тел вырезать, а выпотрошенные тела сжечь.Пропавшие собаки, в отличие от убитых, никого ни на какие размышления навести не могли.Майор Проскурин посмотрел на часы.— Доложите готовность.«Замок» запросил участвующие в операции подразделения.— Второй готов.— Третий на месте.— Четвертый готов.Заместитель командира вопросительно посмотрел на майора.— Второму выдвинуться на исходные позиции, — отдал приказ майор Проскурин. — Ну и... с Богом! * * * — Ну что там еще? — раздраженно спросил находящийся на первом этаже Борец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44