Что, если двигаться не прямо, а прыгать вбок или даже назад? – подумал он. Выбор был случаен: он шагнул направо, чтобы очутиться на грохочущем кошмаре, на самой середине ползущей реки. Твердые прозрачные грани, твердые, как куски алмаза, впились ему в сапоги и увлекли за собой в прозрачные глубины, из которых, скорее всего, уже не выбраться обратно.
– Назад! – закричал Девлик, командуя самим собой. Выхватив Вальдевул, он поспешно выломал застрявшие ноги. Насколько отнесла его чудовищная река? Он сделал два неверных, спотыкающихся шага, затем свернул налево. Вновь серое утро, сухая хмарь, пропитывающая тело насквозь. Что же делать? Он уже заблудился и не представляет себе, в какую сторону следует выбираться, чтобы покинуть этот мир. Что теперь делать? Куда идти – вдруг следующая попытка материализует его над провалами и он не сможет взлететь обратно? Что может быть хуже – целую вечность, пока не рассыплешься в прах, карабкаться по отвесным стенам и вновь падать на дно… Однако, делать было нечего, ибо стоять на месте – тоже не выход. Он снова сделал шаг, на сей раз влево.
Теперь он очутился посреди леса колышущихся корней. Толстые, перекрученные стержни с гладкой поверхностью уходили вверх, выпуская вокруг себя изломанные отростки, на концах которых висела густая серая бахрома. Не успел Девлик сделать и шага, земля под его ногами мелко задрожала. Взрывая рыхлый зеленый грунт маленькими фонтанчиками, наружу вырывались крупные прозрачные капли, которые с громким шелестом устремлялись вверх. Бахрома на отростках жадно зашевелилась, улавливая этот странный «дождь наоборот». Стоило какой-то капле задеть корень – она исчезла без следа, впитавшись в бахрому. Девлик внимательно огляделся, выбирая путь. Вполне возможно, что эти корни с такой же жадностью вопьются в его мертвое тело и разорвут его на кусочки, чтобы поглотить сладкую гниль.
В памяти его мимолетно промелькнуло смутное воспоминание о том, как некто чужой, завладев губами и гортанью, с криком умолял убить его. Сорген. Теперь Девлик мог уверенно назвать его. Злой гений, второе я, похороненное глубоко внутри и никак не желающее успокоиться в этой могиле. Нет, ему больше не вырваться. Он не помешает Девлику в поисках – путь даже они продлятся целую вечность.
Сбросив оцепенение, Девлик снова вгляделся в окружающий «лес». Капли перестали лететь к небу; от них не осталось никакого следа – корни снова застыли неподвижно и мертво. Колдун выбрал просвет между ними и осторожно сделал несколько шагов. Нельзя было угадать, в каком месте его выбросит в серую пелену, а рядом не было ни камней, ни палок, чтобы проверить пространство. Приходилось полагаться на удачу.
И она не оставила его. Очень скоро, справа от себя, Девлик обнаружил крошечную лужайку, вогнутую, как блюдце. В точности на ее середине горел черным пламенем костер. Языки лениво шевелились, прыгая один за другим к небесам. Завороженный этим зрелищем, колдун подошел ближе и тогда разглядел едва различимую фигуру, похожую на сидящего человека. Пламя костра выхватывало силуэт прямо из воздуха – расплывчатый, неверный, обманчивый. Разглядеть загадочного человека можно было только сквозь огонь и никак иначе. Девлик сделал пару шагов вправо и заглянул за костер – но там не было никакого намека на сидящего. Вернувшись на прежнее место, колдун подошел еще ближе к огню. Он не мог чувствовать жара, но сейчас понял, что здесь его нет и в помине. Тогда Девлик прошел прямо через костер.
Его одежда мгновенно затвердела и стала ломаться, когда сгибалась. Ремни и сапоги отчаянно заскрипели и покрылись сеткой трещин, а лицо, как щетиной, поросло густым инеем. Всего два быстрых шага – а он едва не превратился в ледяную статую! Покачиваясь на деревянных ногах, Девлик проник в крошечную пещеру через некоторое грубое подобие камина. С этой стороны пламя бушевало в высокой нише, вырубленной в стене. Перед огнем неподвижно застыл одетый в удивительные, плетенные из золота доспехи человек с лицом, перекошенным гримасой боли и отчаяния. Волосы его были белее самого белого снега и спускались до самого пола, свиваясь там в кольца и громоздясь высокими кучами. Такой же длинной и густой была борода, укрывшая плотным покрывалом грудь, колени и ступни. Из-под волос торчали иссохшие руки, так похожие на руки самого Девлика – раздутые суставы, черные ногти. У старика они не переставали расти и теперь, многократно завернувшись кольцами, удлинили пальцы в полтора раза.
Глаза старика были открыты и мертвы. Девлик долгое время смотрел в них, не в силах оторваться. Это были глаза статуи, каменные поверхности, лишенные даже намека на жизнь. Жуткие, должно быть. Кожа на лбу походила на готовую в любой момент отстать кору древнего дерева. Глубокие морщины превратились в трещины, бескровные раны, рассекающие лоб на сотню неравных сегментов. Недалеко от ног старика, на полу, не закрытый ворохом седых волос, валялся меч с лезвием, похожим на старый обгорелый сук. Кроме меча в пещере не было ничего – за исключением большой кучи пепла, громоздящейся в углу, равно далеко от старика и черного пламени.
Девлик медленно обошел сидящего вокруг. Кто это такой? Тот, кого он так упорно искал или очередное порождение этого места, странное и необъяснимое явление, которое может только запутать и сбить с толку. Как узнать, кто перед тобой – Великий Селенгур, Свидетель рождения мира, или один из обитателей Антимира? Быть может, жизнь здешних существ именно так и протекает – в смерти, неподвижности и небытии?
Впрочем, у него есть способ проверить. Куча пепла – косвенное указание на то, что он в правильном месте. Как там говорил Фонрайль? «Пролей воду на пепел»? Случайно ли он оказался здесь? Наверное, нет. Значит, Девлик должен сделать то, о чем говорил Старец, и произнести освобождающее заклинание. Тогда он точно узнает, кто такой этот мертвый, но живой старик.
Колдун присел на корточки, с флягой в руках, рядом с пеплом. Сначала он тронул кучку пальцем – на ощупь она была твердой, как камень, слежавшейся за долгие годы. Тем не менее, норг вылил воду точно на ее верхушку, затем встал и, протянув руку в сторону сидящего старика, громко и четко произнес слова заклинания.
– Лоттре зонк пу ороко мелисеними лай Эйэе!
Пещера ответила ему громким рокотом, от которого пол под ногами заходил ходуном; от неожиданности Девлик едва не потерял равновесие. Что-то менялось! Он бросил быстрый взгляд вниз и увидел, как куча пепла покрывается сетью трещин, дрожит и рассыпается на части. Большие куски, дымясь, отваливались по сторонам. Вот из-под них появились проблески свечения, ярко-золотого, такого прекрасного и нереального в сером сумраке пещеры. Рвущиеся наружу лучи множились, сливались и, наконец, превратились в лежащий у ног Девлика сияющий шар размером с кулак. Он пульсировал, переливался и словно бы силился подпрыгнуть вверх. Колдун протянул было к нему руку, но схватить не успел. Легко и проворно, шар скользнул от него прочь, взмывая к потолку пещеры и освещая ее от начала до конца. Здесь больше не было места тьме, а черный огонь в нише сжался и поблек, став едва заметным.
– Словно маленькое солнце! – прошептал Девлик, непроизвольно прикрываясь от яркого света локтем. – Но что дальше?
Словно в ответ на его слова, видные из-под седых волос старика части доспеха вспыхнули ровным золотым светом, в точности повторяющим сияние парящего шара. Может быть, броня просто отражала его лучи? Девлик не успел этого понять. Яркий шар, закрутив в воздухе спираль, пущенным из пращи снарядом врезался в грудь старика. Во все стороны посыпались искры, а седые волосы загорелись, разлетаясь по сторонам. Мумия вздрогнула и покачнулась: кожа с ее лба отвалилась, но под ней Девлик увидел не серую кость, а все то же золотое сияние. Седые пряди начали отрываться и падать под ноги трясущемуся человеку, обнажая великолепную вязь доспехов – надраенных, незамутненных, могучих и изящных одновременно. Раздался громкий треск – это отломились разом все сухие ногти. Плоть на пальцах налилась и разбухла, а кожа приобрела нормальный цвет. Золотой свет стек с лица, как будто это была очищающая вода, смывавшая грязь. Вместо иссохшего старика на Девлика смотрел златокудрый мужчина с правильными чертами лица, сурово сжатыми губами, нахмуренными бровями и золотистыми, наполненными яростным блеском глазами.
В тот момент, когда последний клок седых волос коснулся пола, преобразившийся человек перестал дрожать. Свет его доспехов потух, осталось только одно пятно на том месте, где должно быть сердце. Человек снова шевельнулся, на этот раз спокойно и величаво. Он повернул голову и вонзил в Девлика прямой и проникающий насквозь взгляд.
– Ты освободил меня? – спросил Свидетель глубоким, мощным голосом, который был одновременно твердым и мягким, пугающим и воодушевляющим. Услышав его, Девлик внезапно не смог набрать воздуха, чтобы ответить, и потому просто кивнул. Свидетель продолжал неотрывно смотреть на него. – Как же ты справился с Мелисеями и их заклятием?
– Мне … было приказано, – выдавил Девлик, поражаясь собственному состоянию. Казалось, струящийся их груди Свидетеля золотой свет парализует его, сковывает тело и даже мысли.
– Щуплый старик с густыми бровями и лисьим лицом? – вопрос Селенгура был скорее утверждением. Он немного склонил голову. – Я вижу это в тебе. Я понимаю. Сами Мелисеи послали тебя. Хитрый Фойлиссе, один из самых мерзких людей из тех, которых я знал. Брат того, кто держал взаперти мое сердце.
Селенгур вдруг рывком поднялся и плавным шагом – наполовину прыжком, наполовину танцевальным па – приблизился к Девлику и схватил его за плечи.
– Один из младших братьев вырвал его из моей груди, пока остальные четверо держали меня. Я был слишком слаб, чтобы совладать со всеми сразу. Коснувшись сердца, Мелисей сгорел дотла, но его пепел похоронил под собой первый дар Создателя.
Свидетель с силой оттолкнул Девлика прочь, отчего тот отлетел и врезался спиной в стену пещеры.
– Ты их слуга! – закричал Селенгур, и в его голосе слышалось рев пламени, вой ветра, грохот бушующих волн. – Зачем? Зачем!!?? Проклятые Мелисеи ничего не делают зря. Я не мог надеяться на то, что буду найден и освобожден, но теперь, когда это случилось – я не рад. Очередное предательство, уловка, подлость, мерзость, злодеяние, как это всегда бывает у Мелисеев. А я… я должен стать его оружием?
Селенгур казался сумасшедшим. Содрогаясь от ярости, он вглядывался в лицо Девлика, застывшего у стены, пришпиленного и распятого мощью голоса и гнева Свидетеля. Резким движением Селенгур протянул вниз раскрытую ладонь. Раздался чистый мелодичный звон: в его руку прыгнул меч, конечно же, с золотым, нестерпимо блестящим лезвием. В тот же момент с лица Свидетеля испарились все эмоции.
– Прошло столько лет! – обессилено сказал он совсем другим голосом – усталым, полным боли и страдания. – Что они сотворили с миром? Отец мой! Твое первое дитя не смогло выполнить предназначения. Целые страны превратились в пустыни, сотни тысяч людей погибли в одно мгновение ради прихотей и устремлений самых гнусных выродков из рода людского.
Девлик вздрогнул, потому что чистое и молодое лицо Селенгура мгновенно покрылось скорбными морщинами. Свидетель бессильно опустил плечи, опустив свой потухший взор вниз.
– Что же еще приказали тебе Мелисеи? – отрешенно спросил Селенгур.
– Ты можешь отказаться! – выпалил Девлик, сам плохо понимая, что говорит. Его разрывали непонятные желания и мысли, совершенно необъяснимые и невероятные. Ему было жаль того, кто стоял перед ним – могучего, величественного и несчастного. Отчего мертвецы не могут плакать? Девлик многое бы отдал за пару слезинок, которые могли бы проползти по его щекам. Селенгур, восстав из мертвых, обнаружил, что лучше бы ему оставаться там, где был – в забвении.
– Отказаться? – глухо повторил Свидетель. – Отказаться? Они никогда не оставляют выхода в своих ловушках. Что бы я ни сделал – все послужит их торжеству. Какие же будут твои желания, освободитель?
– Мои желания никого не волнуют, – прошептал Девлик. – Я лишь исполнитель чужой воли.
– Ты? – Селенгур поднял глаза и еще раз пронзил колдуна золотым взглядом. – Да. Очередная мерзость, учиненная Мелисеями – мертвый человек, призванный служить их интересам. Раб, которому не позволено даже спасительное забытье смерти. Значит, ты тоже не хозяин своей воли?
– Да. Я – проводник чужой. Мои желания похоронены глубоко внутри, и я не в силах извлечь их обратно.
– Так? Я ослаб и, скорее всего, сил моих хватит ненамного. Кроме того, никакого желания и дальше существовать в этом мире у меня нет, но тебе я смогу помочь, – Селенгур глубоко вздохнул и расправил плечи. – Не трудись, я уже знаю, что тебе нужно самому и зачем тебя послали Мелисеи. Идем. Пусть все будет так, как будет!

Битва гигантов

Фонрайль ошибался – Селенгур сразу смог отыскать дорогу обратно в свой мир, который манил и звал его, соскучившись после долгой разлуки. Они вдвоем неслись по узком у тоннелю, состоящему из кружащихся разноцветных точек. Вперед, туда, где горел яркий, но не слепящий свет, свет, который притягивал к себе золотое пятно в груди Свидетеля. Вспышка!! Тоннель сменился пустыней и двумя каменными столбами. Селенгур застонал и упал на колени, прямо в пыль, брызнувшую при этом в разные стороны. Склонив голову, Свидетель закрыл глаза и в отчаянии качал головой, не желая принимать того, что увидел. Он еще продолжал помнить зеленые леса, чистые реки и людей, живших здесь тысячи лет назад, а потом сметенных порывом злой магии Мелисеев. Золотое сердце Селенгура пульсировало все быстрее и быстрее, до тех пор, пока его свет не прорвался наружу из груди. Оно окутало все тело плотным, почти что осязаемым коконом. Контуры фигуры Свидетелся стали раздвигаться, увеличиваться, расти. Девлик попытался отпрыгнуть в сторону, но не успел, и был поглощен. С этого момента он и Селенгур стали единым целым – великаном, который сравнялся ростом со столпами Адских ворот. При этом колдун не растворился в золотом теле и не соединил свой разум с разумом Свидетеля – он просто застрял внутри гигантского тела где-то в районе левого плеча. Плоть великана была прозрачна и позволяла видеть все вокруг.
Выпрямившись, они окинули темные горизонты горящими, всепроникающими взорами. Выбросив над собой огромную руку с гигантским мечом, великан отправился на Северо-запад, преодолевая за один шаг полсотни саженей. Земля дрожала от этой могучей поступи, а в черном небе, далеко за их спиной, оставался золотистый шлейф. Пустыня убегала назад плавными, мерными точками.
Вскоре на горизонте появилась тонкая голубая полоска. Приближалась граница дня и ночи, холода и тепла, жизни и смерти. С громким хлопком золотой великан преодолел ее и оказался на воздухе, в ярком свете солнца, на котором засиял еще сильнее. Вместо шлейфа за спиной появились настоящие протуберанцы оранжевого пламени, тянущиеся на несколько саженей каждый.
– Гори, моя ярость!! Гори!!! – громовым голосом проревел Селенгур. – Берегитесь, злодеи – но не убережетесь!!
Великан ненадолго обернулся, чтобы окинуть взглядом черную ночь, оставшуюся за спиной. Девлик не мог видеть, какие чувства обуревают Свидетеля, однако колдуну показалось, что его мертвое тело угодило в кипяток. Золотое сияние великана клокотало и бушевало. Вдруг, мимо пролетела крупная капля. Там, где она упала на траву, на земле образовалась глубокая, черная, дымящаяся дыра. Вслед за этим великан круто развернулся, и они помчались дальше.
Селенгур перешагивал холмы, словно кочки, и перепрыгивал горы, словно заборы. Каждый шаг его отдавался в земле глухим стоном и дрожью, а позади оставались в траве и кустах безобразные следы, тлеющие листья и облака пепла. В чащобе лесов рождались просеки, посреди которых торчали жалкие, обугленные обрубки стволов. Пар валил от болота или озера, стоило туда попасть пылающей ноге Свидетеля. Достигнув Райказана, Селенгур вошел в реку в облаке тумана, а вокруг него кипела и выплескивалась из берегов спокойная прежде вода.
Люди, крошечные муравьи где-то далеко внизу, в ужасе разбегались из своих смешных маленьких домов-коробочек при появлении великана. Он не обращал на них внимания, хотя ни одного жилища под сапог Свидетеля не попало. Еще раньше, в степи, Девлик видел вдалеке отряды конных лейденцев, что было силы погоняющих коней прочь от ходячего столба пламени. Они бросали свои шатры, стада и домашний скарб. Они удирали на запад.
Когда солнце только начало склонятся к закату, Селенгур уже достиг первых замков Энгоарда. Он не обращал на них внимания, потому что у него была цель.
Девлик не мог знать, не мог даже догадываться, о чем думает сейчас Свидетель, что он собирается делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46