Девоцка, а девоцка? Ну цто ты сидись? Холодно. Ты меня плости. Я подумал-подумал, мне стыдно стало. Если нузно, позалуйста, я буду Сяриком, хоцещь? Сярик, Сярик…
Катя (передразнивает.)Не нузно тепель! Вовремя надо все делать!
Собака. Ну Анна-Мария, ну зацем ты так? Ну осибся, ну бывает. Просу просцения.
Катя. Тебя как человека просили, а ты как собака какая…
Собака. Ну собака я, собака… Сато я тебе могу мальцика найти.
Катя. Где? Где он? Ты знаешь?
Собака. Идем. (Бежит вперед. Катя за ней.)
Картина тринадцатая
Комната, настольная лампа, разложенные на столе книги. Мать Гены, молодая женщина, говорит по телефону.
Мать…Просто не знаю, у меня коллоквиум завтра, всю ночь буду зубрить, а он как сквозь землю провалился. Я прямо измучилась с ним в последнее время, честное слово… Ну да, понятно, переходный возраст, но у меня тоже нервы не железные… Что?… Ну как не расстраиваться!… Да, конечно… Нет, утром я приду, я у Чемодана только с трех отпросилась, потом мне хоть умри надо к Надьке забежать, она в Ленинград едет, и еще юбку перешить, и парню моему ботинки я обещала купить.
Звонок.
Подожди, Галя, вот, кажется, пришел мой изверг… Ну ладно, я тебе позвоню потом. Ох, завалюсь я завтра. (Быстро выходит и возвращается с Катей.)Да нет, его нет, я вот жду. А ты что, из его класса? Что-нибудь случилось?
Катя. Нет, я просто хотела с вами поговорить…
Мать. Поговорить? (Смотрит на часы.)Насчет Гены?
Катя. Вы не думайте, это я сама пришла. Вы не волнуйтесь, ничего не случилось, по просто он не хочет домой идти…
Мать. Как это?… Что значит – не хочет?… Он у тебя, что ли, прячется? Пойди и скажи, чтобы сейчас же шел домой! У меня коллоквиум завтра, мне надо заниматься. У меня уже четвертый курс, а он мне будет тут свои фокусы показывать! Пойди и приведи его сейчас же, а то хуже будет!… Где это? Где ты живешь?… Ну что ты молчишь?
Катя. Нет, вы не понимаете. Я сейчас не знаю, где он, я сама его везде ищу. Он хочет на скрипке играть…
Мать. Опять эта скрипка! Ну и что? Кто ему мешает?…
Катя. Ну, и не только скрипка, а вообще. Ребята дразнят, в школе ругают, и вообще один. Вам бы хорошо было, если бы вы были одна? Вот если я одна, то…
Мать. Ну уж я-то так одна, что… Черт знает что!… Как у меня только бывает свободная минута, я: «Гена! Гена!» А Гена отвернется и молчит. Как будто мать ему враг! Уже большой парень, должен все понимать. Мы и так целую неделю не видимся, а он даже не разговаривает. От вас вообще разве чего-нибудь добьешься, вы странные какие-то люди…
Катя. Почему, когда со мной разговаривают, я тоже разговариваю.
Мать. Я вижу, ты разговорчивая. Вы что, дружите?
Катя. Да… Нет, я просто шла по парку, а он сидит со своей скрипкой, холод такой…
Мать. Как сидит, где?…
Катя. Нет, это раньше сидел, а потом мы пошли к Ирме, а потом к тете Любе, это моя тетя, но у нее ремонт…
Мать. Я ничего не понимаю! Где он сейчас?
Телефонный звонок.
Подожди. Не уходи. Да, я. (В трубку, совсем, другим голосом.)Андрей! Ну да, конечно, узнаю… Нет, нет, не поздно, я не сплю. У меня завтра коллоквиум, я ничего не знаю, всю ночь вот просижу. Что? (Смеется.)Да, конечно… Так. Так. Ну, попятно. Даже не знаю, завтра набирается дел выше головы. Во сколько?… Ну, это еще ничего, может, я освобожусь…
Входит хмурый Гена. У него свой ключ, и он уже разделся. Удивленно смотрит на Катю, та обрадовалась. Мать, продолжая разговаривать, делает угрожающие знаки, показывает на часы, Гена хмурится. Молча объясняется с Катей: мол, ты зачем здесь?
(Продолжает.)Да-да, Андрей, хорошо, я поняла… Нет, наверное, лучше я буду звонить, а то ты меня не найдешь… От семи до восьми? Ладно. Хорошо, спасибо. Какое там ни пуха ни пера – к черту! Завалюсь, как пить дать… Ладно, привет! (Опять смеется.)Пока, пока, а то тут мой Ойстрах пришел. (Кладет трубку.)Ну! И как это называется? Совесть у тебя есть или нет? Почему я должна весь вечер волноваться?… Где ты был?
Гена. У Лидии Ивановны. (Хмуро, Кате.)Там тебя собака спрашивает.
Мать. Ну и что Лидия Ивановна? Ты учти, я к ней больше не пойду. Сам творишь свои дела, сам и отвечай, не маленький. И не отворачивайся, что ты отворачиваешься?… Подожди. А это что такое? Это откуда? (Про синяк.)Ты еще и дрался? Кто это тебя?
Гена молчит.
Вот поговори с ним! Он еще и обижен! Как будто ему зла хотят… (Кате.)С кем он дрался?…
Катя. Ну пожалуйста, не надо… Он у меня был, а потом мы к тете Любе пошли, а потом сели на трамвай, а у трамвая двери замерзли, и он едет, едет, а двери не открываются. А синяк – это когда лошадь…
Мать. Какой трамвай, какая лошадь! Нет, я знаю, мне просто вообще надо перестать с ним говорить, пусть делает как хочет. Зачем я буду себе нервы трепать! Пришел бог знает когда, уроки не делал, под глазом синяк! Как хочет. Все!
Пауза.
Там, на кухне, суп, котлеты, бери ешь, мне некогда. (Садится за стол.)
Гена мнется, молчит, потом выходит.
(Кате.)А тебе тоже, наверное, домой пора, родители волнуются!
Катя. Не волнуются. (Быстро.)У меня мама уехала в экспедицию на Южный полюс, а папа – на Северный. В Арктику и в Антарктику. А рано спать я не люблю.
Пауза. Мать делает вид, что углубилась в чтение.
А вы в каком институте учитесь?
Мать. В энергетическом. Иди, девочка, поздно.
Катя. Я иду. Только извините, вы неправильно… Вы с ним не так поговорите… Ну пожалуйста… Он ведь хороший!
Мать. Ты смешная!… Ну как я еще могу поговорить?
Катя. По-хорошему. По-человечески… Позвать его?
Мать. Смешная ты! (Улыбается.)Ну позови.
Катя вылетает, Мать некоторое время читает, потом откладывает книгу, идет на кухню, еще через минуту возвращается с тарелкой в руке, за ней– Гена и Катя. Катя остается у порога.
Мать. Ну ладно, ладно, хватит дуться, иди садись здесь, и я тоже с тобой поем… Иди, иди, перестань. (Усаживает Гену за стол, приносит еще что-то, садится напротив.)Целый день ведь, наверное, ничего не ел? Ну вот видишь, голодный какой!… А я звоню, звоню домой, и с работы, и из библиотеки, а тебя нет и нет. Я уж думала, ты ключ свой потерял, в квартиру войти не можешь… Замерз?… Да, насчет ботинок: может, меховые купим?… Нет?… Ты чай поставил? Я тоже котлетку с чаем съем… Подожди, а где же приятельница твоя? Она ведь тоже, наверное, голодная? (Оглядывается, но Кати нет, она незаметно ушла.)Когда же это она ушла?… Смешная девочка.
Гена. Анна-Мария!
Мать. Как? Анна-Мария?… А где она живет, далеко? Может быть, она боится одна?
Гена. Ничего она не боится.
Мать. Да, вообще, видно, смелая. Она не с тобой учится? А почему у нее такое странное имя?
Гена. Странное? Не знаю… Она вообще-то Ка… нет, не знаю, Анна-Мария, так зовут…
Мать. Ну, молодец, вот видишь, пришла за тебя заступиться… Ешь, ешь, я пойду чайник посмотрю… Эх ты, мальчишка-дуришка!… (Ерошит Гене волосы, выходит.)
Гена тут же подбегает к окну. Стекло замерзло. Он прикладывает ладонь, иней тает.
Картина четырнадцатая
Перед этой картиной снова надо показать Катю на скамейке или на улице, и чтобы слышались голоса: «Катя! Катя! Анна-Мария!» И чтобы появились Б у ратины с гитарами, Володя, которые подхватили бы Катю, закружили, понесли. И затем– утро. Яркое, зимнее. Комната Лидии Ивановны. На широкой тахте, на белой постели сидит проснувшаяся Катя, трет глаза, осматривается, ничего не понимает. Входит Лидия Ивановна– она кажется Кате феей.
Лидия Ивановна. А, проснулась! Пора, пора, доброе утро!
Катя (робко).Доброе утро.
Лидия Ивановна. Ну, как спалось, Анна-Мария? Как ты себя чувствуешь? Давай градусник поставим?
Катя. Я больная?
Лидия Ивановна. Нет, по я боюсь, не простыла ли ты? (Присаживается, улыбается, трогает лоб Кати.)А то когда Володя тебя вчера привел, ты была просто как льдышка!… Ну вот ты, значит, какая, Анна-Мария!…
Катя. Ой, я вспомнила! Вы же Лидия Ивановна!… Я вчера такая сонная была, просто ужас. Да? А Володя меня привел…
Лидия Ивановна. Да, ты спала на ходу… Ну, будем завтракать? Что лучше: яичницу или кашу?… Ну, что ты так смотришь? Тебе здесь правится?
Катя. Очень!
Лидия Ивановна. Ну вот и прекрасно!… Ох, что ж это я, там же молоко! Вставай, вставай, сейчас будем есть… (Выбегает.)
Катя сидит одна и рассматривает, трогает одеяло, рубашку, в которую одета. Лидия Ивановна возвращается.
Ну, я решила кашу. Ты как насчет каши?
Катя. Я все ем. Я, между прочим, все время есть хочу, прямо стыдно.
Лидия Ивановна. Возраст такой. Вставай, девочка, вставай.
Катя. Лидия Ивановна!
Лидия Ивановна. Да?
Катя. У вас так хорошо! И пахнет так!… И вы… вы такая красивая, Лидия Ивановна!
Лидия Ивановна (смеется).Да что ты? Ну, спасибо за комплимент.
Катя. Правда-правда, вы очень… Знаете, мы когда идем с девочками по улице или, например, в кино, и если какая-нибудь тетя красивая, то все кричат: чур, это я! чур, это я!…
Лидия Ивановна. Да? Мы тоже так делали… Ну, встаем!
Катя. Да! Да! (Вскакивает на постели.)Лидия Ивановна! А вы знаете, я умею летать!
Лидия Ивановна. Это бывает. Все летают во сне, даже я до сих пор…
Катя. Нет, я не во сне, в том-то и дело, что не во сне! Я, конечно, не так летаю, не по небу, но вот если сильно разбегусь и вот так сделаю (зажмуривается и напрягается),то… то так и пролечу несколько шагов, так и поднимаюсь, честное слово! Показать?
Лидия Ивановна. Ну где же тут? Тут тесно, как-нибудь в другой раз, на улице…
Катя. Жалко, а то сейчас как раз настроение подходящее…
Звонок в дверь– как будто играют «чижик-пыжик».Лидия Ивановна. О, это к нам! Подожди! (Выходит.)
Катя, в длинной рубашке, выскакивает, подхватывает подол, разбегается, зажмуривается и… попадает в объятия Володи. За ним– Гена, Яшка, Лидия Ивановна, Собака.
Володя. Ага, попалась! Вот она где, братцы, говорил я вам!
(Кружит Катю.)Катя. Ой, Володечка! Ой, здравствуй! Ура! Гена! Гена! Лидия Ивановна. Володя, Володя, тише! Володя. Вставай немедленно! Там такая погодка сегодня!
Столько снегу за ночь намело! Катя. Гена!… Ген, ты больше не сердишься на меня? Гена (потупясь).Я? Ты что! Наоборот…
Катя (счастливо смеется).И ты, Яшка, тоже тут? А ты откуда? Яшка (мрачновато).Ниоткуда. Володя. Яшка у нас привыкает к рыжему цвету. Его задача не спускать глаз с Генкиной головы… Выполняешь, Яш?
Яшка. Стараюсь.
Катя. А ты, Шарик, Шаричек!… Собака. Не Сярик я, Полкан я… Володя. Лидия Ивановна! Лидия Ивановна. Да?
Володя. Вы нынче ослепительны, Лидия Ивановна! Замрите, а? Лидия Ивановна. Пожалуйста. (Замирает с улыбкой.)Володя. Хорошо, что я вчера вернулся, как вы считаете, Лидия Ивановна?…
Лидия Ивановна показывает, что не может говорить.А все – кто? Все Анна-Мария. Ну, хорошо? Лида кивает.
Отомри.
Лидия Ивановна. Хорошо, только еще бы выспаться… (Гене.)А ты почему не в школе? Мы же вчера договорились…
Гена. Я без вас не пойду.
Лидия Ивановна. Ну, глупости, я сегодня только к третьему уроку… Ну, как мама? Произвела Анна-Мария па нее впечатление?
Гена. Произвела. Она сказала (Кате),чтобы ты приходила, когда захочешь!…
Катя. Правда? Ой!… А про скрипку?
Гена. И про скрипку ничего. Она говорит: может, нам квартиру сменить, вдвоем где-нибудь жить?…
Володя. А что, это идея! Вот нам бы всем в одну квартиру и жить вместе!… Яшк, ты пошел бы с нами жить?
Яшка. Я?… У меня теперь ничего. Я как разряд получил, так отец у меня ничего…
Володя. А ты, Лида?
Лидия Ивановна. Подумаем.
Володя (со значением).Нет, я серьезно…
Лидия Ивановна. Перестань, тут дети…
Володя. Ах, дети-дети, куда вас дети?…
Катя. Яшка, а тете Клане сказали, где я?
Яшка. Сказали.
Володя. Да она ничего, ничего, я с ней говорил. Это она шумит больше, а вообще-то она тебя любит… Ну, вы – что, не ели еще? Давайте, давайте, а то такая погодка! (Вдруг поет.)
Очень нужен городу
Детский человек.
Пусть он носит бороду
Белую как снег.
Пусть он ходит по дворам,
Словно почтальон,
И спешит на помощь нам
С четырех сторон.
Потому что если вдруг
Слезы на глазах
Или самый лучший друг
Поступил как враг,
То потом врезается
След на целый век,
Если не вмешается
Детский человек…
Катя начинает подпевать, мальчики и Лидия Ивановна тоже. И даже Полкан.
Катя. Ой, какая песенка! Володя, слова спишете? Как это? «Очень нужен городу Детский человек».
Володя. «Пусть он носит бороду белую как снег…».
Все (вместе).«Очень нужен городу Детский человек…».
Катя. Я сейчас. (Убегает одеваться.)
Лидия Ивановна идет за ней.
Володя. Ну вот так, музыканты, вот так вот, футболисты! Все поняли? Еще раз хочу сказать: если мы будем обижать друг друга, не помогать друг другу, то грош нам цепа. Ясно?
Мальчики кивают.
Лидия Ивановна (входит).Ну, вы готовы? Катя сейчас допьет чай – и пошли. Мне пора. Есть никто не хочет?
Все отказываются.
Володя. Лид!
Лидия Ивановна. Да?… Что, замереть?
Володя. Нет, отмереть… Отмереть, и в этой отмере… отмерлости – как сказать? – в общем, в этой отмерзлости – замереть!
Катя (вбегает).Ой, Лидия Ивановна, спасибо!
Лидия Ивановна. Пожалуйста. Пора, пора. Ты готова? Пошли!
Володя и мальчики выходят первыми.
Катя. Лидия Ивановна! Одну минуточку!
Лидия Ивановна. Мы опаздываем, Катя, опаздываем…
Катя. Одну секундочку! Одну!…
Лидия Ивановна. Ну, я слушаю…
Катя. Лидия Ивановна, а мне все это не кажется, а? Я ведь глупая, правда? Все выдумываю. И про говорящую лошадь, и про собаку, и про все. Летать-то я умею, это правда, а остальное… Я ведь знаю, я живу в маленьком городе, учусь в обыкновенной школе, и никаких чудес нет, и Володя никакой не волшебник. Просто я напридумываю, напридумываю, и получается – как во сне. То есть получается как на самом деле, но все равно не на самом деле, все равно ничего нет…
Лидия Ивановна. Глупенькая, ну как же нет? Почему нет? Почему Володя не волшебник? Он волшебник… И люди всегда так: сначала мечтают, напридумывают-напридумывают, а потом все получается на самом деле. И придуманное существует так же, как непридуманное. Рыба плывет и корабль плывет, птица летит и самолет летит… Идем! Мы с тобой еще поговорим об этом. Потом. Вот сегодня можем сесть вечером и поговорить… Глупыш ты! Кто это сказал, не помню: «Самое удивительное в мечтах – это то, что они сбываются»… Понятно? Ну скорей!
Катя. Лидия Ивановна! Можно, я вас поцелую?
Лидия Ивановна. Ну давай! Быстро!
Они обнимаются, целуются, в дверь заглядывают три голо вы в шапках и поют. Все уходят. Затем Катя вбегает снова, хватает свой портфель.
Катя. Конечно, они сбываются! (Смеется, бежит и… летит.)
Конец
1966
1 2 3 4 5
Катя (передразнивает.)Не нузно тепель! Вовремя надо все делать!
Собака. Ну Анна-Мария, ну зацем ты так? Ну осибся, ну бывает. Просу просцения.
Катя. Тебя как человека просили, а ты как собака какая…
Собака. Ну собака я, собака… Сато я тебе могу мальцика найти.
Катя. Где? Где он? Ты знаешь?
Собака. Идем. (Бежит вперед. Катя за ней.)
Картина тринадцатая
Комната, настольная лампа, разложенные на столе книги. Мать Гены, молодая женщина, говорит по телефону.
Мать…Просто не знаю, у меня коллоквиум завтра, всю ночь буду зубрить, а он как сквозь землю провалился. Я прямо измучилась с ним в последнее время, честное слово… Ну да, понятно, переходный возраст, но у меня тоже нервы не железные… Что?… Ну как не расстраиваться!… Да, конечно… Нет, утром я приду, я у Чемодана только с трех отпросилась, потом мне хоть умри надо к Надьке забежать, она в Ленинград едет, и еще юбку перешить, и парню моему ботинки я обещала купить.
Звонок.
Подожди, Галя, вот, кажется, пришел мой изверг… Ну ладно, я тебе позвоню потом. Ох, завалюсь я завтра. (Быстро выходит и возвращается с Катей.)Да нет, его нет, я вот жду. А ты что, из его класса? Что-нибудь случилось?
Катя. Нет, я просто хотела с вами поговорить…
Мать. Поговорить? (Смотрит на часы.)Насчет Гены?
Катя. Вы не думайте, это я сама пришла. Вы не волнуйтесь, ничего не случилось, по просто он не хочет домой идти…
Мать. Как это?… Что значит – не хочет?… Он у тебя, что ли, прячется? Пойди и скажи, чтобы сейчас же шел домой! У меня коллоквиум завтра, мне надо заниматься. У меня уже четвертый курс, а он мне будет тут свои фокусы показывать! Пойди и приведи его сейчас же, а то хуже будет!… Где это? Где ты живешь?… Ну что ты молчишь?
Катя. Нет, вы не понимаете. Я сейчас не знаю, где он, я сама его везде ищу. Он хочет на скрипке играть…
Мать. Опять эта скрипка! Ну и что? Кто ему мешает?…
Катя. Ну, и не только скрипка, а вообще. Ребята дразнят, в школе ругают, и вообще один. Вам бы хорошо было, если бы вы были одна? Вот если я одна, то…
Мать. Ну уж я-то так одна, что… Черт знает что!… Как у меня только бывает свободная минута, я: «Гена! Гена!» А Гена отвернется и молчит. Как будто мать ему враг! Уже большой парень, должен все понимать. Мы и так целую неделю не видимся, а он даже не разговаривает. От вас вообще разве чего-нибудь добьешься, вы странные какие-то люди…
Катя. Почему, когда со мной разговаривают, я тоже разговариваю.
Мать. Я вижу, ты разговорчивая. Вы что, дружите?
Катя. Да… Нет, я просто шла по парку, а он сидит со своей скрипкой, холод такой…
Мать. Как сидит, где?…
Катя. Нет, это раньше сидел, а потом мы пошли к Ирме, а потом к тете Любе, это моя тетя, но у нее ремонт…
Мать. Я ничего не понимаю! Где он сейчас?
Телефонный звонок.
Подожди. Не уходи. Да, я. (В трубку, совсем, другим голосом.)Андрей! Ну да, конечно, узнаю… Нет, нет, не поздно, я не сплю. У меня завтра коллоквиум, я ничего не знаю, всю ночь вот просижу. Что? (Смеется.)Да, конечно… Так. Так. Ну, попятно. Даже не знаю, завтра набирается дел выше головы. Во сколько?… Ну, это еще ничего, может, я освобожусь…
Входит хмурый Гена. У него свой ключ, и он уже разделся. Удивленно смотрит на Катю, та обрадовалась. Мать, продолжая разговаривать, делает угрожающие знаки, показывает на часы, Гена хмурится. Молча объясняется с Катей: мол, ты зачем здесь?
(Продолжает.)Да-да, Андрей, хорошо, я поняла… Нет, наверное, лучше я буду звонить, а то ты меня не найдешь… От семи до восьми? Ладно. Хорошо, спасибо. Какое там ни пуха ни пера – к черту! Завалюсь, как пить дать… Ладно, привет! (Опять смеется.)Пока, пока, а то тут мой Ойстрах пришел. (Кладет трубку.)Ну! И как это называется? Совесть у тебя есть или нет? Почему я должна весь вечер волноваться?… Где ты был?
Гена. У Лидии Ивановны. (Хмуро, Кате.)Там тебя собака спрашивает.
Мать. Ну и что Лидия Ивановна? Ты учти, я к ней больше не пойду. Сам творишь свои дела, сам и отвечай, не маленький. И не отворачивайся, что ты отворачиваешься?… Подожди. А это что такое? Это откуда? (Про синяк.)Ты еще и дрался? Кто это тебя?
Гена молчит.
Вот поговори с ним! Он еще и обижен! Как будто ему зла хотят… (Кате.)С кем он дрался?…
Катя. Ну пожалуйста, не надо… Он у меня был, а потом мы к тете Любе пошли, а потом сели на трамвай, а у трамвая двери замерзли, и он едет, едет, а двери не открываются. А синяк – это когда лошадь…
Мать. Какой трамвай, какая лошадь! Нет, я знаю, мне просто вообще надо перестать с ним говорить, пусть делает как хочет. Зачем я буду себе нервы трепать! Пришел бог знает когда, уроки не делал, под глазом синяк! Как хочет. Все!
Пауза.
Там, на кухне, суп, котлеты, бери ешь, мне некогда. (Садится за стол.)
Гена мнется, молчит, потом выходит.
(Кате.)А тебе тоже, наверное, домой пора, родители волнуются!
Катя. Не волнуются. (Быстро.)У меня мама уехала в экспедицию на Южный полюс, а папа – на Северный. В Арктику и в Антарктику. А рано спать я не люблю.
Пауза. Мать делает вид, что углубилась в чтение.
А вы в каком институте учитесь?
Мать. В энергетическом. Иди, девочка, поздно.
Катя. Я иду. Только извините, вы неправильно… Вы с ним не так поговорите… Ну пожалуйста… Он ведь хороший!
Мать. Ты смешная!… Ну как я еще могу поговорить?
Катя. По-хорошему. По-человечески… Позвать его?
Мать. Смешная ты! (Улыбается.)Ну позови.
Катя вылетает, Мать некоторое время читает, потом откладывает книгу, идет на кухню, еще через минуту возвращается с тарелкой в руке, за ней– Гена и Катя. Катя остается у порога.
Мать. Ну ладно, ладно, хватит дуться, иди садись здесь, и я тоже с тобой поем… Иди, иди, перестань. (Усаживает Гену за стол, приносит еще что-то, садится напротив.)Целый день ведь, наверное, ничего не ел? Ну вот видишь, голодный какой!… А я звоню, звоню домой, и с работы, и из библиотеки, а тебя нет и нет. Я уж думала, ты ключ свой потерял, в квартиру войти не можешь… Замерз?… Да, насчет ботинок: может, меховые купим?… Нет?… Ты чай поставил? Я тоже котлетку с чаем съем… Подожди, а где же приятельница твоя? Она ведь тоже, наверное, голодная? (Оглядывается, но Кати нет, она незаметно ушла.)Когда же это она ушла?… Смешная девочка.
Гена. Анна-Мария!
Мать. Как? Анна-Мария?… А где она живет, далеко? Может быть, она боится одна?
Гена. Ничего она не боится.
Мать. Да, вообще, видно, смелая. Она не с тобой учится? А почему у нее такое странное имя?
Гена. Странное? Не знаю… Она вообще-то Ка… нет, не знаю, Анна-Мария, так зовут…
Мать. Ну, молодец, вот видишь, пришла за тебя заступиться… Ешь, ешь, я пойду чайник посмотрю… Эх ты, мальчишка-дуришка!… (Ерошит Гене волосы, выходит.)
Гена тут же подбегает к окну. Стекло замерзло. Он прикладывает ладонь, иней тает.
Картина четырнадцатая
Перед этой картиной снова надо показать Катю на скамейке или на улице, и чтобы слышались голоса: «Катя! Катя! Анна-Мария!» И чтобы появились Б у ратины с гитарами, Володя, которые подхватили бы Катю, закружили, понесли. И затем– утро. Яркое, зимнее. Комната Лидии Ивановны. На широкой тахте, на белой постели сидит проснувшаяся Катя, трет глаза, осматривается, ничего не понимает. Входит Лидия Ивановна– она кажется Кате феей.
Лидия Ивановна. А, проснулась! Пора, пора, доброе утро!
Катя (робко).Доброе утро.
Лидия Ивановна. Ну, как спалось, Анна-Мария? Как ты себя чувствуешь? Давай градусник поставим?
Катя. Я больная?
Лидия Ивановна. Нет, по я боюсь, не простыла ли ты? (Присаживается, улыбается, трогает лоб Кати.)А то когда Володя тебя вчера привел, ты была просто как льдышка!… Ну вот ты, значит, какая, Анна-Мария!…
Катя. Ой, я вспомнила! Вы же Лидия Ивановна!… Я вчера такая сонная была, просто ужас. Да? А Володя меня привел…
Лидия Ивановна. Да, ты спала на ходу… Ну, будем завтракать? Что лучше: яичницу или кашу?… Ну, что ты так смотришь? Тебе здесь правится?
Катя. Очень!
Лидия Ивановна. Ну вот и прекрасно!… Ох, что ж это я, там же молоко! Вставай, вставай, сейчас будем есть… (Выбегает.)
Катя сидит одна и рассматривает, трогает одеяло, рубашку, в которую одета. Лидия Ивановна возвращается.
Ну, я решила кашу. Ты как насчет каши?
Катя. Я все ем. Я, между прочим, все время есть хочу, прямо стыдно.
Лидия Ивановна. Возраст такой. Вставай, девочка, вставай.
Катя. Лидия Ивановна!
Лидия Ивановна. Да?
Катя. У вас так хорошо! И пахнет так!… И вы… вы такая красивая, Лидия Ивановна!
Лидия Ивановна (смеется).Да что ты? Ну, спасибо за комплимент.
Катя. Правда-правда, вы очень… Знаете, мы когда идем с девочками по улице или, например, в кино, и если какая-нибудь тетя красивая, то все кричат: чур, это я! чур, это я!…
Лидия Ивановна. Да? Мы тоже так делали… Ну, встаем!
Катя. Да! Да! (Вскакивает на постели.)Лидия Ивановна! А вы знаете, я умею летать!
Лидия Ивановна. Это бывает. Все летают во сне, даже я до сих пор…
Катя. Нет, я не во сне, в том-то и дело, что не во сне! Я, конечно, не так летаю, не по небу, но вот если сильно разбегусь и вот так сделаю (зажмуривается и напрягается),то… то так и пролечу несколько шагов, так и поднимаюсь, честное слово! Показать?
Лидия Ивановна. Ну где же тут? Тут тесно, как-нибудь в другой раз, на улице…
Катя. Жалко, а то сейчас как раз настроение подходящее…
Звонок в дверь– как будто играют «чижик-пыжик».Лидия Ивановна. О, это к нам! Подожди! (Выходит.)
Катя, в длинной рубашке, выскакивает, подхватывает подол, разбегается, зажмуривается и… попадает в объятия Володи. За ним– Гена, Яшка, Лидия Ивановна, Собака.
Володя. Ага, попалась! Вот она где, братцы, говорил я вам!
(Кружит Катю.)Катя. Ой, Володечка! Ой, здравствуй! Ура! Гена! Гена! Лидия Ивановна. Володя, Володя, тише! Володя. Вставай немедленно! Там такая погодка сегодня!
Столько снегу за ночь намело! Катя. Гена!… Ген, ты больше не сердишься на меня? Гена (потупясь).Я? Ты что! Наоборот…
Катя (счастливо смеется).И ты, Яшка, тоже тут? А ты откуда? Яшка (мрачновато).Ниоткуда. Володя. Яшка у нас привыкает к рыжему цвету. Его задача не спускать глаз с Генкиной головы… Выполняешь, Яш?
Яшка. Стараюсь.
Катя. А ты, Шарик, Шаричек!… Собака. Не Сярик я, Полкан я… Володя. Лидия Ивановна! Лидия Ивановна. Да?
Володя. Вы нынче ослепительны, Лидия Ивановна! Замрите, а? Лидия Ивановна. Пожалуйста. (Замирает с улыбкой.)Володя. Хорошо, что я вчера вернулся, как вы считаете, Лидия Ивановна?…
Лидия Ивановна показывает, что не может говорить.А все – кто? Все Анна-Мария. Ну, хорошо? Лида кивает.
Отомри.
Лидия Ивановна. Хорошо, только еще бы выспаться… (Гене.)А ты почему не в школе? Мы же вчера договорились…
Гена. Я без вас не пойду.
Лидия Ивановна. Ну, глупости, я сегодня только к третьему уроку… Ну, как мама? Произвела Анна-Мария па нее впечатление?
Гена. Произвела. Она сказала (Кате),чтобы ты приходила, когда захочешь!…
Катя. Правда? Ой!… А про скрипку?
Гена. И про скрипку ничего. Она говорит: может, нам квартиру сменить, вдвоем где-нибудь жить?…
Володя. А что, это идея! Вот нам бы всем в одну квартиру и жить вместе!… Яшк, ты пошел бы с нами жить?
Яшка. Я?… У меня теперь ничего. Я как разряд получил, так отец у меня ничего…
Володя. А ты, Лида?
Лидия Ивановна. Подумаем.
Володя (со значением).Нет, я серьезно…
Лидия Ивановна. Перестань, тут дети…
Володя. Ах, дети-дети, куда вас дети?…
Катя. Яшка, а тете Клане сказали, где я?
Яшка. Сказали.
Володя. Да она ничего, ничего, я с ней говорил. Это она шумит больше, а вообще-то она тебя любит… Ну, вы – что, не ели еще? Давайте, давайте, а то такая погодка! (Вдруг поет.)
Очень нужен городу
Детский человек.
Пусть он носит бороду
Белую как снег.
Пусть он ходит по дворам,
Словно почтальон,
И спешит на помощь нам
С четырех сторон.
Потому что если вдруг
Слезы на глазах
Или самый лучший друг
Поступил как враг,
То потом врезается
След на целый век,
Если не вмешается
Детский человек…
Катя начинает подпевать, мальчики и Лидия Ивановна тоже. И даже Полкан.
Катя. Ой, какая песенка! Володя, слова спишете? Как это? «Очень нужен городу Детский человек».
Володя. «Пусть он носит бороду белую как снег…».
Все (вместе).«Очень нужен городу Детский человек…».
Катя. Я сейчас. (Убегает одеваться.)
Лидия Ивановна идет за ней.
Володя. Ну вот так, музыканты, вот так вот, футболисты! Все поняли? Еще раз хочу сказать: если мы будем обижать друг друга, не помогать друг другу, то грош нам цепа. Ясно?
Мальчики кивают.
Лидия Ивановна (входит).Ну, вы готовы? Катя сейчас допьет чай – и пошли. Мне пора. Есть никто не хочет?
Все отказываются.
Володя. Лид!
Лидия Ивановна. Да?… Что, замереть?
Володя. Нет, отмереть… Отмереть, и в этой отмере… отмерлости – как сказать? – в общем, в этой отмерзлости – замереть!
Катя (вбегает).Ой, Лидия Ивановна, спасибо!
Лидия Ивановна. Пожалуйста. Пора, пора. Ты готова? Пошли!
Володя и мальчики выходят первыми.
Катя. Лидия Ивановна! Одну минуточку!
Лидия Ивановна. Мы опаздываем, Катя, опаздываем…
Катя. Одну секундочку! Одну!…
Лидия Ивановна. Ну, я слушаю…
Катя. Лидия Ивановна, а мне все это не кажется, а? Я ведь глупая, правда? Все выдумываю. И про говорящую лошадь, и про собаку, и про все. Летать-то я умею, это правда, а остальное… Я ведь знаю, я живу в маленьком городе, учусь в обыкновенной школе, и никаких чудес нет, и Володя никакой не волшебник. Просто я напридумываю, напридумываю, и получается – как во сне. То есть получается как на самом деле, но все равно не на самом деле, все равно ничего нет…
Лидия Ивановна. Глупенькая, ну как же нет? Почему нет? Почему Володя не волшебник? Он волшебник… И люди всегда так: сначала мечтают, напридумывают-напридумывают, а потом все получается на самом деле. И придуманное существует так же, как непридуманное. Рыба плывет и корабль плывет, птица летит и самолет летит… Идем! Мы с тобой еще поговорим об этом. Потом. Вот сегодня можем сесть вечером и поговорить… Глупыш ты! Кто это сказал, не помню: «Самое удивительное в мечтах – это то, что они сбываются»… Понятно? Ну скорей!
Катя. Лидия Ивановна! Можно, я вас поцелую?
Лидия Ивановна. Ну давай! Быстро!
Они обнимаются, целуются, в дверь заглядывают три голо вы в шапках и поют. Все уходят. Затем Катя вбегает снова, хватает свой портфель.
Катя. Конечно, они сбываются! (Смеется, бежит и… летит.)
Конец
1966
1 2 3 4 5