, – успел подумать Лайам, но тут эдил внезапно раскинул руки, и вся толпа с шумом остановилась у тупика.Вокруг фонтана кипела драка, в которой участвовали не менее тридцати человек. Дерущиеся сгрудились столь тесно, что практически не имели возможности размахнуться, а потому в гуще схватки в ход пускались одни рукояти мечей. Однако ближе к периферии уже начинали посверкивать и клинки. На служителях новой богини были кольчуги, на жрецах храма Раздора – лишь коричневые рясы, но это вовсе не означало, что первые одерживают верх над вторыми. Драка шла с переменным успехом, никто не хотел отступать. Лайам заметил на ступенях храма Беллоны двоих мужчин, спокойно наблюдающих за тем, что творилось внизу. Видимо, это были Клотен и Эластр. Еще один видный мужчина – вероятно, Гвидерий, стоял в воротах обнесенного стеной храма Раздора и что-то гневно кричал. В тупике было шумно, как тому и положено быть на поле сражения. Лайам хорошо знал этот шум – невнятные выкрики, стоны, лязг оружия, глухие звуки ударов. Так вот, значит, как происходит первая встреча божественного отца с самозваной дочуркой, мелькнуло у него в голове. Он усмехнулся и услышал властный рык Кессиаса:– Эй, дуралеи! Половина заходит с Боултом слева, половина со мной – справа! И смотрите, не покалечьте друг друга, а то я вам задам!Какое-то время стражники, неуклюже стукаясь древками копий, разбирались, кому куда встать, затем деление все же произошло, и они побежали к дерущимся. Лайам примкнул к отряду эдила. Он с такой силой сжал дубинку в кулаке, что у него побелели костяшки пальцев. Пробегая мимо храма Лаомедона, Лайам успел заметить, что на его ступенях стоит, улыбаясь, женщина в черном одеянии и облегающем голову капюшоне, окруженная толпой служителей в черных рясах.“Мастер, куда ты?”Лайам отмахнулся, у него не было времени отвечать.“Это небезопасно, мастер”.Лайам только крякнул. Он уже успел потерять Кессиаса из виду, – и на него летел чей-то меч. Лайам развернулся, пытаясь дубинкой выбить клинок из рук нападавшего, потерпел неудачу, но зато его увесистое оружие двинуло противника по уху. Враг зашатался и рухнул на соседа, однако ноги его сплелись с ногами Лайама.Лайам принялся высвобождаться из ножного захвата, но тут над его головой снова сверкнул меч. Лайам ухватил дубинку за оба конца и вскинул навстречу удару, мысленно взывая ко всем богам, чтобы металл ее стержня оказался достаточно прочным. Удар был так силен, что руки Лайама чуть не выскочили из плечевых суставов. Он повалился спиной на человека, которого только что сшиб. Второй нападавший стал яростно дергать рукоятку меча, чье лезвие увязло в дубинке, в это время какой-то стражник треснул его по голове древком копья.Все было закончено.Стражники расшвыривали дерущихся, ловко орудуя копьями и дубинками. Каждый удар сопровождался ругательствами, способными вогнать в краску даже бывалого человека. Раненые, пошатываясь, отходили к своим храмам – кого-то поддерживали товарищи, кого-то несли на руках. Лайам с трудом поднялся на ноги и огляделся по сторонам, облегченно переводя дыхание. Краем глаза он заметил, как в воздухе мелькнула дубинка эдила. Послышалась площадная брань, затем – треск костей. Служитель храма Беллоны взвыл и выронил меч.– А ну, разойдитесь, ублюдки!Лайам никогда прежде не видел Кессиаса таким разъяренным. Сейчас он никому, и особенно иерарху храма Беллоны, не посоветовал бы к нему подходить. Но Клотен уже шел навстречу эдилу, грубо расталкивая своих подчиненных.– Ну, мастер эдил, – произнес иерарх с сильным кэрнавонским акцентом. – Надеюсь, теперь вы довольны?Кессиас двинулся к иерарху – и Лайам отвернулся. Интересно, какую кость в первую очередь сломает Клотену разъяренный эдил?Лайам зажмурил глаза в ожидании звука удара, а когда открыл их, то с изумлением обнаружил, что смотрит прямо в лицо женщины в черном, стоящей на ступенях храма Лаомедона, и что та тоже глядит на него. Женщина явно выделяла Лайама из людей, столпившихся возле фонтана. Убедившись, что он заметил ее взгляд, она улыбнулась и поклонилась. Улыбка была понимающей, а поклон – едва заметным, но они обеспокоили Лайама больше, чем вся драка в целом. Он смутился и отвернулся, уставившись на Клотена и Кессиаса.– Что… – произнес эдил, раздувая ноздри. Кончик его дубинки чуть шевельнулся. – Что вы хотите этим сказать, иерарх?– Я хочу сказать, – отозвался Клотен, вскидывая подбородок, – что если бы вы потрудились арестовать людей, повинных в нападении на меня, ничего этого не произошло бы.Пурпурное одеяние иерарха Беллоны охватывал боевой нагрудник, но сам он был безоружен. Волосы, подстриженные под горшок, тонкие бескровные губы, острый, выпяченный вперед подбородок, – нет, этот человек определенно Лайаму не нравился.– Я полагаю, – холодно произнес новый голос, – что вы ведете речь не о моих братьях.Это заговорил Гвидерий, видный плотный мужчина в скромном коричневом одеянии. Борода его, аккуратно подстриженная, но достаточно пышная, уже начинала седеть. В руке иерарх храма Раздора держал тяжелую булаву. Он поклонился Кессиасу:– Я вынужден извиниться за служителей нашего храма, мастер эдил. Но их втянули в это побоище.Кессиас оскалился в недоброй усмешке и поглядел на Клотена. Тот немедля откликнулся:– Нет, я говорю именно о ваших братьях, Гвидерий, которые, как известно, уже пытались меня убить…“Мастер”.Мысль Фануила была настойчивой, но Лайам отогнал ее прочь.– …а теперь завязали драку на улице!“Мастер!”– Тихо! – прикрикнул Лайам на фамильяра, но тем самым лишь привлек внимание соседей к себе.Гвидерий едва заметно улыбнулся, Клотен вытаращил глаза.– Эдил, вам не кажется, что… что ваши стражники ведут себя чересчур дерзко? – спросил он язвительным тоном.– Это не стражник, – проскрежетал Кессиас, одарив Лайама свирепым взглядом. – Это квестор, слуга герцога, и вам, сэр, лучше бы это запомнить. Более того, – продолжал эдил уже громче, – вы оба сейчас же отправитесь восвояси и будете ожидать там моих распоряжений. И чтобы никто из ваших людей больше не смел нигде появляться с оружием – иначе ослушников ждет кутузка! А вы, – он ткнул в сторону Клотена дубинкой, так что тот вынужден был отскочить на шаг, – вы не высунете носа из своего храма, пока я не выясню, кто прав, кто виноват, и не приду сообщить вам свое решение. Ясно?Клотен принялся хватать воздух ртом, словно вытащенная на берег рыба.– Вам ясно? – повторил Кессиас низким, зловеще рокочущим голосом.– Ясно, – пробормотал иерарх и зашагал к храму Беллоны.Кессиас развернулся к Гвидерию. Гнев его все еще не охладел, но голос уже звучал не столь угрожающе:– Простите, мастер Гвидерий, я вынужден просить вас о том же. Через какое-то время я навещу и вас.– Конечно, – с легкой заминкой произнес жрец. – Я все понимаю, Кессиас.Он поклонился и повернулся, чтобы уйти, жестом повелевая своим людям следовать за собой. Служители в коричневых рясах, двигаясь четко и слаженно, словно военный отряд, забрали своих раненых и скрылись во дворе храма Раздора. Служители же Беллоны, возможно потому, что их предводитель уже ушел, выглядели не столь собранно и брели к своему святилищу нестройной толпой. Лайам краем глаза заметил Сцеволу: тот помогал какому-то кэрнавонцу подняться вверх по ступеням – точнее, практически тащил его на себе.“Интересно, участвовал ли он в драке?” – подумал Лайам и тут же решил, что вряд ли. Люди Гвидерия попросту не смогли бы выстоять против юноши. “С его-то подвижностью? Да он обратил бы всех в бегство и в одиночку”.На миг перед внутренним взором Лайама возникла картина: Сцевола, словно маленький смерч, кружится возле фонтана, меч его мелькает, как молния, а люди вокруг валятся, как снопы. Но тут Кессиас изверг из себя что-то вроде лая, должного означать смех, и опять дал о себе знать Фануил.– Ну и ну, Ренфорд! Вы чуть меня не оглушили! С чего это вдруг вам вздумалось требовать тишины?“Мастер!!!”“В чем дело?” – послал раздраженно вопрос Лайам, пытаясь одновременно улыбнуться эдилу. Если первое получилось, то второе вышло из рук вон плохо.Кессиас покачал головой. Похоже, он сам толком не понимал, позабавило его вмешательство Лайама или возмутило.– Чего вы этим хотели добиться, а?– Да в чем, собственно, дело?Раздражение прорвалось наружу непроизвольно, точно так же, как и недавний выкрик, столь изумивший Клотена. К счастью, Кессиас уже отвернулся к стражникам – на данный момент площадь возле фонтана заполоняли только они.“Я нашел ковер”.Лайам глубоко вздохнул и напомнил себе, что разговор необходимо вести только мысленно.“Где?”“На крыше храма Беллоны. Хочешь на него посмотреть?”“Да”.Стражники собирали брошенное противниками оружие и разгоняли зевак, Кессиас был занят тем, что ставил охрану возле каждого из враждующих храмов.Лайам присел на бортик фонтана. Знакомое головокружение – и вот он уже парит над Храмовой площадью, а крохотные фигурки людей копошатся внизу. В одной из них – сиротливо недвижной – Лайам опознал и себя самого. Потом он увидел ковер. Тот был раскатан и лежал на крыше храма Беллоны прямо около купола.“Ты уверен, что это ковер Тарквина?”Этот вопрос Лайам задал, когда к нему снова вернулось свое зрение. Он сидел, вцепившись руками в коленки, бессмысленно разглядывая костяшки собственных пальцев.“На нем выткан орел. И цвет совпадает”.– Дурацкий вопрос, – пробормотал Лайам сам себе и вновь обратился к дракончику.“Ты можешь его забрать?”– Ренфорд! С вами все в порядке?Голос Кессиаса звучал обеспокоенно.Лайам вдруг осознал, насколько нелепо выглядит со стороны его абсолютная отрешенность. Он проворно вскочил на ноги:– Да-да, со мной все в порядке. Меня просто несколько взволновала эта… хм… драка… Обеспокоенность эдила значительно возросла.– О боги, Ренфорд, вам не следовало в нее ввязываться! Что вы о себе возомнили? Вы же совсем не годитесь для этаких дел!Лайам стряхнул руку приятеля со своего плеча:– Не волнуйтесь. Все обошлось, и кончим на этом. Но мне нужно с вами кое-что обсудить.– Конечно-конечно. Вы уверены, что все хорошо?– Нет, – подумав, сообщил Лайам. – Не все. Нам нужно поговорить, причем немедленно. По поводу всего этого дела, – и он повел рукой, указывая на храмы.“Мастер, разумно ли это?”“Неважно, – отозвался Лайам. На этот раз он послал мысль быстрее и увереннее, чем когда бы то ни было. – Я должен потолковать с ним прямо сейчас – до того, как он отправится к иерархам”.Вслух же Лайам произнес:– Есть ли тут поблизости место, где мы могли бы поговорить без помех и откуда можно забраться на крышу?Эдил вытаращил глаза, потом сделал умильное лицо и почти ласково произнес:– Конечно-конечно!– Не смотрите на меня так! – огрызнулся Лайам. – Я вовсе не свихнулся. Просто украденный у меня ковер сейчас лежит на крыше храма Беллоны, и я уверен, что его пытались как-то использовать люди, напавшие на Клотена.– Ренфорд… – начал было эдил, но тут же остановился и пожал плечами. – Ладно, не буду с вами спорить. Вы точно в этом уверены?– Да.– И вы хотите забраться на крышу? На любую или именно на крышу храма Беллоны?На любую, но так, чтобы нас там не было видно с улицы.– Ну, тогда крыша здания суда вполне подойдет, милорд, способный выкинуть все, что угодно.Кессиас прозвал так Лайама во время поисков убийцы Тарквина, и теперь он, как видно, припомнив прежние времена, развернулся и без лишних расспросов зашагал по Храмовой улице.Лайам двинулся за ним, продолжая беседовать с Фануилом.“Ты можешь перенести ковер туда?” “Да, но люди могут это увидеть”. “Пусть себе смотрят. Они уже повидали достаточно странных вещей и примут тебя за очередное знамение”. “Как будет угодно мастеру”.“Вот именно”, – подытожил беседу Лайам, но обнаружил при этом, что ему не удалось сдобрить последнюю фразу достаточной долей иронии.– Придется над этим как следует поработать, – сказал он, уже скорее себе, и осознал, что опять говорит вслух.Впрочем, Кессиас его не слышал, он тоже что-то вполголоса бормотал.– Кидается в потасовку, словно берсерк… нашел ковер там, куда и вороны не залетают… покрикивает на иерархов… и никто ему не указ!..Лайам также не вслушивался в бормотанье эдила, он торопливо прикидывал, что следует и чего не следует его спутнику знать. Как ни крути, а выходило, что ему придется сказать приятелю о фамильяре, точнее об узах, которые связывают Лайама с уродцем. Иначе не объяснишь, как был обнаружен ковер и отчего это вдруг дракончику вздумалось перетащить его в другое местечко.Конечно, можно было бы поступить проще: велеть, например, Фануилу после наступления темноты отнести ковер домой, а назавтра объявить Кессиасу, что ему удалось выкупить часть краденого через третье лицо. Но это заняло бы слишком много времени, а эдил, судя по всему, вознамерился поговорить с иерархами уже сегодня. Нет, Кессиаса следовало известить о ковре, теперь ход его расследования может существенно измениться.“Нашего расследования”, – поправил себя Лайам, поскольку обрел уверенность, что оба дела сливаются воедино. Однако зачем бы людям, способным проходить сквозь защитные заклинания, пользоваться летучим ковром? Такие искусники могут проникнуть в любой храм и без вспомогательных средств.Продолжавший бурчать себе что-то под нос Кессиас размашисто шагал в сторону городской площади. Взволнованные распространившимися по Саузварку слухами горожане бросались к нему с расспросами, но эдил небрежно отмахивался от них, как от надоедливых мух:– Не беспокойтесь. Все уладилось. Прочь с дороги!Они пересекли площадь и поднялись на крыльцо здания суда. Кессиас, не проявляя ни капли почтительности к столь серьезному заведению, двинул кулаком по дубовой двери и, когда та отворилась, бесцеремонно оттер привратника в сторону.– Мы идем наверх и не желаем, чтобы нас беспокоили! – Он вытянул руку. – Ключи от колокольни!– Они у звонаря, – буркнул привратник.– Он что, наверху?– Так ведь уже почти час, или это вам не известно?Кессиас зарычал и поднял дубинку. Привратник отскочил за колонну.– Нечего делать, пошли наверх.“Фануил, – окликнул Лайам, – ты знаешь, куда мы идем?”“Я уже тут, мастер”.Лайам инстинктивно взглянул; на потолок вестибюля.“Я тебя не вижу”.“Я много выше”, – пришел ответ.Мужчины уже поднимались по лестнице.“Тебя кто-нибудь видел?”“Не думаю”.Они одолели три лестничных марша. После третьего этажа камень стен сменился деревом – темными массивными балками. Узкие окна, похожие на бойницы, не давали царившему здесь полумраку превратиться в кромешную тьму.“Ковер при тебе?”“Он здесь. Но звонарь тоже здесь. Он меня не видел”, – добавил дракончик прежде, чем Лайам успел задать ему новый вопрос.Они добрались до верхней площадки, и Кессиас открыл дверь, ведущую в небольшой коридорчик. Через несколько ярдов коридорчик расширился и превратился в длинный чердак со скошенными просмоленными стенами. Грубый дощатый пол под ногами был покрыт толстым слоем пыли. К колоколам вела дорожка следов. Там кто-то двигался, тщательно полируя бока саузваркских глашатаев времени. Ноги незнакомца были уродливо искривлены, он казался сутулым даже когда приподнимался на цыпочки. Зато его руки бугрились от мускулов, отчего звонарь производил впечатление очень сильного человека. На оклик эдила мужчина не отреагировал, и Кессиасу пришлось хлопнуть его по широкой спине.Приземистая фигура медленно развернулась.– Мастер эдил! – произнес врастяжку звонарь. На лице его проступила улыбка.– Да, Тандел! – заорал эдил. – Мне нужно, чтобы ты на минутку ушел!Тандел был глуховат, но отнюдь не глуп. Он указал на песочные часы, стоящие рядом. Верхняя их емкость почти опустела.– Скоро час дня, мастер эдил. Мне нужно звонить.Говорил звонарь еле слышно, почти шептал.– Я знаю, Тандел. Но мы не отнимем у тебя много времени. Колокола подождут.Звонарь пожал плечами и вышел, вежливо кивнув по дороге Лайаму. Он двигался странной, подпрыгивающей походкой – видимо, сказывался порок ног. Как только звонарь скрылся за дверью, Кессиас повернулся к Лайаму:– Нам ведь не понадобится много времени, верно?– Не понадобится, – заверил его Лайам, быстро оглядывая чердак.“Фануил, твой выход”.Звонница располагалась посреди чердака, там, где – еще на два этажа над кровлей – начинала вздыматься красавица башня. Ставни башенных окон были открыты, в одно из них и влетел дракончик, держа в когтях скатанный в трубку ковер. Он плавно развернулся и опустился на пол перед пораженным эдилом.“Как ты его свернул?” – поинтересовался Лайам.“Лапами”, – коротко ответил дракончик, и в этой реплике явно угадывалось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32