Не знаю, насколько мои представления о празднике жизни пересекались со взглядами Ульриха, впрочем, это не столь уж и важно. Главное то, что он делал все от него зависящее, чтобы попасть на праздник, а я висел на щитах, выступая в роли пассивного наблюдателя…
Победоносный одним из первых ворвался в зал и сразу же сориентировался в ситуации.
Надо отдать ему должное – когда надо, голова у предводителя рыцарства отлично работала. Вот и сейчас ей (голове) понадобилось всего несколько кратких мгновений, чтобы прийти к выводу, что формула «великолепный рыцарь, заколовший колдуна мечом» звучит намного лучше, чем «великолепный рыцарь, обнаруживший холодный труп колдуна».
– Когда речь идет о столь подлых и коварных личностях, как Мио, можно ожидать любой пакости. Сейчас он прикидывается мертвым, а в следующую секунду испепелит всех каким-нибудь особо мощным заклинанием.
Может быть, именно из этих соображений (хотя, вероятнее всего, все же из-за формулы «рыцарь, убивший колдуна») Ульрих подбежал к креслу, в котором сидел преданный наемниками Мио, и со всего размаха всадил меч в неподвижного врага.
Удар был настолько мощным, что лезвие прошло сквозь тело, пробило спинку кресла и вышло наружу.
– Проклятый некромант повержен! – радостно вскричал «символ», и толпа рыцарей дружно взревела:
– СЛАВА ВЕЛИКОМУ УЛЬРИХУ!
– СЛАВА!!!
– СЛАВА!!!
– СЛАВА!!!
– Не война, а какая-то малобюджетная постановка на древнеримскую тематику, – презрительно процедил внутренний голос. – Всего-навсего проткнули железной палкой мертвое тело несчастного сумасшедшего, а ликуют так, будто к их ногам пала столица великой империи.
– Дай мне меч, солдат, – обратился Ульрих к ближайшему от него рыцарю, – я убью еще одну мерзкую гадину.
Я не сразу понял, о какой гадине идет речь, но, когда Победоносный направился в сторону бесчувственного Компота, сообразил, что имеется в виду несчастный старик.
– Погодите! – изо всех сил закричал я. – Это не гадина! Это пленник! Отвратительный некромант (если им нравилось называть Мио некромантом, я не имел ничего против) запытал до полусмерти моего друга! Он хороший! Честное слово!
Разумеется, крики о «хорошести» звучали достаточно глупо и никоим образом не повлияли бы на решение Ульриха прикончить беднягу Компота, но…
Победоносный только что уничтожил могущественного колдуна, освободил «жемчужину измерения» и блистательно завершил военную кампанию. Он со своим двухтысячным отрядом сделал то, что оказалось не под силу объединенным армиям шести королевств.
Может быть, этот старик был правой рукой Мио, но не исключен вариант, что он и правда всего лишь несчастный пленник. В любом случае не стоило пачкать руки о столь несущественную персону. Славы это убийство не прибавит, а если человек действительно окажется ни при чем, Ульрих запятнает себя убийством невиновного.
– Ты ничего не напутал? – Вопрос, обращенный ко мне, являлся скорее страховкой, нежели желанием прояснить ситуацию.
– Нет, я ничего не напутал, – как можно увереннее ответил я. – Коварный некромант пленил нас. Меня против воли повесил на воротах, старика пытал, а что сотворил с Билли – вообще не знаю, он куда-то пропал.
Ульрих слушал не слишком внимательно, потому что все эти незначительные детали с пленными стариками и пропавшими узниками и прочие рассказы совершенно его не интересовали. Я был личностью достаточно известной (благодаря «Растворителю»), поэтому «символ» снизошел до разговора со мной. Но больше чем на минуту его не хватило.
– Я с девственницей спускаюсь вниз, чтобы отдать ее в руки первосвященников; десять человек охраняют наших почетных гостей, – это про меня и Компота, – все остальные свободны.
Выражение «свободны» означало – приступайте, джентльмены, к грабежу. Вы это заслужили, поэтому не стесняйтесь и чувствуйте себя как дома – берите все, что хотите, но не забывайте, что определенный процент награбленного достанется вашему сиятельному командиру.
Десять рыцарей, оставшихся присматривать за телом мертвого колдуна и моей скромной персоной (Компот по-прежнему не приходил в себя), также не чувствовали себя обделенными. Они были абсолютно уверены, что получат свою долю трофеев. Справедливый дележ награбленного издавна практиковался в отряде Ульриха. Потому что отрубленная рука нагляднее всяческих слов и речей подтверждала нехитрую истину: нужно делиться с товарищами – и тогда все будет хорошо и все будут счастливы.
Воодушевленные рыцари отправились за трофеями, а их командир осторожно взял девственницу под руку и легко подтолкнул в направлении выхода. Заторможенный манекен, называемый жемчужиной измерения, покорно шагнул к дверям, но перед тем, как выйти, повернул голову в мою сторону – и на секунду наши взгляды встретились.
Один глаз у нее был мутным, как у свежезамороженной рыбы, а второй…
Второй подмигнул мне. И я понял: Мио не настолько глуп, чтобы позволить проткнуть себя мечом какому-то напыщенному идиоту.
Его крепость пала, и если бы волшебник бежал вместе с девственницей в другое измерение, то рано или поздно его бы обнаружили: Именно поэтому хитрый Мио остановил свое сердце и нырнул в темпансцесс. Я не знаю, находился ли он в сознании «жемчужины измерения» или в каком-нибудь другом месте, но отныне ничто не мешало ему лично наблюдать за поисками Ключа. А как только этот самый Ключ будет найден, коварный волшебник наверняка найдет способ выбраться из темпансцесса и завладеть каким-нибудь новым телом. Или захватит саму девственницу. В конце-то концов, у него всегда прослеживалась тяга к женскому нижнему белью, так почему бы в придачу к господству над миром не сменить и пол?
Вариант более чем удачный.
– Как ты думаешь, почему Мио открылся нам? – прервал мои размышления вечный спутник. – Мы ведь запросто можем его выдать.
– Не можем. Так как не знаем, что случилось с Билли. Судя по всему, сумасшедший колдун что-то с ним сделал, но что именно, знает только он.
– А если попросить помощи у победителей? В смысле, у волшебников альянса?
– Не думаю, что они воспылают желанием помочь нам. Максимум, на что их хватит, – отправить нас туда, откуда мы появились. Потому что держать в своем измерении настолько опасную бомбу, как мы, совершенно неразумно.
– Значит, ты не станешь выдавать Мио?
– Нет. Я не воспылал светлыми дружескими чувствами к этому ненормальному маньяку, а просто тревожусь за Билли. Старый товарищ слишком часто спасал мою жизнь, чтобы вот так просто обрубить все ниточки, способные вывести нас на его след.
– Уж не замыслил ли ты спасательную экспедицию?
– Нет, я ничего не замыслил, потому что мы еще не выбрались из этого дерьма. Но в дальнейшем нам придется вернуться и к теме Ранвельтильской девственницы, и к темпансцессу с его гадами, и даже к трансвеститу Мио.
– Какой-то не слишком веселый набор получается Сплошь и рядом подводные течения, острые рифы и стаи голодных акул…
– Ты же сам любил повторять: «А кому легко?»
– Я вкладывал в это понятие несколько иной смысл.
– Сейчас безразлично, что ты вкладывал или выкладывал, главное – найти Билли.
– Неужели ты воспылал к толстяку настолько сильной любовью, что готов рискнуть ради него головой?
– Я не говорил о голове…
– И совершенно напрасно, потому что одна только прогулка по темпансцессу может кончиться более чем печально. А если прибавить к ней встречу с Мио, то… сам понимаешь. Добром это мероприятие не кончится.
– О каком вообще добре идет речь? – Я не удержался, рассмеявшись вслух. – У меня раздвоение сознания, в глазу сидит скорпион, в голове торчит нож, а в ухе покоится «Растворитель миров». Я даже не знаю, что еще нужно прибавить к этому списку, чтобы размышления о добре навсегда исчезли из наших разговоров.
Мой слегка истеричный смех не на шутку встревожил охрану. В принципе в этом нет ничего удивительного. Если человек с торчащей из головы рукоятью ножа начинает беспричинно смеяться, то это наводит на очень грустные мысли.
– Ты испугал рыцарей Ульриха.
– А-а-а… Наплевать. – Я с трудом удержался, чтобы не сделать вялую отмашку рукой. – Мне уже все равно.
Произнеся последнюю фразу вслух, я безвольно откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза. Напряжение последних часов оказалось слишком большим. У любого человека существует определенный запас прочности. И если до конца исчерпать его, то можно сломаться. Вероятно, я вплотную подошел к границе своих возможностей, вследствие чего в организме сработал некий защитный механизм и я погрузился в какое-то странное оцепенение. Это нельзя было назвать сном или явью. Скорее неким пограничным состоянием…
Мне чудилось (а может быть, это происходило наяву), что комната наполнилась людьми, среди которых было несколько магов. Их можно было без труда опознать по одежде и поведению. Убеленные сединами старцы задавали какие-то вопросы, на которые у меня не было ни сил, ни желания отвечать. Затем чья-то рука попробовала вытащить нож из моей головы, но ничего не вышло. Вся эта кутерьма и мельтешение продолжались достаточно долго, а под самый конец у меня зарябило в глазах – и я вдруг непонятно каким образом очутился в темпансцессе. Но только это было не туманное болото, наполненное грязью и всякого рода кровожадными тварями, а вполне милое и пристойное место. Не знаю, отчего я вдруг решил, что увитая плющом беседка в тихом саду находится в темпансцессе, но после того, как рядом со мной очутился Мио, все сомнения разом отпали.
Мы немного поболтали и расстались вполне довольные друг другом. Мне даже показалось, что мы договорились о чем-то важном или, более того, заключили какую-то сделку. Но о чем шел разговор, я так и не смог вспомнить.
Покинув темпансцесс, я вновь очутился в той же самой комнате, но только на этот раз, кроме магов и Компота, в ней никого не было. Трое старцев выстроились в линию, а четвертый встал за моей спиной. Некоторое время они бормотали какие-то невнятные заклинания, а под конец вскинули руки вверх и…
Больше я ничего не видел и не помню, но когда снова пришел в себя, то обнаружил, что нахожусь в тех самых покоях Фромпа, из которых нашу команду похитил повелитель иллюзий.
Если бы не отсутствие Билли и не лежащий без сознания Компот, можно было подумать, что битва за Ранвельтильскую девственницу, штурм башни Феникса, самовлюбленный Ульрих и экзальтированный Мио – не более чем пьяный кошмар.
Но, вскинув руку к голове и нащупав рукоять ножа, я понял – все эти ужасы не были плодом моего больного воображения, а происходили на самом деле.
– Неплохое приключеньице вышло, – произнес я вслух с единственной целью – услышать собственный голос и до конца поверить, что это не сон.
Голос оказался слегка охрипшим, но все же принадлежал именно мне.
– Ладно, с одной проблемой разобрались, – я продолжал размышлять вслух, – но все остальные никуда не делись.
Блуждающий взгляд случайно наткнулся на стол, и меня несказанно поразило, что за время нашего продолжительного отсутствия никто не позаботился убрать остатки ужина.
– Что за порядки царят во дворце, где прислуга не выполняет своих прямых обязанностей и не следит за чистотой в комнатах, отведенных почетным гостям?
Но затем я вспомнил, что время в различных измерениях течет по-разному. И если верить выкладкам Мио, то в Сарлоне наше отсутствие длилось…
Я прикинул в уме, как долго нас не было, и пришел к выводу, что не больше нескольких секунд. Разумеется, за столь ничтожный отрезок времени слуги короля не могли навести порядок в комнате. А наше внезапное исчезновение и столь же неожиданное появление остались незамеченными.
– Да-а уж, – задумчиво пробормотал я. – Мы посетили резиденцию психованного колдуна, поучаствовали в очередной великой битве, повеселились по полной программе – и как ни в чем не бывало вернулись обратно.
– Хотя, честное слово, лучше бы маги не возвращали нас! – в сердцах выругался я. – С огромным трудом выбрались из одного дерьма только для того, чтобы вляпаться в еще более серьезные неприятности. Это вообще когда-нибудь кончится?
Обычно в таких случаях оживало мое нестабильное подсознание и тоном занудного школьного учителя отвечало что-нибудь вроде: «Нет, это никогда не кончится».
Но на этот раз ничего подобного не произошло.
– Что скажешь? – напрямую обратился я к внутреннему голосу.
Но опять не услышал ни слова. Сначала я подумал, что он просто выделывается. Но по прошествии пяти минут – когда стало окончательно ясно, что мое второе «я» безвозвратно исчезло, – я испугался уже по-настоящему.
Если бы внутренний голос был со мной, то наверняка бы не преминул пошутить насчет того, что из похода за Ранвельтильской девственницей мы вернулись, потеряв Билли и половину собственного мозга. Но так как я остался в гордом одиночестве, то шутить было некому.
– Абзац… Дошутились… – прерывающимся от волнения голосом произнес я, дрожащей рукой наливая себе полный фужер вина. – Еще пара таких шуток и…
Заканчивать мысль я не стал, чтобы не накаркать беду.
Впрочем, мог бы и закончить. По большому счету это все равно ничего бы не изменило. Потому что впереди меня ожидала не жалкая «пара» а целый «флеш ройял» поистине королевских шуток.


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
GAME

Глава 1

В королевском дворце творился форменный бардак. Никакое другое определение не может более точно охарактеризовать то, что на протяжении последних часов происходило в резиденции Фромпа.
Сначала в покои героев через магический портал проникла орда прелтов – наемников, готовых воевать где угодно и с кем угодно, главное, чтобы хорошо платили. Безобразие поистине вопиющее. Королевские апартаменты – это не проходной двор, а надежно защищаемая территория, на охрану которой, к слову сказать, не жалеют денег. Но как выяснилось – лучше бы деньги жалели. В таком случае было бы не так обидно, что хваленая защита оказалась насквозь дырявой. А какие-то никчемные прелты устроили форменный погром в покоях, отведенных гостям. Впрочем, гости из этой непростой ситуации вышли с честью. Герои, покорившие стотысячные трибуны «Арены искупления», не ударили лицом в грязь и на этот раз. Прелты получили достойный отпор и были вынуждены отступить, понеся большие потери.
Но оказалось, что внезапная атака была только началом неприятностей. Вслед за прелтами по дворцу ураганом прошелся какой-то чрезвычайно могущественный колдун, вырезавший половину охраны. И сделал он это исключительно ради того, чтобы добраться до покоев, отведенных прохвосту Сайко. Для чего понадобилась столь глупая и дерзкая операция, осталось неизвестным. Новоявленный миллионер не захотел помочь следствию, а Ласковый Жу, связанный определенными обстоятельствами, не смог применить свое самое верное средство по развязыванию языков – пытку.
Затем в своем собственном кабинете был разрублен на части глава магов Сервел, что косвенно бросило тень уже на самого Фромпа, так как незадолго до этого король снял заслуженного мага с должности.
И самой последней каплей оказалось бесследное исчезновение одного из героев и пробитая голова юноши, называющего себя принцем Рента-лом. Вообще-то голова была не пробита в прямом смысле этого слова. Из нее просто торчала рукоять ножа. Но если из черепа торчит рукоять, значит, само лезвие застряло в мозгах. Подобный вывод трудно подвергнуть сомнению, не говоря уже о том, чтобы опровергнуть его.
Разумеется, глава тайной полиции сделал все от него зависящее, чтобы выяснить, кто стоит за всеми этими преступлениями. Но в распоряжении Ласкового Жу было слишком мало времени – до начала королевского пира оставалось полтора часа. А в столь сжатые сроки невозможно раскрыть сразу несколько чрезвычайно запутанных дел.
Налицо было явное фиаско секретных служб. Поэтому на разговор к королю Л.Жу шел, что называется, с тяжелым сердцем.
Но как ни странно, Фромп выслушал доклад подчиненного совершенно спокойно. В эти минуты он напоминал усталого капитана, чей корабль неожиданно наскочил на коварные рифы и дал течь. Золото из трюмов пропало, а само судно предстояло разделить на две равные части во избежание бунта. Однако, несмотря на все эти потрясения и несчастья, железная воля капитана не была сломлена.
Будь на месте короля кто-нибудь другой, он бы наверняка погрузился в пучину отчаяния. Но Фромп был достаточно сильной натурой, чтобы не сломаться и не опустить руки при первом же шквальном порыве ветра. Он собирался бороться. И сделать все от него зависящее, чтобы полностью восстановить контроль и порядок на подвластном ему корабле.
Отбросив все лишнее, монарх сконцентрировался на решении главной задачи: КАК ВЕРНУТЬ ПОТЕРЯННУЮ ПОЛОВИНУ КОРОЛЕВСТВА.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34