Конечно, последующее
рассмотрение не имеет своей целью предсказание результатов встречи между
идеями современной физики и традиционными идеями. Однако, видимо, можно
указать пункты, в которых взаимодействие между различными идеями может
произойти.
Если рассматривать, каким образом шло распространение современной
физики, то его, конечно, не надо отрывать от мирового распространения
естествознания, техники, медицины, иными словами, всей современной
цивилизации. Современная физика есть только звено длинной цепи развития,
которое началось работами Бэкона, Галилея и Ньютона и практическим
применением естествознания
в XVII и XVIII веках. С самого начала возникла взаимопомощь
естествознания и техники. Успехи техники, совершенствование инструментов и
приборов, создание новой аппаратуры для измерения и наблюдения создавали
основу для более полного и более точного эмпирического знания о природе.
Прогресс в познании природы и, наконец, математическая формулировка законов
природы открывали путь для нового применения этого знания в технике. Так,
например, открытие телескопа дало возможность астрономам точнее измерять
движение звезд в сравнении с тем, как это было прежде. Благодаря этому были
достигнуты успехи в астрономии и в небесной механике.
С другой стороны, точное знание механических законов имело большое
значение для совершенствования механических приборов, для создания машин,
преобразующих энергию, и т. д. Победное шествие этой связи естествознания и
техники началось с того момента, когда научились ставить на службу человеку
некоторые силы природы. Например, энергия, которая содержится в угле,
оказалась способной производить ряд работ, которые прежде должны были
выполняться самими людьми. Отрасли промышленности, которые развились на базе
этих новых возможностей, можно рассматривать прежде всего как естественное
продолжение и развитие древнего ремесла. Во многих случаях действия машины
подобны действиям, которые присущи старому ручному труду, и работы на
химических фабриках могут рассматриваться как продолжение работы в
красильнях и аптеках старого времени. Но позднее были созданы совершенно
новые отрасли промышленности, например электротехника, которая не имела
никакого сходства с ремеслом. Проникновение естествознания в более
отдаленные области природы дало возможность инженерам использовать силы
природы, которые прежде были почти неизвестны. А точное знание этих сил в
виде математически сформулированных законов природы, которым подчиняются эти
силы, образовало прочную основу для создания разнообразных машин.
Громадный успех, обусловленный связью естествознания и техники, привел
к большому перевесу тех наций, государств и обществ, которые стояли на почве
технической цивилизации. Естественным следствием был факт, что интерес к
естествознанию и технике в настоящее время подхвачен и другими нациями,
которые по своим традициям не имели склонности к естествознанию или технике.
Наконец, современные средства сообщения и связи завершили процесс
распространения технической цивилизации. Этот процесс изменил до основания
жизненные условия на Земле, и одобряют его или нет, признают его успехи или
его опасность, со всей определенностью надо подчеркнуть, что он давно
перерос контроль со стороны человека. Его можно скорее рассматривать как
биологический процесс, при котором структуры, действующие в человеческом
организме, переносятся во все большем объеме на окружающую людей среду, и
эта среда приводится в состояние, которое соответствует увеличивающемуся
населению Земли.
Современная физика принадлежит к новейшему этапу развития связи
естествознания и техники, и ее, к несчастью, самый очевидный результат --
атомная бомба -- показал наиболее резко существо этого развития. С одной
стороны, оказалось ясным, что изменения, которые возникли на Земле благодаря
связи естествознания и техники, не могут рассматриваться только под углом
зрения оптимизма; по крайней мере частично оправдываются взгляды людей,
предостерегавших от опасности таких радикальных изменений наших естественных
условий жизни. С другой стороны, процесс развития принудил тех, кто пытался
держаться как можно дальше от этой опасности, обратить самое серьезное
внимание на новое развитие, так как ведь очевидно, что политическая власть в
смысле военной силы в будущем будет основана на обладании атомной бомбой.
В задачи данной книги не входит подробное обсуждение политических
последствий применения ядерной физики. Но несколько слов все же должно быть
сказано по этому поводу, так как именно проблемы, связанные с атомной
бомбой, прежде всего возникают в головах людей, когда заходит речь об
атомной физике. Открытие новых видов оружия, в особенности термоядерного,
без сомнения, изменило политическую структуру мира. Решающее изменение
произошло с понятием "независимых" наций и государств, так как каждая нация,
которая не обладает таким оружием, в какой-то степени зависит от нескольких
наций, которые обладают таким оружием и могут его производить в большом
количестве. Но попытка вести войну в больших размерах с помощью такого
оружия, по сути дела, представляет собой бессмысленное самоубийство. Поэтому
часто слышен оптимистический вывод, что война устарела, что она теперь не
может начаться. Этот взгляд, к сожалению, основывается на одном из многих
слишком оптимистических упрощений; напротив, абсурдность ведения войны с
применением термоядерного оружия может оказаться стимулом к войнам малого
масштаба. Если какая-нибудь нация или политическая группа убеждены на основе
своего исторического или морального права в необходимости изменения
современного положения в мире, то она будет считать, что применение для этой
цели разрешенных видов оружия не приведет к большому риску. Они будут
уверены, что противник не прибегнет к атомному оружию, так как в этом
сложном вопросе исторически и морально противник окажется неправым и не
решится на большую атомную войну. Эта ситуация, напротив, должна побудить
другие нации категорически заявлять, что они прибегнут к атомному оружию в
случае малых войн, в которых они подвергнутся нападению. Таким образом,
очевидно, что опасность сохранится. По-видимому, мир в какие-нибудь 20 или
30 лет изменится так сильно, что опасность войны в большом масштабе с
применением всех средств уничтожения станет много меньше или совсем
исчезнет. Однако путь к этому новому состоянию полон опасностей.
Как и во все прежние времена, нужно отдавать отчет в том, что то, что
кажется оправданным исторически и морально для одной сторо-
ны, может оказаться неоправданным для другой. Сохранение status quo не
всегда бывает правильным решением. Напротив, по-видимому, чрезвычайно важно
найти мирный путь к урегулированию международного положения. Во многих
случаях вообще очень трудно найти правильное решение. Поэтому, пожалуй, не
будет пессимистическим сказать, что только тогда можно избежать большой
войны, когда все политические группы будут готовы отказаться от своих мнимо
очевидных прав, принимая во внимание тот факт, что вопрос о справедливости и
несправедливости будет по-разному выглядеть для различных сторон. Это,
конечно, не новая точка зрения; фактически необходимо только то отношение к
жизни, которому в течение многих веков учат великие религии.
Изобретение атомного оружия поставило и перед наукой, и перед учеными
совершенно новые проблемы. Влияние науки на политику стало много больше, чем
оно было перед второй мировой войной, и это обстоятельство налагает двойную
ответственность на ученых, особенно на физиков-атомщиков. Ученый может или
активно участвовать в управлении своей страной ввиду важности науки для
общества (в этом случае он должен в конечном счете взять на себя
ответственность за такие важные решения, которые выходят далеко за рамки
решений, связанных с узким кругом исследовательской и университетской
работы, к которой он привык до сих пор), или же он может отстраняться от
всякого участия в решении политических вопросов. Потом он все же будет
ответственен за ложные решения, которым он мог бы, пожалуй,
воспрепятствовать, если бы он не жил спокойной жизнью кабинетного ученого.
Очевидно, долг ученых -- информировать свои правительства о совершенно не
виданных ранее размерах разрушения, которые принесла бы война с применением
термоядерного оружия.
Кроме этого, ученых часто приглашают принять участие в торжественных
резолюциях в пользу всеобщего мира; в отношении этого последнего я должен
признаться, что никогда не мог понять смысл таких деклараций. Подобные
резолюции, по-видимому, выглядят доказательством доброй воли, однако каждый,
кто высказывается за мир, не выдвигая точно условия этого мира, должен
тотчас же вызвать подозрение в том, что он говорит только о таком мире, при
котором он или его политическая группа наилучшим образом процветает. Тем
самым, естественно, значение декларации полностью обесценивается. Каждая
подлинная резолюция в пользу мира может состоять только из перечисления
жертв, которые надо принести для сохранения мира. Однако ученые вовсе не
вправе делать заявления подобного рода.
В то же самое время ученые могут с гораздо большим успехом
способствовать сохранению мира, содействуя интернациональному сотрудничеству
ученых в своей узкой области. Большое значение, которое сегодня придается
ядерным исследованиям многими правительствами, и тот факт, что уровень
научных работ в различных странах весьма различен, благоприятствует
международному сотрудничеству
молодых ученых разных стран, собранных вместе в исследовательских
институтах, и общность работы в труднейших областях современной науки будет
только способствовать взаимопониманию.
В одном случае, а именно в Женевской организации (CERN 15), удалось
добиться согласия ряда европейских стран о строительстве общей лаборатории
для термоядерных исследований. Этот род сотрудничества, кроме того,
способствует консолидации общих усилий в отношении научных проблем и, быть
может, эти общие усилия молодого поколения инженеров и физиков выйдут за
рамки только чисто научных проблем. Конечно, с самого начала нельзя
предвидеть, какие будут результаты после того, как ученые возвратятся в свою
прежнюю обстановку, к своим прежним традициям. Но едва ли можно сомневаться
в том, что обмен идеями между молодыми учеными разных стран и между разными
поколениями в каждой стране будет способствовать тому, чтобы, не прибегая к
исключительным мерам, приблизиться к новому состоянию, в котором установится
равновесие между старыми силами традиций и неизбежными требованиями
современной жизни. Особенной чертой современного естествознания,
характеризующей его более, чем что-либо другое, является сильная связь между
различными культурными традициями, именно тот факт, что окончательное
решение того, что истинно или ложно, не зависит ни от какого человеческого
авторитета. Иногда, быть может, проходят многие годы, прежде чем найдут
решение проблемы, прежде чем удастся точно отличить истину от лжи; наконец,
вопросы решаются; принимаются эти решения не какой-либо группой ученых, а
самой природой. К тому же, научные идеи распространяются среди тех, кто
имеет интерес к науке, эти идеи распространяются совершенно иным путем, чем
политические. В то время как политические идеи, смотря по обстоятельствам,
могут оказывать убедительное влияние на широкие народные массы только
потому, что они служат преобладающим интересам людей или по крайней мере
кажется, что служат, научные идеи распространяются только потому, что они
истинны. Существуют объективные и окончательные критерии, которые решают
вопрос о правильности естественнонаучного утверждения.
Все, что здесь говорилось о международном сотрудничестве и обмене
людьми, естественно, в равной мере справедливо для любой области
современного естествознания; это ни в коем случае не ограничивается только
атомной физикой. В этом отношении современная физика является лишь одной из
многих отраслей науки, и даже если техническое применение, а именно атомное
оружие и мирное использование атомной энергии, придает ей особое значение,
все же нет никаких оснований считать международное сотрудничество в области
атомной физики гораздо более важным делом, чем сотрудничество в других
областях естествознания. Однако теперь мы должны остановиться еще раз на
основных чертах современной физики, которые существенно отличаются от
прежнего развития естествознания, и по этой причине мы еще раз должны
вернуться к европейской истории
этого развития, которое осуществлялось благодаря взаимосвязи
естествознания и техники.
Среди историков часто обсуждался вопрос, являлось ли вполне
закономерным следствием прежних течений в духовной жизни Европы
возникновение естествознания после XVI века. В этой связи можно указать на
определенные тенденции в христианской философии, приведшие к такому
абстрактному понятию бога, когда бог был настолько высоко удален от мира,
что оказалось возможным рассматривать мир, не усматривая в нем в то же самое
время и бога. Картезианское разделение может считаться последним шагом в
этом развитии. Многие теологические разногласия вызвали общее недовольство
такими проблемами, которые не могут быть разрешены рационально и которые
обусловливали политические столкновения того времени; это недовольство
возбуждало интерес к проблемам, резко отделенным от теологических дискуссий.
Нужно отметить также громадную активность и новое направление мысли, которое
пришло в Европу в период Ренессанса. Во всяком случае, в это время появился
новый авторитет, который был совершенно независим от христианской религии,
философии и церкви, авторитет опыта, эмпирического знания. Можно проследить
истоки этого авторитета в более ранних философских направлениях, например в
философии Оккама или Дунса Скотта, однако решающей силой в развитии
человеческой мысли этот авторитет стал только начиная с XVI века. Галилей
хотел не только рассуждать о механическом движении -- маятника и падающего
камня, -- но он хотел исследовать количественно с помощью эксперимента, как
происходят эти движения. Эта новая сфера деятельности вначале, видимо, не
рассматривалась как отклонение от традиционной христианской религии.
Напротив, говорили о двух видах божественного откровения. Один записан в
библии, другой находится в книге природы. Священное писание было написано
людьми и потому подвержено человеческому заблуждению. Природа является
непосредственным выражением божественной воли.
Однако то большое значение, которое придавали опыту, привело к
медленному и постепенному изменению во всем понимании действительности.
В то время как то, что мы сегодня называем символическим значением
вещи, в средние века в некотором смысле являлось ее первичной реальностью,
теперь реальность стала только тем, что мы в состоянии воспринимать нашими
чувствами. Первичной реальностью оказалось то, что мы можем видеть и
осязать. И это новое понятие реальности связывалось с новой деятельностью.
Мы можем экспериментировать и обнаружить, каковы вещи в действительности.
Легко можно представить, что этот новый подход означал не что иное, как
прорыв человеческой мысли в бесконечную область новых возможностей, и
поэтому вполне понятно, что церковь в новом движении увидела для себя скорее
опасность, чем надежду. Известный процесс против Галилея из-за его
выступления в защиту системы Коперника означал начало борьбы, которая
длилась более столетия.
В этом споре представители естествознания утверждали, что только опыт
может претендовать на неоспоримую истину. Они отрицали право за человеческим
авторитетом решать, что в действительности происходит в природе, и считали,
что это решение -- дело самой природы или в этом смысле самого бога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23