Однако она все равно упомянет о нем в письмах родителям или друзьям, да и приедет же она когда-нибудь домой в гости.
Глядя на ее пухлые губы и телячьи глаза, он понимал, что тайну ей доверить нельзя. Пегги Хепберн знает, что Чарли Бэкстер жив. А что сегодня знает Пегги Хепберн, то завтра будет знать весь Хамбли. О, конечно, можно не волноваться, каждому жителю Хамбли эта новость будет сообщаться по большому секрету, потому что Чарли Бэкстер надул страховую компанию, а это — тайна.
Вдруг Чарли прошиб пот. Духота натопленной гостиницы стала невыносима при мысли о тюрьме, которая из отдаленной угрозы превратилась в неминуемую участь. Самое смешное было то, что жажда славы, заставившая его заказать «Хамбли Эдвертайзер» ради желания увидеть свое имя в печатном виде, похоже, действительно в конечном счете приведет его имя на страницы газет.
В эту минуту он ненавидел Веру за то, что она всегда была права. И нужно ей было только одно — его чековая книжка. Если бы он поступил с ней как подлец — вроде Пагги Уильямса, который ей так нравился — он был бы свободен и смог бы жениться на прелестной девушке, наподобие той, в поезде.
Он вздрогнул — Пегги схватила его за руку.
— Вот он! — воскликнула она. — Вот мой муж. Вон там, у бюро, разговаривает с мальчишкой-носильщиком.
Посмотрев, куда она указывала пальцем, Чарли изменился в лице.
Глава XVIII
Спасательные операции
Чарли было достаточно одного взгляда, чтобы понять: перед ним отъявленный проходимец. Поверить его брачным намерениям мог только ребенок или законченный идиот. Пегги прямым курсом шла к гибели.
«Нет! — внутренне восстал Чарли.— Я должен ее спасти!»
Придя к такому решению, он тут же осознал и чего это будет ему стоить. Ее спасение означало его гибель.
Ничто не сможет заставить Пегги молчать, разве если зашить ей рот. Как только история о его появлении в Лондоне станет известна в Хамбли, его старшая сестра кинется в Старминстер за объяснениями.
Он слишком хорошо знал характер Эмили. Хотя она покинула коттедж в гневе, со временем она наверняка пожалела, что не взглянула на лицо покойного брата. А при таких обстоятельствах отказ Веры пустить ее в комнату фальшивого мертвеца станет для нее подозрительным вдвойне.
Дать повод для слухов — все равно, что разворошить осиное гнездо. Все узнают, что Пегги Хепберн разговаривала с Чарли Бэкстером, хотя весь город был на его похоронах. Люди станут строить догадки, а что же на самом деле лежало в гробу.
Эйкорн задержит выплату страховки в ожидании расследования. Когда для опровержения рассказа Пегги не найдется никаких удовлетворительных объяснений, следующим шагом будет прошение об эксгумации. И это станет началом конца.
Даже если Чарли удастся скрыться от правосудия, без денег он пропадет. Вера не сможет с ним воссоединиться, и ему придется голодать, как недобитой крысе в сточной канаве.
«Нет,— подумал Чарли,—гораздо лучше выйти на свет с открытым забралом, как подобает мужчине».
Он не мог удержаться от мыслей, что он, ко всему прочему,— благородный рыцарь, добровольно обрекающий себя на гибель. Но девушка была так доверчива, так юна, у нее даже зубы росли по-детски редко, и ладошки еще были пухленькими. Кроме того, не он ли клялся, что всегда и везде будет защищать женщин?
Он рассеянно откинул назад волосы, чтобы прояснить свои мысли. Пегги при этом потрогала его лоб пальцем, ничуть не стесняясь такой фамильярности.
— Тогда мне так хотелось это сделать,— сказала она.— Девочкой я всегда в церкви смотрела на этот смешной шрамик. Иногда ваш отец заставлял вас пойти на службу, а вы вертелись и глазели на смазливых девушек.
Чарли мрачновато улыбнулся, учтя про себя, что этим замечанием она вбила еще один гвоздь в его гроб. После такого доказательства уже не будет сомнений, он это или не он.
— А что, будущий муж с вами не танцует?
— Нет, нас не должны видеть вместе. Здорово, правда? Я прямо вся так и горю от всего этого!
— Хм. Когда же вы отбываете?
— Сразу после обеда.
Глазами, полными восторга, она поглядела на танцующих.
— Этот профессионал просто чудо, правда? Вот бы с ним потанцевать!
— С этим итальяшкой?
— Да не итальяшка он никакой. Это всего лишь косметика. Многие мужчины так делают. Потом, это часть его профессионального набора... А вы танцуете?
Чарли галантно поднялся. Вскоре он обнаружил, что его уровень гораздо выше, чем у его партнерши, однако она, казалось, этого не замечала и продолжала восхищаться профессионалом.
— Давайте догоним их и врежемся в него,— шепнула она.
Она начинала казаться Чарли уж слишком легкомысленной.
«Юность еще не означает невинности,—думал он.— И тем не менее, мне приходится жертвовать Верой— женщиной порядочной—ради этой соплячки. Ах, не знаю, что же здесь долг честного человека».
Он отрезвил себя холодным душем здравого смысла, который показал ему все сопряженные с его замыслом трудности, вытащив их на поверхность, как проливной дождь — земляных червей. Ясно, что затея потребует изощренной дипломатии. Один неверный шаг может все испортить.
Незадолго до того Чарли купил сборник стихотворений Браунинга, который в свое время так помог ему понять сложные перипетии собственных душевных состояний. Сделал он это, главным образом, желая посмотреть, что было опущено при цитировании в «Старминстер Геральд». Однако вскоре, привлеченный такими многообещающими заголовками, как «Легкая женщина», он углубился в книгу, поняв из нее, Браунинг — величайший знаток человеческой натуры — считал любые игры с душой делом чрезвычайно опасным.
Чарли вспомнил об этом, скользя по залу вместе с Пегги, обвившей руками его шею. Он говорил себе, что, возможно, этот стервятник и в самом деле собирается жениться. Внешность бывает обманчива. Если Чарли вторгнется в их жизнь, то может помешать Пегги обрести желанного и подходящего ей мужа.
В любом случае, обратиться в полицию или к хозяину отеля он не мог, не имея ни оснований, ни веских доказательств для обвинения в готовящемся похищении. Единственное, что он мог сделать,— это позвонить родителям девушки и предоставить ее отцу, кажется, бизнесмену, самому разбираться в создавшейся ситуации.
Главная сложность была в том, кто тогда заплатит за междугородный разговор. Естественно, он будет записан на его счет. Но в его затруднительном положении каждый сэкономленный им шиллинг означал дополнительную безопасность для Веры.
Он опять отрицательно покачал головой. Звонить бесполезно, потому что пташки упорхнут задолго до того, как мистер Хепберн сможет добраться до отеля.
Внезапно Чарли понял, что есть только один выход. Он должен воззвать к лучшему в самой девушке.
— Чего это вы такой хмурый? —спросила она, тем самым помогая ему начать.
— Я думаю о вас,—ответил он.— Давайте-ка посидим в уголке.
Он усадил ее в кресло, а затем откашлялся.
— Пегги, я хочу поговорить с вами, как старший брат. Этот ваш знакомый—в нашем понимании не джентльмен.
Услышав это, она взвилась.
— А я ненавижу «джентльменов в нашем понимании»! Тех, которые ходят в сапогах на тройной подошве и поглощают тройные порции непрожаренного мяса. Мой Тони — человек утонченный и светский.
— Но он не женится на вас.
— Ну и что с того? В наши дни никто из передовых людей не женится. Потом, он-то — жените я! У него дворянский титул и поместье, так что ему' нужен наследник.
— Нет, Пегги, вы себя обманываете. Но, если в моих силах спасти вас от гибели—и тело ваше, и душу,— я сделаю это. Вы что, никогда не читали о торговле живым товаром?
Она уставилась на него своими синими глазами-блюдцами, в которых промелькнул испуг.
— И что же вы собираетесь сделать?
— Я собираюсь — и сделаю — вот что: нынче же вечером отвезу вас домой. Я не смогу спокойно жить, пока не вручу вас лично вашему отцу.
Она тяжело задышала, но не сказала ничего, и он постарался получше довести до ее сознания свои доводы.
— Подумайте, Пегги,— его голос был мягок и убедителен.— Вы ведь можете потерять все. Мужа, детей, дом. Я, возможно, человек никудышный и сам все в жизни упустил, но сестры мои замужем, и я знаю, что такое домашнее счастье. Долгие покойные вечера у камина за чтением или слушанием радио, вместо коктейлей и ночных клубов.
— А как насчет штопания носков? Забыли? Пока муж читает вслух? —насмешливо спросила она.—В ваших устах все это звучит не слишком привлекательно.
— Нет, Пегги, это не шутки. Вы еще только дитя и сами не знаете, чего хотите. Но в глубине души все женщины хотят одного.
Пегги слегка пожала плечами, а потом заговорила с резким вызовом:
— Я знаю, что вы хотите сделать. Вы хотите сказать хозяину, что я несовершеннолетняя, и держать меня тут, пока не приедет папа.
— Нет, я не поступлю с вами так нечестно. Я верю, что вы сами изберете правильный путь. Вы должны признать -я говорил с вами открыто. Я же не нанес вам удар в спину.
Ее глаза-блюдца сузились в щелочки, и она кивнула.
— Вы выиграли,— сказала она покладисто.— Что мне следует, по-вашему, делать?
Он понял, что победил, и от этого у него под носом выступил пот.
— Я сейчас пойду наверх, чтобы собраться. Ровно через полчаса мы встретимся с вами на этом же месте. А затем с первым поездом уедем в Хамбли.
— Слушаюсь, капитан! Он похлопал ее по плечу.
— Умница. Вы никогда не пожалеете об этом. Подумайте, как здорово будет снова оказаться в родном городе. Подумайте о доме, об отце и матери, сестрах. О друзьях. Об одноклассницах. Подумайте.
Она озадаченно поглядела на него, а затем улыбнулась.
— Ой, какая я дура! Вы же со мной шутите, да? Просто решили меня разыграть, да?
Он ничего не ответил на эту глупость.
— Через полчаса,— повторил он, направляясь к лифту.
Придя к себе в номер, он бросил в чемодан несколько вещей, а затем стал взволнованно расхаживать из угла в угол, куря сигареты одну за другой и мысленно беседуя с Верой. Он чувствовал себя по отношению к ней ужасным изменником. Она его жена и лучшая женщина в мире, и все-таки он предает ее ради какой-то девчонки, которая все равно убежит с первым попавшимся молочником.
Когда истекли полчаса, он спустился в холл и с волнением оглядел его. Пегги не было. Он подождал двадцать минут, а затем стал расспрашивать служащего из бюро регистрации. Чарли стоило некоторого труда описать Пегги так, чтобы молодой человек ее вспомнил, но, наконец, это было достигнуто.
— О, эти люди пришли только ради обеда. Вещи оставили в камере хранения. Но они передумали и не стали здесь есть. Где-то час, как они отбыли.
— Спасибо. Отбыли, так отбыли, ничего страшного.
Чарли отвернулся, чтобы скрыть слезы, наполнившие его глаза, когда он подумал об участи бедняжки Пегги.
Себя он успокоил тем, что не мог сделать большего. Между прочим, удачно получилось, что он позабыл о своем отъезде. Было бы уведомить администрацию о своем отъезде. Было бы досадно обнаружить сейчас свой номер, который был таким покойным, уже сданным другому постояльцу.
Но оставалось еще кое-что, о чем он вспомнил только поздно ночью, уже улегшись в постель. Он яростно хлопнул себя по лбу.
— Ах, болван! Надо же было сразу позвонить ее отцу, и он бы разослал телеграммы в порты для ее задержки... Но теперь слишком поздно. Я сделал все, что мог.
Он почувствовал, что Провидение помогает Вере, управляя ее заблудшим мужем. Но отныне он должен думать о ее безопасности прежде, чем о чьей-либо еще. Придя к этому заключению, он заснул, как дитя.
Главное — он готов был пойти на жертву, а это, по Браунингу,— уже есть поступок, поэтому на следующий вечер, услышав тревожное объявление по Би-Би-Си, Чарли не почувствовал ци тени угрызений совести.
«Двадцать пятого числа текущего месяца пропала Пеги Элизабет Хепберн, семнадцати с половиной лет, хрупкого телосложения, лицо круглое, волосы очень светлые, вьющиеся, глаза голубые, рост пять футов пять дюймов, возможен легкий французский акцент, одета была в темно-красное платье, пальто такого же цвета с серым лисьим воротником и шляпку серого цвета...»
Чарли потянулся вперед, чтобы предложить спичку доставшей сигарету девушке, поэтому не слышал конца описания. Но зловещие заключительные слова мимо него не пролетели.
«Последний раз ее видели на вокзале Виктория около полудня; возможно, означенной особе нанесен вред».
Глава XIX
Подозрительный случай
За сутки Чарли уже совершенно забыл Пегги. Объявление по радио — уверял он себя—еще не значит, что несчастье произошло. Несмотря на все, что ему было известно, она вполне еще могла выйти за этого мистера Стервятника; кроме того, Чарли теперь перестал бес-
покоиться о своем будущем разоблачении, а это тоже было важно. Во всяком случае, пытаясь ей помочь, он сделал все, что было в его силах, а посему он выкинул ее из памяти, чтобы освободить место для девушки из поезда.
После многих часов, проведенных в гостиничном холле в наблюдениях за личной жизнью других людей, ему захотелось любви и для себя. Любая женщина, пившая коктейли, танцевавшая или флиртовавшая с мужчинами, подвергалась в его уме сравнению с Дженнифер, и всегда с невыгодным для себя результатом. В его глазах Дженнифер была из тех редких особ, которые, будучи добрыми, не бывают смешными, и обладая чрезвычайной внешней привлекательностью, сохраняют настоящую чистоту.
Наконец, страстное желание увидеть ее заставило его выйти из отеля и забрести в район улиц, расходящихся лучами от площади Пиккадилли, где он стал блуждать в надежде на случайную встречу. Он не отваживался искать ее в ресторанах и театрах, так как был вынужден на всем экономить. Однако, хотя он и гордился тем, что способен себя ограничивать, в конце концов ему все же пришлось крепко призадуматься о своем денежном положении.
Он уже два раза оплачивал недельные счета в отеле, так что примерно представлял, сколько придется отдать и за третью неделю, в конце которой у него останется около двадцати фунтов. На эти деньги он продержался бы месяца два, живи он в дешевом пансионе на Эйкер-Лэйн и притом во всем себе отказывая. Вера же, между тем, говорила о возможной задержке до трех месяцев, и, случись так, он останется без жилья и пропитания.
Одна мысль о переезде из его нынешней роскошной обстановки в Брикстон вызывала у него содрогание. Перед ним простиралась мрачная перспектива ссылки вплоть до приезда в Лондон Веры. Внезапно он понял, что ему отчаянно хочется ее увидеть. Она— ею жена и лучшая из женщин.
В то время, как Чарли раскаивался за свою неверность, Вера едва ли могла ответить ему такими же нежными чувствами. Вернувшись в Джесмин-Копедж, она тоже оказалась на мели, и виной тому был Чарли.
Первое, что она сделала, это послала в банк запрос
о том, сколько осталось у нее на счету. Хотя Чарли вел учет всех расходов, у нее была тайная надежда, вдруг он случайно написал несколько лишних фунтов.
Ответ банковского управляющего ее ошеломил. Он сообщал, что на счету не осталось ничего, но заверил ее в своей готовности открыть новый кредит на время ее пребывания в Старминстере, если ее это устроит.
Единственное, что от нее требовалось — это дать адрес одного из банков, хранящих ее деньги, а уж он сам позаботится о переводе необходимой суммы.
Взяв себе в помощь сигарету, Вера попробовала найти выход из затруднительного положения. Ее скрупулезная честность в отношении денежных долгов вошла в противоречие с тем фактом, что на данный момент она была соучастницей мошенничества. Но тут она лишь уступила уговорам Пагги, в глубине души считая, что надуть такую большую компанию — не так уж бесчестно. Фирма — всего лишь безликая организация, так что она чувствовала себя обманщицей не более, чем респектабельный пассажир, едущий в вагоне первого класса с билетом на третий класс и готовый заплатить недостачу, если уж он попадется контролеру, но надеющийся на лучшее.
Она решила, что никто не должен пострадать из-за ее нынешних трудностей: если уж ей и придется открывать кредиты, то она заплатит все до последнего пенни до своего отъезда из города. Однако ей было совершенно необходимо хоть немного наличных, при этом она абсолютно не умела ни занимать деньги, ни как-то их раздобывать.
Когда прошел первый гнев, она простила Чарли его вину. В конце концов, он ведь думал, что у нее остается еще двадцать фунтов, и понятия не имел о ее подарке Пагги.
Была минута, когда она хотела обратиться за помощью к Пагги Уильямсу. Но потом она поджала губы и покачала головой. Она прекрасно знала, как надолго может растянуть деньги женщина и как молниеносно может растранжирить ту же сумму мужчина. Кроме того, она испытывала к Пагги слабость, и его упоминание о выходном костюме вызвало у нее подозрение. Оно могло означать, что он собирается унизиться до того, что навяжется какой-нибудь титулованной семье, в которой угощают обедом всех случившихся в доме гостей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Глядя на ее пухлые губы и телячьи глаза, он понимал, что тайну ей доверить нельзя. Пегги Хепберн знает, что Чарли Бэкстер жив. А что сегодня знает Пегги Хепберн, то завтра будет знать весь Хамбли. О, конечно, можно не волноваться, каждому жителю Хамбли эта новость будет сообщаться по большому секрету, потому что Чарли Бэкстер надул страховую компанию, а это — тайна.
Вдруг Чарли прошиб пот. Духота натопленной гостиницы стала невыносима при мысли о тюрьме, которая из отдаленной угрозы превратилась в неминуемую участь. Самое смешное было то, что жажда славы, заставившая его заказать «Хамбли Эдвертайзер» ради желания увидеть свое имя в печатном виде, похоже, действительно в конечном счете приведет его имя на страницы газет.
В эту минуту он ненавидел Веру за то, что она всегда была права. И нужно ей было только одно — его чековая книжка. Если бы он поступил с ней как подлец — вроде Пагги Уильямса, который ей так нравился — он был бы свободен и смог бы жениться на прелестной девушке, наподобие той, в поезде.
Он вздрогнул — Пегги схватила его за руку.
— Вот он! — воскликнула она. — Вот мой муж. Вон там, у бюро, разговаривает с мальчишкой-носильщиком.
Посмотрев, куда она указывала пальцем, Чарли изменился в лице.
Глава XVIII
Спасательные операции
Чарли было достаточно одного взгляда, чтобы понять: перед ним отъявленный проходимец. Поверить его брачным намерениям мог только ребенок или законченный идиот. Пегги прямым курсом шла к гибели.
«Нет! — внутренне восстал Чарли.— Я должен ее спасти!»
Придя к такому решению, он тут же осознал и чего это будет ему стоить. Ее спасение означало его гибель.
Ничто не сможет заставить Пегги молчать, разве если зашить ей рот. Как только история о его появлении в Лондоне станет известна в Хамбли, его старшая сестра кинется в Старминстер за объяснениями.
Он слишком хорошо знал характер Эмили. Хотя она покинула коттедж в гневе, со временем она наверняка пожалела, что не взглянула на лицо покойного брата. А при таких обстоятельствах отказ Веры пустить ее в комнату фальшивого мертвеца станет для нее подозрительным вдвойне.
Дать повод для слухов — все равно, что разворошить осиное гнездо. Все узнают, что Пегги Хепберн разговаривала с Чарли Бэкстером, хотя весь город был на его похоронах. Люди станут строить догадки, а что же на самом деле лежало в гробу.
Эйкорн задержит выплату страховки в ожидании расследования. Когда для опровержения рассказа Пегги не найдется никаких удовлетворительных объяснений, следующим шагом будет прошение об эксгумации. И это станет началом конца.
Даже если Чарли удастся скрыться от правосудия, без денег он пропадет. Вера не сможет с ним воссоединиться, и ему придется голодать, как недобитой крысе в сточной канаве.
«Нет,— подумал Чарли,—гораздо лучше выйти на свет с открытым забралом, как подобает мужчине».
Он не мог удержаться от мыслей, что он, ко всему прочему,— благородный рыцарь, добровольно обрекающий себя на гибель. Но девушка была так доверчива, так юна, у нее даже зубы росли по-детски редко, и ладошки еще были пухленькими. Кроме того, не он ли клялся, что всегда и везде будет защищать женщин?
Он рассеянно откинул назад волосы, чтобы прояснить свои мысли. Пегги при этом потрогала его лоб пальцем, ничуть не стесняясь такой фамильярности.
— Тогда мне так хотелось это сделать,— сказала она.— Девочкой я всегда в церкви смотрела на этот смешной шрамик. Иногда ваш отец заставлял вас пойти на службу, а вы вертелись и глазели на смазливых девушек.
Чарли мрачновато улыбнулся, учтя про себя, что этим замечанием она вбила еще один гвоздь в его гроб. После такого доказательства уже не будет сомнений, он это или не он.
— А что, будущий муж с вами не танцует?
— Нет, нас не должны видеть вместе. Здорово, правда? Я прямо вся так и горю от всего этого!
— Хм. Когда же вы отбываете?
— Сразу после обеда.
Глазами, полными восторга, она поглядела на танцующих.
— Этот профессионал просто чудо, правда? Вот бы с ним потанцевать!
— С этим итальяшкой?
— Да не итальяшка он никакой. Это всего лишь косметика. Многие мужчины так делают. Потом, это часть его профессионального набора... А вы танцуете?
Чарли галантно поднялся. Вскоре он обнаружил, что его уровень гораздо выше, чем у его партнерши, однако она, казалось, этого не замечала и продолжала восхищаться профессионалом.
— Давайте догоним их и врежемся в него,— шепнула она.
Она начинала казаться Чарли уж слишком легкомысленной.
«Юность еще не означает невинности,—думал он.— И тем не менее, мне приходится жертвовать Верой— женщиной порядочной—ради этой соплячки. Ах, не знаю, что же здесь долг честного человека».
Он отрезвил себя холодным душем здравого смысла, который показал ему все сопряженные с его замыслом трудности, вытащив их на поверхность, как проливной дождь — земляных червей. Ясно, что затея потребует изощренной дипломатии. Один неверный шаг может все испортить.
Незадолго до того Чарли купил сборник стихотворений Браунинга, который в свое время так помог ему понять сложные перипетии собственных душевных состояний. Сделал он это, главным образом, желая посмотреть, что было опущено при цитировании в «Старминстер Геральд». Однако вскоре, привлеченный такими многообещающими заголовками, как «Легкая женщина», он углубился в книгу, поняв из нее, Браунинг — величайший знаток человеческой натуры — считал любые игры с душой делом чрезвычайно опасным.
Чарли вспомнил об этом, скользя по залу вместе с Пегги, обвившей руками его шею. Он говорил себе, что, возможно, этот стервятник и в самом деле собирается жениться. Внешность бывает обманчива. Если Чарли вторгнется в их жизнь, то может помешать Пегги обрести желанного и подходящего ей мужа.
В любом случае, обратиться в полицию или к хозяину отеля он не мог, не имея ни оснований, ни веских доказательств для обвинения в готовящемся похищении. Единственное, что он мог сделать,— это позвонить родителям девушки и предоставить ее отцу, кажется, бизнесмену, самому разбираться в создавшейся ситуации.
Главная сложность была в том, кто тогда заплатит за междугородный разговор. Естественно, он будет записан на его счет. Но в его затруднительном положении каждый сэкономленный им шиллинг означал дополнительную безопасность для Веры.
Он опять отрицательно покачал головой. Звонить бесполезно, потому что пташки упорхнут задолго до того, как мистер Хепберн сможет добраться до отеля.
Внезапно Чарли понял, что есть только один выход. Он должен воззвать к лучшему в самой девушке.
— Чего это вы такой хмурый? —спросила она, тем самым помогая ему начать.
— Я думаю о вас,—ответил он.— Давайте-ка посидим в уголке.
Он усадил ее в кресло, а затем откашлялся.
— Пегги, я хочу поговорить с вами, как старший брат. Этот ваш знакомый—в нашем понимании не джентльмен.
Услышав это, она взвилась.
— А я ненавижу «джентльменов в нашем понимании»! Тех, которые ходят в сапогах на тройной подошве и поглощают тройные порции непрожаренного мяса. Мой Тони — человек утонченный и светский.
— Но он не женится на вас.
— Ну и что с того? В наши дни никто из передовых людей не женится. Потом, он-то — жените я! У него дворянский титул и поместье, так что ему' нужен наследник.
— Нет, Пегги, вы себя обманываете. Но, если в моих силах спасти вас от гибели—и тело ваше, и душу,— я сделаю это. Вы что, никогда не читали о торговле живым товаром?
Она уставилась на него своими синими глазами-блюдцами, в которых промелькнул испуг.
— И что же вы собираетесь сделать?
— Я собираюсь — и сделаю — вот что: нынче же вечером отвезу вас домой. Я не смогу спокойно жить, пока не вручу вас лично вашему отцу.
Она тяжело задышала, но не сказала ничего, и он постарался получше довести до ее сознания свои доводы.
— Подумайте, Пегги,— его голос был мягок и убедителен.— Вы ведь можете потерять все. Мужа, детей, дом. Я, возможно, человек никудышный и сам все в жизни упустил, но сестры мои замужем, и я знаю, что такое домашнее счастье. Долгие покойные вечера у камина за чтением или слушанием радио, вместо коктейлей и ночных клубов.
— А как насчет штопания носков? Забыли? Пока муж читает вслух? —насмешливо спросила она.—В ваших устах все это звучит не слишком привлекательно.
— Нет, Пегги, это не шутки. Вы еще только дитя и сами не знаете, чего хотите. Но в глубине души все женщины хотят одного.
Пегги слегка пожала плечами, а потом заговорила с резким вызовом:
— Я знаю, что вы хотите сделать. Вы хотите сказать хозяину, что я несовершеннолетняя, и держать меня тут, пока не приедет папа.
— Нет, я не поступлю с вами так нечестно. Я верю, что вы сами изберете правильный путь. Вы должны признать -я говорил с вами открыто. Я же не нанес вам удар в спину.
Ее глаза-блюдца сузились в щелочки, и она кивнула.
— Вы выиграли,— сказала она покладисто.— Что мне следует, по-вашему, делать?
Он понял, что победил, и от этого у него под носом выступил пот.
— Я сейчас пойду наверх, чтобы собраться. Ровно через полчаса мы встретимся с вами на этом же месте. А затем с первым поездом уедем в Хамбли.
— Слушаюсь, капитан! Он похлопал ее по плечу.
— Умница. Вы никогда не пожалеете об этом. Подумайте, как здорово будет снова оказаться в родном городе. Подумайте о доме, об отце и матери, сестрах. О друзьях. Об одноклассницах. Подумайте.
Она озадаченно поглядела на него, а затем улыбнулась.
— Ой, какая я дура! Вы же со мной шутите, да? Просто решили меня разыграть, да?
Он ничего не ответил на эту глупость.
— Через полчаса,— повторил он, направляясь к лифту.
Придя к себе в номер, он бросил в чемодан несколько вещей, а затем стал взволнованно расхаживать из угла в угол, куря сигареты одну за другой и мысленно беседуя с Верой. Он чувствовал себя по отношению к ней ужасным изменником. Она его жена и лучшая женщина в мире, и все-таки он предает ее ради какой-то девчонки, которая все равно убежит с первым попавшимся молочником.
Когда истекли полчаса, он спустился в холл и с волнением оглядел его. Пегги не было. Он подождал двадцать минут, а затем стал расспрашивать служащего из бюро регистрации. Чарли стоило некоторого труда описать Пегги так, чтобы молодой человек ее вспомнил, но, наконец, это было достигнуто.
— О, эти люди пришли только ради обеда. Вещи оставили в камере хранения. Но они передумали и не стали здесь есть. Где-то час, как они отбыли.
— Спасибо. Отбыли, так отбыли, ничего страшного.
Чарли отвернулся, чтобы скрыть слезы, наполнившие его глаза, когда он подумал об участи бедняжки Пегги.
Себя он успокоил тем, что не мог сделать большего. Между прочим, удачно получилось, что он позабыл о своем отъезде. Было бы уведомить администрацию о своем отъезде. Было бы досадно обнаружить сейчас свой номер, который был таким покойным, уже сданным другому постояльцу.
Но оставалось еще кое-что, о чем он вспомнил только поздно ночью, уже улегшись в постель. Он яростно хлопнул себя по лбу.
— Ах, болван! Надо же было сразу позвонить ее отцу, и он бы разослал телеграммы в порты для ее задержки... Но теперь слишком поздно. Я сделал все, что мог.
Он почувствовал, что Провидение помогает Вере, управляя ее заблудшим мужем. Но отныне он должен думать о ее безопасности прежде, чем о чьей-либо еще. Придя к этому заключению, он заснул, как дитя.
Главное — он готов был пойти на жертву, а это, по Браунингу,— уже есть поступок, поэтому на следующий вечер, услышав тревожное объявление по Би-Би-Си, Чарли не почувствовал ци тени угрызений совести.
«Двадцать пятого числа текущего месяца пропала Пеги Элизабет Хепберн, семнадцати с половиной лет, хрупкого телосложения, лицо круглое, волосы очень светлые, вьющиеся, глаза голубые, рост пять футов пять дюймов, возможен легкий французский акцент, одета была в темно-красное платье, пальто такого же цвета с серым лисьим воротником и шляпку серого цвета...»
Чарли потянулся вперед, чтобы предложить спичку доставшей сигарету девушке, поэтому не слышал конца описания. Но зловещие заключительные слова мимо него не пролетели.
«Последний раз ее видели на вокзале Виктория около полудня; возможно, означенной особе нанесен вред».
Глава XIX
Подозрительный случай
За сутки Чарли уже совершенно забыл Пегги. Объявление по радио — уверял он себя—еще не значит, что несчастье произошло. Несмотря на все, что ему было известно, она вполне еще могла выйти за этого мистера Стервятника; кроме того, Чарли теперь перестал бес-
покоиться о своем будущем разоблачении, а это тоже было важно. Во всяком случае, пытаясь ей помочь, он сделал все, что было в его силах, а посему он выкинул ее из памяти, чтобы освободить место для девушки из поезда.
После многих часов, проведенных в гостиничном холле в наблюдениях за личной жизнью других людей, ему захотелось любви и для себя. Любая женщина, пившая коктейли, танцевавшая или флиртовавшая с мужчинами, подвергалась в его уме сравнению с Дженнифер, и всегда с невыгодным для себя результатом. В его глазах Дженнифер была из тех редких особ, которые, будучи добрыми, не бывают смешными, и обладая чрезвычайной внешней привлекательностью, сохраняют настоящую чистоту.
Наконец, страстное желание увидеть ее заставило его выйти из отеля и забрести в район улиц, расходящихся лучами от площади Пиккадилли, где он стал блуждать в надежде на случайную встречу. Он не отваживался искать ее в ресторанах и театрах, так как был вынужден на всем экономить. Однако, хотя он и гордился тем, что способен себя ограничивать, в конце концов ему все же пришлось крепко призадуматься о своем денежном положении.
Он уже два раза оплачивал недельные счета в отеле, так что примерно представлял, сколько придется отдать и за третью неделю, в конце которой у него останется около двадцати фунтов. На эти деньги он продержался бы месяца два, живи он в дешевом пансионе на Эйкер-Лэйн и притом во всем себе отказывая. Вера же, между тем, говорила о возможной задержке до трех месяцев, и, случись так, он останется без жилья и пропитания.
Одна мысль о переезде из его нынешней роскошной обстановки в Брикстон вызывала у него содрогание. Перед ним простиралась мрачная перспектива ссылки вплоть до приезда в Лондон Веры. Внезапно он понял, что ему отчаянно хочется ее увидеть. Она— ею жена и лучшая из женщин.
В то время, как Чарли раскаивался за свою неверность, Вера едва ли могла ответить ему такими же нежными чувствами. Вернувшись в Джесмин-Копедж, она тоже оказалась на мели, и виной тому был Чарли.
Первое, что она сделала, это послала в банк запрос
о том, сколько осталось у нее на счету. Хотя Чарли вел учет всех расходов, у нее была тайная надежда, вдруг он случайно написал несколько лишних фунтов.
Ответ банковского управляющего ее ошеломил. Он сообщал, что на счету не осталось ничего, но заверил ее в своей готовности открыть новый кредит на время ее пребывания в Старминстере, если ее это устроит.
Единственное, что от нее требовалось — это дать адрес одного из банков, хранящих ее деньги, а уж он сам позаботится о переводе необходимой суммы.
Взяв себе в помощь сигарету, Вера попробовала найти выход из затруднительного положения. Ее скрупулезная честность в отношении денежных долгов вошла в противоречие с тем фактом, что на данный момент она была соучастницей мошенничества. Но тут она лишь уступила уговорам Пагги, в глубине души считая, что надуть такую большую компанию — не так уж бесчестно. Фирма — всего лишь безликая организация, так что она чувствовала себя обманщицей не более, чем респектабельный пассажир, едущий в вагоне первого класса с билетом на третий класс и готовый заплатить недостачу, если уж он попадется контролеру, но надеющийся на лучшее.
Она решила, что никто не должен пострадать из-за ее нынешних трудностей: если уж ей и придется открывать кредиты, то она заплатит все до последнего пенни до своего отъезда из города. Однако ей было совершенно необходимо хоть немного наличных, при этом она абсолютно не умела ни занимать деньги, ни как-то их раздобывать.
Когда прошел первый гнев, она простила Чарли его вину. В конце концов, он ведь думал, что у нее остается еще двадцать фунтов, и понятия не имел о ее подарке Пагги.
Была минута, когда она хотела обратиться за помощью к Пагги Уильямсу. Но потом она поджала губы и покачала головой. Она прекрасно знала, как надолго может растянуть деньги женщина и как молниеносно может растранжирить ту же сумму мужчина. Кроме того, она испытывала к Пагги слабость, и его упоминание о выходном костюме вызвало у нее подозрение. Оно могло означать, что он собирается унизиться до того, что навяжется какой-нибудь титулованной семье, в которой угощают обедом всех случившихся в доме гостей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22