Второй путь вероятнее первого. Поскольку именно так и должны действовать кретины, считающие себя умнее всех.
Скорее всего, они имеют акустические датчики движения и тепловизионные прицелы, позволяющие видеть сквозь всевозможные преграды. Но моя абляционная подложка не пропускает инфракрасное излучение тела. Если я не стану суетливо метаться, издавая легко опознаваемые датчиком движения звуки шагов, то умные парни сильно вспотеют, высматривая меня.
Это только в космических операх спецназ бегает по потолкам, причем во все стороны сразу…
Хлопки от разрывов всевозможных гранат утихли. В холле повисло сизое облако газа, постепенно беззвучно опадавшее вниз. Я терпеливо ждал, затаившись под лестницей.
Наконец, я услышал…
Тихие неторопливые шаги раздались у меня практически над головою, на галерее, опоясывавшей холл. Шагали двое, стараясь не шуметь. Но под ногами отчетливо хрустнуло стекло. Вот они приблизились к перилам и глянули вниз. Сизое газовое облако их успокоило, и они бесстрашно затопали по лестнице.
Я подождал, пока первый спустится, и выстрелил из «чекумаши» ему в спину. Вторую пулю я послал прямо вверх – туда, где шаркнула подошва другого умника. Шум падающих тел возвестил о должном соблюдении мною законов внешней баллистики.
Я переместился из-под лестницы в коридор первого этажа и снова затих. Ждать пришлось с минуту. Потом в холл с галереи полетели три осколочные гранаты. Мне гранаты вреда не причинили, поскольку я находился в «мертвой зоне». А вот подстреленную мной парочку эти взрывы должны были добить. Если те, конечно, оставались еще живы.
Итак, на втором этаже – по меньшей мере, еще пара самых умных представителей силовых ведомств. Они убедились в том, что их коллег подстрелили, и не придумали ничего лучше, как метнуть осколочные гранаты. Ай, молодцы! Воистину, светлые головы, свободные от мысли!
Дабы должным образом встретить их, я опустился на колено, прижался спиной к стене и вытянул вперед левую руку с «чекумашей». Как только я завалю первого умника, спустившегося по лестнице, второй кинет в коридор гранату. Ну, а я кувыркнусь через спину и откачусь за угол, обратно в холл.
Я терпеливо ждал активности противника.
Но тут случилось такое, чего я даже в самом горячечном алкогольном угаре не мог вообразить! В пустом пространстве коридора прямо передо мной – буквально в метре! – появился черный круг. Он имел четко очерченные края и казался абсолютно плоским. И из этого круга, зависшего над самым полом, шагнул мне навстречу высокий человек, одетый во все белое. Настоящий альбинос! Платинового цвета волосы. Очень светлая кожа с видимыми синими прожилками под ней. Бесцветные глаза. Черты лица тонкие. Выраженная носогубная складка делала лицо волевым и мужественным. Но вообще-то выглядел этот альбинос далеко не атлетом – узкие слабосильные ладошки, сутулая спина, девичьи плечики.
Воззрившись на меня сверху вниз, он сказал громко и саркастично:
– Ты глупо выглядишь, Пафнутий!
Я ойкнул. Мое настоящее имя знали только казаки моего куреня да члены Совета Атаманов. Все! Даже в монастырской школе тюремного типа с углубленным изучением подрывной деятельности я проходил под оперативно-учетным псевдонимом Иван Объедалов. Я менял имена, фамилии, псевдонимы и клички, но нигде и никогда не именовался Пафнутием. Даже члены куреня в присутствии посторонних всегда именовали меня Петром или Иваном.
– Во-первых, ты выронил одну из двух запасных обойм к «чекумаше». Она лежит в холле под лестницей, не забудь! – продолжил альбинос. В его руках появилась обойма, и он подал ее мне. – Во-вторых, если ты будешь здесь сидеть, как утка на жердочке, тебя цинично застрелят в спину. Здесь две лестницы наверх, они располагаются в разных концах коридора. Наверху находятся две пары спецназовцев Эс-Пе-Бэ. Они разделились и сейчас начнут спускаться вниз. Ты подстрелишь одного из тех, что спустятся тут, – альбинос указал на лестницу, в сторону которой я навел «чекумашу», – а спустившиеся там, – последовал кивок за мою спину, – расстреляют тебя. Соображаешь?
– Ага…
Из-под носогубного фильтра мой голос прозвучал глухо и невнятно. Я сдернул маску, будучи уверен, что отравляющий газ, наполнявший весь первый этаж дома, не подействует на меня. В конце концов, ведь не действовал же он на альбиноса!
– Молодец, Пафнутий! – похвалил тот. – Что надо сделать, сообразишь?
– А что именно? – уточнил я на всякий случай.
– Что-то ты мало похож на наказного атамана! Тупой больно… Тебе надлежит уйти с линии огня спецназовцев. Лучше всего это сделать, переместившись в комнату за аркой.
– Но тебя же самого эти парни убьют! – воскликнул я.
– Да ты просто идиот! Как думаешь, почему я тут вообще с тобою разговариваю?
– Почему?
– Потому что время для окружающей тебя действительности свернуто. Оно течет только для тебя и для меня. А для окружающего мира – нет. После моего ухода временной гистерезис замкнется, и ты окажешься в том же мгновении, в котором находился до моего появления. Все понял? Вопросы по тексту будут?
– Ты кто такой вообще?
– Вообще я – Ксанф!
– И откуда ты взялся?
– Из Партаглиона.
– Ты можешь путешествовать во времени?
Ксанф закатил глаза и покачал головой:
– И ведь еще с «чекумашей» бегаешь! У вас всем дуракам оружие выдают?
– Ты можешь ответить?
– А здесь что, вечер вопросов и ответов клуба анонимных анонимов?! – вдруг вспылил альбинос. – Ты как себя ведешь, придурок?
– Как? – Вот тут я по-настоящему перестал понимать происходившее.
– Ты гомосексуалист, что ли?!
– Я?! Нет! Лучше сразу умереть! Отрубите мне голову!
– Я не собираюсь предлагать тебе гомосекс! – успокоил Ксанф. – Я лишь хочу знать, как ты относишься к Наталье? Нравится она тебе?
– Ну… конечно, нравится. Она, думаю, всем мужикам нравится… Такая… интересная, думаю я.
– Ты меньше думай, пень! Фалес Милетский, понимаешь ли! Диоген из тридцатого века! Действуй, как мужчина!
– В смысле?
Ксанф втянул носом воздух, успокаивая себя:
– В общем, так… Я не собираюсь метаться за тобой по всей Вселенной и подносить патроны. Поэтому постарайся более их не терять. И не забудь отбежать за арку. И маску свою надень, а то газом отравишься!
Я вернул маску на лицо.
Ксанф, повернувшись, шагнул в черный зев, который моментально съежился до размеров точки. Секунду-другую точка еще висела в воздухе посреди коридора. Затем исчезла.
И кровь запульсировала у меня в висках от мощных толчков сердца. Время не ждет!
Я, беззвучно ступая, переместился в угловую комнату по правую руку – куда вела арка. Перевел дыхание, усилием воли стараясь унять бешеный кровоток. В голове не укладывалось только что происшедшее. Еще секунда – и я проснусь.
Тут меня обеспокоило состояние моего дорогого ангела в каминной трубе. Я все-таки дышал через противогаз, а она вынуждена обходиться без оного. Как бы самый ценный человек на этой планете не выдал себя неосторожным плачем!
Едва только я подумал об этом, как задрожал дом. Я решил в первую секунду, что героические парни из спецназа с присущей им отвагой неудачно взорвали очередную гранату. Но уже через мгновение я уловил специфический рев прямоточного атмосферного двигателя – это мой драгоценный «Фунт изюма» садился на территорию поместья «Покахонтас». Ха-ха, ребятки, вы не ждали Костю Головача?! А он всегда приходит не вовремя!
Если в доме еще оставались какие-то стекла, то теперь они обрушились под ударом фронта воздушной волны.
Шум двигателей все усиливался, но затем вдруг смолк. Стало быть, корабль где-то сел.
И тут в наушниках раздался голос Костяной Головы:
– Шеф, ты где там? Тебя на котлеты еще не разделали?
Я понял, что ударная волна двигателей разбила о грунт шар с постановщиком помех, благодаря чему связь восстановилась.
– Нет покуда, – прошептал я в ответ. – Я ж мосластый! Какие из меня котлеты!
– Ну, короче, шеф, я сел. Как закончишь свои амурные делишки – подгребай на борт. Штоф «Потной гориллы» ждет тебя в холодильнике!
Я не ответил. Потому что наверху затопали ноги. Находчивые спецназовцы решили воспользоваться шумом работающих двигателей, чтобы незаметно переместиться со второго этажа на первый. Как всегда, они опоздали, но сочли, что для настоящих парней опоздание – пустяк.
Я подождал, пока шаги протопали по коридору мимо арки прямиком в холл, после чего спокойно вышел из своего укрытия.
Диспозиция такая… Два человека в синих строительных костюмах крались вдоль стен коридора, будучи спиной ко мне. Еще двое двигались им навстречу с другой стороны здания. Прекрасная диспозиция! Четыре мишени в полный рост, контрастные, хорошо освещенные! Самая ближняя – на расстоянии два метра, дальняя – около семи! Ну-с, и как там у нас дела с огневой подготовкой?
Двое, обращенных ко мне лицом, успели меня увидеть. Но вот оружие поднять не успели. Падая на спину, я выпустил им в головы по одной пуле, третью я послал в голову тому, кто стоял ко мне спиной. Три пули – три головы… Как учили!
От пуль «чекумаши» головы раскалываются, как спелый арбуз. Впрочем, незрелые арбузы раскалываются точно так же.
На самом деле, далеко не худшая смерть!
Уже лежа на полу, я переместил пистолет чуть ниже. И не успел четвертый спецназовец обернуться, как я попал ему в правую руку. Отстрелил, на хрен! В смысле, напрочь!
Схватив подранка за подмышки, я живо уволок его из коридора в угловую комнату за аркой. Там тщательно ощупал. Под комбинезоном я нащупал бронежилет из селенита.
Пленник оставался покуда жив. Имело смысл его допросить… Я сдернул с его головы строительную каску и сделал два довольно любопытных открытия. Во-первых, мой пленник оказался женщиной. А во-вторых, строительная каска была муляжом, скрывавшим боевой шлем с фурнитурой закрытой связи, датчиками движения за спиной, инфракрасными бинокулярами и чем-то еще, что я не мог даже сразу определить. Шлем этот я решил прихватить с собой, дабы хорошенько изучить на досуге. А пока же взялся оказывать пленнице первую помощь.
Отыскав аптечку в нагрудном кармане ее комбинезона, я перетянул рану, из которой вовсю хлестала кровь. К тому моменту, когда я закончил накладывать давящую повязку, женщина уже потеряла сознание. Пришлось ввести ей в шею инъекцию биномоглобулина.
Через минуту она пришла в себя:
– Сдаюсь…
– Сколько вас тут?
– Было семеро.
– Где седьмой?
– Он – старший. За оградой, в машине.
– Это вы поставили радиопомехи?
– Да.
– Кто вы?
– Эс-Пэ-Бэ…
– Служба Политической Безопасности Земной Цивилизационной Лиги? – уточнил я на всякий случай.
– Именно.
– Но Звездный Акапулько не входит в Земную Цивилизационную Лигу.
– Мы – нелегалы. Законсервированная группа… – она еле ворочала языком. – Жили тут спокойно… Поступила команда быть готовыми действовать при появлении корабля. Потом, уже сегодня, – следующая команда: корабль сел, надо выдвигаться вслед за его владельцем. Ну, мы сюда и подтянулись…
– Твой оперативный псевдоним и звание.
– Сусанна Сюита. Не убивай меня. Меня можно использовать для торга…
Что мне нравится в сотрудниках земных спецслужб – они никогда не изображают из себя героев! Если видят, что дело проиграно, с легкостью сдаются, идут на сотрудничество. Причем всячески набивают себе цену.
Я поднял ее с пола, забросил на свое плечо и отправился в холл. Особенно не таился, был уверен, что командир диверсионной группы через ограду не полезет. Думаю, он все про меня понял после того, как я завалил шестерых его подчиненных.
«Покахонтас» превратился в руины… Холл усыпан битым стеклом. Мебель, обожженная взрывами, и закопченные стены посечены осколками гранат. М-да, заехал погостить…
Оттолкнув ногой кресло перед камином, я заглянул в зев.
И тут сердце мое пропустило удар. Потому что Натс я не увидел.
11.
Удел мой – помогать людям. Порой даже против их желания. Быть Айболитом Вселенной, выражаясь метафорически. Когда я стану совсем старым, сморщенным и лысым, откажусь от геномного омоложения и имплантации очередного набора тендерных органов, возьму за правило по утрам подолгу тихо лежать в широкой кровати на планете Компрадор и гордиться своими бессчетными подвигами на поприще спасения людей.
Увидев пустой камин, я, конечно же, встревожился. Пригнувшись, засунул в него голову и поглядел вверх.
И сразу понял, что тревожился я напрасно. Она залезла по скобам в трубе почти на самый ее верх, к свежему воздуху.
– Ангел души моей, – ласково обратился я к ней. – Спускайся уж, что ли…
Признаюсь честно, я намеревался воспользоваться выгодой своего положения и как следует рассмотреть ее голые ноги и все прочее. Но посыпавшиеся сверху пыль и сажа помешали.
Вылезшая из камина Наташа остолбенело осмотрела разгромленный холл, задержала взгляд на двух трупах в строительных комбинезонах, затем увидела третье тело – у меня на плече.
– Что это значит? – только и спросила она.
– Нам надо уходить отсюда, – кратко ответил я. И тут же наушники под шлемом заговорили голосом Костяной Головы: «Да-да, шеф, пора валить! Где вы там?»
– Но мы вернемся сюда? – Что ни говори, а у женщин удивительная способность задавать неожиданные вопросы.
– Сильно в этом сомневаюсь, – ответил я с присущей мне прямотой.
Мы прошли через холл на задний двор. Там тоже было очень здорово – огромные цветущие кактусы, похожие на пенисы; удивительные яркие кусты, а между ними дорожки, выложенные камнем. Позади всего этого великолепия – громадный бассейн, выложенный мрамором, а чуть далее – бирюзовая поверхность океана. Здорово, нет слов! Вот только «Фунт изюма» отсутствовал.
Я рыскнул глазами по сторонам и углядел знакомый остроносый силуэт метрах в трехстах восточнее «Покахонтаса». Костяная Голова ошибся с местом посадки. У нас, донских казаков, ничего не получается с первого раза как надо (за очень редким исключением, конечно).
– Костяной, ты сел не там, где должно! Переместись на триста метров западнее!
– Прости, шеф, – тут же отозвался голос в наушниках. – Координаты «Покахонтаса» ты сам же мне задал. Лоцию надо ставить не «пиратку», а «лицензионку»! Мне-то все равно куда садиться!
Двигатели «Фунта изюма» рыкнули – получилось похоже на мою отрыжку после стопки «Укуса болиголова», – и корабль рванул вверх. Полагаю, на борту перегрузка достигла восьми или даже десяти «g». Я страдальчески поморщился, представив себе, как плющит сила тяжести Лориварди Гнука в его клетке на грузовой палубе «Три-А». У Кости Головача под поясницей и задом противоперегрузочное кресло, а у Лориварди нет даже матраса. Вот достается же терпиле!
Лихо описав в небе эллипс, «Фунт изюма» устремился дюзами вниз. Воздушная волна ударила в дом, взметнула облако пыли на заднем дворе и заставила массивные кактусы закачаться. Красиво и впечатляюще, вот только Костя снова посадил корабль совсем не там, где следовало. «Фунт изюма» опустился на соседний участок, разрушив там дом.
Здорово!
– Ну, что, шеф, ты спешишь ко мне? – услышал я в наушниках самодовольный голос Константина. – Что-то я не вижу в монитор твоей криволапой фигуры…
– Братанга, ты снова сел не там, где надо. Я просил передвинуть корабль на триста метров западнее, а не на четыреста и не на пятьсот, – ответил я, стараясь не выказывать нараставшего раздражения.
– Хорошо, шеф, скажи мне кратко: на что ориентироваться!
– Тут на заднем дворе бассейн мраморный!
– Тут у всех бассейны на заднем дворе.
– Он округлый. Ну, то есть овальный!
– Тут у всех округлые бассейны. Ни одного квадратного!
– Ладно, плевать на бассейн. Поищи дом со стеклянной крышей. Стекла, разумеется, уже осыпались.
– Тут у всех дома со стеклянными крышами. И, разумеется, уже без стекол!
Высота «Фунта изюма» – почти семьдесят метров. Понятно, что обзорные камеры в его носовой части охватывали обширную территорию. Думаю, Костя мог видеть одновременно пару десятков домов к востоку и западу от места посадки.
– Вот что, Костяной! Я тебя вижу, ты рядом! Взлетай и садись на соседний участок к востоку.
Снова взревели двигатели, и я взял Натс за руку, давая понять, что следует отойти от стеклянных дверей. Мы спрятались за стеной. Я снял свою носогубную маску и подал ее Натс. Она что-то выкрикнула, но из-за рева двигателей непонятно, что именно. Наверное, спросила: «А как же ты?» Я только рукой махнул. Чего мне бояться! Мои штрипки воняют много гаже выхлопа прямоточного двигателя…
Потоки горячего воздуха с примесями отработанных газов ворвались в дом. Я задержал дыхание, пока не смолк рев, после чего выглянул во двор.
Воздух не выбил двери, а просто их распахнул, заклинив в крайнем положении. «Фунт изюма», растопырив шарнирные ноги-опоры, стоял прямо передо мной, опустив дюзы в мраморный бассейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Скорее всего, они имеют акустические датчики движения и тепловизионные прицелы, позволяющие видеть сквозь всевозможные преграды. Но моя абляционная подложка не пропускает инфракрасное излучение тела. Если я не стану суетливо метаться, издавая легко опознаваемые датчиком движения звуки шагов, то умные парни сильно вспотеют, высматривая меня.
Это только в космических операх спецназ бегает по потолкам, причем во все стороны сразу…
Хлопки от разрывов всевозможных гранат утихли. В холле повисло сизое облако газа, постепенно беззвучно опадавшее вниз. Я терпеливо ждал, затаившись под лестницей.
Наконец, я услышал…
Тихие неторопливые шаги раздались у меня практически над головою, на галерее, опоясывавшей холл. Шагали двое, стараясь не шуметь. Но под ногами отчетливо хрустнуло стекло. Вот они приблизились к перилам и глянули вниз. Сизое газовое облако их успокоило, и они бесстрашно затопали по лестнице.
Я подождал, пока первый спустится, и выстрелил из «чекумаши» ему в спину. Вторую пулю я послал прямо вверх – туда, где шаркнула подошва другого умника. Шум падающих тел возвестил о должном соблюдении мною законов внешней баллистики.
Я переместился из-под лестницы в коридор первого этажа и снова затих. Ждать пришлось с минуту. Потом в холл с галереи полетели три осколочные гранаты. Мне гранаты вреда не причинили, поскольку я находился в «мертвой зоне». А вот подстреленную мной парочку эти взрывы должны были добить. Если те, конечно, оставались еще живы.
Итак, на втором этаже – по меньшей мере, еще пара самых умных представителей силовых ведомств. Они убедились в том, что их коллег подстрелили, и не придумали ничего лучше, как метнуть осколочные гранаты. Ай, молодцы! Воистину, светлые головы, свободные от мысли!
Дабы должным образом встретить их, я опустился на колено, прижался спиной к стене и вытянул вперед левую руку с «чекумашей». Как только я завалю первого умника, спустившегося по лестнице, второй кинет в коридор гранату. Ну, а я кувыркнусь через спину и откачусь за угол, обратно в холл.
Я терпеливо ждал активности противника.
Но тут случилось такое, чего я даже в самом горячечном алкогольном угаре не мог вообразить! В пустом пространстве коридора прямо передо мной – буквально в метре! – появился черный круг. Он имел четко очерченные края и казался абсолютно плоским. И из этого круга, зависшего над самым полом, шагнул мне навстречу высокий человек, одетый во все белое. Настоящий альбинос! Платинового цвета волосы. Очень светлая кожа с видимыми синими прожилками под ней. Бесцветные глаза. Черты лица тонкие. Выраженная носогубная складка делала лицо волевым и мужественным. Но вообще-то выглядел этот альбинос далеко не атлетом – узкие слабосильные ладошки, сутулая спина, девичьи плечики.
Воззрившись на меня сверху вниз, он сказал громко и саркастично:
– Ты глупо выглядишь, Пафнутий!
Я ойкнул. Мое настоящее имя знали только казаки моего куреня да члены Совета Атаманов. Все! Даже в монастырской школе тюремного типа с углубленным изучением подрывной деятельности я проходил под оперативно-учетным псевдонимом Иван Объедалов. Я менял имена, фамилии, псевдонимы и клички, но нигде и никогда не именовался Пафнутием. Даже члены куреня в присутствии посторонних всегда именовали меня Петром или Иваном.
– Во-первых, ты выронил одну из двух запасных обойм к «чекумаше». Она лежит в холле под лестницей, не забудь! – продолжил альбинос. В его руках появилась обойма, и он подал ее мне. – Во-вторых, если ты будешь здесь сидеть, как утка на жердочке, тебя цинично застрелят в спину. Здесь две лестницы наверх, они располагаются в разных концах коридора. Наверху находятся две пары спецназовцев Эс-Пе-Бэ. Они разделились и сейчас начнут спускаться вниз. Ты подстрелишь одного из тех, что спустятся тут, – альбинос указал на лестницу, в сторону которой я навел «чекумашу», – а спустившиеся там, – последовал кивок за мою спину, – расстреляют тебя. Соображаешь?
– Ага…
Из-под носогубного фильтра мой голос прозвучал глухо и невнятно. Я сдернул маску, будучи уверен, что отравляющий газ, наполнявший весь первый этаж дома, не подействует на меня. В конце концов, ведь не действовал же он на альбиноса!
– Молодец, Пафнутий! – похвалил тот. – Что надо сделать, сообразишь?
– А что именно? – уточнил я на всякий случай.
– Что-то ты мало похож на наказного атамана! Тупой больно… Тебе надлежит уйти с линии огня спецназовцев. Лучше всего это сделать, переместившись в комнату за аркой.
– Но тебя же самого эти парни убьют! – воскликнул я.
– Да ты просто идиот! Как думаешь, почему я тут вообще с тобою разговариваю?
– Почему?
– Потому что время для окружающей тебя действительности свернуто. Оно течет только для тебя и для меня. А для окружающего мира – нет. После моего ухода временной гистерезис замкнется, и ты окажешься в том же мгновении, в котором находился до моего появления. Все понял? Вопросы по тексту будут?
– Ты кто такой вообще?
– Вообще я – Ксанф!
– И откуда ты взялся?
– Из Партаглиона.
– Ты можешь путешествовать во времени?
Ксанф закатил глаза и покачал головой:
– И ведь еще с «чекумашей» бегаешь! У вас всем дуракам оружие выдают?
– Ты можешь ответить?
– А здесь что, вечер вопросов и ответов клуба анонимных анонимов?! – вдруг вспылил альбинос. – Ты как себя ведешь, придурок?
– Как? – Вот тут я по-настоящему перестал понимать происходившее.
– Ты гомосексуалист, что ли?!
– Я?! Нет! Лучше сразу умереть! Отрубите мне голову!
– Я не собираюсь предлагать тебе гомосекс! – успокоил Ксанф. – Я лишь хочу знать, как ты относишься к Наталье? Нравится она тебе?
– Ну… конечно, нравится. Она, думаю, всем мужикам нравится… Такая… интересная, думаю я.
– Ты меньше думай, пень! Фалес Милетский, понимаешь ли! Диоген из тридцатого века! Действуй, как мужчина!
– В смысле?
Ксанф втянул носом воздух, успокаивая себя:
– В общем, так… Я не собираюсь метаться за тобой по всей Вселенной и подносить патроны. Поэтому постарайся более их не терять. И не забудь отбежать за арку. И маску свою надень, а то газом отравишься!
Я вернул маску на лицо.
Ксанф, повернувшись, шагнул в черный зев, который моментально съежился до размеров точки. Секунду-другую точка еще висела в воздухе посреди коридора. Затем исчезла.
И кровь запульсировала у меня в висках от мощных толчков сердца. Время не ждет!
Я, беззвучно ступая, переместился в угловую комнату по правую руку – куда вела арка. Перевел дыхание, усилием воли стараясь унять бешеный кровоток. В голове не укладывалось только что происшедшее. Еще секунда – и я проснусь.
Тут меня обеспокоило состояние моего дорогого ангела в каминной трубе. Я все-таки дышал через противогаз, а она вынуждена обходиться без оного. Как бы самый ценный человек на этой планете не выдал себя неосторожным плачем!
Едва только я подумал об этом, как задрожал дом. Я решил в первую секунду, что героические парни из спецназа с присущей им отвагой неудачно взорвали очередную гранату. Но уже через мгновение я уловил специфический рев прямоточного атмосферного двигателя – это мой драгоценный «Фунт изюма» садился на территорию поместья «Покахонтас». Ха-ха, ребятки, вы не ждали Костю Головача?! А он всегда приходит не вовремя!
Если в доме еще оставались какие-то стекла, то теперь они обрушились под ударом фронта воздушной волны.
Шум двигателей все усиливался, но затем вдруг смолк. Стало быть, корабль где-то сел.
И тут в наушниках раздался голос Костяной Головы:
– Шеф, ты где там? Тебя на котлеты еще не разделали?
Я понял, что ударная волна двигателей разбила о грунт шар с постановщиком помех, благодаря чему связь восстановилась.
– Нет покуда, – прошептал я в ответ. – Я ж мосластый! Какие из меня котлеты!
– Ну, короче, шеф, я сел. Как закончишь свои амурные делишки – подгребай на борт. Штоф «Потной гориллы» ждет тебя в холодильнике!
Я не ответил. Потому что наверху затопали ноги. Находчивые спецназовцы решили воспользоваться шумом работающих двигателей, чтобы незаметно переместиться со второго этажа на первый. Как всегда, они опоздали, но сочли, что для настоящих парней опоздание – пустяк.
Я подождал, пока шаги протопали по коридору мимо арки прямиком в холл, после чего спокойно вышел из своего укрытия.
Диспозиция такая… Два человека в синих строительных костюмах крались вдоль стен коридора, будучи спиной ко мне. Еще двое двигались им навстречу с другой стороны здания. Прекрасная диспозиция! Четыре мишени в полный рост, контрастные, хорошо освещенные! Самая ближняя – на расстоянии два метра, дальняя – около семи! Ну-с, и как там у нас дела с огневой подготовкой?
Двое, обращенных ко мне лицом, успели меня увидеть. Но вот оружие поднять не успели. Падая на спину, я выпустил им в головы по одной пуле, третью я послал в голову тому, кто стоял ко мне спиной. Три пули – три головы… Как учили!
От пуль «чекумаши» головы раскалываются, как спелый арбуз. Впрочем, незрелые арбузы раскалываются точно так же.
На самом деле, далеко не худшая смерть!
Уже лежа на полу, я переместил пистолет чуть ниже. И не успел четвертый спецназовец обернуться, как я попал ему в правую руку. Отстрелил, на хрен! В смысле, напрочь!
Схватив подранка за подмышки, я живо уволок его из коридора в угловую комнату за аркой. Там тщательно ощупал. Под комбинезоном я нащупал бронежилет из селенита.
Пленник оставался покуда жив. Имело смысл его допросить… Я сдернул с его головы строительную каску и сделал два довольно любопытных открытия. Во-первых, мой пленник оказался женщиной. А во-вторых, строительная каска была муляжом, скрывавшим боевой шлем с фурнитурой закрытой связи, датчиками движения за спиной, инфракрасными бинокулярами и чем-то еще, что я не мог даже сразу определить. Шлем этот я решил прихватить с собой, дабы хорошенько изучить на досуге. А пока же взялся оказывать пленнице первую помощь.
Отыскав аптечку в нагрудном кармане ее комбинезона, я перетянул рану, из которой вовсю хлестала кровь. К тому моменту, когда я закончил накладывать давящую повязку, женщина уже потеряла сознание. Пришлось ввести ей в шею инъекцию биномоглобулина.
Через минуту она пришла в себя:
– Сдаюсь…
– Сколько вас тут?
– Было семеро.
– Где седьмой?
– Он – старший. За оградой, в машине.
– Это вы поставили радиопомехи?
– Да.
– Кто вы?
– Эс-Пэ-Бэ…
– Служба Политической Безопасности Земной Цивилизационной Лиги? – уточнил я на всякий случай.
– Именно.
– Но Звездный Акапулько не входит в Земную Цивилизационную Лигу.
– Мы – нелегалы. Законсервированная группа… – она еле ворочала языком. – Жили тут спокойно… Поступила команда быть готовыми действовать при появлении корабля. Потом, уже сегодня, – следующая команда: корабль сел, надо выдвигаться вслед за его владельцем. Ну, мы сюда и подтянулись…
– Твой оперативный псевдоним и звание.
– Сусанна Сюита. Не убивай меня. Меня можно использовать для торга…
Что мне нравится в сотрудниках земных спецслужб – они никогда не изображают из себя героев! Если видят, что дело проиграно, с легкостью сдаются, идут на сотрудничество. Причем всячески набивают себе цену.
Я поднял ее с пола, забросил на свое плечо и отправился в холл. Особенно не таился, был уверен, что командир диверсионной группы через ограду не полезет. Думаю, он все про меня понял после того, как я завалил шестерых его подчиненных.
«Покахонтас» превратился в руины… Холл усыпан битым стеклом. Мебель, обожженная взрывами, и закопченные стены посечены осколками гранат. М-да, заехал погостить…
Оттолкнув ногой кресло перед камином, я заглянул в зев.
И тут сердце мое пропустило удар. Потому что Натс я не увидел.
11.
Удел мой – помогать людям. Порой даже против их желания. Быть Айболитом Вселенной, выражаясь метафорически. Когда я стану совсем старым, сморщенным и лысым, откажусь от геномного омоложения и имплантации очередного набора тендерных органов, возьму за правило по утрам подолгу тихо лежать в широкой кровати на планете Компрадор и гордиться своими бессчетными подвигами на поприще спасения людей.
Увидев пустой камин, я, конечно же, встревожился. Пригнувшись, засунул в него голову и поглядел вверх.
И сразу понял, что тревожился я напрасно. Она залезла по скобам в трубе почти на самый ее верх, к свежему воздуху.
– Ангел души моей, – ласково обратился я к ней. – Спускайся уж, что ли…
Признаюсь честно, я намеревался воспользоваться выгодой своего положения и как следует рассмотреть ее голые ноги и все прочее. Но посыпавшиеся сверху пыль и сажа помешали.
Вылезшая из камина Наташа остолбенело осмотрела разгромленный холл, задержала взгляд на двух трупах в строительных комбинезонах, затем увидела третье тело – у меня на плече.
– Что это значит? – только и спросила она.
– Нам надо уходить отсюда, – кратко ответил я. И тут же наушники под шлемом заговорили голосом Костяной Головы: «Да-да, шеф, пора валить! Где вы там?»
– Но мы вернемся сюда? – Что ни говори, а у женщин удивительная способность задавать неожиданные вопросы.
– Сильно в этом сомневаюсь, – ответил я с присущей мне прямотой.
Мы прошли через холл на задний двор. Там тоже было очень здорово – огромные цветущие кактусы, похожие на пенисы; удивительные яркие кусты, а между ними дорожки, выложенные камнем. Позади всего этого великолепия – громадный бассейн, выложенный мрамором, а чуть далее – бирюзовая поверхность океана. Здорово, нет слов! Вот только «Фунт изюма» отсутствовал.
Я рыскнул глазами по сторонам и углядел знакомый остроносый силуэт метрах в трехстах восточнее «Покахонтаса». Костяная Голова ошибся с местом посадки. У нас, донских казаков, ничего не получается с первого раза как надо (за очень редким исключением, конечно).
– Костяной, ты сел не там, где должно! Переместись на триста метров западнее!
– Прости, шеф, – тут же отозвался голос в наушниках. – Координаты «Покахонтаса» ты сам же мне задал. Лоцию надо ставить не «пиратку», а «лицензионку»! Мне-то все равно куда садиться!
Двигатели «Фунта изюма» рыкнули – получилось похоже на мою отрыжку после стопки «Укуса болиголова», – и корабль рванул вверх. Полагаю, на борту перегрузка достигла восьми или даже десяти «g». Я страдальчески поморщился, представив себе, как плющит сила тяжести Лориварди Гнука в его клетке на грузовой палубе «Три-А». У Кости Головача под поясницей и задом противоперегрузочное кресло, а у Лориварди нет даже матраса. Вот достается же терпиле!
Лихо описав в небе эллипс, «Фунт изюма» устремился дюзами вниз. Воздушная волна ударила в дом, взметнула облако пыли на заднем дворе и заставила массивные кактусы закачаться. Красиво и впечатляюще, вот только Костя снова посадил корабль совсем не там, где следовало. «Фунт изюма» опустился на соседний участок, разрушив там дом.
Здорово!
– Ну, что, шеф, ты спешишь ко мне? – услышал я в наушниках самодовольный голос Константина. – Что-то я не вижу в монитор твоей криволапой фигуры…
– Братанга, ты снова сел не там, где надо. Я просил передвинуть корабль на триста метров западнее, а не на четыреста и не на пятьсот, – ответил я, стараясь не выказывать нараставшего раздражения.
– Хорошо, шеф, скажи мне кратко: на что ориентироваться!
– Тут на заднем дворе бассейн мраморный!
– Тут у всех бассейны на заднем дворе.
– Он округлый. Ну, то есть овальный!
– Тут у всех округлые бассейны. Ни одного квадратного!
– Ладно, плевать на бассейн. Поищи дом со стеклянной крышей. Стекла, разумеется, уже осыпались.
– Тут у всех дома со стеклянными крышами. И, разумеется, уже без стекол!
Высота «Фунта изюма» – почти семьдесят метров. Понятно, что обзорные камеры в его носовой части охватывали обширную территорию. Думаю, Костя мог видеть одновременно пару десятков домов к востоку и западу от места посадки.
– Вот что, Костяной! Я тебя вижу, ты рядом! Взлетай и садись на соседний участок к востоку.
Снова взревели двигатели, и я взял Натс за руку, давая понять, что следует отойти от стеклянных дверей. Мы спрятались за стеной. Я снял свою носогубную маску и подал ее Натс. Она что-то выкрикнула, но из-за рева двигателей непонятно, что именно. Наверное, спросила: «А как же ты?» Я только рукой махнул. Чего мне бояться! Мои штрипки воняют много гаже выхлопа прямоточного двигателя…
Потоки горячего воздуха с примесями отработанных газов ворвались в дом. Я задержал дыхание, пока не смолк рев, после чего выглянул во двор.
Воздух не выбил двери, а просто их распахнул, заклинив в крайнем положении. «Фунт изюма», растопырив шарнирные ноги-опоры, стоял прямо передо мной, опустив дюзы в мраморный бассейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27