Лилли вспоминала слова матери о том, что он был богатым холостяком и что за ним гонялись все женщины и это делало его еще более привлекательным в ее глазах.
Когда обед закончился, ее мать поднялась из-за стола и увела дам в гостиную, оставив мужчин пить портвейн, дымить сигарами и рассказывать друг другу мужские анекдоты.
Роберт вежливо встал со стула, чтобы дать Лилли выйти из-за стола, но она едва на него взглянула. Однако позднее, когда в желтой гостиной подали французское шампанское, бразильский кофе и китайский чай с конфетами и засахаренными фруктами, она ухитрилась снова оказаться за столом рядом с ним. А когда отец предложил ей поиграть на фортепьяно и спеть что-нибудь гостям, именно на Роберта бросала она из-под длинных ресниц свои обольстительные взгляды, старательно выводя слова какой-то французской любовной песенки.
Замерший у двери гостиной Финн, закрыв глаза, воображал, что она пела для него.
Потом пришла очередь Сил. Ей в виде исключения позволили не ложиться спать, хотя за обеденным столом ее не было, так как мать сочла неуместным присутствие девятилетнего ребенка среди взрослых гостей.
«Из детей достаточно и одной Лилли», – твердо сказала она.
Сил взобралась на стул перед пианино, в быстром темпе исполнила сонату Шопена для фортепиано и торопливо слезла со стула под веселые аплодисменты.
– Лилли, – прошептала она так громко, что ее услышал Роберт, – что это за мужчина, которому ты строишь глазки?
Роберт повернулся к Сил, и она ответила на его взгляд обаятельной улыбкой.
– Я думаю, что это молодой симпатичный лакей, – проговорил он.
Потом, когда лицо оскорбленной Лилли запылало краской, он рассмеялся, а она повернулась и убежала, как всегда увлекая за собой Сил.
Вслед за ними поспешил Финн, но Сил обернулась и погрозила ему пальцем.
– Нет, Финн, – прошептала она. – Не здесь. Тебе нельзя.
Он отступил. Даже маленькая Сил понимала это. Разумеется, он не мог приблизиться к Лилли. Он был мальчишкой Пэдди О'Киффи и должен был знать свое место.
18
В предвкушении своего семнадцатого дня рождения Лилли все больше времени проводила в Дублине, вместе с матерью и Сил покупая на Крэфтон-стрит шелковые чулки, атласные комнатные туфли и длинные белые лайковые перчатки – все необходимое для ее первого выхода в свет – в Дублине и в Лондоне.
Миссис Симс, известный модельер в Дублине, шила для нее парадное платье и с полдюжины других платьев – кремовых, лимонных, розовых, голубых и ярко-зеленых. Выходное платье было белого цвета с плотно прилегающим атласным корсажем и широкой юбкой, легкое, воздушное, как платье невесты.
Мать спешно отправила Лилли в Лондон, где та должна была позировать для своего портрета и участвовать в званых чаепитиях. Когда Лилли вернулась в Арднаварнху, Большой Дом был битком набит гостями и гудел, как улей. И еще были долгие верховые прогулки с Финном по лесу или берегу моря.
– Вы когда-нибудь скучали обо мне, когда были там, в большом городе? – однажды угрюмо спросил он Лилли.
По правде говоря, она не скучала по нему ни в Лондоне, ни в Дублине. Слишком уж была занята. И, кроме того, Финн был частью ее жизни в Арднаварнхе, а не в городе. Она боялась задеть своим ответом его самолюбие.
– Ну, разумеется, я иногда думала о тебе, – ответила она после затянувшегося молчания. – Но, право же, у меня там было так много дел – покупки, примерки платьев, ленчи и званые чаи… Тебе, наверное, этого не понять.
– Это точно, – с горечью отозвался Финн, – я же ни разу не был в городе. Так и завяз здесь, в Арднаварнхе.
– Иногда меня тянуло сюда, – призналась она, – когда бывало слишком уж много поздних приемов и приходилось слишком много улыбаться и поддерживать чересчур долгие разговоры. О, и эти списки, Финн, списки людей, обсуждения, кого можно пригласить, и кого нет…
– Например, меня.
Она раздраженно взглянула на Финна.
– Я ничего не могу с этим поделать. Но это не мешает нам оставаться друзьями.
– Ну, да. Когда вы вспомните о моем существовании. С этими словами Финн одним махом вскочил на свою лошадь.
– Ах, ты никогда не поймешь! – воскликнула она.
– Вы тоже, – отозвался он и пустил лошадь в галоп, оставив Лилли в растерянности смотреть вслед удалявшемуся всаднику.
День рождения Лилли пришелся на канун приема у лорда-наместника, означавшего открытие светского лондонского сезона, и ее родители дали большой торжественный бал в своем доме на Фицуильям-сквер.
Горничная матери зашнуровала на Лилли тугой корсет, поверх которого, стараясь не испортить прическу, осторожно надела кремовое платье и расправила изящный золотой шнур на богатой атласной юбке.
Лилли стояла перед высоким зеркалом, а леди Молино, глядя на нее, чуть печально улыбалась: ее сорванец-дочка Лилли неожиданно преобразилась во взрослую девушку.
Она наклонилась, чтобы поцеловать дочь.
– Сегодня у тебя прекрасный день, дорогая. Выход девушки в свет навсегда остается в ее памяти. Это начало совершенно новой жизни, когда все еще впереди, а детство ушло в прошлое. Радуйся всему этому, Лилли, а следующим большим событием будет твоя свадьба.
Сил села на кровать Лилли, любуясь сестрой. На ней было платье из шуршащей голубой тафты, под цвет ее глаз, с широким бархатным кушаком, а на ногах, в тон платью, голубые атласные туфельки.
Лорд Молино ожидал их в гостиной, рядом с ним стоял Уильям. Он с радостью уклонился бы от этого торжества, но все ждали его участия в светской жизни города не меньше, чем светского дебюта его сестры.
Лорд Молино гордо улыбнулся, увидев вошедших в гостиную дочерей. Лилли, высоко подняв голову, царственно прошла по комнате и остановилась перед отцом. Он, молча, смотрел на нее, вспоминая ее черноволосым, голубоглазым младенцем, потом взлохмаченным ползунком, затем бесстрашной всадницей на ее первом пони и, наконец, уже девочкой-подростком с мальчишескими повадками. А теперь его дорогой девочке было уже семнадцать лет, и красота ее была в полном расцвете.
Из танцевального зала доносилась музыка, и он протянул дочери руку.
– Могу я иметь удовольствие танцевать с вами этот танец, мисс Лилли? – церемонно спросил он дочь.
Подобрав свой увитый золотым шнуром трен, Лилли улыбнулась, глядя в глаза отцу.
– Я буду счастлива, сэр, – ответила она.
Он заключил дочь в свои объятия и закружил в вальсе, кругами приближаясь к гостиной.
– Я покусился на твой первый танец потому, что у меня не будет никаких шансов даже приблизиться к тебе после того, как съедутся гости, – заметил он, когда смолкла музыка. – Я должен сказать тебе, что ты прекрасна и будешь царицей этого бала.
– А ты будешь самым красивым, самым дорогим отцом празднующей свой день рождения дочери, – прошептала она, обвивая руками отца.
– Подойдите сюда, Хэлен, дети, – сделал им знак рукой лорд Молино. Потом взял с ближайшего стола голубую замшевую шкатулку и протянул ее дочери. – Настало время вручить Лилли подарок.
Лилли держала шкатулку обеими руками. Она взглянула на нее, потом подняла глаза на отца.
– Мне страшно ее открыть! – сказала она в волнении. Потом, щелкнув замком, открыла шкатулку и замерла, глядя на превосходное бриллиантовое колье.
Бриллианты вспыхнули множеством искр, когда лорд Молино надел колье на шею Лилли.
– Я выбирал его сам, – сказал он. – Мне хотелось найти самый подходящий подарок для моей дочери в день ее семнадцатилетия.
– Я чувствую себя сегодня настоящей королевой, – сказала отцу Лилли. – Сегодня действительно самый чудесный вечер в моей жизни.
– Разумеется, пока ты не вышла замуж, – проговорил ее отец. Его лицо омрачилось при мысли о возможной разлуке с дочерью, и, заметив это, леди Молино поспешно напомнила ему, что с минуты на минуту съедутся гости.
На улице, перед домом, собралась толпа желающих посмотреть на дам в атласе, мехах и бриллиантах, и кое-кто даже танцевал под доносившуюся музыку. Часом позже Большой Дом наполнился смехом и гулом голосов.
Многочисленные свечи сияли в хрустальных люстрах, рекой лилось розовое шампанское, и умудренные жизненным опытом седовласые вдовы в темных кружевных платьях, украшенные многорядными жемчужными ожерельями и бриллиантами, одобрительно кивали, глядя на Лилли, танцевавшую то с одним, то с другим из многочисленных очарованных ею молодых людей.
Многих из них Лилли знала всю свою жизнь. Разговаривая с ними, она украдкой следила за Робертом Хатауэем.
– Я не знала, что он тоже приглашен, – шепнула она Сил.
– Ты имеешь в виду вот этого, с кем ты пыталась кокетничать на прошлом вечере? – невинным голосом спросила Сил.
Лилли бросила на нее испепеляющий взгляд. На следующий танец ее неожиданнно пригласил Роберт.
– Я понимаю, что так не делается, – без улыбки проговорил он, – но это единственный способ получить танец у самой прекрасной девушки.
– Правда? – молвила она, чуть откинув назад голову и дерзко глядя ему в глаза. – Но я уверена, что у вас не может быть проблем с «самыми прекрасными девушками».
– Возможно, – согласился он, прижимая ее к себе теснее, чем кто-либо позволял себе это раньше.
Сердце Лилли сильно забилось. «Он не может этого не почувствовать», – подумала она. Даже через ткань платья она ощущала тепло его руки в белой перчатке, обвившей ее талию, ее грудь прижималась к его груди, и у нее захватило дух, когда он закружил ее сильнее под финальные звуки оркестра.
Седые леди, сидевшие у стены на золоченых стульях, смотрели на них с осуждением, но Лилли это не смущало. Возбужденная, она чувствовала себя в центре вселенной, в апогее женского могущества. Она кокетливо посмотрела на него сквозь длинные выгнутые черные ресницы.
– Я разрешаю вам еще один танец, – сказала она, взявшись за небольшой золотой карандаш, чтобы внести изменение в карточку танцев, вычеркнула чью-то фамилию и вписала его.
– Я думаю, что будет лучше, если вы восстановите в своем списке имя этого молодого человека. По-моему, я уже ангажирован на этот вальс.
Щеки Лилли снова залились жаркой краской, когда она увидела его вальсировавшим с другой партнершей. «Ей, должно быть, не меньше двадцати шести лет, – с презрением подумала Лилли. – Ну и черт с ним, черт с ним!»
Она посмотрела на стоявшего перед нею с надеждой во взгляде молодого человека.
– Что? Ах да. Да, конечно.
Роберт больше не приглашал ее танцевать и не сел рядом с нею за ужином. Лилли было так хорошо, что она почти забыла о нем, но все же то и дело с тоской поглядывала в его сторону, и это не ускользнуло от Роберта.
Потом она отправилась в Лондон, где была представлена ко двору и побывала на нескольких званых вечерах, где ее жизнерадостное кокетство имело громадный успех. Лорд Молино гордился своей очаровательной дочерью, и теперь уже вдовствовавшие матроны в обоих графствах были единодушны в предвкушении ее блистательного брака. Сил с тоской смотрела на сестру, ожидая своей очереди, хотя понимала, что у нее никогда не будет такого триумфа, как у Лилли. Уильям покорно присутствовал на каждом званом обеде и балу вместе со своей завоевывавшей все большую популярность сестрой, всякий раз с нетерпением ожидая момента, когда, наконец, сможет вернуться в Арднаварнху, чтобы уединиться со своими книгами или же отдаться любимому занятию – наблюдению за птицами.
И все же, когда они, в конце концов, вернулись в Арднаварнху на время летнего затишья, Лилли не могла избавиться от воспоминаний о горячих глазах Роберта Хатауэя, о том, как тесно прижимал он ее к себе, обнимая за талию. А еще о его ухмылке, с которой он, оставив ее стоять в растерянности с золотым карандашиком и карточкой танцев в руке, ушел танцевать с другой женщиной.
«Он когда-нибудь заплатит мне за это», – поклялась себе Лилли и именно в этот момент решила во что бы то ни стало выйти замуж за Роберта Хатауэя.
19
Роберт был настоящим мужчиной. Спортсменом, как и отец Лилли, и богатым землевладельцем. Ему часто приходилось уезжать по делам из Ирландии, но он неизменно возвращался к началу сезона осенней охоты. Высокий, сильный, красивый той чувственной красотой, которая так нравится женщинам, он был не менее популярен и среди мужчин. «Хороший парень, – говорили о нем сверстники, – хотя и порядочный бабник».
И поскольку Хатауэй был единственным мужчиной, словно не замечавшим девичьей красоты Лилли и остававшимся безразличным к ее кокетству, вполне естественно, что именно он стал для нее желанным. Остальные смазливые юные сыновья друзей ее родителей с их титулами, лорды и герцоги и даже, как поговаривали, принцы крови – вылетели у нее из головы, словно их и не было. Она желала единственного мужчину, Роберта Хатауэя, и твердо решила его получить.
На званых обедах она редко сидела рядом с Робертом. Он был очаровательным собеседником и прекрасным рассказчиком, и ей приходилось с затаенной досадой молча сидеть с каким-нибудь юным беднягой, целую неделю раздумывавшим над тем, что бы такое сказать красавице Лилли Молино. Лилли берегла свои кокетливые взгляды для Роберта и обольстительно поглядывала из-под своих длинных ресниц только на него. И когда после третьего званого обеда, на который они были приглашены оба, он опять не пригласил ее танцевать, она сделала это сама.
– Сэр Роберт, на вечере в моем доме вы пригласили меня на танец, не согласуясь с приличиями, и мне кажется уместным ответить вам тем же и пригласить вас на танец.
Робет посмотрел на сиявшую красотой и молодостью девушку с обманчиво невинными сапфировыми глазами. Через его руки прошли десятки женщин, и, почувствовав знакомое волнение, он улыбнулся.
– Почему бы и нет? – проговорил он.
Под его взглядом по телу Лилли пробежала дрожь. Горячие проницательные глаза Роберта смущали и возбуждали девушку. Даже Финн никогда не смотрел на нее так.
– Танец перед ужином, мисс Лилли, – ответил Роберт с легким официальным поклоном и отвернулся, чтобы пригласить на очередной танец хозяйку дома.
Лилли взглянула на свою карточку и вычеркнула имя молодого человека, с которым должна была сидеть за ужином, заменив его Робертом. Настроение у нее поднималось, как на дрожжах. Она была безжалостна к отвергнутому юноше. За ужином ее поведет к столу Роберт Хатауэй.
Роберта не очень привлекала перспектива ужина с такой молодой девушкой, как Лилли, как бы хороша она ни была. И он пошел на это с единственной целью уязвить ту, которой действительно домогался. То была замужняя женщина, привлекательная, опытная и чувственная, а ему нравились именно такие. Он пока не давал ей авансов, но понимал, что интересовал эту даму, и, разумеется, знал, что лучший способ добиться расположения женщины – это притвориться безразличным. Он особенно хорошо умел использовать одну женщину в качестве оружия против другой, и в тот вечер таким оружием была для него юная Лилли Молино.
Он почувствовал, как задрожала Лилли, когда его рука легла ей на талию.
– Вам холодно, дорогая? – насмешливо спросил он, и Лилли показалось, что она умрет от смущения, пока он, наконец, мастерски не закружил ее в вальсе. Она была прекрасной партнершей, грациозной и доверчивой, и танцевала, чуть откинувшись от него, чтобы сосредоточиться на музыке, а не на близости своего партнера.
– Боюсь, что вы доставили мне некоторые хлопоты, – проговорила она, когда смолкла музыка и он под руку повел ее к столу. – Мне не сразу удалось убедить человека, рассчитывавшего сесть за стол со мной, в том, что я забыла, что связана обещанием с вами. Теперь, наверное, у меня будет одним другом меньше.
Роберт небрежно пожал плечами:
– Пустяки. В вашем распоряжении тысяча других. Говорят, что вы самая популярная девушка сезона.
Лилли скромно потупила глаза:
– Пустые разговоры. И звучат очень по-детски. Все это уже позади.
– Действительно, – сухо согласился он.
Она снова закусила губу, тревожно взглянув на Роберта. Он не смеялся над нею. Больше того, даже не смотрел на нее. Взгляд его остановился на той самой замужней женщине, в одиночестве стоявшей у двери гостиной. Лилли посмотрела сначала на него, потом на нее, рот ее приоткрылся в смятенном восклицании «О!», но в этот момент Роберт быстро, как ни в чем не бывало, повел ее к столу.
– Мне хотелось бы выпить бокал шампанского.
Роберт подозвал официанта с напитками и, облокотившись на стол, смотрел, как она быстрыми глотками пила шампанское. Лилли сказала, что не возразила бы против еще одного бокала, и официант с готовностью поставил его на стол перед нею.
– Это вместо шоколада? – спросил Роберт, подумав о своей ответственности за девушку, кажется, склонную напиться допьяна.
Лилли раздраженно стукнула бокалом по столу так, что из него выплеснулось вино.
– Боже мой, Роберт Хатауэй! – сердито проговорила она. – Почему вы решили ужинать со мной, если так меня ненавидите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53