Марсианин, знавший заранее, что ему не на что надеяться, всё же горько переживал, что его пассия полюбила другого. До встречи с учёным её сердце было свободно. Как ни плохо было прежде марсианину, как ни проклинал он законы, делавшие для него невозможным союз с Элис, его всё же до какой-то степени утешало сознание, что она не принадлежит никому другому. Теперь у него было отнято и это последнее утешение, и марсианин чувствовал, что не в силах перенести этот удар.
Движимый отчаянием, он решил, что не может долее оставаться на Земле, и тотчас же заказал себе место на звездолёте, отправляющемся на Марс. Но накануне отъезда он почувствовал, что не в силах исполнить решение, которое должно было навсегда разлучить его с Элис, и на межпланетном лайнере, стартовавшем с Земли, на Марс вместо него полетело зашифрованное письмо лучшему другу.
Нью-Йорк, 20 сентября 2660 года
Рананолю АК 42
Хотя у меня заказано место в звездолёте, который отлетает завтра, я им не воспользуюсь и, следовательно, не прибуду, как хотел, 31 ноября на Марс. Не могу даже сказать, возвращусь ли я следующим рейсом. По правде сказать, я сам не знаю, что делать. Отчаяние не позволяет мне рассуждать здраво. Тысячу раз проклинал я тот час, когда впервые решил лететь на эту планету.
Я не писал тебе об этом, но по моим письмам ты мог догадаться, что я влюбился в женщину с Земли. Не стану называть её имени, достаточно сказать, что я полюбил её с первого взгляда. Ты никогда не посещал Землю и потому вряд ли поймёшь меня. Но не в этом дело.
Я пробовал делать всё возможное, чтобы избавиться от этого наваждения, однако это оказалось выше моих сил. Химические вещества и радиолечение только усилили моё влечение к той, которая остаётся для меня недоступной. Вначале мне представлялось, что я с собой справлюсь, но теперь вижу, что это безнадёжно, и это сводит меня с ума.
Она ничего не знает о моей любви, как, вероятно, не знает и никто другой. Никому не открыл я этой тайны, кроме тебя, мой друг. Я всегда опасался выдать себя, чтобы она как-нибудь не узнала о моём чувстве. Теперь я иногда об этом жалею.
И всё-таки для меня было бы непереносимо сознание, что она страдает так же, как и я.
Вероятно, я поступлю, как все марсиане, которые имели несчастье полюбить женщину с Земли. Несколько капель листадинита, впрыснутых под кожу, избавят меня от существования, которое сделалось повседневной пыткой, если только я не найду способа обойти беспощадные законы.
Прошу тебя передать приложенные документы моему помощнику. Не скучай обо мне, если мы больше не увидимся, но помни о нашей дружбе и не забывай своего несчастного друга.
Лизанор СК 1618
Письмо было отправлено, а марсианин сидел, как застывшее изваяние, у окна и невидящими глазами смотрел на раскинувшийся за ним город. Наконец он со вздохом поднялся и вышел из комнаты. Неужели нет способа избавиться от этих страданий? Хоть бы найти соломинку, за которую хватается утопающий!
Совсем иначе выглядело письмо, отправленное Фернандом 600 10 своему другу Полю 9В 1261:
Нью-Йорк, 28 сентября 2660 года
Дорогой Поль!
До тебя, вероятно, уже дошли слухи, но не думай, что сердце моё разбито. Меня нелегко свалить с ног, и я ещё сохранил кое-какие козыри для игры.
Верно, что добиться Элис так же трудно, как проникнуть через стену из стилония. Но это как раз мне и нравится, дорогой друг. Я люблю одолевать препятствия, особенно если впереди такой заманчивый приз, как Элис. Никогда прежде мне так не хотелось обладать ею, как теперь, когда она меня отвергла. Если бы она сделала хоть шаг в мою сторону, я бы, вероятно, и думать о ней перестал. Но это сопротивление меня распаляет.
Теперь я хочу сделать её своей. И она будет моей и будет любить меня, запомни мои слова.
Я, кажется, уже писал тебе об этом жалком марсианине Лизаноре. Забавно глядеть, с каким обожанием он пялит глазища на Элис. Он, несомненно, страшно её любит, но эти марсиане такой сдержанный народ, что трудно сказать что-нибудь определённое.
Если бы Элис полюбила долговязого Лизанора в семь футов ростом, она была бы потеряна для меня, да и для всего мира. Этот парень умеет быть льстивым, как никто, если только захочет.
Однако она вообразила, что любит того сумасшедшего учёного, так что я оказываюсь лишним.
Не думай, что это сильно меня огорчает: я очень скоро научу её любить меня, дай только их разлучить! Именно это я и собираюсь сделать.
Всё уже подготовлено, и я лишь жду удобного момента. Если всё удастся, я увезу её на несколько месяцев в межпланетное пространство. Мой звездолёт подготовлен. Это последняя модель, лучшая из всех, какие существуют. Продукты, книги, катушки для гипнобиоскопа, приборы и пр. и пр. - словом, всё, что только может понадобиться, уже погружено на борт. Я даже позаботился подыскать вышколенную горничную.
Могу тебя заверить, что Элис не будет чувствовать себя одинокой. Не скрою, что считаю себя способным понравиться и развлечь её.
Заканчивая письмо, хочу просить тебя выполнить несколько моих поручений, перечисленных в прилагаемом списке. Ты лучше всё поймёшь, когда ознакомишься с моей инструкцией. Я предполагаю, что отсутствие моё продлится от силы месяца три, а из доверенности на серой бумаге ты усмотришь, что я уполномочиваю тебя вести мои дела. Если всё пойдёт хорошо, пришлю пару слов с борта звездолёта.
До скорого.
Фернанд
В тёмном небе светила полная луна. Было что-то бодрящее в свежем осеннем ветерке, слегка рябившем воды океана. В небе горели мириады звёзд, отражавшихся в мягко катившихся под ними волнах. В полосе лунного света над водой парило сверкающее серебром воздушное такси. Это было далеко от Нью-Йорка и в стороне от обычных путей. Время от времени показывались другие воздухолёты, однако на порядочном расстоянии друг от друга.
Ральф и Элис постоянно стремились остаться наедине. Каждый вечер они нанимали воздушное такси и улетали куда-нибудь в сторону от космических трасс.
Они чувствовали себя совершенно счастливыми. Водитель не смущал их своим присутствием. Он был готов лететь куда угодно, раз ему за это хорошо платили.
В этот вечер Элис казалась Ральфу ещё очаровательнее. В ласковом свете луны её красивое, как раскрывшийся цветок, лицо светилось счастьем, тёмные глаза девушки, смотревшие из-под длинных ресниц, туманила нежность.
Слова были излишни. Мысли влюблённых были в таком согласии, что каждый из них без слов угадывал, что чувствует в это мгновение другой.
Руки их сомкнулись и замерли в нежном пожатии.
Им представилось в эту минуту, что не может быть большего блаженства на свете, чем испытываемое ими сейчас. Молча они повернулись друг к другу, и их губы встретились. Во всём мире теперь не существовало ничего, кроме их любви.
Голос окликавшего их с другого воздухолёта водителя заставил влюблённых очнуться и вспомнить, что существует что-то помимо их самих и разделённой любви. К ним вплотную подлетело воздушное такси, и Элис со смущением поспешно отодвинулась от своего друга.
- У меня неполадки с мотором, - крикнул им водитель подлетевшего такси. - У вас не найдётся несколько медных проводничков?
- Как не найти, - ответил их водитель. Такси сблизились.
Убедившись в том, что его водитель может оказать необходимую помощь, Ральф снова повернулся к Элис и взял её руку, ответившую доверчивым пожатием.
Внезапно учёный почувствовал одуряющий сладкий запах, затуманивший его сознание. Он ощутил последнее пожатие пальцев Элис. Потом всё погрузилось во мрак.
Полёт в космос
Ральф не знал, сколько времени он лежал без сознания, но, когда очнулся, месяц уже успел скатиться к горизонту. Учёный чувствовал непомерную тяжесть во всех членах и чрезвычайную усталость. Некоторое время он продолжал неподвижно полулежать в кресле, пристально глядя перед собой и ничего не соображая.
Вдруг его сознание пронзила мысль: соседнее кресло пусто!
- Элис, Элис! - прошептал он, стараясь стряхнуть с себя оцепенение. - Элис, где ты?
Никто не ответил. Водитель спал с опущенной на грудь головой, положив руки на рычаги управления.
Сделав чрезвычайное усилие, Ральф дотянулся до окна и опустил стекло. Его ошеломил нахлынувший крепкий запах хлороформа, а ощущение сильнейшей дурноты заставило снова беспомощно откинуться на спинку сиденья. Слабость скоро прошла, и Ральф окончательно пришёл в себя. Первая его мысль была об Элис. Туман перед глазами рассеялся - учёный снова убедился, что в машине её нет. Он подумал, что она упала в море, и в отчаянии стал громко звать её.
И тут у него в памяти возникли слова, сказанные отцом Элис в первое утро их знакомства. Инженер боялся за свою дочь. Ей угрожали. Ральф сосредоточился на этой мысли. Кто-то грозил её похитить, и этот кто-то был не кто иной, как Фернанд 600 10…
Ральф вспомнил про подлетевшее аэротакси. Эта авария была подстроенной хитростью, чтобы приблизиться к их машине, усыпить его и водителя и похитить Элис.
Эта мысль заставила учёного взять себя в руки.
К нему мгновенно вернулась обычная энергия и решительность. Он бросился к спящему водителю и стал сильно трясти его за плечо.
Машина продолжала лететь с равномерной скоростью по кругу, и Ральф увидел, что им грозит столкновение, так как к ним приближался воздухолёт, очевидно направлявшийся в Нью-Йорк.
С трудом перетащив усыплённого водителя на соседнее сиденье, Ральф сел на его место и взялся за руль.
Он резко повернул его как раз вовремя, чтобы разминуться с воздухолётом; пассажиры, высунувшись из окна, стали с бранью упрекать его за несоблюдение правил движения.
Не обращая на них внимания, Ральф взял курс на Нью-Йорк и начал торопливо выбрасывать за борт застеклённые двери, подушки, маты, даже капот двигателя, чтобы облегчить вес машины. Всё, что он только мог вывинтить или вырвать, полетело в море.
Такси, освобождённое от лишнего веса, устремилось вперёд с невероятной скоростью, и не прошло десяти минут, как они опустились на посадочную площадку лаборатории учёного. Оставив водителя в машине, учёный бросился вниз. Встреча с Питером не остановила его, он только кивнул ему, указав на такси, а сам кинулся к ближайшему телефоту… Спустя пятнадцать минут все сыщики и агенты тайной полиции были уведомлены об исчезновении Элис. Ральф немедленно передал фотографию похищенной девушки в Центральное управление; там её поставили перед телефотом, соединённым со всеми полицейскими постами, так что уже через десять секунд изображение Элис воспроизвелось на переносных радиоаппаратах, и каждый полицейский агент мог твёрдо запомнить её черты.
Покончив с этим, Ральф вызвал межконтинентальную гостиницу, где останавливался обычно Фернанд.
На его вопрос ответили, что Фернанд с багажом три часа назад выехал из гостиницы в неизвестном направлении.
- Я так и предполагал, - пробормотал про себя учёный.
Немного подумав, он решил, что будет небесполезно навести справки в гостинице, находившейся в нескольких кварталах от его дома, и, не мешкая, отправился туда, поручив своим помощникам дежурить у его радиостанции и строго предписав им регистрировать любое сообщение, прослушивать все шумы и записывать их на пластинки.
В гостинице Ральфа сразу узнали. Весть о его несчастье распространилась по всему городу с непостижимой быстротой, и к нему отнеслись с особым вниманием.
Подробно расспросив всех, Ральф захотел осмотреть номер, который занимал Фернанд 600 10, Этот номер оставался неприбранным после отъезда Фернанда, и Ральф попросил оставить его одного и некоторое время не беспокоить.
Он тщательно осмотрел все углы и закоулки, но не обнаружил ничего, что могло бы навести на след Фернанда, и уже собирался уходить, когда ему бросился в глаза брошенный под туалетным столиком блестящий предмет, отражавший упавший на него луч света.
Как ни незначителен был сам по себе этот маленький предмет, его было достаточно, чтобы воображение учёного дополнило страшную картину. Он узнал металлическую втулку от гиростабилизатора звездолёта. Фернанд, очевидно, обронил эту деталь, но не заметил этого или не успел её подобрать. Ральф заключил, что Фернанд приобрёл комплект запасных частей, необходимых на случай продолжительного полёта в космосе.
Теперь для учёного не оставалось сомнения, что Фернанд 600 10 увёз его возлюбленную в звездолёте и, держа курс в неизвестные пределы, находится в настоящее время на огромном расстоянии от Земли. Не зная направления корабля, для которого не существовало расстояний, нечего было и думать пускаться за ним в погоню.
Ральф поспешно вернулся в свою лабораторию и снова связался с Центральным управлением. Поскольку все звездолёты подлежали регистрации, ему без труда удалось получить нужную информацию. Оказалось, что четыре дня назад был зарегистрирован новый межпланетный корабль известной детройтской фирмы, причём приметы владельца совпадали с внешностью Фернанда.
Несмотря на поздний час, Ральф немедленно связался с фирмой в Детройте, где ему, как только узнали, для чего нужны сведения, тотчас дали исчерпывающую информацию.
Ральф узнал от представителя фирмы, что покупщиком звездолёта последнего образца был Фернанд, а когда выяснилось, что покупатель приобрёл большое количество запасных частей для длительного путешествия и что - факт самый существенный - одна из кабин была отделана под дамский будуар, сомнений уже не оставалось. Подтверждались худшие подозрения.
С завода сообщили дополнительно, что наружная обшивка купленного Фернандом звездолёта была сделана из магнелия - металла, изобретённого Ральфом и впервые применённого в строительстве межпланетных кораблей.
Окончив разговор и повесив трубку, Ральф невольно ударил кулаком по столу:
- Магнелий! - пробормотал он сквозь стиснутые зубы. - Единственная машина в мире, сделанная из магнелия! Ну что ж, о магнелии, моём детище, никто в мире не знает больше, чем я. Ещё не все шансы на твоей стороне, проклятый враг!
На первый взгляд могло показаться почти невозможным определить местонахождение межпланетного корабля, летящего в тысячах миль от Земли в неизвестном направлении, где-то в беспредельности вселенной.
Однако для учёного в этом не было никакой трудности.
Уже начиная с 1800 года астрономы умели очень точно измерять расстояние от Земли до небольших небесных тел, но лишь в 2659 году Ральф 124С 41+ нашёл способ точно определять местоположение межпланетных кораблей в космосе, хотя бы они находились за пределами досягаемости самых мощных телескопов.
Если направить на металлический предмет импульсы поляризованных электромагнитных волн, они отразятся от него, как световой луч отражается от блестящей поверхности или от зеркала. Однако коэффициент отражения различных металлов не одинаков. Так, если коэффициент отражения серебра принять за 1000 единиц, то для железа он составит 645, для аломагния - 460 и т. д. Поэтому если излучение генератора направить в космос, то при использовании показанного на чертеже параболического отражателя волны пойдут в направлении, обозначенном на схеме стрелкой. Если поворачивать аппарат наподобие прожектора, волны будут перекрывать огромную площадь. Рано или поздно они встретятся с межпланетным кораблём. Небольшая часть этих волн, отразившись от металлического корпуса, вернётся обратно к аппарату. Здесь их перехватит актиноскоп, реагирующий только на отражённые волны и нечувствительный к прямым, Актиноскоп позволяет определить коэффициент отражения, а по нему - род металла, отразившего волны.
По интенсивности отражённых импульсов и по времени их прохождения можно очень точно и быстро вычислить расстояние от Земли до космического корабля.
Высокий коэффициент отражения магнелия - 1060 единиц - позволил Ральфу определить местоположение звездолёта Фернанда меньше чем за пять часов.
Учёный установил, что машина похитителя находится примерно в 400 тысячах миль от Земли и, по-видимому, направляется в сторону Венеры. Дополнительные вычисления показали, что Фернанд летит со скоростью 45 тысяч миль в час. Для Ральфа это было неожиданностью, заставившей его задуматься. Он знал, что корабль Фернанда может развивать скорость до 75 тысяч миль в час. Будь он на месте Фернанда, рассуждал учёный, то летел бы на предельной скорости.
Что заставляет Фернанда лететь так медленно? Не считает ли он себя в безопасности? Может быть, он думает, что никто не может или не станет его преследовать? Или у него неисправен антигравитатор?
Всё это оставалось для учёного неясным. Однако решение было им уже принято. Он будет следовать за Фернандом, даже если придётся углубиться в неизведанные области солнечной системы, и, если понадобится, уничтожит своего врага!
Было около полудня, когда Ральф начал давать своим помощникам короткие и точные указания, как подготовить его межпланетный корабль «Кассиопею», требуя, чтобы всё делалось немедленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Движимый отчаянием, он решил, что не может долее оставаться на Земле, и тотчас же заказал себе место на звездолёте, отправляющемся на Марс. Но накануне отъезда он почувствовал, что не в силах исполнить решение, которое должно было навсегда разлучить его с Элис, и на межпланетном лайнере, стартовавшем с Земли, на Марс вместо него полетело зашифрованное письмо лучшему другу.
Нью-Йорк, 20 сентября 2660 года
Рананолю АК 42
Хотя у меня заказано место в звездолёте, который отлетает завтра, я им не воспользуюсь и, следовательно, не прибуду, как хотел, 31 ноября на Марс. Не могу даже сказать, возвращусь ли я следующим рейсом. По правде сказать, я сам не знаю, что делать. Отчаяние не позволяет мне рассуждать здраво. Тысячу раз проклинал я тот час, когда впервые решил лететь на эту планету.
Я не писал тебе об этом, но по моим письмам ты мог догадаться, что я влюбился в женщину с Земли. Не стану называть её имени, достаточно сказать, что я полюбил её с первого взгляда. Ты никогда не посещал Землю и потому вряд ли поймёшь меня. Но не в этом дело.
Я пробовал делать всё возможное, чтобы избавиться от этого наваждения, однако это оказалось выше моих сил. Химические вещества и радиолечение только усилили моё влечение к той, которая остаётся для меня недоступной. Вначале мне представлялось, что я с собой справлюсь, но теперь вижу, что это безнадёжно, и это сводит меня с ума.
Она ничего не знает о моей любви, как, вероятно, не знает и никто другой. Никому не открыл я этой тайны, кроме тебя, мой друг. Я всегда опасался выдать себя, чтобы она как-нибудь не узнала о моём чувстве. Теперь я иногда об этом жалею.
И всё-таки для меня было бы непереносимо сознание, что она страдает так же, как и я.
Вероятно, я поступлю, как все марсиане, которые имели несчастье полюбить женщину с Земли. Несколько капель листадинита, впрыснутых под кожу, избавят меня от существования, которое сделалось повседневной пыткой, если только я не найду способа обойти беспощадные законы.
Прошу тебя передать приложенные документы моему помощнику. Не скучай обо мне, если мы больше не увидимся, но помни о нашей дружбе и не забывай своего несчастного друга.
Лизанор СК 1618
Письмо было отправлено, а марсианин сидел, как застывшее изваяние, у окна и невидящими глазами смотрел на раскинувшийся за ним город. Наконец он со вздохом поднялся и вышел из комнаты. Неужели нет способа избавиться от этих страданий? Хоть бы найти соломинку, за которую хватается утопающий!
Совсем иначе выглядело письмо, отправленное Фернандом 600 10 своему другу Полю 9В 1261:
Нью-Йорк, 28 сентября 2660 года
Дорогой Поль!
До тебя, вероятно, уже дошли слухи, но не думай, что сердце моё разбито. Меня нелегко свалить с ног, и я ещё сохранил кое-какие козыри для игры.
Верно, что добиться Элис так же трудно, как проникнуть через стену из стилония. Но это как раз мне и нравится, дорогой друг. Я люблю одолевать препятствия, особенно если впереди такой заманчивый приз, как Элис. Никогда прежде мне так не хотелось обладать ею, как теперь, когда она меня отвергла. Если бы она сделала хоть шаг в мою сторону, я бы, вероятно, и думать о ней перестал. Но это сопротивление меня распаляет.
Теперь я хочу сделать её своей. И она будет моей и будет любить меня, запомни мои слова.
Я, кажется, уже писал тебе об этом жалком марсианине Лизаноре. Забавно глядеть, с каким обожанием он пялит глазища на Элис. Он, несомненно, страшно её любит, но эти марсиане такой сдержанный народ, что трудно сказать что-нибудь определённое.
Если бы Элис полюбила долговязого Лизанора в семь футов ростом, она была бы потеряна для меня, да и для всего мира. Этот парень умеет быть льстивым, как никто, если только захочет.
Однако она вообразила, что любит того сумасшедшего учёного, так что я оказываюсь лишним.
Не думай, что это сильно меня огорчает: я очень скоро научу её любить меня, дай только их разлучить! Именно это я и собираюсь сделать.
Всё уже подготовлено, и я лишь жду удобного момента. Если всё удастся, я увезу её на несколько месяцев в межпланетное пространство. Мой звездолёт подготовлен. Это последняя модель, лучшая из всех, какие существуют. Продукты, книги, катушки для гипнобиоскопа, приборы и пр. и пр. - словом, всё, что только может понадобиться, уже погружено на борт. Я даже позаботился подыскать вышколенную горничную.
Могу тебя заверить, что Элис не будет чувствовать себя одинокой. Не скрою, что считаю себя способным понравиться и развлечь её.
Заканчивая письмо, хочу просить тебя выполнить несколько моих поручений, перечисленных в прилагаемом списке. Ты лучше всё поймёшь, когда ознакомишься с моей инструкцией. Я предполагаю, что отсутствие моё продлится от силы месяца три, а из доверенности на серой бумаге ты усмотришь, что я уполномочиваю тебя вести мои дела. Если всё пойдёт хорошо, пришлю пару слов с борта звездолёта.
До скорого.
Фернанд
В тёмном небе светила полная луна. Было что-то бодрящее в свежем осеннем ветерке, слегка рябившем воды океана. В небе горели мириады звёзд, отражавшихся в мягко катившихся под ними волнах. В полосе лунного света над водой парило сверкающее серебром воздушное такси. Это было далеко от Нью-Йорка и в стороне от обычных путей. Время от времени показывались другие воздухолёты, однако на порядочном расстоянии друг от друга.
Ральф и Элис постоянно стремились остаться наедине. Каждый вечер они нанимали воздушное такси и улетали куда-нибудь в сторону от космических трасс.
Они чувствовали себя совершенно счастливыми. Водитель не смущал их своим присутствием. Он был готов лететь куда угодно, раз ему за это хорошо платили.
В этот вечер Элис казалась Ральфу ещё очаровательнее. В ласковом свете луны её красивое, как раскрывшийся цветок, лицо светилось счастьем, тёмные глаза девушки, смотревшие из-под длинных ресниц, туманила нежность.
Слова были излишни. Мысли влюблённых были в таком согласии, что каждый из них без слов угадывал, что чувствует в это мгновение другой.
Руки их сомкнулись и замерли в нежном пожатии.
Им представилось в эту минуту, что не может быть большего блаженства на свете, чем испытываемое ими сейчас. Молча они повернулись друг к другу, и их губы встретились. Во всём мире теперь не существовало ничего, кроме их любви.
Голос окликавшего их с другого воздухолёта водителя заставил влюблённых очнуться и вспомнить, что существует что-то помимо их самих и разделённой любви. К ним вплотную подлетело воздушное такси, и Элис со смущением поспешно отодвинулась от своего друга.
- У меня неполадки с мотором, - крикнул им водитель подлетевшего такси. - У вас не найдётся несколько медных проводничков?
- Как не найти, - ответил их водитель. Такси сблизились.
Убедившись в том, что его водитель может оказать необходимую помощь, Ральф снова повернулся к Элис и взял её руку, ответившую доверчивым пожатием.
Внезапно учёный почувствовал одуряющий сладкий запах, затуманивший его сознание. Он ощутил последнее пожатие пальцев Элис. Потом всё погрузилось во мрак.
Полёт в космос
Ральф не знал, сколько времени он лежал без сознания, но, когда очнулся, месяц уже успел скатиться к горизонту. Учёный чувствовал непомерную тяжесть во всех членах и чрезвычайную усталость. Некоторое время он продолжал неподвижно полулежать в кресле, пристально глядя перед собой и ничего не соображая.
Вдруг его сознание пронзила мысль: соседнее кресло пусто!
- Элис, Элис! - прошептал он, стараясь стряхнуть с себя оцепенение. - Элис, где ты?
Никто не ответил. Водитель спал с опущенной на грудь головой, положив руки на рычаги управления.
Сделав чрезвычайное усилие, Ральф дотянулся до окна и опустил стекло. Его ошеломил нахлынувший крепкий запах хлороформа, а ощущение сильнейшей дурноты заставило снова беспомощно откинуться на спинку сиденья. Слабость скоро прошла, и Ральф окончательно пришёл в себя. Первая его мысль была об Элис. Туман перед глазами рассеялся - учёный снова убедился, что в машине её нет. Он подумал, что она упала в море, и в отчаянии стал громко звать её.
И тут у него в памяти возникли слова, сказанные отцом Элис в первое утро их знакомства. Инженер боялся за свою дочь. Ей угрожали. Ральф сосредоточился на этой мысли. Кто-то грозил её похитить, и этот кто-то был не кто иной, как Фернанд 600 10…
Ральф вспомнил про подлетевшее аэротакси. Эта авария была подстроенной хитростью, чтобы приблизиться к их машине, усыпить его и водителя и похитить Элис.
Эта мысль заставила учёного взять себя в руки.
К нему мгновенно вернулась обычная энергия и решительность. Он бросился к спящему водителю и стал сильно трясти его за плечо.
Машина продолжала лететь с равномерной скоростью по кругу, и Ральф увидел, что им грозит столкновение, так как к ним приближался воздухолёт, очевидно направлявшийся в Нью-Йорк.
С трудом перетащив усыплённого водителя на соседнее сиденье, Ральф сел на его место и взялся за руль.
Он резко повернул его как раз вовремя, чтобы разминуться с воздухолётом; пассажиры, высунувшись из окна, стали с бранью упрекать его за несоблюдение правил движения.
Не обращая на них внимания, Ральф взял курс на Нью-Йорк и начал торопливо выбрасывать за борт застеклённые двери, подушки, маты, даже капот двигателя, чтобы облегчить вес машины. Всё, что он только мог вывинтить или вырвать, полетело в море.
Такси, освобождённое от лишнего веса, устремилось вперёд с невероятной скоростью, и не прошло десяти минут, как они опустились на посадочную площадку лаборатории учёного. Оставив водителя в машине, учёный бросился вниз. Встреча с Питером не остановила его, он только кивнул ему, указав на такси, а сам кинулся к ближайшему телефоту… Спустя пятнадцать минут все сыщики и агенты тайной полиции были уведомлены об исчезновении Элис. Ральф немедленно передал фотографию похищенной девушки в Центральное управление; там её поставили перед телефотом, соединённым со всеми полицейскими постами, так что уже через десять секунд изображение Элис воспроизвелось на переносных радиоаппаратах, и каждый полицейский агент мог твёрдо запомнить её черты.
Покончив с этим, Ральф вызвал межконтинентальную гостиницу, где останавливался обычно Фернанд.
На его вопрос ответили, что Фернанд с багажом три часа назад выехал из гостиницы в неизвестном направлении.
- Я так и предполагал, - пробормотал про себя учёный.
Немного подумав, он решил, что будет небесполезно навести справки в гостинице, находившейся в нескольких кварталах от его дома, и, не мешкая, отправился туда, поручив своим помощникам дежурить у его радиостанции и строго предписав им регистрировать любое сообщение, прослушивать все шумы и записывать их на пластинки.
В гостинице Ральфа сразу узнали. Весть о его несчастье распространилась по всему городу с непостижимой быстротой, и к нему отнеслись с особым вниманием.
Подробно расспросив всех, Ральф захотел осмотреть номер, который занимал Фернанд 600 10, Этот номер оставался неприбранным после отъезда Фернанда, и Ральф попросил оставить его одного и некоторое время не беспокоить.
Он тщательно осмотрел все углы и закоулки, но не обнаружил ничего, что могло бы навести на след Фернанда, и уже собирался уходить, когда ему бросился в глаза брошенный под туалетным столиком блестящий предмет, отражавший упавший на него луч света.
Как ни незначителен был сам по себе этот маленький предмет, его было достаточно, чтобы воображение учёного дополнило страшную картину. Он узнал металлическую втулку от гиростабилизатора звездолёта. Фернанд, очевидно, обронил эту деталь, но не заметил этого или не успел её подобрать. Ральф заключил, что Фернанд приобрёл комплект запасных частей, необходимых на случай продолжительного полёта в космосе.
Теперь для учёного не оставалось сомнения, что Фернанд 600 10 увёз его возлюбленную в звездолёте и, держа курс в неизвестные пределы, находится в настоящее время на огромном расстоянии от Земли. Не зная направления корабля, для которого не существовало расстояний, нечего было и думать пускаться за ним в погоню.
Ральф поспешно вернулся в свою лабораторию и снова связался с Центральным управлением. Поскольку все звездолёты подлежали регистрации, ему без труда удалось получить нужную информацию. Оказалось, что четыре дня назад был зарегистрирован новый межпланетный корабль известной детройтской фирмы, причём приметы владельца совпадали с внешностью Фернанда.
Несмотря на поздний час, Ральф немедленно связался с фирмой в Детройте, где ему, как только узнали, для чего нужны сведения, тотчас дали исчерпывающую информацию.
Ральф узнал от представителя фирмы, что покупщиком звездолёта последнего образца был Фернанд, а когда выяснилось, что покупатель приобрёл большое количество запасных частей для длительного путешествия и что - факт самый существенный - одна из кабин была отделана под дамский будуар, сомнений уже не оставалось. Подтверждались худшие подозрения.
С завода сообщили дополнительно, что наружная обшивка купленного Фернандом звездолёта была сделана из магнелия - металла, изобретённого Ральфом и впервые применённого в строительстве межпланетных кораблей.
Окончив разговор и повесив трубку, Ральф невольно ударил кулаком по столу:
- Магнелий! - пробормотал он сквозь стиснутые зубы. - Единственная машина в мире, сделанная из магнелия! Ну что ж, о магнелии, моём детище, никто в мире не знает больше, чем я. Ещё не все шансы на твоей стороне, проклятый враг!
На первый взгляд могло показаться почти невозможным определить местонахождение межпланетного корабля, летящего в тысячах миль от Земли в неизвестном направлении, где-то в беспредельности вселенной.
Однако для учёного в этом не было никакой трудности.
Уже начиная с 1800 года астрономы умели очень точно измерять расстояние от Земли до небольших небесных тел, но лишь в 2659 году Ральф 124С 41+ нашёл способ точно определять местоположение межпланетных кораблей в космосе, хотя бы они находились за пределами досягаемости самых мощных телескопов.
Если направить на металлический предмет импульсы поляризованных электромагнитных волн, они отразятся от него, как световой луч отражается от блестящей поверхности или от зеркала. Однако коэффициент отражения различных металлов не одинаков. Так, если коэффициент отражения серебра принять за 1000 единиц, то для железа он составит 645, для аломагния - 460 и т. д. Поэтому если излучение генератора направить в космос, то при использовании показанного на чертеже параболического отражателя волны пойдут в направлении, обозначенном на схеме стрелкой. Если поворачивать аппарат наподобие прожектора, волны будут перекрывать огромную площадь. Рано или поздно они встретятся с межпланетным кораблём. Небольшая часть этих волн, отразившись от металлического корпуса, вернётся обратно к аппарату. Здесь их перехватит актиноскоп, реагирующий только на отражённые волны и нечувствительный к прямым, Актиноскоп позволяет определить коэффициент отражения, а по нему - род металла, отразившего волны.
По интенсивности отражённых импульсов и по времени их прохождения можно очень точно и быстро вычислить расстояние от Земли до космического корабля.
Высокий коэффициент отражения магнелия - 1060 единиц - позволил Ральфу определить местоположение звездолёта Фернанда меньше чем за пять часов.
Учёный установил, что машина похитителя находится примерно в 400 тысячах миль от Земли и, по-видимому, направляется в сторону Венеры. Дополнительные вычисления показали, что Фернанд летит со скоростью 45 тысяч миль в час. Для Ральфа это было неожиданностью, заставившей его задуматься. Он знал, что корабль Фернанда может развивать скорость до 75 тысяч миль в час. Будь он на месте Фернанда, рассуждал учёный, то летел бы на предельной скорости.
Что заставляет Фернанда лететь так медленно? Не считает ли он себя в безопасности? Может быть, он думает, что никто не может или не станет его преследовать? Или у него неисправен антигравитатор?
Всё это оставалось для учёного неясным. Однако решение было им уже принято. Он будет следовать за Фернандом, даже если придётся углубиться в неизведанные области солнечной системы, и, если понадобится, уничтожит своего врага!
Было около полудня, когда Ральф начал давать своим помощникам короткие и точные указания, как подготовить его межпланетный корабль «Кассиопею», требуя, чтобы всё делалось немедленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18