Оливия похолодела, ей казалось, что Доминик раздевает ее глазами. Звучавшая в его голосе мрачная насмешка больно задела ее, куда больнее, чем несколько дней назад, потому что сейчас в нем сквозило еще и презрение. Оливия чувствовала себя маленькой и жалкой. Улыбка Доминика стала неприятной.
– Предусмотрительная, практичная, благопристойная и чопорная... Я вот думаю, Оливия, будете ли вы чопорны с человеком, которого вы любите... с этим Уильямом?
– Уильям?! – воскликнула Оливия вне себя от изумления. Господи, о чем он? – Но это же глупо! – возмутилась она. – При чем тут Уильям?
– Мне любопытно, – продолжал он, словно не слыша ее, – вы рассказывали ему?.. Рассказывали, как я целовал вас? Как я ласкал вашу грудь?
Доминик протянул руку и провел кончиком пальца по ее груди. Оливия испуганно ахнула. И вдруг, к ее стыду и ужасу, по всему телу пробежала волна наслаждения. Соски сразу напряглись и стали твердыми.
– Значит, вы рассказывали ему, как лежали обнаженной перед моими глазами? Рассказывали, что позволили мне ласкать вас? Вы хотели меня, Оливия. Посмейте только сказать, что это не так!
Оливия до боли вонзила ногти в ладони. Его потемневшее от ярости лицо, сверкающие холодные глаза притягивали ее. Казалось, он едва сдерживается.
– Или это была просто игра? Вы дразнили меня? Решили поиграть с бедным цыганом... чтобы потом напомнить ему о том, кто он такой! – На скулах его тяжело заходили желваки. – Вы сами это придумали или на пару с Уильямом?
– Вы говорите загадками! – в отчаянии воскликнула она. – Уильям... при чем тут он? Я ничего не понимаю!
– Почему же он сказал Джону Арнольду, что уже к Рождеству вы станете носить его имя? Почему хвастался, что очень скоро вы будете в его постели?
– Нет... – Голос почти не повиновался Оливии. – Нет, он не мог...
– Как видите, мог. Я сам слышал, как он рассказывал об этом в трактире. По его словам, вы договорились пока держать все в секрете, но очень скоро объявите о помолвке.
Оливия ошеломленно уставилась на него, не веря собственным ушам.
– Для чего же вы лгали мне? – продолжал допытываться Доминик. – Ведь вы мне сказали, что он делал вам предложение, но вы ответили отказом!
– Так оно и было!
– Неужели? А я-то боялся, уж не рассердились ли вы на меня за то, что я позволил себе ласкать вас. – Губы его насмешливо скривились. – Но теперь, похоже, я готов признать, что вы выставили меня полным идиотом! Ну еще бы! Мне казалось, что вы так чисты и невинны... а сейчас я готов голову отдать на отсечение, что уж невинной вас вряд ли можно назвать!
Оливия ахнула. Гнев охватил ее с такой силой, что она, не успев подумать, размахнулась, и в комнате послышался звук пощечины.
Она слишком поздно поняла, что наделала. Слишком поздно до нее дошло, что это было ошибкой. Лицо его потемнело. И прежде чем Оливия успела произнести хоть слово, он рывком притянул ее к себе.
Пальцы Доминика запутались в ее волосах, тяжело легли ей на затылок. Он заставил ее поднять лицо. Губы его впились в ее рот, и она поняла, что попала в ловушку. Его поцелуй был грубым, почти варварским. Доминик и не думал щадить ее. Язык его с силой раздвинул ее губы, проник в рот, терзая, возбуждая, исследуя на вкус каждый уголок. Оливия чувствовала бушевавшую в нем ярость. Она ощущала каменную твердость его бедер... И что-то еще более твердое, тяжелое, пульсирующее, прижалось к ее животу. Руки его стальным обручем обвились вокруг нее. Ей ничего не оставалось, как только прижаться к нему всем телом.
Ему стоило немалого труда справиться с бушевавшими в нем страстями. Наконец Доминик, слегка придя в себя, отодвинулся и заглянул ей в глаза. Оба молчали. На щеке его все еще виднелся багровый след пощечины.
– Нет! – бросил он вдруг низким гневным голосом. – Нет!
Кого он проклинал... Ее? Себя? Оливия не знала. Завороженная огнем, пылавшим в его глазах, она стояла, не в силах сдвинуться с места. Руки и ноги не повиновались ей. Оливия чувствовала, что весь ее мир разваливается на куски.
Она услышала, как он с шумом втянул в себя воздух. На скулах Доминика вздулись желваки, губы сомкнулись. Потом у него вырвалось:
– Уходи и будь проклята! Убирайся!
Оливию будто хлестнули по лицу. Слезы навернулись ей на глаза. Ей вспомнилось, как только сегодня утром она рассказывала о нем Эмили. Не дожидаясь, пока он снова прикажет ей убираться, Оливия повернулась и выбежала из комнаты. На губах ее все еще горел его поцелуй.
Глава 13
Оливия не сразу пошла домой. Дойдя до деревни, она всернула и спустилась по тропинке к дороге, которая вела в город. Там, на окраине, стоял уютный старый дом, принадлежавший Данспортам.
Дом был двухэтажным, раза в два выше того крохотного коттеджа, в котором сейчас приходилось ютиться им с Эмили.
Семья Данспортов жила здесь вот уже более века. Темно-зеленый плющ карабкался вверх по серым каменным стенам.
Оливия остановилась перед дверью, слегка смущенная тем, что бежавший за ней Люцифер решительно отказывался вернуться домой.
– Люцифер, уходи! – строго сказала она. – Иди домой!
Но пес, высунув язык и преданно глядя ей в глаза, лишь завилял хвостом, а потом, взобравшись на крыльцо, разлегся на верхней ступеньке. Хвост его застучал по полу, и Оливия поняла, что Люцифер твердо намерен дожидаться ее возвращения. Махнув на него рукой, она подошла к парадной двери. Взяв бронзовый молоток, Оливия несколько раз постучала. Послышались шаги, и дверь распахнулась. На пороге стоял Уильям.
– Оливия! – Похоже, он обрадовался. – Как чудесно, что вы пришли! Входите же, входите! – Закрыв за ней дверь, он провел девушку через прихожую в изящную гостиную. Все в ней было выдержано в коричневых и золотистых тонах.
– Хотите чаю? Нет? Вы уверены? – Как всегда безупречный джентльмен, он заботливо усадил ее в стоявшее у камина кресло.
Оливия была так зла на Уильяма, что меньше всего ей хотелось бы коротать вечерок у камина в его компании. Но она не успела и слова сказать, как Уильям вдруг решительно привлек ее к себе.
– Любимая, вы не заболели? Ваши щеки пылают... О конечно, как это я не догадался! Этот жар, что пылает в крови... – Он попытался взять ее руки в свои.
Но Оливия сердито отдернула их. Ни о каком жаре в крови не было и речи. А если щеки ее пылали, так только от возмущения беспардонностью Уильяма.
– Мне надо вам кое-что сказать, Уильям, – решительно оборвала она его. – Я была бы вам крайне признательна, если бы вы перестали вести себя так, будто мы помолвлены.
– Что? – изумился он, и в глазах его вспыхнул огонек. – Бог с вами, Оливия, я просто не могу взять в толк, о чем…
– Бросьте притворяться, Уильям, – не дала она ему закончить. – Мне все известно.
– Оливия, мне не нравится ваш тон. – Он высокомерно вскинул брови.
– А мне не нравится ваша самонадеянность.
Он кинул в ее сторону свирепый взгляд, но заставил себя успокоиться. На губах его появилась улыбка.
– Ну, извините. Вынужден признаться, я вел себя несколько... э-э... неосторожно.
– Охотно могу в это поверить.
– Да ладно вам дуться, Оливия, – небрежно отмахнулся Уильям. – Почему вас так волнует, что мы не сделали официального объявления о помолвке?
– Нет никакой помолвки, Уильям! И не было! У меня просто нет слов! Что вообще заставило вас сказать такую глупость?
– Что? И вы еще спрашиваете? Разве я не просил пашей руки?
– А разве вы забыли, что я не дала своего согласия?
Лицо у него вытянулось.
– Послушайте, извините, если я неправильно понял ваши слова...
– Так оно и есть, – резко сказала она. – Если вы помните, я никогда не говорила, что согласна выйти за вас замуж!
– Вы говорили, что сейчас не время думать об этом. Поэтому я и решил, что когда-нибудь...
– Никогда, – твердо заявила Оливия. – Думаю, будет лучше, если между нами не останется никаких недомолвок. – Подняв голову, она посмотрела ему в глаза. – Я никогда не давала вам слова стать вашей женой, Уильям! Более того, я, кажется, ясно дала понять, что не хочу этого!
– Откуда вы узнали об этом разговоре? – резко спросил Уильям. Руки его упали. В глазах появился холод. – Кто передал вам мои слова? – В голосе звучала неприкрытая злоба. Прежде чем она успела ответить, он обо всем догадался, и с губ его сорвалось проклятие: – Этот ублюдок! Это ведь он, не так ли? Проклятый «цыган»! – С презрительной усмешкой отстранившись, он поинтересовался: – Поэтому вы так разозлились? Из-за него? Что за дьявол в вас вселился, Оливия? Нам не важно, что он думает.
Нет, важно, прошептал тихий внутренний голос. И когда Уильям протянул к ней руку, Оливия, надменно вскинув голову, отодвинулась.
– Что толку кричать направо и налево, что мы скоро поженимся, если этого никогда не будет? Я ни за что не стану вашей женой, Уильям! Ни за что и никогда! А если вы по-прежнему будете распускать слухи о нашей несуществующей помолвке, то мне ничего не останется, как объявить во всеуслышание, что это неправда и правдой никогда не было! И поверьте, если вы вынудите меня пойти на это, то будете выглядеть полным ослом!
– Вы еще пожалеете об этом! – глухо пробормотал он. Его лицо перекосилось от злобы и стало отталкивающим. – И вернетесь ко мне, Оливия. Приползете на коленях и будете валяться у меня в ногах, умоляя жениться на вас, и вот тогда посмотрим, кто из нас свалял дурака! – На губах его появилась мерзкая ухмылка. – Лучше бы подумали о том, кто еще, кроме меня, согласится взять вас замуж, когда у вас на руках сестра-калека!
– Спокойной ночи, Уильям, – бросила она через плечо. Подобрав юбки, Оливия направилась к двери. Прошуршали юбки, и дверь захлопнулась.
Руки Уильяма сжались в кулаки. С губ его сорвалось грязное ругательство.
– Клянусь Богом, она мне за это заплатит, – прошипел он, – и заплатит сполна! И не только она, но и он! Проклятый «цыган»!
Эмили никогда еще не приходилось так нелегко. То немногое время, которое ей удавалось проводить с Андре, она ценила на вес золота: никто до сих пор не берег и не лелеял ее так, как он. Но порой она испытывала почти невыносимую боль. Ведь именно в эти короткие минуты Эмили понимала, чего она лишена... Восхитительный мир света и красок был закрыт для нее навсегда. Она то гадала, не изменилась ли сама за это время, то пыталась представить, как выглядит он.
Острая боль вновь и вновь пронзала ей сердце. Она уж было смирилась с тем, что ей суждено остаться слепой до конца ее дней. Но так было лишь до встречи с Андре. Едва она свыклась с болью, как эта встреча вернула ее.
Только глубоко в душе слабо теплился лучик надежды. Когда Андре подарил ей кристалл, он сказал, что тот обладает волшебной силой. Эмили не расставалась с ним ни днем, ни ночью. Днем носила его в кармане, ночью прятала под подушку. Она часто дотрагивалась до гладкой поверхности и молилась... молилась, как никогда в жизни. Неужели она надеется напрасно?
Как-то раз она проснулась уже после того, как Оливия ушла. Эмили догадалась, что проспала и что уже наступило позднее утро: теплые лучи солнца, пробравшись к ней в комнату, упали на лицо. Эмили открыла глаза и улыбнулась. Ей показалось, что она еще спит: где-то в отдалении слабо мерцал свет. У Эмили захватило дух.
Снова слабое, неяркое мерцание света...
Девушка задохнулась от страха. Крепко зажмурившись, она принялась считать про себя: раз, два, три... Но когда на счет «три» она снова осмелилась приоткрыть глаза, вокруг царил непроглядный мрак.
Ничего, кроме ненавистной, до боли привычной темноты.
Эмили услышала собственные рыдания. Ей так отчаянно хотелось поверить, что в один прекрасный день зрение вновь вернется к ней. Что же случилось? – гадала она. Неужели ей только показалось?..
Свернувшись клубочком на краю постели, Эмили лежала тихо, не в силах заставить себя сдвинуться с места. Должно быть, вскоре она задремала, потому что опять увидела тот страшный сон, в котором раз за разом переживала смерть отца. И этот ужасный цыган с его усмешкой и жуткими черными, как адская сажа, глазищами! Он снова занес дубинку над головой отца, а бедный папа умоляет о пощаде... И вот снова наступает тишина. Страшная тишина, от которой кровь стынет в жилах. Ужас заставляет оледенеть сердце Эмили, ведь она понимает, что отец уже мертв.
Вздрогнув, она проснулась. В комнате было тепло, но ладони Эмили были холодны как лед. Отбросив одеяло, она встала с постели. Даже умывшись и одевшись, Эмили все еще не могла избавиться от дрожи, которая то и дело пробегала у нее по спине.
Оливия позаботилась оставить ей сыр и хлеб, но Эмили не хотелось есть. И когда в дверь постучали и она услышала веселый голос Андре, то полетела к дверям, распахнула их и оказалась в его объятиях.
– Вот уж чего никак не ожидал, – с чуть хрипловатым смешком сказал он, нежно убирая с ее лица упавший на лоб золотистый локон. – Чему я обязан... – И вдруг, поспешно приподняв ее лицо, с беспокойством заглянул в незрячие глаза. – Эмили, в чем дело? Вы плакали?
Эмили храбро попыталась улыбнуться. Но, увы, у нее ничего не вышло.
Обхватив за плечи, Андре провел ее в гостиную и осторожно усадил на кушетку.
– Эмили, умоляю вас, расскажите, что случилось? Что-нибудь с Оливией?
– Нет-нет, с Оливией все в порядке. – Эмили очень старалась, чтобы он не заметил, как предательски дрогнул ее голос, но чуткое ухо Андре трудно было обмануть. Он промолчал, но Эмили почувствовала на себе его внимательный взгляд.
– Опять тот же кошмар? Я ведь не ошибся, Эмили? Вам опять привиделся тот сон?
Что толку было отрицать? Эмили устало кивнула.
С губ Андре сорвалось проклятие.
К стыду Эмили, слезы вновь навернулись ей на глаза. И хотя в душе она презирала себя за слабость, но ничего не могла поделать.
– Прошу вас, не сердитесь на меня, Андре! Пожалуйста... Умоляю вас, я этого не вынесу!
– Эмили, Бог с вами! Я вовсе не сержусь! – Голос его внезапно смягчился, и, взяв ее руки в свои, он нежно сжал маленькие ладони. – Но этот кошмар... В последнее время он все чаще преследует вас по ночам, и я это вижу. Да вспомните сами, хотя бы на этой неделе... Он приснился вам... сколько раз? Трижды?
– Четырежды, – тихонько пробормотала она.
– Но этого нельзя допускать! – вырвалось у него нетерпеливое восклицание. – Нельзя же все держать в себе, принцесса! Не знаю... может, вам станет легче, если вы кому-нибудь все расскажете... Мне, например.
Эмили заколебалась. Снова пережить тот ужасный день, когда на глазах погиб отец? Все в ее душе восставало против этого! Но может быть, он прав? О, если бы она только знала! Но ей было известно лишь одно: теперь она боялась... боялась приближения ночи... боялась сомкнуть глаза и снова увидеть все тот же сон! У нее вырвался долгий прерывистый вздох.
– Это так... так трудно, – призналась она. – Я никому не рассказывала об этом, даже Оливии.
Он сжал ее руки.
– Не думаю, что будет хуже, чем сейчас. Иногда воспоминания тоже лечат, – тихо и серьезно сказал Андре. – Просто попробуйте, хорошо? А если вам станет тяжело, вы всегда сможете остановиться, я обещаю.
– Андре, вы не понимаете. – Губы Эмили задрожали. – Этот кошмар... это не просто сон. Это все случилось на самом деле.
Взгляд Андре остановился на ее лице.
– Так я и думал, – прошептал он. Сделав глубокий вдох, он молил только о том, чтобы не совершить ошибку. – Прошлой ночью... вы умоляли кого-то не причинять вред вашему отцу.
Плечи Эмили поникли. Да, воспоминания о том, что случилось в тот страшный день, терзали ее до сих пор, причиняя невыносимую боль. Может, Андре прав? И, рассказав об этом, она и в самом деле сможет наконец забыть? Она не знала. Впрочем, в одном он был точно прав: хуже действительно не будет. Это и заставило ее решиться.
– Хорошо, – бесцветным, лишенным жизни голосом произнесла она. – В тот день мы с папой ехали через лес. Возвращались домой от миссис Чайлдресс, которая была тяжело больна. И вдруг прямо перед нами на дороге появился человек. Он помахал, чтобы мы остановились. Конечно, папа так и сделал, наверное, решил, что бедняга болен или ранен. Но этот человек... – Она содрогнулась. – ... Он потребовал, чтобы папа отдал ему лошадь. Папа отказался и хотел проехать мимо. Но тот схватил лошадь под уздцы и попытался столкнуть нас обоих на землю... Я упала... и ударилась головой. Не помню, обо что – наверное, это был придорожный камень. – Эмили затрясла головой. Помолчав, она снова заговорила, но так тихо, что он едва разбирал слова: – Дальше я плохо помню... голова болела невыносимо. Мне... мне показалось, что папа старался помешать ему увести лошадь. А потом я услышала, как папа зовет на помощь... просит пощадить нас. Все плыло у меня перед глазами... Я почти ничего не видела.
– Именно тогда вы и потеряли зрение?
– Нет. Это случилось на следующий день. Я проснулась... вокруг была темнота.
– Как странно, – прошептал Андре, хмурясь. – А потом?
– Мне показалось, между ними завязалась драка, – сделав усилие, продолжила Эмили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36