– Его... его повесили.
Доминик промолчал. Конечно, этот негодяй заслужил столь суровое наказание, тем более что отнял жизнь у другого человека. И все-таки его не оставляла навязчивая мысль: если бы этот человек, убийца, не был цыганом, скорее всего его жизнь не оборвалась бы под рукой палача. Вероятнее всего, его бы упрятали за решетку на долгие годы, может быть, навсегда, но он остался бы жив. Очень осторожно, взвешивая каждое слово, Доминик проговорил:
– Мне очень жаль, что так получилось с вашим отцом, Оливия, и теперь я, кажется, понимаю, что вы испытываете по отношению к нам. Но нельзя ненавидеть всех из-за того, что один оказался негодяем! Разве во всем виноваты цыгане? Нет! Обитатели ваших английских тюрем – лучшее тому подтверждение! Так справедливо ли заставлять цыган расплачиваться за все преступления, совершенные в этом мире?
Конечно, Доминик прав, и в глубине души она была с ним согласна. Но сейчас логика, даже самая убедительная, была бессильна. В конце концов, убили-то не его отца, подумала Оливия.
– Посмотрите на меня, прошу вас. – Оливия упорно смотрела в пол. Внезапно он быстро протянул руку и, приподняв ей подбородок, заставил взглянуть ему в глаза. – Ну и что же вы видите? – В голосе его была мягкая настойчивость. – Кто перед вами? Цыган? Или... или кто-то другой?
– Я... я вижу... – Неровное, прерывистое дыхание вырывалось у нее из груди. Она снова замолчала. Да и что ей было сказать? Признаться, что стоящий перед ней человек так красив, что она теряет голову? Что при одном лишь взгляде на него ее сердце готово выпрыгнуть из груди? Что за один его взгляд она готова продать душу дьяволу? Все это было правдой, но признаться в этом было выше ее сил.
– Неужели в вас нет ни капли сострадания, Оливия? Вы не можете простить?..
Синие глаза лишали ее последних остатков мужества. Оливия трепетала, как птичка, попавшая в силок. Губы ее слегка приоткрылись. Она качнула головой и еле слышно прошептала:
– Это не так легко.
Рука его упала. Доминик заглянул ей в глаза, и этот долгий взгляд, казалось, проник в ее душу.
– Да, похоже, что так. Ну что ж, у каждого из нас есть свои демоны, с которыми приходится сражаться, не так ли? – Он повернулся и двинулся к выходу. Только у двери он обернулся и посмотрел на нее. Лицо его было непроницаемым, словно маска. – Что ж... не стану вам мешать.
Сердце Оливии пронзила острая боль. Она совсем растерялась, не понимая, что с ней происходит. Оставшись в одиночестве, она перебирала в памяти их разговор... и наконец решила, что разочаровала Доминика. Это подозрение мучило ее последующие несколько дней, не давая покоя. Она никак не могла разобраться в своих чувствах.
Всю жизнь она не просто с неприязнью относилась к цыганам, которые иногда останавливались в окрестностях Стоунбриджа... Нет, Оливия до смерти боялась их. И не только она, но и все жители деревни, насколько ей было известно. И сейчас ей не так просто было отказаться от всего, во что она привыкла верить!
Андре пришел на следующий день. И на следующий... И так каждый день.
Он собирал цветы и приносил Эмили огромные охапки. Теперь весь ее дом, от подвала до чердака, был насквозь пропитан их нежным ароматом. Эмили это трогало до слез. Правда, радость ее отравляло то, что она не могла собственными глазами видеть их нежную красоту.
Эмили чуть не сошла с ума от счастья, когда Андре сказал ей, что продал все ее кружево, все, до последнего кусочка. Старательно припрятав деньги, она решила пока ни словечка не говорить Оливии, а устроить ей сюрприз, когда наступит подходящий момент. К тому же Эмили до сих пор ни словом не обмолвилась сестре о визитах Андре. Она все гадала, как Оливия отнесется к происходящему, когда все узнает. Конечно, самой познакомиться с мужчиной считалось верхом неприличия, но Эмили это мало заботило. Проснувшись на следующее утро после убийства отца, она в ужасе убедилась, что ничего не видит. Вся ее жизнь изменилась и больше никогда не станет прежней. И вот вдруг в ее жизни появился Андре. Стоило ей услышать его шаги, как ее бросало в жар. Эмили знала, что никогда не была сильной и мужественной натурой, как Оливия. Так что же дурного в том, что благодаря Андре ей достанется хоть немного обычного человеческого счастья, робко думала она.
Как-то вечером она решила напоить Андре чаем, и он кинулся ей помогать. Эмили как раз возвращалась в гостиную, когда на пороге с размаху налетела на него, почувствовав сильное мужское тело.
– Ради Бога, простите! – извинился он. – Я такой неуклюжий, право! И что меня дернуло стоять на дороге?
На следующий день это случилось снова, только теперь Андре уже был начеку и успел вовремя подхватить Эмили.
Девушка, решительно отстранившись, скрестила руки на груди и обернулась к нему. Она изо всех сил старалась напустить на себя суровый вид, хотя, признаться, это плохо ей удавалось. Губы Эмили сами собой расплывались в улыбке.
– Почему-то у меня такое чувство, что вы нарочно это подстроили, – подозрительно пробормотала она. – Вам что, и в самом деле нравится, когда я вот так налетаю на вас?
– А если и так, вам это не по душе?
Судя по голосу, он улыбался и, видимо, был страшно доволен собой. Даже отодвинувшись от него, Эмили чувствовала, что Андре смеется, чувствовала каждой клеточкой своего тела.
– Конечно, – возмутилась она, – а вы чего ожидали?
В ответ он расхохотался. Судя по всему, ее притворное возмущение нисколько его не обмануло. Они вернулись в гостиную и уютно устроились на диване.
– Андре, – вдруг окликнула его Эмили.
– Да, принцесса?
Дрожь возбуждения охватила Эмили. Он опять поддразнивал ее. Это было трудно считать настоящей лаской, однако Эмили страшно нравилось, когда он так ее называл.
– Скорее всего вы подумаете, что с моей стороны это просто смешно...
– Никогда в жизни, – торжественно поклялся он, хотя на самом деле ему было и смешно, и страшно.
– Я... бы хотела... хотела... узнать, какой вы на самом деле... как вы выглядите, – выпалила девушка, испугавшись, что не решится сказать до конца то, что мучило ее уже несколько дней. – Вы... вы красивы?
– Ну, если не считать, что у меня не хватает двух передних зубов, был бы красавец хоть куда! – гордо заявил он, нисколько не смущаясь.
– Не может быть! Вы меня дурачите! – Эмили изо всех сил старалась не рассмеяться.
– Можете убедиться сами.
Ее улыбка мгновенно погасла.
– Вы же сами понимаете, что не могу...
– Можете, принцесса.
– Как? – Эмили была не в силах скрыть свою горечь.
– А вот смотрите, – ответил он чуть хрипловатым, низким, чувственным голосом. Сильные пальцы сжали запястье девушки, и он осторожно поднес ее пальцы к своей щеке.
Ее дыхание стало прерывистым. Неужели он хочет?.. Нет, это невозможно. Рука ее двигалась очень осторожно, словно она боялась причинить ему боль. Едва осмеливаясь дышать, она коснулась его лица кончиками пальцев.
Сердце девушки бешено застучало. Подушечками пальцев она мягко провела по его чуть впалым щекам и ощутила шероховатость его кожи. Ему нужно побриться, отрешенно подумала она. Пальцы ее скользнули ниже, и она затрепетала, прикоснувшись к гладкой коже губ. Какой у него красивый рот... Эмили была уверена в этом. Губы его слегка дрогнули под ее пальцами, и она поняла, что он улыбается. Нижняя губа была заметно полнее. Эмили отчаянно хотелось потрогать их еще, но она не осмелилась. Пальчики ее пробежали по его бровям, и она удивилась, какие они густые: брови Андре почти сходились на переносице. Кончик пальца двинулся вниз, к носу, и замер, коснувшись легкой впадины у переносицы.
– Как это случилось? – с замиранием сердца спросила она.
– Драка! – честно признался он и насмешливо фыркнул.
– Драка?
– Да. Вроде пари. Кстати, я тогда выиграл.
– О Господи! Что ж, тогда я могу поверить, что вам и впрямь выбили два зуба! – Эмили замялась. – А ваши глаза... они голубые?
– Жаль, не хотелось вас разочаровывать, принцесса, – покачал он головой, – но они карие.
– А волосы? Наверное, каштановые?
– Д-да. – Теперь и у Андре перехватило дыхание.
– Темные или посветлее?
– Темные. – Хотя это нельзя было назвать откровенной ложью, его вдруг охватило неясное чувство вины. Волосы его были черными, как вороново крыло, но ведь они же и в самом деле темнее, чем просто каштановые, успокаивал он себя.
В горле у Эмили неожиданно пересохло. Она невольно нахмурилась.
– Вы высокого роста?
– Судите сами, принцесса. – Он помог ей подняться на ноги. – Видите, ваша макушка мне как раз под подбородок, – тихо проговорил он.
Его ладони мягко обхватили ее запястья. Прикосновение было теплым и неожиданно сладостным. Теперь они стояли так близко, что она слышала каждый его вдох, чувствовала исходившее от него тепло. Сама Эмили едва могла дышать.
– Я... я думаю, что вы очень высокий!
– Просто потому, что вы такая крошечная!
Еще никогда она не чувствовала так сильно близость мужчины... не знала о нем так много, как об Андре. Она ощущала исходившую от него силу. А что испытывает он? Жар его сильного тела обжигал ее. Эмили задрожала. Если бы сейчас она могла заглянуть в его глаза, что бы она увидела в них? – гадала девушка. И смущенно опустила ресницы, испугавшись того, что он мог прочесть в ее взгляде.
– Эмили, – тихо окликнул он.
– Да? – еле слышно выдохнула она.
– Если бы вы сейчас могли загадать одно-единственное желание, что бы вы захотели?
«Увидеть тебя!» – чуть было не крикнула она.
– Видеть, – прошептала она, и в голосе у нее была такая печаль, что у него защемило сердце.
Шершавые, мозолистые кончики его пальцев нежно коснулись ее подбородка. Приподняв ей голову, Андре заглянул в незрячие глаза Эмили. Они долго молчали.
– А я, – вдруг заговорил Андре, – если бы мог загадать любое желание, просил бы лишь о том, чтобы вы могли увидеть меня.
Губы Андре притронулись к ее губам так же мимолетно, как бабочка касается лепестков цветка. И он исчез.
Утром в воскресенье Оливия, по обыкновению, явилась на деревенскую площадь на урок. Дети уже нетерпеливо поджидали ее. За последние две недели Колин добился значительных успехов, и Оливия была довольна. Шарлотта же была счастлива вдвойне: и тем, что учеба давалась ему легко, и особенно тем, что мальчик буквально рвался на каждый урок.
Последние несколько дней Оливия нарадоваться не могла на Эмили: сестра пребывала в приподнятом настроении, просто расцветала на глазах. Она снова стала веселой, шутила и поддразнивала старшую сестру – точь-в-точь как прежняя беспечная Эмили. Оливия даже стала подумывать о том, чтобы отказаться от услуг Эстер. Оставалось лишь гадать, что так благотворно повлияло на Эмили. Но что бы это ни было, Оливия могла только радоваться за сестру.
Урок закончился, и дети стали понемногу расходиться, когда Оливия, подняв голову, заметила стоявшего возле нее Уильяма.
– Я просто зашел попрощаться с вами. Ведь я уезжаю.
– И куда же вы едете? – поинтересовалась она, охотно позволив ему помочь ей подняться.
– В Лондон, по делам. Меня не будет около недели. Да, думаю, что так. Собирался уехать с утра пораньше, но моя лошадь потеряла подкову.
Он все еще не выпускал ее руку. Оливия попыталась незаметно, так, чтобы он не обиделся, высвободить ее. Наконец это удалось.
– Пару дней назад я заглянул к вам... хотел повидаться. Но вас не было. Эмили объяснила, что вы еще не вернулись из Рэвенвуда. – В голосе Уильяма звучало неприкрытое разочарование.
– Видите ли, теперь по приказу графа я проверяю его счета, – пробормотала Оливия.
– Судя по всему, он вас не жалеет. Заставляет работать до седьмого пота.
– Я ведь сама сделала этот выбор, Уильям, – запротестовала она, чувствуя, что просто обязана защитить себя... и Доминика.
Но Уильям будто ничего не слышал. Губы его скривились в презрительной ухмылке, отчего по-мальчишески привлекательное лицо вдруг стало отталкивающим.
– Лучше бы этот ублюдок поскорее убрался назад в Лондон, пока не поздно! И этих своих черномазых прихватил с собой! Слыханное ли дело, какой-то грязный цыган корчит из себя джентльмена! – В голосе его прорезалась неприкрытая злоба. – Меня, просто бесит, что вы вынуждены там работать. Ну да ладно, я быстро положу этому конец. Как только мы обвенчаемся, ноги вашей больше не будет в Рэвенвуд-Холле. Да, впрочем, вам это будет и не нужно.
Оливия оцепенела. Ей очень хотелось напомнить этому напыщенному ослу, что она никогда не давала согласия стать его женой. Оливия уже открыла рот, как вдруг кто-то осторожно тронул ее за локоть.
Она резко обернулась и увидела немолодую цыганку, стоявшую возле нее с полной корзиной лука. Женщина была невысокой и плотной, смуглая ее кожа, испещренная многочисленными морщинами, походила на кору старого дуба. Голова цыганки была повязана ярким платком, из-под которого выбивалась прядь черных как смоль волос, сильно подернутых сединой. На ладони у нее лежала большая золотистая луковица. Она протянула ее Оливии, и висевшие на запястье цыганки браслеты громко звякнули.
– Лука надо, да? – на ломаном английском спросила цыганка.
Оливия не успела ответить. Уильям поспешно отстранил ее в сторону и шагнул к женщине.
– Нет! – рявкнул он и сильным толчком отшвырнул ее.
Застигнутая врасплох, та не удержалась на ногах и с размаху упала на землю. Тяжелая корзина, выскользнув у нее из рук, отлетела в сторону, и луковицы, забарабанив по земле, будто град, раскатились в разные стороны.
– Господи помилуй, когда же мы наконец избавимся от этой нечисти! – выругался сквозь зубы Уильям. – Грязные попрошайки, чтоб они сквозь землю провалились!
Ахнув, Оливия кинулась к упавшей женщине. Чуть не плача от жалости, она помогла ей подняться на ноги, потом принялась собирать рассыпавшиеся луковицы, стараясь не слышать, как за ее спиной невнятно чертыхался Уильям.
– Господи, Оливия, пойдем! Оставьте это, сама пусть собирает!
Оскорбленно поджав губы, Оливия сделала вид, что не слышит.
Наконец она собрала весь лук и отдала женщине корзину. Безмолвно поблагодарив ее кивком, старая цыганка повернулась к Уильяму, и темные глаза ее гневно вспыхнули. Она погрозила ему скрюченным пальцем, сопроводив этот жест потоком быстрой цыганской речи. Потом, плюнув на землю, повернулась и зашагала прочь.
– Боже правый, она, наверное, прокляла меня! – Глаза Уильяма от ужаса полезли на лоб.
Оливия с удовольствием сделала бы то же самое. Кто бы ни была эта женщина, пусть даже она принадлежит к этому вечно гонимому племени, Уильям не имел права так обращаться с ней. Грубое животное! Не ответив, она надменно вздернула подбородок.
– Вы, кажется, говорили, что торопитесь в Лондон, или я не так поняла?
– Ради всего святого, Оливия, почему вы злитесь? – озадаченно нахмурясь, спросил он. – Из-за чего весь этот шум? Из-за какой-то грязной ведьмы?
Слишком разозлившись, чтобы спорить с ним, Оливия молча смерила его с ног до головы возмущенным взглядом.
– Надеюсь, к тому времени, как я вернусь, вы об этом забудете! – раздраженно пожав плечами, фыркнул Уильям. – Что ж, счастливо оставаться, Оливия. – Склонившись, он обхватил ее за плечи и, прежде чем она успела вырваться, поцеловал быстрым поцелуем.
Внутри у Оливии все кипело от возмущения. Она едва удержалась, чтобы не стереть с губ его поцелуй.
Отряхнув от пыли юбку и кое-как приведя платье в порядок, она подняла голову и огляделась. И застыла, будто пригвожденная к земле: неподалеку, держа в руках поводья, стоял Доминик. Непоседа Колин лучился радостью, сидя верхом на Шторме. На губах Доминика играла насмешливая улыбка. Подхватив мальчика под мышки, он осторожно снял его с седла и поставил на землю. Ухмыляясь во весь рот, мальчишка что-то прошептал, и Доминик рассмеялся, потом ласково взъерошил рыжие волосы паренька, и тот с восторженным визгом понесся домой.
Доминик обернулся.
Сердце Оливии испуганно сжалось. Господи помилуй, да ведь он направляется в ее сторону! Неужели он видел их с Уильямом?
Что ж, сейчас она это узнает.
– Приятный парень этот ваш приятель. Настоящий джентльмен, сразу видно, – добродушно проговорил он, остановившись в двух шагах от нее. Оливия заметила, что глаза его потемнели от гнева. – Только вот манер ему не хватает, вы согласны?
Сердце Оливии болезненно заныло. Значит, он заметил, как грубо Уильям обошелся с несчастной старухой! Только этого не хватало, со вздохом подумала она.
– Мне показалось, он слишком вольно вел себя с вами, – продолжал Доминик. – Если мне не изменяет память, по-моему, я уже второй раз вижу, как он целует вас на рыночной площади, прямо посреди деревни!
Оливия почувствовала, что у нее загорелись щеки, и смущенно опустила голову.
– Судя по всему, он явно воображает, что влюблен в вас.
– А что, в это так трудно поверить? – съязвила Оливия, вскинув подбородок.
– Ничуть, – любезно ответил Доминик, – просто я полюбопытствовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36