Нимед по местным меркам далеко не молод — ничего себе, тридцать девять лет! Зингену, второму сыну почившего короля, тридцать два, Халлену — двадцать семь, а младшему, Ольтену — двадцать один.Можно смеяться, но многие дворяне полагают, что нерушимый в течение многих столетий закон о престолонаследии можно бы и проигнорировать.Нимед, бесспорно, опытен в делах государев венных, умен и многократно проявил способности толкового управителя, однако в мнении света он всегда останется «вечным наследником», за которого все решал отец. Зинген и Халлен?Серенькие, ровно ничем не примечательные личности, довольствующиеся охотами, развлечениями и флиртом с прекрасными дамами.Ольтен. Молодой, энергичный, не в меру предприимчивый по юности лет…Чего стоила его авантюра трехлетней давности, когда Ольтен без разрешения отца рванулся покорять Аквилонию всего с несколькими сотнями гвардейцев, воспользовавшись начавшимися в Тарантии беспорядками.И ведь у него почти получилось, но Конан слишком крепко держал власть даже в столь тяжелые дни!После соответствующего внушения со стороны короля-варвара Ольтен вернулся в Немедию, получил изрядную взбучку от коронованного папаши и в наказание был сослан управлять Заморийским протекторатом, где отколол новый трюк.Младший и ненаследный принц умудрился неким волшебным образом наладить хорошие отношения с городскими советами Шадизара и Аренджуна (считай, с тамошними бандитами), наладил поток заморийских налогов в казну Бельверуса, а в финале женился на местной красавице-графине, после чего был спешно отозван в столицу королевства.Иначе, по мнению Нимеда-старшего, дело шло к тому, что Замора из протектората превратится в королевство, а кто станет королем — можно не гадать.Талантливый мальчик, весь в отца. В прежние годы, рассказывают, Нимед тоже немало чудил.Ольтену симпатизирует высшее дворянство и, что немаловажно, дамы, имеющие влияние на высокопоставленных мужей, гвардия, часть войска и торговое сословие, ибо принц за время своих заморийских приключений проявил нешуточные способности в делах денежных.Одно препятствие: Ольтен — самый младший сын короля. Да вдобавок не то, чтобы совсем законный. Он, разумеется, не бастард, однако трое старших детей Нимеда рождены королевой Рэлеей, а Ольтен произошел от госпожи Десмеры Ривер — любовницы старого государя.Прекрасная Десмера скончалась через два дня после родов, однако за эти два дня Нимед успел провести свадебную церемонию по митрианскому обряду прямиком в спальне дворца, дабы узаконить новорожденного сына. Таким образом, по воле венценосного родителя Ольтен стал полноправным принцем крови, пусть и младшеньким.Впрочем, я увлекся. Если мои подозрения верны, то сейчас коронный замок Бельверуса более напоминает садок со змеями или скорпионами.Воображаю, какая там свалка — партия Нимеда, сторонники Зингена и Халлена, кофийцы во главе с Тараском, люди канцлера, конфиденты Мораддина, Королевский Кабинет, который стоит незнамо за кого, старшие родственники покойного короля, мечущиеся между претендентами на трон и сами втайне мечтающие о короне…А посреди этого гадючьего клубка лежит остывшее тело Нимеда — самого спокойного человека во дворце.Признаюсь честно: нынешняя заваруха в Бельверусе наверняка превзойдет историю со свержением Нумедидеса Аквилонского шесть лет назад. У нас смена власти прошла относительно спокойно — тихий дворцовый переворот без шума на улицах и возмущения черни.В конце концов, у Нумедидеса не было детей и законных наследников, завещания он не составил по причине вечной подозрительности, а его место занял не кто-нибудь, а герой нации — знаменитый победитель воинства пиктов на Черной реке Конан Канах, поддерживаемый уважаемыми в народе пуантенскими герцогами…Вывод: для того, чтобы четко уяснить, какова же политическая обстановка и каков расклад сил, претендующих на Трон Дракона, надо подождать несколько дней.Во-первых, должен вернуться Нимед-младший, который, как я рассчитываю, не успел далеко отъехать от столицы. Во-вторых, из реальных соискателей короны можно выделить только первого наследника и, возможно, Ольтена (готов дать руку на отсечение, что, если отстранение Нимеда действительно спланировано, то кашу заварил именно Ольтен! С него станется. Слишком молод, слишком горяч, слишком умен…).Более никакой достойный носитель короны на политическом горизонте Немедии вроде бы не просматривается. Остальные просто начнут склоку за тепленькие местечки вокруг трона.Можно бы сообщить в Аквилонию о моих подозрениях, но барон Гленнор всегда говорил — подозрения оставляй при себе, докладывай только о свершившихся и подтвержденных фактах. Поступим в соответствии с наставлениями главы Латераны.Я смело сложил пергамент вчетверо, залил швы горячим сургучом и приложил печать с гербом Монбронов. Письмо может отправляться в Аквилонию, там разберутся.
Как дворянин, обладающий истинной дворянской привилегией, а именно — скукой, я завел себе сугубо благородную привычку: после завтрака и вплоть до обеда отправляться на конную прогулку. Это в Немедии мода такая.Приучил меня к столь оригинальному времяпровождению Эдмар, граф Крейн, с которым мы успели крепко подружиться. На сегодняшний день прогулка была назначена слегка необычная — кроме меня, Эдмара и его восхитительной пассии Иоланты, была приглашена юная госпожа Целлиг.О семействе Целлигов надо рассказать особо.По рекомендации герцога Мораддина я следующим же днем посетил особняк месьора Хэлкарса, являвшегося хранителем королевских архивов.Должность, весьма похожая на ту, что занимает Хальк Юсдаль. Сиди себе, копайся в бумажках, принимай новые, оберегай старые, изучай себе историю прошедших лет и дыши пергаментной пылью. Я подсознательно ожидал встретить в лице хозяина дома этакую канцелярскую крысу с острой бородкой, перемазанными чернилами пальцами, высохшим лицом и характером первостатейного зануды.Неожиданности начались уже во дворе особняка.Соблюдая достоинство, я чинно въехал через парадные ворота, миновал небольшой яблоневый сад, после чего унылая Бебита доставила меня ко дверям очаровательного двухэтажного строения. Лепнина в виде волчьих голов, статуи забавных уродцев, стены выкрашены умопомрачительной по своей яркости розовой краской, черепица почему-то темно-синяя, а выглядывающие из окон шторы — ядовито-зеленые или пронзительно-голубые. Целая феерия, а не дом.— Держи, держи его! — я вздрогнул от неожиданного вопля, донесшегося из открытого окна, а кобыла испуганно прянула ушами. Спустя мгновение послышался звон бьющегося фарфора и отчаянный женский крик: «Негодяи, что вы сделали с моей вендийской вазой? Хисс! Вон он, на балдахине! Дайте мне сачок!»— Мама, осторожнее! — в недрах особняка продолжали орать, а грохот уничтожаемой посуды тем временем усилился. — Осторожнее, укусит!«Кого они там ловят? — призадумался я. — Кошку?»— Лиа! Набрось на него тряпку! — это мужской голос.— Видишь, в каком он настроении? Сам иди и бросай! Цинтия! Не стой столбом, сделай что-нибудь!Бебита фыркнула и отступила на два шага назад.Я бы на ее месте сделал то же самое, ибо из дверей особняка появился дворецкий, величественный до невозможности. Седые бакенбарды, квадратный подбородок, королевский взгляд и… И ливрея. Пурпурная с красными, синими, зелеными и пронзительно-янтарными полосами, по обшлагам и вороту украшенная самоцветами, золотой вышивкой и еще один Нергал знает чем. Не дать, ни взять — уличный фигляр во время Праздника Йуле.— Как прикажете доложить его светлости? — надменно вопросил блюститель, не обращая внимания на то, что в одном из окон посыпались стекла, разбитые запущенным чьей-то ретивой, однако не слишком меткой дланью золотым бокалом.— Э-э… Маэль Монброн, — выдавил я, посматривая в сторону окон, из которых изливались разудалые вопли охотников за неизвестной добычей. — Граф Монброн, так сказать. Из Аквилонии. Может быть, я не вовремя?— Нет-нет, сударь. Месьор Хисс… Прошу простить, месьор Хэлкарс с удовольствием вас примет. Или вы к госпоже Цинтии?— К обоим, — выдавил я. — Поди доложи.— Непременно доложу. Как только господин барон изволит закончить свои дела.Сия куртуазная фраза увенчалась чьим-то перепуганным криком: «Он выскочил в коридор! Хватай паршивца!»Дворецкий не потерял ни единой капли величия, незаметным движением руки подозвал конюха, чтобы тот позаботился о Бебите, и распахнул передо мной дверь.— У вас всегда так? — осведомился я, на что получил достойный ответ:— Уже двадцать лет, сударь. Мы привыкли. Не стоит беспокоиться. Господин барон Хэлкарс, госпожа баронесса и их благородные отпрыски сейчас поймают домашнего любимца и займутся вами, месьор граф.Звучало обнадеживающе.Едва я попытался устроиться в кресле, коими украшалась обширная прихожая, как по мраморной лестнице, ведущей на второй этаж, скатилось нечто маленькое, буро-зеленое, весьма бесформенное и истошно верещащее.У меня всегда была неплохая реакция, да и в критические моменты я соображаю довольно быстро. А, следовательно, я тотчас уяснил, что непонятное создание и есть предмет охотничьих забав семьи Целлиг. Едва существо успело миновать последнюю ступеньку, я уже сорвал плащ, мгновенным движением набросил его на зеленоватый клубок, навалился сверху — и был немедленно укушен за палец сквозь толстую шерстяную ткань.— Сударь, вы его поймали! — громыхнуло с верхней площадки лестницы. — Держите, не отпускайте! Ни в коем случае!Тут появилась вся благородная фамилия. Папочка Целлиг — не очень высокий худощавый мужчина, выглядящий лет на сорок пять, чисто выбритый, с рыжими волосами, подернутыми сединой и раскрасневшимся лицом. Красивая, хотя несколько растрепанная дама в домашнем платье, видимо, являлась его супругой.Арьергард составляли отпрыски — уже знакомая мне Цинтия, кою Дана Эрде именовала легкомысленным прозвищем «Цици», и пронзительно-рыжий мальчишка лет двенадцати. Горящие глаза, улыбающиеся до ушей физиономии, тяжелое дыхание… Семейство господина барона явно развлекалось. Лишь один дворецкий возвышался посреди этой безумной круговерти, словно ледяная скала.Пойманная мною тварь извивалась под плащом, пищала, хрипела, рычала и яростно жевала темно-синюю шерсть.— Господин барон? — осведомился я, пытаясь остановить кровь из прокушенного пальца. — Да, я действительно что-то поймал, хотя и до сих пор не могу понять, что именно…— Лиа, немедленно принеси бальзам нашему гостю! — скомандовал рыжий Хэлкарс. — И чистого шелка для перевязки! Заодно захвати противоядие из моего кабинета… Лорас!— Да, папа? — пискнул мальчишка.— Клетку! Немедленно! Цинтия! Беги на кухню за свежей говядиной! Его надо покормить, иначе взбесится еще больше! Тонвилль! — взгляд барона устремился на дворецкого, пока все остальные разбегались по поручениям. — Живо! Накрывай стол в Оранжевой гостиной!— По малому церемониалу или по большому? — скрупулезно уточнил невозмутимый дворецкий.— По большому и самому пышному, — приказал Хэлкарс. — Тут герой, одолевший страшное чудовище. Если он немедленно не скончается от ядовитых клыков Малыша, мы хотя бы угостим его как следует.Ядовитые клыки, противоядие… Мне стало нехорошо. Укушенный палец разболелся в два раза сильнее.Хэлкарс в это время разворачивал плащ, оживленно комментируя:— Прошу извинить за столь сумбурный прием, но проклятущий Малыш сбежал из клетки еще утром… Пришлось ловить. Нет-нет, не стоит бояться, слухи о ядовитости укуса горного гоблина изрядно преувеличены. Однако противоядие принять все-таки следует, иначе ранка загноится. А ты, собственно, кто? Новая жертва Цинтии?Я стоял, совершенно обалдевший. Так нелепо меня принимали впервые в жизни. Барон наконец извлек таинственное чудовище из складок плаща, поднял его за шиворот и сунул мне под нос. Я отшатнулся. И было от чего.Маленькое, бурое, покрытое чешуей, словно ящерица, создание имело выпуклые красные глазки, уши, как у летучей мыши, широкую пасть, набитую крохотными, но очень острыми зубами, меж которыми застряли синие нитки моего одеяния, четыре конечности и маленький хвостик. Никогда не встречал ничего подобного.Существо, именуемое хозяином особняка «Малышом», напоминало человечка ростом от силы в три ладони, однако такого страшного, что, если приснится, пробудишься с криком ужаса.— Очень редкая тварь, — отдышавшись, сообщил Хэлкарс. — Купил за бешеные деньги. Горные гоблины водятся только в горах Эйглофиата и Киммерии. Они, как утверждают ученые мужи, полуразумны, а я доказал, что этот народец можно запросто причислять к сонму разумных рас Хайбории… Малыш даже различает буквы! Я назвал его так в память об одном моем давнем приятеле, который тоже родился где-то на Полуночи…— Крайне интересно, — сквозь зубы процедил я. — Он точно ядовитый? Как змея?Из боковой двери выскочила госпожа Лиа, подлетела ко мне и всучила флакончик с маслянистой фиолетовой жидкостью.— Пейте быстрее! — скомандовала хозяйка, а я от неожиданности сорвал крышечку и заглотил все содержимое. Мало ли… Вкус горчайший, семья сумасшедшая, дергающийся в цепких руках барона Хэлкарса горный гоблин — уродище, каких поискать, а у меня в рукаве лежит рекомендательное письмо от герцога Мораддина. Положеньице.В общем-то первое впечатление, пускай и оказалось самым сильным, не было истинным. Бесспорно, Целлиги жили весело, но в то же время не переходили границы приличий, установленные светом. Эксцентричность в наши времена лишь поощряется и не дает дворянам скучать. После взаимных представлений, чтения герцогского письма, замечательного обеда «по большому церемониалу» и долгих разговоров ни о чем господин барон потащил меня и Цинтию в свою галерею редкостей, сопровождая осмотр непрерывным монологом:— Граф, конечно же, друзья Мораддина — мои друзья. Вот, взгляни, кстати — замечательный образчик летучей ящерицы, — Хэлкарс указал на здоровенную, в рост человека, клетку, в которой томилось огромное ящероподобное животное со сложенными на спине крыльями. — Исключительно похоже на дракона, но не дракон. А здесь мы содержим клешненогую арфаксату. Водится в Стигии, в подземельях. В этой клетке — полдесятка четырехжвальчатых липеров, но они не представляют большого интереса для твоего просвещенного взора. Слишком неприглядные и слишком вонючие. Но животные — это пожалуй, далеко не самая забавная часть моей коллекции!— Папа, не морочь человеку голову, — хихикнула очаровательная Цици, укрываясь за своим клювообразным носом. Между прочим, сие громоздкое украшение лица девицу отнюдь не портило, а наоборот, придавало ей некую экзотическую привлекательность. — И умоляю, не показывай графу Монброну чучело сфинкса, которого ты якобы лично убил!Весьма утомительная прогулка по выставке древностей, редкостей, чудовищ и артефактов настроила меня не на самый оптимистичный лад.Хэлкарс показался мне человеком, зараженным искрой сумасшедшинки, как и все ученые мужи. Хотя «ученого» впечатления барон не производил. Скорее, талантливый любитель. Горных гоблинов он, понимаешь, разводит. Ужас.Поездка в гости к Целлигам закончилась ничем. Единственной пользой, которую я вынес из этого дома безумцев, до крыши набитого жутковатыми тварями и старинными книгами, было приглашение от Цинтии явиться завтра с утра во дворец, чтобы она представила графа Монброна своей патронессе — Аманте, супруге принца Зингена. С тем я откланялся и уехал домой, напряженно размышляя, не посмеялся ли надо мной Мораддин, отправляя в гости к барону Хэлкарсу и его взбалмошному семейству.Время показало, что я ошибался. Спустя несколько дней Целлиги оказали мне весьма ценные услуги, фактически избавив от верной смерти.Впрочем, об этом я расскажу позже, дабы не нарушать цельность повествования. Вернемся же к утру 16 дня Первой весенней луны, которую в Немедии еще именуют Луной Возрождения.Итак, граф Эдмар, Цинтия, Иоланта и граф Монброн уговорились отправиться на прогулку верхом. Местом встречи условили часовню Митры Безупречного у въезда в загородный королевский парк, что раскинулся под самыми стенами Бельверуса.
— Во дворце сумятица, — тяжело дыша, втолковывал Эдмар Крейн, почем зря толкая бока своего чудесного кофийского жеребца пятками. Конь недовольно пофыркивал, однако переносил хозяйскую грубость с положенным его племени смирением. — Я сменился с караула утром…Цинтия и я внимали, безмятежная Иоланта, наоборот, бросала зернышки пшеницы голубям и наблюдала за птичками, совершенно не интересуясь высотами большой политики. Не выспавшийся и злой Эдмар, не опоздавший, однако, на условленную прогулку, пытался выговориться:— Вечером короля посещал герцог Мораддин, они долго беседовали, — быстро рассказывал Крейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Как дворянин, обладающий истинной дворянской привилегией, а именно — скукой, я завел себе сугубо благородную привычку: после завтрака и вплоть до обеда отправляться на конную прогулку. Это в Немедии мода такая.Приучил меня к столь оригинальному времяпровождению Эдмар, граф Крейн, с которым мы успели крепко подружиться. На сегодняшний день прогулка была назначена слегка необычная — кроме меня, Эдмара и его восхитительной пассии Иоланты, была приглашена юная госпожа Целлиг.О семействе Целлигов надо рассказать особо.По рекомендации герцога Мораддина я следующим же днем посетил особняк месьора Хэлкарса, являвшегося хранителем королевских архивов.Должность, весьма похожая на ту, что занимает Хальк Юсдаль. Сиди себе, копайся в бумажках, принимай новые, оберегай старые, изучай себе историю прошедших лет и дыши пергаментной пылью. Я подсознательно ожидал встретить в лице хозяина дома этакую канцелярскую крысу с острой бородкой, перемазанными чернилами пальцами, высохшим лицом и характером первостатейного зануды.Неожиданности начались уже во дворе особняка.Соблюдая достоинство, я чинно въехал через парадные ворота, миновал небольшой яблоневый сад, после чего унылая Бебита доставила меня ко дверям очаровательного двухэтажного строения. Лепнина в виде волчьих голов, статуи забавных уродцев, стены выкрашены умопомрачительной по своей яркости розовой краской, черепица почему-то темно-синяя, а выглядывающие из окон шторы — ядовито-зеленые или пронзительно-голубые. Целая феерия, а не дом.— Держи, держи его! — я вздрогнул от неожиданного вопля, донесшегося из открытого окна, а кобыла испуганно прянула ушами. Спустя мгновение послышался звон бьющегося фарфора и отчаянный женский крик: «Негодяи, что вы сделали с моей вендийской вазой? Хисс! Вон он, на балдахине! Дайте мне сачок!»— Мама, осторожнее! — в недрах особняка продолжали орать, а грохот уничтожаемой посуды тем временем усилился. — Осторожнее, укусит!«Кого они там ловят? — призадумался я. — Кошку?»— Лиа! Набрось на него тряпку! — это мужской голос.— Видишь, в каком он настроении? Сам иди и бросай! Цинтия! Не стой столбом, сделай что-нибудь!Бебита фыркнула и отступила на два шага назад.Я бы на ее месте сделал то же самое, ибо из дверей особняка появился дворецкий, величественный до невозможности. Седые бакенбарды, квадратный подбородок, королевский взгляд и… И ливрея. Пурпурная с красными, синими, зелеными и пронзительно-янтарными полосами, по обшлагам и вороту украшенная самоцветами, золотой вышивкой и еще один Нергал знает чем. Не дать, ни взять — уличный фигляр во время Праздника Йуле.— Как прикажете доложить его светлости? — надменно вопросил блюститель, не обращая внимания на то, что в одном из окон посыпались стекла, разбитые запущенным чьей-то ретивой, однако не слишком меткой дланью золотым бокалом.— Э-э… Маэль Монброн, — выдавил я, посматривая в сторону окон, из которых изливались разудалые вопли охотников за неизвестной добычей. — Граф Монброн, так сказать. Из Аквилонии. Может быть, я не вовремя?— Нет-нет, сударь. Месьор Хисс… Прошу простить, месьор Хэлкарс с удовольствием вас примет. Или вы к госпоже Цинтии?— К обоим, — выдавил я. — Поди доложи.— Непременно доложу. Как только господин барон изволит закончить свои дела.Сия куртуазная фраза увенчалась чьим-то перепуганным криком: «Он выскочил в коридор! Хватай паршивца!»Дворецкий не потерял ни единой капли величия, незаметным движением руки подозвал конюха, чтобы тот позаботился о Бебите, и распахнул передо мной дверь.— У вас всегда так? — осведомился я, на что получил достойный ответ:— Уже двадцать лет, сударь. Мы привыкли. Не стоит беспокоиться. Господин барон Хэлкарс, госпожа баронесса и их благородные отпрыски сейчас поймают домашнего любимца и займутся вами, месьор граф.Звучало обнадеживающе.Едва я попытался устроиться в кресле, коими украшалась обширная прихожая, как по мраморной лестнице, ведущей на второй этаж, скатилось нечто маленькое, буро-зеленое, весьма бесформенное и истошно верещащее.У меня всегда была неплохая реакция, да и в критические моменты я соображаю довольно быстро. А, следовательно, я тотчас уяснил, что непонятное создание и есть предмет охотничьих забав семьи Целлиг. Едва существо успело миновать последнюю ступеньку, я уже сорвал плащ, мгновенным движением набросил его на зеленоватый клубок, навалился сверху — и был немедленно укушен за палец сквозь толстую шерстяную ткань.— Сударь, вы его поймали! — громыхнуло с верхней площадки лестницы. — Держите, не отпускайте! Ни в коем случае!Тут появилась вся благородная фамилия. Папочка Целлиг — не очень высокий худощавый мужчина, выглядящий лет на сорок пять, чисто выбритый, с рыжими волосами, подернутыми сединой и раскрасневшимся лицом. Красивая, хотя несколько растрепанная дама в домашнем платье, видимо, являлась его супругой.Арьергард составляли отпрыски — уже знакомая мне Цинтия, кою Дана Эрде именовала легкомысленным прозвищем «Цици», и пронзительно-рыжий мальчишка лет двенадцати. Горящие глаза, улыбающиеся до ушей физиономии, тяжелое дыхание… Семейство господина барона явно развлекалось. Лишь один дворецкий возвышался посреди этой безумной круговерти, словно ледяная скала.Пойманная мною тварь извивалась под плащом, пищала, хрипела, рычала и яростно жевала темно-синюю шерсть.— Господин барон? — осведомился я, пытаясь остановить кровь из прокушенного пальца. — Да, я действительно что-то поймал, хотя и до сих пор не могу понять, что именно…— Лиа, немедленно принеси бальзам нашему гостю! — скомандовал рыжий Хэлкарс. — И чистого шелка для перевязки! Заодно захвати противоядие из моего кабинета… Лорас!— Да, папа? — пискнул мальчишка.— Клетку! Немедленно! Цинтия! Беги на кухню за свежей говядиной! Его надо покормить, иначе взбесится еще больше! Тонвилль! — взгляд барона устремился на дворецкого, пока все остальные разбегались по поручениям. — Живо! Накрывай стол в Оранжевой гостиной!— По малому церемониалу или по большому? — скрупулезно уточнил невозмутимый дворецкий.— По большому и самому пышному, — приказал Хэлкарс. — Тут герой, одолевший страшное чудовище. Если он немедленно не скончается от ядовитых клыков Малыша, мы хотя бы угостим его как следует.Ядовитые клыки, противоядие… Мне стало нехорошо. Укушенный палец разболелся в два раза сильнее.Хэлкарс в это время разворачивал плащ, оживленно комментируя:— Прошу извинить за столь сумбурный прием, но проклятущий Малыш сбежал из клетки еще утром… Пришлось ловить. Нет-нет, не стоит бояться, слухи о ядовитости укуса горного гоблина изрядно преувеличены. Однако противоядие принять все-таки следует, иначе ранка загноится. А ты, собственно, кто? Новая жертва Цинтии?Я стоял, совершенно обалдевший. Так нелепо меня принимали впервые в жизни. Барон наконец извлек таинственное чудовище из складок плаща, поднял его за шиворот и сунул мне под нос. Я отшатнулся. И было от чего.Маленькое, бурое, покрытое чешуей, словно ящерица, создание имело выпуклые красные глазки, уши, как у летучей мыши, широкую пасть, набитую крохотными, но очень острыми зубами, меж которыми застряли синие нитки моего одеяния, четыре конечности и маленький хвостик. Никогда не встречал ничего подобного.Существо, именуемое хозяином особняка «Малышом», напоминало человечка ростом от силы в три ладони, однако такого страшного, что, если приснится, пробудишься с криком ужаса.— Очень редкая тварь, — отдышавшись, сообщил Хэлкарс. — Купил за бешеные деньги. Горные гоблины водятся только в горах Эйглофиата и Киммерии. Они, как утверждают ученые мужи, полуразумны, а я доказал, что этот народец можно запросто причислять к сонму разумных рас Хайбории… Малыш даже различает буквы! Я назвал его так в память об одном моем давнем приятеле, который тоже родился где-то на Полуночи…— Крайне интересно, — сквозь зубы процедил я. — Он точно ядовитый? Как змея?Из боковой двери выскочила госпожа Лиа, подлетела ко мне и всучила флакончик с маслянистой фиолетовой жидкостью.— Пейте быстрее! — скомандовала хозяйка, а я от неожиданности сорвал крышечку и заглотил все содержимое. Мало ли… Вкус горчайший, семья сумасшедшая, дергающийся в цепких руках барона Хэлкарса горный гоблин — уродище, каких поискать, а у меня в рукаве лежит рекомендательное письмо от герцога Мораддина. Положеньице.В общем-то первое впечатление, пускай и оказалось самым сильным, не было истинным. Бесспорно, Целлиги жили весело, но в то же время не переходили границы приличий, установленные светом. Эксцентричность в наши времена лишь поощряется и не дает дворянам скучать. После взаимных представлений, чтения герцогского письма, замечательного обеда «по большому церемониалу» и долгих разговоров ни о чем господин барон потащил меня и Цинтию в свою галерею редкостей, сопровождая осмотр непрерывным монологом:— Граф, конечно же, друзья Мораддина — мои друзья. Вот, взгляни, кстати — замечательный образчик летучей ящерицы, — Хэлкарс указал на здоровенную, в рост человека, клетку, в которой томилось огромное ящероподобное животное со сложенными на спине крыльями. — Исключительно похоже на дракона, но не дракон. А здесь мы содержим клешненогую арфаксату. Водится в Стигии, в подземельях. В этой клетке — полдесятка четырехжвальчатых липеров, но они не представляют большого интереса для твоего просвещенного взора. Слишком неприглядные и слишком вонючие. Но животные — это пожалуй, далеко не самая забавная часть моей коллекции!— Папа, не морочь человеку голову, — хихикнула очаровательная Цици, укрываясь за своим клювообразным носом. Между прочим, сие громоздкое украшение лица девицу отнюдь не портило, а наоборот, придавало ей некую экзотическую привлекательность. — И умоляю, не показывай графу Монброну чучело сфинкса, которого ты якобы лично убил!Весьма утомительная прогулка по выставке древностей, редкостей, чудовищ и артефактов настроила меня не на самый оптимистичный лад.Хэлкарс показался мне человеком, зараженным искрой сумасшедшинки, как и все ученые мужи. Хотя «ученого» впечатления барон не производил. Скорее, талантливый любитель. Горных гоблинов он, понимаешь, разводит. Ужас.Поездка в гости к Целлигам закончилась ничем. Единственной пользой, которую я вынес из этого дома безумцев, до крыши набитого жутковатыми тварями и старинными книгами, было приглашение от Цинтии явиться завтра с утра во дворец, чтобы она представила графа Монброна своей патронессе — Аманте, супруге принца Зингена. С тем я откланялся и уехал домой, напряженно размышляя, не посмеялся ли надо мной Мораддин, отправляя в гости к барону Хэлкарсу и его взбалмошному семейству.Время показало, что я ошибался. Спустя несколько дней Целлиги оказали мне весьма ценные услуги, фактически избавив от верной смерти.Впрочем, об этом я расскажу позже, дабы не нарушать цельность повествования. Вернемся же к утру 16 дня Первой весенней луны, которую в Немедии еще именуют Луной Возрождения.Итак, граф Эдмар, Цинтия, Иоланта и граф Монброн уговорились отправиться на прогулку верхом. Местом встречи условили часовню Митры Безупречного у въезда в загородный королевский парк, что раскинулся под самыми стенами Бельверуса.
— Во дворце сумятица, — тяжело дыша, втолковывал Эдмар Крейн, почем зря толкая бока своего чудесного кофийского жеребца пятками. Конь недовольно пофыркивал, однако переносил хозяйскую грубость с положенным его племени смирением. — Я сменился с караула утром…Цинтия и я внимали, безмятежная Иоланта, наоборот, бросала зернышки пшеницы голубям и наблюдала за птичками, совершенно не интересуясь высотами большой политики. Не выспавшийся и злой Эдмар, не опоздавший, однако, на условленную прогулку, пытался выговориться:— Вечером короля посещал герцог Мораддин, они долго беседовали, — быстро рассказывал Крейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28