— С равным успехом можно было бы…— Да, знаю, повесить на себя табличку «Я аквилонский конфидент», месьор Хостин уже сообщил мне об этом.— Если барон Гленнор посчитал, что тебе следует жить на виду у всех тайных служб Немедии, в доме человека, который прекрасно известен нам в качестве личного представителя господина барона в Бельверусе, значит, он сделал это не зря, — Мораддин повторил мысль месьора Хостина. — Итак, граф, я готов выслушать твою занимательную повесть о собаках, родственниках, птицах, которые не птицы, и всем прочем, что ты посчитаешь мне сообщить как личный посланник короля Аквилонии. Теперь у меня достаточно времени для того, чтобы наслаждаться семейными легендами.Я подумал и решил, что вначале герцогу следует поведать об истории моего знакомства с Конаном десять лет назад, ибо именно из нее проистекают все последующие неприятности.
Скандал на всю страну! Невероятное стало явью, а я — свидетелем невероятного. Если я когда-либо начну писать мемуары, то, безусловно, весьма важное место на их страницах займет повествование о том, как Маэль Монброн, он же Влад Зимбор, лицезрел великого канцлера Немедии, валяющегося с выпущенными кишками в луже крови на камнях мостовой.Я ничего не преувеличил, хотя находился довольно далеко от места событий. Проезжая по Драконьей улице, я вдруг с удивлением отметил, что здесь царит непорядок. Какой-то груженный бревнами фургон перекрыл дорогу, не пропуская всадников и прохожих. Сразу за фургоном стояла роскошная темно-бордовая повозка, запряженная четверкой лошадей. Возле нее суетились и кричали люди, часть из которых была в форме гвардейцев «Тигриной сотни» — черно-оранжевые плащи, отороченные мехом хищных кошек колеты, начищенные шлемы… Попросту говоря, на улице царила паника.Вначале я решил, что натолкнулся на обычные уличные беспорядки, но слух тотчас различил донельзя знакомый звук — легкие щелчки арбалетных тетив.Я машинально оглянулся и вдруг заметил несколько теней на крышах противоположных домов. Именно там устроились арбалетчики, деловито и сноровисто отстреливавшие мечущихся гвардейцев. Кого-то вытаскивали из повозки, человек кричал и отбивался, а я, поняв, что отсюда лучше немедленно ретироваться или все закончится тем, что я схвачу стрелу как лишний свидетель, заставил лошадь попятиться, затем спрыгнул из седла на землю и оттащил упрямую кобылу Бебиту за угол.Разумеется, я угодил в компанию предусмотрительно спрятавшихся зевак, с интересом наблюдавших за непонятным маленьким сражением, развернувшимся посреди улицы.— Повозка великого канцлера! — с восторженным ужасом провозгласила полная горожанка, стоявшая справа. По облику — небогатая торговка, зеленщица или пекарша. — Страсти-то какие!— Что? — я аж рот раскрыл. — Чья повозка?— Их милости месьора Тимона! Вон же его дом! Карау-ул!Откуда-то бежала городская стража, прогрохотали копыта конного гвардейского патруля…Немедленно собравшаяся толпа вопила, усиливая неразбериху, а я просто стоял и смотрел. Дело кончилось изумительно быстро — видать, на канцлера натравили опытных гиен.Видно было плохо, но я все-таки увидел, как толстяка выволокли из дверей кареты и весьма сноровисто прикончили. По-моему, Тимон даже пикнуть не успел.Ворота дома канцлера внезапно распахнулись, оттуда с гиканьем вылетела зазевавшаяся охрана. Последовала краткая свалка, несколько ударов железа о железо, гвалт усилился, а по толпе уже понеслась весть: «Убили, убили, убили, убили!.. Канцлера убили!»— Ищейки Вертрауэна! — несносно взвыл кто-то прямо у меня над ухом. Сообразив в чем дело, я схватился за рукоять сабли. Этот человек только что явился совершенно с другого конца улицы и не мог видеть происходящего, И рожа что-то уж больно продувная. Зачем он кричит о том, что тайная служба Его величества убила канцлера? Неблагообразный месьор продолжал надрываться: — Мораддиновы оборотни! Шакалы недомерка прикончили канцлера! Они нас так всех перебьют!Заметив мой яростный взгляд, человек вдруг смешался и ловко нырнул в толпу прежде, чем я успел сцапать его за ворот. Однако свое дело он сделал — весть понеслась из уст в уста.— Все дворяне, носящие герб и меч, ко мне! — это надрывался бледный гвардейский капитан, подбежавший со стороны кареты Тимона. — Именем короля!Отозвался я и еще несколько человек. Нам приказали перекрыть улицу, не пропуская к повозке никого, кроме королевских гвардейцев и высших чинов стражи,Я косился на убитых, лошадь всхрапывала, чуя кровь, капитан пытался навести хоть какой-нибудь порядок, отсылал людей во дворец и в общем-то больше суетился, чем приносил пользы.Вскоре примчались два всадника, показали оцеплению свои бляхи с эмблемой Вертрауэна, осмотрели мертвецов, быстро опросили гвардейцев, видевших покушение и столь же мгновенно исчезли. Спустя колокол или полтора подъехала еще одна группа (к этому времени тело великого канцлера догадались прикрыть плащом).Меня внезапно окликнули:— А-а, месьор Зимбор! Везет кофийскому гостю на приключения, ничего не скажу!Я слегка похолодел. В седле такого же низенького и крепкого, как и всадник, мерина восседал Хостин Клеос.Даже сейчас с его округлого лица не сползало обманчиво благодушное выражение. Он остановил конька возле меня, оценивающе оглядел с головы до ног и бесстрастно бросил:— Никуда не уезжайте. После переговорим.Королевский Кабинет действовал быстро и сноровисто. Хостин осмотрел место покушения, приказал перенести мертвые тела в дом, а затем по его приказу оцепление сняли.— Что ты здесь делал? — напрямик спросил почтеннейший месьор Клеос, когда стража привела меня в небольшую караулку за воротами дома канцлера. — Участвовать в нападении ты не мог, это ясно, иначе бы тебя запомнили… Знал заранее? Решил полюбоваться собственными глазами?— Честное слово, произошла случайность! — начал оправдываться я, но понял, что смотрюсь жалко. Пускай думает все, что угодно! — Просто ездил по городу, а тут… Такое…— Такое, — вздохнул начальник королевской тайной службы. — Скандал, каких не случалось со времен покушения на короля Гизельхера Второго! Беднягу зарезали прямиком на троне, слыхал эту историю? Что видел? Рассказывай во всех подробностях!Я честно рассказал. Про фургон с бревнами (под шумок укатившийся неведомо куда), про загадочных арбалетчиков на крышах, про нескольких людей с мечами, прикончивших старика Тимона и его секретаря. Одним словом, описал виденное всеми и каждым зевакой на улице.— Дело было очень четко и добротно спланировано, — заключил я, желая поразить Хостина своими непритязательными логическими выводами. — Злодеи появились мгновенно, будто по мановению волшебства, и столь же быстро скрылись, если не считать непосредственных убийц канцлера. Их ведь зарубила стража?— Болваны! — рявкнул Хостин. — У телохранителей Тимона дерьмо вместо мозгов! Да я не уверен, что и оно плещется в этих тупых головах! На что мне двое мертвых заговорщиков? Прикажете теперь бежать к заезжему некроманту, выкладывать ему огромные деньги за оживление трупов и допрашивать покойников? Ничего-ничего, головы полетят, будь уверен! Пускай король стар и болен, одно я знаю точно: такого оскорбления, нанесенного трону и государству, Нимед не простит!— Нимед-старший или младший? — дотошно уточнил я.— Неважно! — рявкнул Хостин. — Пока королем является Нимед-отец, и никто не станет этого отрицать. Скажи мне, аквилонец, кому, на твой взгляд, потребовалась жизнь великого канцлера?— Тимон мог стоять поперек дороги… э-э… молодому поколению, — прикинул я. — Кому-то требуется кресло канцлера и, как следствие, влияние на монарха?— He исключено, — буркнул глава Королевского Кабинета. — Еще мысли?— Тимон слишком много знал…— На то он и канцлер, чтобы слишком много знать. Я в подобном случае устранял бы не Тимона, а герцога Мораддина. Вот уж кто действительно слишком много знает.Хостин вопросительно-пристально посмотрел на меня.Пришлось продолжать.— Стал чересчур опасен, — я выразился не совсем внятно, мысль нуждалась в развитии: — Хостин, ответь, не подготавливал ли канцлер чью-либо отставку? Кого-нибудь из очень высокопоставленных слуг короля?— Нет, — отрекся месьор Клеос. — Назначение на важные посты — суть прерогатива Его величества. И, если признаться честно, моя. Канцлер лишь управляет. Хотя согласен, мнение короля всегда может измениться.— И, наконец… — я сделал страшное лицо и прошептал: — У месьора Тимона могли быть личные враги. Я слышал, будто на прошлой седмице кто-то зарезал внука светлейшего канцлера. А вдруг ему мстят за какие-нибудь неизвестные мне и вам старинные проделки? В молодости и даже в зрелости каждый совершает тяжелые ошибки. Обесчещенная девица, смерть ребенка… Понимаешь, о чем я?— Соображение любопытное, — согласился Хостин. — Ладно, господин Монброн. Иди.— Куда? — не понял я.— Куда глаза глядят. По своим неотложным надобностям. И не забудь про знак в виде желтого фонаря.Меня беспрепятственно выпустили, я нашел Бебиту, которая беззастенчиво паслась на клумбах под окнами дворца покойного Тимона, и отправился в ближайшую таверну. От огорчения у меня разыгрался неслыханный аппетит.После обеда я решил, что настало самое время исполнить поручение Конана — навестить его светлость герцога Мораддина. Впрочем, нет. Сейчас время позднее, да и не следует тревожить главу Вертрауэна в столь тяжелый и горестный для Немедии день. Наверняка герцог ныне занят тем, что спускает всех своих ищеек по следу…Что бы такого предпринять? Неожиданно я вспомнил о Башне Висельников и предостережении Райана из Танасула. Если мой славный предок посоветовал забраться на верхнюю площадку башни и осмотреть город, значит, так и поступим. А к Мораддину поедем завтра, когда тихая паника в Бельверусе слегка успокоится.
— Я благодарен тебе, граф, за столь искреннюю и подробную повесть, — посмеивался герцог Мораддин.Молодая госпожа тоже тихонько пофыркивала, прикрывая рот кулачком, в котором был зажат кружевной платочек. История о драконе Геллире, графине Вальехо, капитане Конане, шемитских пиратах и зингарских контрабандистах произвела на обоих неизгладимое впечатление. Впрочем, как в свое время, и на меня самого.Затем я кратенько описал свои приключения в составе команды «Крылатого змея», водительствуемого Сигурдом, поступление на службу в Латерану и, наконец, поведал о приказе короля отправляться в Немедию, бдеть, следить, способствовать и лелеять душевное согласие.Во время той части рассказа, что посвящалась моему близкому знакомству с Хостином Клеосом и Королевским Кабинетом, герцог Мораддин хохотал в голос и, точно также, как месьор Хостин, назвал меня олухом — естественно, так глупо попасться!— Бесценный граф, — изнемогал от смеха Мораддин, — ты просто еще чересчур молод, значит, чересчур идеалистичен! С первого же дня пребывания в Немедии ты должен был уяснить, что игра, затеянная Конаном и таким прожженным интриганом, как барон Гленнор, не может быть простой и безобидной! Да, они намеренно тебя подставили, отправив к «почетному шпиону», месьору Реймену, не известив о существовании Королевского Кабинета, соперничающего с Вертрауэном, не рассказав о расстановке сил при дворе нашего короля… Я уже не говорю о маскараде с незаконным сыном герцога Зимбора — ты разве никогда не слышал об устойчивом понятии, появившемся в Кофе и прижившемся у нас: «Дети герцога Зимбора»? Это ведь расхожая поговорка! Старый дурак за свою бурную жизнь не только наплодил два с лишним десятка законных детишек, а с ними — не менее полусотни бастардов, но и… — герцог буквально зарыдал, вытирая изъятым у дочери платочком глаза, — но и начал за деньги продавать титул кому ни попадя. В Кофе очень странные законы и геральдические уложения, позволяющие впавшим в возрастное слабоумие старикашкам развлекаться подобным поразительным образом.— Папа, к чему так вызывающе смеяться над нашим гостем? — заступилась за меня баронесса Дана, поглядывая на мои багровые щеки и уши. — Я бы наоборот, посочувствовала месьору Монброну.— Пойми, — вещал слегка успокоившийся Мораддин, — барон Гленнор и его киммерийско-аквилонское величество сделали все, чтобы на тебя обратили внимание Вертрауэн, Королевский Кабинет и все прочие… интересующиеся.— Но зачем? — поразился я. — Отлично, я переживу, что меня сделали посмешищем, но я очень хочу узнать, ради чего?— Ради многозначительности, — серьезно ответил герцог. — Те, кто поглупее, решат, что очередной бастард Зимбор есть примитивный курьер между Гарантией и Бельверусом. Те, кто поумнее, как, например, Хостин, перемудрят, запутаются в собственных подозрениях и решат, что ты невероятно важная птица. Хотя ты ни то и ни другое. Ты личный конфидент короля, это так. Но поскольку Конан не дал определенного приказа, ты по сравнению со всеми другими конфидентами значительно выигрываешь. Ты плывешь по течению, смотришь, запоминаешь, вмешиваешься, только когда твое вмешательство насущно требуется… Одинокий волк, бродящий сам по себе в незнакомом лесу.— Как же теперь прикажете поступать? — я окончательно скис. Ничего себе, одинокий волк. Скорее, жаба, сидящая на листочке кувшинки, плывущем вниз по реке. Таращу глазки и мух ловлю. — Ваша светлость, я понимаю, что у каждого человека должна быть своя голова на плечах, но все-таки я хотел бы попросить совета.— Умоляю, не надо спрашивать о том, что тебе делать дальше, — Мораддин воздел глаза к потолку. — Это главный вопрос всех начинающих. На него никогда нет подходящего ответа. Совет? Что ж, используя пятнадцатилетний опыт службы в Вертрауэне, а до него весьма поучительные годы, проведенные в личной гвардии Илдиза Туранского, предложу следующее: нынешним же вечером ты приезжаешь к своему меняле, сбрасываешь эту дурацкую одежду с еще более дурацким гербом, и заказываешь месьору Венсу гербовые колет и плащ с эмблемами рода Монбронов Танасульских. Дворянскую грамоту, если своя осталась в Тарантии, он тебе выправит самую настоящую. В крайнем случае посол Аквилонии, с которым Венс тесно связан общими трудами и интересами, подтвердит перед любым представителем власти, что ты действительно являешься подданным его величества Конана Канах и наследным графом Монброном… Кстати, в каком колене?— В сорок втором, — угрюмо ответил я. — Но как же быть с тайной моего пребывания в Бельверусе?Тут рассмеялись и отец, и дочь одновременно.— Ты бесподобен! — простонал Мораддин. — Какая тайна? Где здесь секрет, покажи! Давно я так не веселился, клянусь честью! Со времен, когда в Бельверус пришло известие о коронации Конана!.. Между прочим, он там не собирается присоединить Киммерию на правах протектората? Ладно-ладно, не хмурься. Если говорить понятным языком, столь внезапная смена окраски пойдет тебе лишь на пользу. Подумай: Королевский Кабинет и я отлично знаем, кто такой на самом деле Влад Зимбор. Готов поставить на кон мои замки и состояние — Хостин Клеос искренне недоумевает, почему граф Монброн ведет себя столь вызывающе и прямо-таки издевается над Кабинетом, таская нелепый кофийский герб. Но, едва ты превратишься из персонажа поговорки в самого себя, старик Хостин увидит — этот молодой человек не только посмеялся над тайной службой короля, но и пошел значительно дальше. Он просто не обращает на нее внимания. Действует по собственному усмотрению. Вчера Зимбор, сегодня Монброн, а завтра кто? Вдруг у этого наглеца лежит в рукаве грамота чрезвычайного посла короля Аквилонии или что-нибудь почище? Короче говоря, такой неожиданный ход вызовет замешательство и недоумение как у друзей, так и у противников. Граф, запомни раз и навсегда — неожиданность в поступках есть основа нашего ремесла.— Да, барон Гленнор что-то такое рассказывал, — с неизмеримой унылостью пробормотал я. Почему-то было ужасно стыдно — начальник тайной службы чужой страны, вечно соперничающей с Аквилонией, поучает меня, конфидента с пятилетним опытом, как следует поступать, чтобы сбить с толку возможных затаившихся недругов. Особенно неприятно было замечать веселые взгляды юной баронессы. Долиане Эрде хорошо — она с пеленок воспитывалась в доме, где секреты и таинственность, аромат заговоров и интриг впитались в каждый камень.— Позволю себе откланяться, — я сделал движение, чтобы подняться из кресла, однако Мораддин остановил меня движением руки.— Уж прости, Маэль, но если Конан прислал тебя мне на подмогу, тебе придется потрудиться во славу Немедии. Отказы не принимаются, любой приказ исполняется точно и в срок. Полагаю, этому тебя учить не нужно? Итак. В ближайшие дни я хочу обязательно увидеться с этим твоим… родственником. Кажется, Райан знает нечто такое, чего не знаю я, а по должности знать обязан.— Папа, — вмешалась баронесса, — а нам ведь запрещено покидать дом и принимать гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Скандал на всю страну! Невероятное стало явью, а я — свидетелем невероятного. Если я когда-либо начну писать мемуары, то, безусловно, весьма важное место на их страницах займет повествование о том, как Маэль Монброн, он же Влад Зимбор, лицезрел великого канцлера Немедии, валяющегося с выпущенными кишками в луже крови на камнях мостовой.Я ничего не преувеличил, хотя находился довольно далеко от места событий. Проезжая по Драконьей улице, я вдруг с удивлением отметил, что здесь царит непорядок. Какой-то груженный бревнами фургон перекрыл дорогу, не пропуская всадников и прохожих. Сразу за фургоном стояла роскошная темно-бордовая повозка, запряженная четверкой лошадей. Возле нее суетились и кричали люди, часть из которых была в форме гвардейцев «Тигриной сотни» — черно-оранжевые плащи, отороченные мехом хищных кошек колеты, начищенные шлемы… Попросту говоря, на улице царила паника.Вначале я решил, что натолкнулся на обычные уличные беспорядки, но слух тотчас различил донельзя знакомый звук — легкие щелчки арбалетных тетив.Я машинально оглянулся и вдруг заметил несколько теней на крышах противоположных домов. Именно там устроились арбалетчики, деловито и сноровисто отстреливавшие мечущихся гвардейцев. Кого-то вытаскивали из повозки, человек кричал и отбивался, а я, поняв, что отсюда лучше немедленно ретироваться или все закончится тем, что я схвачу стрелу как лишний свидетель, заставил лошадь попятиться, затем спрыгнул из седла на землю и оттащил упрямую кобылу Бебиту за угол.Разумеется, я угодил в компанию предусмотрительно спрятавшихся зевак, с интересом наблюдавших за непонятным маленьким сражением, развернувшимся посреди улицы.— Повозка великого канцлера! — с восторженным ужасом провозгласила полная горожанка, стоявшая справа. По облику — небогатая торговка, зеленщица или пекарша. — Страсти-то какие!— Что? — я аж рот раскрыл. — Чья повозка?— Их милости месьора Тимона! Вон же его дом! Карау-ул!Откуда-то бежала городская стража, прогрохотали копыта конного гвардейского патруля…Немедленно собравшаяся толпа вопила, усиливая неразбериху, а я просто стоял и смотрел. Дело кончилось изумительно быстро — видать, на канцлера натравили опытных гиен.Видно было плохо, но я все-таки увидел, как толстяка выволокли из дверей кареты и весьма сноровисто прикончили. По-моему, Тимон даже пикнуть не успел.Ворота дома канцлера внезапно распахнулись, оттуда с гиканьем вылетела зазевавшаяся охрана. Последовала краткая свалка, несколько ударов железа о железо, гвалт усилился, а по толпе уже понеслась весть: «Убили, убили, убили, убили!.. Канцлера убили!»— Ищейки Вертрауэна! — несносно взвыл кто-то прямо у меня над ухом. Сообразив в чем дело, я схватился за рукоять сабли. Этот человек только что явился совершенно с другого конца улицы и не мог видеть происходящего, И рожа что-то уж больно продувная. Зачем он кричит о том, что тайная служба Его величества убила канцлера? Неблагообразный месьор продолжал надрываться: — Мораддиновы оборотни! Шакалы недомерка прикончили канцлера! Они нас так всех перебьют!Заметив мой яростный взгляд, человек вдруг смешался и ловко нырнул в толпу прежде, чем я успел сцапать его за ворот. Однако свое дело он сделал — весть понеслась из уст в уста.— Все дворяне, носящие герб и меч, ко мне! — это надрывался бледный гвардейский капитан, подбежавший со стороны кареты Тимона. — Именем короля!Отозвался я и еще несколько человек. Нам приказали перекрыть улицу, не пропуская к повозке никого, кроме королевских гвардейцев и высших чинов стражи,Я косился на убитых, лошадь всхрапывала, чуя кровь, капитан пытался навести хоть какой-нибудь порядок, отсылал людей во дворец и в общем-то больше суетился, чем приносил пользы.Вскоре примчались два всадника, показали оцеплению свои бляхи с эмблемой Вертрауэна, осмотрели мертвецов, быстро опросили гвардейцев, видевших покушение и столь же мгновенно исчезли. Спустя колокол или полтора подъехала еще одна группа (к этому времени тело великого канцлера догадались прикрыть плащом).Меня внезапно окликнули:— А-а, месьор Зимбор! Везет кофийскому гостю на приключения, ничего не скажу!Я слегка похолодел. В седле такого же низенького и крепкого, как и всадник, мерина восседал Хостин Клеос.Даже сейчас с его округлого лица не сползало обманчиво благодушное выражение. Он остановил конька возле меня, оценивающе оглядел с головы до ног и бесстрастно бросил:— Никуда не уезжайте. После переговорим.Королевский Кабинет действовал быстро и сноровисто. Хостин осмотрел место покушения, приказал перенести мертвые тела в дом, а затем по его приказу оцепление сняли.— Что ты здесь делал? — напрямик спросил почтеннейший месьор Клеос, когда стража привела меня в небольшую караулку за воротами дома канцлера. — Участвовать в нападении ты не мог, это ясно, иначе бы тебя запомнили… Знал заранее? Решил полюбоваться собственными глазами?— Честное слово, произошла случайность! — начал оправдываться я, но понял, что смотрюсь жалко. Пускай думает все, что угодно! — Просто ездил по городу, а тут… Такое…— Такое, — вздохнул начальник королевской тайной службы. — Скандал, каких не случалось со времен покушения на короля Гизельхера Второго! Беднягу зарезали прямиком на троне, слыхал эту историю? Что видел? Рассказывай во всех подробностях!Я честно рассказал. Про фургон с бревнами (под шумок укатившийся неведомо куда), про загадочных арбалетчиков на крышах, про нескольких людей с мечами, прикончивших старика Тимона и его секретаря. Одним словом, описал виденное всеми и каждым зевакой на улице.— Дело было очень четко и добротно спланировано, — заключил я, желая поразить Хостина своими непритязательными логическими выводами. — Злодеи появились мгновенно, будто по мановению волшебства, и столь же быстро скрылись, если не считать непосредственных убийц канцлера. Их ведь зарубила стража?— Болваны! — рявкнул Хостин. — У телохранителей Тимона дерьмо вместо мозгов! Да я не уверен, что и оно плещется в этих тупых головах! На что мне двое мертвых заговорщиков? Прикажете теперь бежать к заезжему некроманту, выкладывать ему огромные деньги за оживление трупов и допрашивать покойников? Ничего-ничего, головы полетят, будь уверен! Пускай король стар и болен, одно я знаю точно: такого оскорбления, нанесенного трону и государству, Нимед не простит!— Нимед-старший или младший? — дотошно уточнил я.— Неважно! — рявкнул Хостин. — Пока королем является Нимед-отец, и никто не станет этого отрицать. Скажи мне, аквилонец, кому, на твой взгляд, потребовалась жизнь великого канцлера?— Тимон мог стоять поперек дороги… э-э… молодому поколению, — прикинул я. — Кому-то требуется кресло канцлера и, как следствие, влияние на монарха?— He исключено, — буркнул глава Королевского Кабинета. — Еще мысли?— Тимон слишком много знал…— На то он и канцлер, чтобы слишком много знать. Я в подобном случае устранял бы не Тимона, а герцога Мораддина. Вот уж кто действительно слишком много знает.Хостин вопросительно-пристально посмотрел на меня.Пришлось продолжать.— Стал чересчур опасен, — я выразился не совсем внятно, мысль нуждалась в развитии: — Хостин, ответь, не подготавливал ли канцлер чью-либо отставку? Кого-нибудь из очень высокопоставленных слуг короля?— Нет, — отрекся месьор Клеос. — Назначение на важные посты — суть прерогатива Его величества. И, если признаться честно, моя. Канцлер лишь управляет. Хотя согласен, мнение короля всегда может измениться.— И, наконец… — я сделал страшное лицо и прошептал: — У месьора Тимона могли быть личные враги. Я слышал, будто на прошлой седмице кто-то зарезал внука светлейшего канцлера. А вдруг ему мстят за какие-нибудь неизвестные мне и вам старинные проделки? В молодости и даже в зрелости каждый совершает тяжелые ошибки. Обесчещенная девица, смерть ребенка… Понимаешь, о чем я?— Соображение любопытное, — согласился Хостин. — Ладно, господин Монброн. Иди.— Куда? — не понял я.— Куда глаза глядят. По своим неотложным надобностям. И не забудь про знак в виде желтого фонаря.Меня беспрепятственно выпустили, я нашел Бебиту, которая беззастенчиво паслась на клумбах под окнами дворца покойного Тимона, и отправился в ближайшую таверну. От огорчения у меня разыгрался неслыханный аппетит.После обеда я решил, что настало самое время исполнить поручение Конана — навестить его светлость герцога Мораддина. Впрочем, нет. Сейчас время позднее, да и не следует тревожить главу Вертрауэна в столь тяжелый и горестный для Немедии день. Наверняка герцог ныне занят тем, что спускает всех своих ищеек по следу…Что бы такого предпринять? Неожиданно я вспомнил о Башне Висельников и предостережении Райана из Танасула. Если мой славный предок посоветовал забраться на верхнюю площадку башни и осмотреть город, значит, так и поступим. А к Мораддину поедем завтра, когда тихая паника в Бельверусе слегка успокоится.
— Я благодарен тебе, граф, за столь искреннюю и подробную повесть, — посмеивался герцог Мораддин.Молодая госпожа тоже тихонько пофыркивала, прикрывая рот кулачком, в котором был зажат кружевной платочек. История о драконе Геллире, графине Вальехо, капитане Конане, шемитских пиратах и зингарских контрабандистах произвела на обоих неизгладимое впечатление. Впрочем, как в свое время, и на меня самого.Затем я кратенько описал свои приключения в составе команды «Крылатого змея», водительствуемого Сигурдом, поступление на службу в Латерану и, наконец, поведал о приказе короля отправляться в Немедию, бдеть, следить, способствовать и лелеять душевное согласие.Во время той части рассказа, что посвящалась моему близкому знакомству с Хостином Клеосом и Королевским Кабинетом, герцог Мораддин хохотал в голос и, точно также, как месьор Хостин, назвал меня олухом — естественно, так глупо попасться!— Бесценный граф, — изнемогал от смеха Мораддин, — ты просто еще чересчур молод, значит, чересчур идеалистичен! С первого же дня пребывания в Немедии ты должен был уяснить, что игра, затеянная Конаном и таким прожженным интриганом, как барон Гленнор, не может быть простой и безобидной! Да, они намеренно тебя подставили, отправив к «почетному шпиону», месьору Реймену, не известив о существовании Королевского Кабинета, соперничающего с Вертрауэном, не рассказав о расстановке сил при дворе нашего короля… Я уже не говорю о маскараде с незаконным сыном герцога Зимбора — ты разве никогда не слышал об устойчивом понятии, появившемся в Кофе и прижившемся у нас: «Дети герцога Зимбора»? Это ведь расхожая поговорка! Старый дурак за свою бурную жизнь не только наплодил два с лишним десятка законных детишек, а с ними — не менее полусотни бастардов, но и… — герцог буквально зарыдал, вытирая изъятым у дочери платочком глаза, — но и начал за деньги продавать титул кому ни попадя. В Кофе очень странные законы и геральдические уложения, позволяющие впавшим в возрастное слабоумие старикашкам развлекаться подобным поразительным образом.— Папа, к чему так вызывающе смеяться над нашим гостем? — заступилась за меня баронесса Дана, поглядывая на мои багровые щеки и уши. — Я бы наоборот, посочувствовала месьору Монброну.— Пойми, — вещал слегка успокоившийся Мораддин, — барон Гленнор и его киммерийско-аквилонское величество сделали все, чтобы на тебя обратили внимание Вертрауэн, Королевский Кабинет и все прочие… интересующиеся.— Но зачем? — поразился я. — Отлично, я переживу, что меня сделали посмешищем, но я очень хочу узнать, ради чего?— Ради многозначительности, — серьезно ответил герцог. — Те, кто поглупее, решат, что очередной бастард Зимбор есть примитивный курьер между Гарантией и Бельверусом. Те, кто поумнее, как, например, Хостин, перемудрят, запутаются в собственных подозрениях и решат, что ты невероятно важная птица. Хотя ты ни то и ни другое. Ты личный конфидент короля, это так. Но поскольку Конан не дал определенного приказа, ты по сравнению со всеми другими конфидентами значительно выигрываешь. Ты плывешь по течению, смотришь, запоминаешь, вмешиваешься, только когда твое вмешательство насущно требуется… Одинокий волк, бродящий сам по себе в незнакомом лесу.— Как же теперь прикажете поступать? — я окончательно скис. Ничего себе, одинокий волк. Скорее, жаба, сидящая на листочке кувшинки, плывущем вниз по реке. Таращу глазки и мух ловлю. — Ваша светлость, я понимаю, что у каждого человека должна быть своя голова на плечах, но все-таки я хотел бы попросить совета.— Умоляю, не надо спрашивать о том, что тебе делать дальше, — Мораддин воздел глаза к потолку. — Это главный вопрос всех начинающих. На него никогда нет подходящего ответа. Совет? Что ж, используя пятнадцатилетний опыт службы в Вертрауэне, а до него весьма поучительные годы, проведенные в личной гвардии Илдиза Туранского, предложу следующее: нынешним же вечером ты приезжаешь к своему меняле, сбрасываешь эту дурацкую одежду с еще более дурацким гербом, и заказываешь месьору Венсу гербовые колет и плащ с эмблемами рода Монбронов Танасульских. Дворянскую грамоту, если своя осталась в Тарантии, он тебе выправит самую настоящую. В крайнем случае посол Аквилонии, с которым Венс тесно связан общими трудами и интересами, подтвердит перед любым представителем власти, что ты действительно являешься подданным его величества Конана Канах и наследным графом Монброном… Кстати, в каком колене?— В сорок втором, — угрюмо ответил я. — Но как же быть с тайной моего пребывания в Бельверусе?Тут рассмеялись и отец, и дочь одновременно.— Ты бесподобен! — простонал Мораддин. — Какая тайна? Где здесь секрет, покажи! Давно я так не веселился, клянусь честью! Со времен, когда в Бельверус пришло известие о коронации Конана!.. Между прочим, он там не собирается присоединить Киммерию на правах протектората? Ладно-ладно, не хмурься. Если говорить понятным языком, столь внезапная смена окраски пойдет тебе лишь на пользу. Подумай: Королевский Кабинет и я отлично знаем, кто такой на самом деле Влад Зимбор. Готов поставить на кон мои замки и состояние — Хостин Клеос искренне недоумевает, почему граф Монброн ведет себя столь вызывающе и прямо-таки издевается над Кабинетом, таская нелепый кофийский герб. Но, едва ты превратишься из персонажа поговорки в самого себя, старик Хостин увидит — этот молодой человек не только посмеялся над тайной службой короля, но и пошел значительно дальше. Он просто не обращает на нее внимания. Действует по собственному усмотрению. Вчера Зимбор, сегодня Монброн, а завтра кто? Вдруг у этого наглеца лежит в рукаве грамота чрезвычайного посла короля Аквилонии или что-нибудь почище? Короче говоря, такой неожиданный ход вызовет замешательство и недоумение как у друзей, так и у противников. Граф, запомни раз и навсегда — неожиданность в поступках есть основа нашего ремесла.— Да, барон Гленнор что-то такое рассказывал, — с неизмеримой унылостью пробормотал я. Почему-то было ужасно стыдно — начальник тайной службы чужой страны, вечно соперничающей с Аквилонией, поучает меня, конфидента с пятилетним опытом, как следует поступать, чтобы сбить с толку возможных затаившихся недругов. Особенно неприятно было замечать веселые взгляды юной баронессы. Долиане Эрде хорошо — она с пеленок воспитывалась в доме, где секреты и таинственность, аромат заговоров и интриг впитались в каждый камень.— Позволю себе откланяться, — я сделал движение, чтобы подняться из кресла, однако Мораддин остановил меня движением руки.— Уж прости, Маэль, но если Конан прислал тебя мне на подмогу, тебе придется потрудиться во славу Немедии. Отказы не принимаются, любой приказ исполняется точно и в срок. Полагаю, этому тебя учить не нужно? Итак. В ближайшие дни я хочу обязательно увидеться с этим твоим… родственником. Кажется, Райан знает нечто такое, чего не знаю я, а по должности знать обязан.— Папа, — вмешалась баронесса, — а нам ведь запрещено покидать дом и принимать гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28