– На столе нет пыли, трава, которой устлана кровать, была еще зеленой, когда мы приехали. И в корзинах были свежие фрукты и овощи.
– Лекарства для обработки твоей раны тоже нашлись под рукой, – добавила Льинг.
Льешо огорчился и признал:
– Я знаю, что вы наблюдали за ней куда больше, чем я. Не могу объяснить почему, но я ей доверяю. – Юноша с вызовом посмотрел на товарищей, готовый встретить возражения. – Что-то близкое было в ее прикосновении. Поэтому я и принял ее за Кван-ти. У нее руки настоящей целительницы.
Друзья ничего не могли сказать против. Мара понравилась им по той же причине.
– Сначала, когда она обрезала наконечник стрелы, я подумал, что мы ошиблись в ней, – сообщил Хмиши. – Она выглядела такой же нечувствительной и холодной, как и ее нож, и даже более жесткой. Я смотреть на это не мог, а она и не вздрогнула, даже когда ты издал тот ужасающий крик и только благодаря веревкам не вскочил с кровати.
Льешо хоть и смутно, но помнил тот момент, до сих пор вызывающий у него тошноту. Друзья ощущали приблизительно то же самое, поэтому они начали сопоставлять факты.
– А когда она сделала эту вещь с…
Хмиши не смог закончить мысль, его передернуло от отвращения. Он лишь указал в сторону повязок. Льешо вспомнил и этот факт и уже почти сожалел, что выпил так много ее зелья. Появилось предчувствие, что скоро ему станет плохо.
– Как-то Малышка Феникс упомянула, что насекомых, питающихся падалью, используют для лечения гниющих ран, полученных в бою, – вставила Льинг, – сама я этого не видела. И, надеюсь, не увижу.
Хмиши покачал головой:
– Нам это и не должно было понравиться, можно просто признать подобное лечение необходимым.
Льешо понимал, что не в лучшей форме для логических размышлений, но заметил, что у Хмиши лучше получается высказывать аргументы против Мары, чем за нее.
– Значит, она вам нравится, несмотря на то что вы ей не доверяете и считаете, что она могла пытаться убить меня?
Юноше самому не понравилось, как прозвучал вопрос, но мышление сформулировало его именно так.
– Сомнения появились в конце, – ответил Хмиши. – Она забинтовала твою рану и дала указания, как ухаживать за тобой, что делать, если ты станешь кричать во сне, в общем, чтобы мы постоянно наблюдали за тобой, когда она отвлекается. Затем она ушла.
– Мы занервничали, – продолжила Льинг, – потому что решили, что она направилась искать людей господина Ю, чтобы сдать нас ему.
– Я решил проследить за ней, – признался Хмиши. – Я б убил ее до того, как она сообщила о местонахождении дома, но целительница ушла не дальше начала ведущей сюда тропинки. Она замела следы наших башмаков и лошадиных копыт, затем разбросала свежих веток, чтобы стереть все следы нашего пребывания в лесу. Мара выглядела сердитой. Я не сразу понял, что она молилась все это время, обращаясь к небесам тоном, каким мать ругает дитя, забывшего закрыть дверь в огород и тем самым пустившего туда овец.
Она была вне себя от ярости, потому что ты был глубоко ранен. Мне раньше не приходилось видеть, чтобы целительница угрожала богам. Поэтому я и не думаю, что она способна выдать нас мастеру Марко или солдатам господина Ю.
Хмиши пожал плечами, чтобы предупредить вопрос, как он может доверять личную безопасность какой-то сумасшедшей, бормочущей проклятия:
– Я не был уверен в ее лекарских умениях до вчерашнего дня. У тебя лихорадка спала, а сегодня ты проснулся. Не думаю, что она решит отравить нас, потратив столько усилий на то, чтобы ты поправился. Не знаю, не нависнет ли над ней, да и над нами, опасность, если жители деревни расскажут людям Ю об этом домике.
На лице Льешо появилась улыбка. Ему не отгадать загадку солнечного света, но, видимо, утро неспроста остается вечным.
– Вряд ли кто-нибудь обнаружит это место без ее ведома.
Продолжая улыбаться, Льешо погрузился в спокойный сон.
ГЛАВА 21
Льешо пробудился от очередного кошмара и обнаружил, что солнечный свет померк: был вечер. Он пропустил еще один день, как, впрочем, и его друзья. Льинг и Хмиши спали на ковре у камина, прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло.
– Сколько времени? – громко спросил Льешо. – Здесь кто-нибудь есть?
Юноша довольно ухмыльнулся, увидев, как спросонья встрепенулись виноватые друзья.
– Прости, вздремнули, – протер глаза Хмиши, пытаясь выглядеть как можно бодрей. – Тебе что-нибудь нужно?
– Вы не заметили здесь ничего странного?
– Мне здесь нравится, – неуверенно улыбнулась Льинг и потянулась, зевая. – Здесь тепло, хорошо пахнет…
– И никто не размахивает мечами и пиками, – добавил Хмиши.
– А как насчет того, что здесь не бывает послеобеденного времени?
Льешо не успел пояснить вопрос, так как за дверью послышались шаги, отчего друзья вскочили на ноги.
– Дома! И не слишком поздно, как я вижу, – вошла в домик Мара, таща за собой перепачканную Каду. Маленький Братец сидел на плече, обхватив ее шею, и молчал.
– Каду, – произнес Льешо, но целительница цыкнула, чтобы он замолчал.
– Ты должен отдыхать. Я надеюсь, у вас двоих хватило ума не тревожить его.
– Да.
Льешо бухнулся обратно на перьевой валик, решив, что осмотрительней будет подождать, пока они останутся наедине, чтобы обсудить проблему исчезающего времени. Сейчас было важней узнать, почему Каду выглядит так, словно вернулась из Долгого Пути, и с облегчением плюхнулась на стул, обнаружив Льешо на кровати.
– Я не могла найти вас! Я подумала, что вы ушли или погибли.
– Ничего подобного не произошло! Неужели отец не учил тебя не распространять грязь в доме, где лежит больной? Выйди отсюда! – прервала целительница заикающуюся Каду.
Каду глубоко вздохнула, словно собираясь настаивать на своем, но не произнесла ни слова. Наконец, заметив свой потрепанный внешний вид, она зашаркала наружу. Маленький Братец все еще прижимался к ее шее.
– Расскажешь все, что хочешь, когда отмоешься, – последовало колкое обещание.
Когда Каду вышла, Мара покачала головой, то ли разозлившись на вернувшуюся разведчицу, то ли озабоченная какими-то новостями из деревни. Она повесила свой чепчик на крючок и не преминула надеть фартук, вздыхая, словно хотела выкинуть из головы мысли о прошедшем дне. Завершив быстрый ритуал возвращения домой, целительница пододвинула стул поближе к кровати Льешо и села на него. Улыбка не могла скрыть усталость, выдаваемую морщинками вокруг глаз.
Однако Мара, казалось, была искренне довольна его состоянием.
– Ты выглядишь лучше, Льешо. Ты хорошо себя вел сегодня?
– Если вас интересует, проспал ли я весь день напролет, то да. Я с этим ничего не мог поделать.
– Я так и думала. Тебе ведь был нужен отдых, к тому же я не хотела рисковать. Вдруг тебе вздумалось бы предпринять что-нибудь безрассудное, пока меня нет.
Только теперь юноша понял, что вкусное зелье содержало снотворное. Он покраснел, раздосадованный, что Мара обманула его, хотя больше злился на себя, чем питал подозрения к лекарству. Когда-то давно Адар говорил ему, что глупо оценивать лечебное снадобье по тому, насколько оно сладкое. Тут он вспомнил про растерянные глаза Каду.
– Что случилось с Каду? – спросил Льешо. – Солдаты Ю нашли нас? – поинтересовался он, не забывая, что, по крайней мере, его друзья могут спастись.
– Пока вы в безопасности, – ответила с кислым выражением лица целительница. – В деревне никто не видел солдат, хотя некоторые из моих больных говорят, что какие-то чужеземцы шатаются у перекрестка дорог и задают вопросы о новостях в деревне. Я никому не сказала, что вы у меня, чтобы кто-нибудь не проболтался шпионам. Мы здесь не самый доверчивый народ.
Льешо помнил, что это Льинг нашла Мару, побежав в деревню за помощью. Целительница достаточно доверяла его компании, раз уж привела их в свой дом и беспрекословно взялась за лечение. Юноша решил, что она знает, как огородить себя от опасности.
Что-то настолько взбудоражило Каду, как ранее не удалось ни внезапному нападению господина Ю, ни их побегу сквозь тьму ночи. Он не хотел думать о причине ее чрезмерного беспокойства, подозревая, что в отсутствие врага она спасалась от защиты целительницы. Однако, удостоверившись, что с Льешо все в порядке, она, не колеблясь, пошла умываться. Вряд ли Каду ушла бы с такой легкостью, если бы считала, что Мара представляет для них опасность. Тем не менее юноша пока еще не был готов отбросить свои сомнения.
– Я слышала странную историю о медвежонке, – сообщила целительница. – В деревне судачат, что это создание берет еду с рук маленьких детей и говорит им «спасибо». Конечно, не стоит верить словам.
Она наклонила голову в ожидании, что Льешо откровенно выложит все, что знает об этом. Однако юноша не хотел рассказывать ей о секрете, связанном с Льеком.
– Взрослые тоже не верят в эту историю, зная медведей, – добавила она в ответ на молчание юноши. – Они собираются на охоту, чтобы найти и убить животное. – Мара заметила растерянный взгляд Льешо и улыбнулась. – Но, к счастью, эта ходячая детская сказка следовала за мной всю дорогу до дома.
Льешо попытался подняться с кровати, раздираемый досадой от своей немощности и желанием увидеть учителя, пусть даже в его новом обличье. Однако целительница заставила его лечь обратно.
– Он снаружи. Повадки мастера Льека, впрочем, как и твоей подруги, оставляют желать лучшего. Ты должен доверить его лесу, чтобы он был в безопасности, по крайней мере, до завтрашнего утра.
– Вы не хотите сказать, что Каду тоже будет ночевать во дворе! – потребовал разъяснений Льешо.
– Конечно же, нет, мальчик мой! Я уверена, что она станет похожа на себя, когда хорошенько помоется, и затем может зайти, поговорить с тобой и спать у камина или на чердаке, если захочет.
Только в этот момент Льешо заметил, что в доме нет ни Льинг, ни Хмиши.
– Они болтают с твоим меховым коричневым другом, – угадала его мысли Мара.
К счастью, Льешо не пришлось долго волноваться: распахнулась дверь и ввалилась Каду, более узнаваемая – с чистым лицом и новой одеждой вместо порванных лохмотьев. За ней последовали Льинг и Хмиши с Маленьким Братцем, неугомонно подпрыгивающим у них на руках. Они говорили все сразу, не вдаваясь в подробности, которые пережили, пока Льешо лежал без сознания. Его вдруг кольнуло от зависти, что они так обособились, в то время как он спал. К тому же они разговаривали с Льеком, а он валялся в кровати, как мокрая лапша. Внезапный шум-гам отвлек Мару, и Льек хотел этим воспользоваться, чтобы проскользнуть внутрь, но она все же следила за дверью.
Целительница подскочила на ноги, уперлась кулаками в бока, широко расставив локти:
– Не в моем доме, мастер Медведь, – уставилась она на него, постукивая ногой по полу.
Медвежонок издал жалобный стон и закрыл глаза лапой.
– Такое со мной не пройдет, старый негодник. Мы договорились об этом по дороге.
– Ну пожалуйста, – слабым голосом попросил Льешо.
Ему нужно убедиться, что его духовный наставник в целостности и сохранности, как бы он ни переменился.
Целительница метнула на юношу испепеляющий взгляд, но тот не дрогнул. Льешо должен был повидаться с Льеком. Если нельзя сделать это в домике, он вылезет из кровати и пойдет спать в лес, чтобы ни стало с его раной.
– Вот упрямец, – отметила она. – Мне уже почти жалко его.
Мара несколько секунд оценивала решимость юноши по выражению его лица, затем махнула на них рукой и отошла от кровати.
– Только быстренько поздоровайтесь, – настоятельно потребовала она. – Затем пусть выйдет наружу. От него будет больше пользы в качестве стражника, если ему не лень прогуляться в округе. К тому же я не собираюсь вычищать дом от следов медведя, мне и от вас четверых грязи хватает.
Друзья отошли от двери, смущенные из-за того, что хозяйка сразу раскусила их пособничество пытавшемуся пробраться внутрь медведю.
– Каду, принеси, пожалуйста, цыпленка из ледника.
Девушка опустила взгляд и неуклюже попятилась из дома.
– Льинг, в погребе найдешь корзину с морковью и картошкой, – продолжила давать поручения целительница, – будь добра наполнить этот мешок равным количеством того и другого.
Когда Льинг удалилась, Мара взяла ведро:
– Хмиши, принеси воды из колодца.
Льек дождался, пока все разойдутся выполнять данные им поручения, затем перевалился через порог.
– Л-л-лье-ш-шо-о, – провыл он, и юноша протянул ему руку.
– Льек!
Медвежонок приблизился к нему и обнюхал. Морда Льека была холодной и влажной. Юноша привстал как можно выше, чтобы обнять мишку за шею.
– Льек, – вздохнул он и опустил лоб на мохнатую голову.
Через минуту, которая, казалось, длилась вечность, он поднял лицо и позволил медвежонку слизать соль со своих щек.
– Я, знаете ли, не бессердечная, – сказала Мара, ставя на стол две лампы. Она подрезала фитили и зажгла их: одну подвесила на крючок рядом с кроватью, другую – над столом. – Дом – не место для медведя. Ему действительно будет удобней снаружи.
Целительница бросила на него укоризненный взгляд и занялась полкой у камина, с которой она выбрала несколько высушенных трав, хранящихся в кувшинах, и пару корений, завернутых в пакетики.
– Я должен убедиться, что он настоящий, а не сон, – попытался объяснить Льешо, дивясь чуду, приведшему учителя к нему на помощь в лесу.
Даже крепко обхватив медвежонка, юноша не мог отбросить все свои сомнения о подлинности происходящего. Что, если он все еще не пробудился от лихорадки и валяется сейчас почти бездыханный на обочине дороги?
– Понимаю, мой мальчик, – вздохнула Мара. – Именно поэтому старый негодник сидит сейчас у твоей кровати, а не под дверью, где ему место.
Каду вернулась с птицей, уже очищенной от перьев и сваренной, дожидающейся лишь сервировки. Льинг принесла морковь и картошку.
– Однако медведи любят уединение; чтобы сохранить его рядом с собой, не нужно приближать его слишком близко, – рассказывала Мара, энергично нарезая овощи большим ножом.
Хмиши вошел в дом и поставил на пол наполненное ведро, поймав последнюю фразу.
– На самом деле он не медведь, – заявил юноша и с сомнением взглянул на животное рядом с Льешо.
– Ты ошибаешься, Хмиши, – с грустным выражением лица возразила ему Мара. – В этой жизни он все-таки медведь. Он борется с инстинктами, присущими его новой оболочке, потому что его дух жаждет защитить принца. Ему ведь в прошлом не удалось спасти короля.
– Если ты можешь заколдовывать время, чтобы оно исчезало, почему не превратишь его обратно в Льека?
Юноша не хотел высказывать свои подозрения, пока не обсудит их с товарищами, но присутствие учителя придало ему смелости, и он бросил вызов целительнице с ее волшебством.
– Не знаю, что ты имеешь в виду, Льешо, – ответила Мара. – Сон – единственный вор времени в этом доме. У больных людей нередко разыгрывается воображение. Предлагаю тебе выкинуть из головы эту несуразицу.
Она помешивала бульон в горшке, наполнявший комнату вкусным запахом, который словно проникал прямо в сердце и грел тело изнутри.
Каду выпрямилась.
– Он прав, – сказала она уверенным голосом, словно, помыв лицо и надев чистую одежду, можно пользоваться весом цивилизации, придающим неимоверную смелость. – Вы как-то влияете на наш разум или на течение времени. Сколько дней прошло в этом доме за мое отсутствие? Намного меньше, чем прожила я, ручаюсь за это, иначе все бы больше удивились, когда я появилась в дверях. А вы поприветствовали меня, как будто я ушла вчера.
– Ты и ушла вчера, – отметил Хмиши.
Однако его никто не услышал, потому что все уставились на Мару, которая вытерла руки о фартук и грустно посмотрела не на Каду, а на Льека, на медведя.
– Я обладаю некоторой силой, чтобы лечить людей или давать им возможность отдохнуть. Не я придумала загадки этой лощины. У меня всего лишь есть дар постигнуть их и использовать для защиты своих подопечных. Даже здесь день сменяет ночь, как бы ему ни хотелось задержаться. Льек проживет этот круг сансары медведем, как ему то предписано.
– Но не сегодня? – возразил Льешо, все еще крепко сжимая плечо Льека.
– И сегодня, Льешо. Он сам поймает и убьет кого-нибудь на ужин, и будет спать под ветвями деревьев. С тобой же не случится ничего страшного, пока он неподалеку.
Льек опустил голову, согласившись со словами Мары низким «Л-лье-е-ешо!» Затем лизнул на прощание лицо своего ученика и медленно поплелся к двери.
Когда он ушел, Льинг шмыгнула носом, вопросительно глядя то на целительницу, то на Каду:
– Льек, видимо, считает, что мы в безопасности, иначе он ни за что не оставил бы Льешо. Если не вам, то ему я-то уж точно доверяю. Сколько же времени отсутствовала Каду?
– Время не имеет большого значения в этом лесу, – вернулась к приготовлению еды Мара, дав шлепок Хмиши, который подобрался к столу и стащил кусочек еще не нарезанной морковки. – Один день в точности повторяет другой, как и деревья кажутся абсолютно одинаковыми, если не знаешь леса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Лекарства для обработки твоей раны тоже нашлись под рукой, – добавила Льинг.
Льешо огорчился и признал:
– Я знаю, что вы наблюдали за ней куда больше, чем я. Не могу объяснить почему, но я ей доверяю. – Юноша с вызовом посмотрел на товарищей, готовый встретить возражения. – Что-то близкое было в ее прикосновении. Поэтому я и принял ее за Кван-ти. У нее руки настоящей целительницы.
Друзья ничего не могли сказать против. Мара понравилась им по той же причине.
– Сначала, когда она обрезала наконечник стрелы, я подумал, что мы ошиблись в ней, – сообщил Хмиши. – Она выглядела такой же нечувствительной и холодной, как и ее нож, и даже более жесткой. Я смотреть на это не мог, а она и не вздрогнула, даже когда ты издал тот ужасающий крик и только благодаря веревкам не вскочил с кровати.
Льешо хоть и смутно, но помнил тот момент, до сих пор вызывающий у него тошноту. Друзья ощущали приблизительно то же самое, поэтому они начали сопоставлять факты.
– А когда она сделала эту вещь с…
Хмиши не смог закончить мысль, его передернуло от отвращения. Он лишь указал в сторону повязок. Льешо вспомнил и этот факт и уже почти сожалел, что выпил так много ее зелья. Появилось предчувствие, что скоро ему станет плохо.
– Как-то Малышка Феникс упомянула, что насекомых, питающихся падалью, используют для лечения гниющих ран, полученных в бою, – вставила Льинг, – сама я этого не видела. И, надеюсь, не увижу.
Хмиши покачал головой:
– Нам это и не должно было понравиться, можно просто признать подобное лечение необходимым.
Льешо понимал, что не в лучшей форме для логических размышлений, но заметил, что у Хмиши лучше получается высказывать аргументы против Мары, чем за нее.
– Значит, она вам нравится, несмотря на то что вы ей не доверяете и считаете, что она могла пытаться убить меня?
Юноше самому не понравилось, как прозвучал вопрос, но мышление сформулировало его именно так.
– Сомнения появились в конце, – ответил Хмиши. – Она забинтовала твою рану и дала указания, как ухаживать за тобой, что делать, если ты станешь кричать во сне, в общем, чтобы мы постоянно наблюдали за тобой, когда она отвлекается. Затем она ушла.
– Мы занервничали, – продолжила Льинг, – потому что решили, что она направилась искать людей господина Ю, чтобы сдать нас ему.
– Я решил проследить за ней, – признался Хмиши. – Я б убил ее до того, как она сообщила о местонахождении дома, но целительница ушла не дальше начала ведущей сюда тропинки. Она замела следы наших башмаков и лошадиных копыт, затем разбросала свежих веток, чтобы стереть все следы нашего пребывания в лесу. Мара выглядела сердитой. Я не сразу понял, что она молилась все это время, обращаясь к небесам тоном, каким мать ругает дитя, забывшего закрыть дверь в огород и тем самым пустившего туда овец.
Она была вне себя от ярости, потому что ты был глубоко ранен. Мне раньше не приходилось видеть, чтобы целительница угрожала богам. Поэтому я и не думаю, что она способна выдать нас мастеру Марко или солдатам господина Ю.
Хмиши пожал плечами, чтобы предупредить вопрос, как он может доверять личную безопасность какой-то сумасшедшей, бормочущей проклятия:
– Я не был уверен в ее лекарских умениях до вчерашнего дня. У тебя лихорадка спала, а сегодня ты проснулся. Не думаю, что она решит отравить нас, потратив столько усилий на то, чтобы ты поправился. Не знаю, не нависнет ли над ней, да и над нами, опасность, если жители деревни расскажут людям Ю об этом домике.
На лице Льешо появилась улыбка. Ему не отгадать загадку солнечного света, но, видимо, утро неспроста остается вечным.
– Вряд ли кто-нибудь обнаружит это место без ее ведома.
Продолжая улыбаться, Льешо погрузился в спокойный сон.
ГЛАВА 21
Льешо пробудился от очередного кошмара и обнаружил, что солнечный свет померк: был вечер. Он пропустил еще один день, как, впрочем, и его друзья. Льинг и Хмиши спали на ковре у камина, прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло.
– Сколько времени? – громко спросил Льешо. – Здесь кто-нибудь есть?
Юноша довольно ухмыльнулся, увидев, как спросонья встрепенулись виноватые друзья.
– Прости, вздремнули, – протер глаза Хмиши, пытаясь выглядеть как можно бодрей. – Тебе что-нибудь нужно?
– Вы не заметили здесь ничего странного?
– Мне здесь нравится, – неуверенно улыбнулась Льинг и потянулась, зевая. – Здесь тепло, хорошо пахнет…
– И никто не размахивает мечами и пиками, – добавил Хмиши.
– А как насчет того, что здесь не бывает послеобеденного времени?
Льешо не успел пояснить вопрос, так как за дверью послышались шаги, отчего друзья вскочили на ноги.
– Дома! И не слишком поздно, как я вижу, – вошла в домик Мара, таща за собой перепачканную Каду. Маленький Братец сидел на плече, обхватив ее шею, и молчал.
– Каду, – произнес Льешо, но целительница цыкнула, чтобы он замолчал.
– Ты должен отдыхать. Я надеюсь, у вас двоих хватило ума не тревожить его.
– Да.
Льешо бухнулся обратно на перьевой валик, решив, что осмотрительней будет подождать, пока они останутся наедине, чтобы обсудить проблему исчезающего времени. Сейчас было важней узнать, почему Каду выглядит так, словно вернулась из Долгого Пути, и с облегчением плюхнулась на стул, обнаружив Льешо на кровати.
– Я не могла найти вас! Я подумала, что вы ушли или погибли.
– Ничего подобного не произошло! Неужели отец не учил тебя не распространять грязь в доме, где лежит больной? Выйди отсюда! – прервала целительница заикающуюся Каду.
Каду глубоко вздохнула, словно собираясь настаивать на своем, но не произнесла ни слова. Наконец, заметив свой потрепанный внешний вид, она зашаркала наружу. Маленький Братец все еще прижимался к ее шее.
– Расскажешь все, что хочешь, когда отмоешься, – последовало колкое обещание.
Когда Каду вышла, Мара покачала головой, то ли разозлившись на вернувшуюся разведчицу, то ли озабоченная какими-то новостями из деревни. Она повесила свой чепчик на крючок и не преминула надеть фартук, вздыхая, словно хотела выкинуть из головы мысли о прошедшем дне. Завершив быстрый ритуал возвращения домой, целительница пододвинула стул поближе к кровати Льешо и села на него. Улыбка не могла скрыть усталость, выдаваемую морщинками вокруг глаз.
Однако Мара, казалось, была искренне довольна его состоянием.
– Ты выглядишь лучше, Льешо. Ты хорошо себя вел сегодня?
– Если вас интересует, проспал ли я весь день напролет, то да. Я с этим ничего не мог поделать.
– Я так и думала. Тебе ведь был нужен отдых, к тому же я не хотела рисковать. Вдруг тебе вздумалось бы предпринять что-нибудь безрассудное, пока меня нет.
Только теперь юноша понял, что вкусное зелье содержало снотворное. Он покраснел, раздосадованный, что Мара обманула его, хотя больше злился на себя, чем питал подозрения к лекарству. Когда-то давно Адар говорил ему, что глупо оценивать лечебное снадобье по тому, насколько оно сладкое. Тут он вспомнил про растерянные глаза Каду.
– Что случилось с Каду? – спросил Льешо. – Солдаты Ю нашли нас? – поинтересовался он, не забывая, что, по крайней мере, его друзья могут спастись.
– Пока вы в безопасности, – ответила с кислым выражением лица целительница. – В деревне никто не видел солдат, хотя некоторые из моих больных говорят, что какие-то чужеземцы шатаются у перекрестка дорог и задают вопросы о новостях в деревне. Я никому не сказала, что вы у меня, чтобы кто-нибудь не проболтался шпионам. Мы здесь не самый доверчивый народ.
Льешо помнил, что это Льинг нашла Мару, побежав в деревню за помощью. Целительница достаточно доверяла его компании, раз уж привела их в свой дом и беспрекословно взялась за лечение. Юноша решил, что она знает, как огородить себя от опасности.
Что-то настолько взбудоражило Каду, как ранее не удалось ни внезапному нападению господина Ю, ни их побегу сквозь тьму ночи. Он не хотел думать о причине ее чрезмерного беспокойства, подозревая, что в отсутствие врага она спасалась от защиты целительницы. Однако, удостоверившись, что с Льешо все в порядке, она, не колеблясь, пошла умываться. Вряд ли Каду ушла бы с такой легкостью, если бы считала, что Мара представляет для них опасность. Тем не менее юноша пока еще не был готов отбросить свои сомнения.
– Я слышала странную историю о медвежонке, – сообщила целительница. – В деревне судачат, что это создание берет еду с рук маленьких детей и говорит им «спасибо». Конечно, не стоит верить словам.
Она наклонила голову в ожидании, что Льешо откровенно выложит все, что знает об этом. Однако юноша не хотел рассказывать ей о секрете, связанном с Льеком.
– Взрослые тоже не верят в эту историю, зная медведей, – добавила она в ответ на молчание юноши. – Они собираются на охоту, чтобы найти и убить животное. – Мара заметила растерянный взгляд Льешо и улыбнулась. – Но, к счастью, эта ходячая детская сказка следовала за мной всю дорогу до дома.
Льешо попытался подняться с кровати, раздираемый досадой от своей немощности и желанием увидеть учителя, пусть даже в его новом обличье. Однако целительница заставила его лечь обратно.
– Он снаружи. Повадки мастера Льека, впрочем, как и твоей подруги, оставляют желать лучшего. Ты должен доверить его лесу, чтобы он был в безопасности, по крайней мере, до завтрашнего утра.
– Вы не хотите сказать, что Каду тоже будет ночевать во дворе! – потребовал разъяснений Льешо.
– Конечно же, нет, мальчик мой! Я уверена, что она станет похожа на себя, когда хорошенько помоется, и затем может зайти, поговорить с тобой и спать у камина или на чердаке, если захочет.
Только в этот момент Льешо заметил, что в доме нет ни Льинг, ни Хмиши.
– Они болтают с твоим меховым коричневым другом, – угадала его мысли Мара.
К счастью, Льешо не пришлось долго волноваться: распахнулась дверь и ввалилась Каду, более узнаваемая – с чистым лицом и новой одеждой вместо порванных лохмотьев. За ней последовали Льинг и Хмиши с Маленьким Братцем, неугомонно подпрыгивающим у них на руках. Они говорили все сразу, не вдаваясь в подробности, которые пережили, пока Льешо лежал без сознания. Его вдруг кольнуло от зависти, что они так обособились, в то время как он спал. К тому же они разговаривали с Льеком, а он валялся в кровати, как мокрая лапша. Внезапный шум-гам отвлек Мару, и Льек хотел этим воспользоваться, чтобы проскользнуть внутрь, но она все же следила за дверью.
Целительница подскочила на ноги, уперлась кулаками в бока, широко расставив локти:
– Не в моем доме, мастер Медведь, – уставилась она на него, постукивая ногой по полу.
Медвежонок издал жалобный стон и закрыл глаза лапой.
– Такое со мной не пройдет, старый негодник. Мы договорились об этом по дороге.
– Ну пожалуйста, – слабым голосом попросил Льешо.
Ему нужно убедиться, что его духовный наставник в целостности и сохранности, как бы он ни переменился.
Целительница метнула на юношу испепеляющий взгляд, но тот не дрогнул. Льешо должен был повидаться с Льеком. Если нельзя сделать это в домике, он вылезет из кровати и пойдет спать в лес, чтобы ни стало с его раной.
– Вот упрямец, – отметила она. – Мне уже почти жалко его.
Мара несколько секунд оценивала решимость юноши по выражению его лица, затем махнула на них рукой и отошла от кровати.
– Только быстренько поздоровайтесь, – настоятельно потребовала она. – Затем пусть выйдет наружу. От него будет больше пользы в качестве стражника, если ему не лень прогуляться в округе. К тому же я не собираюсь вычищать дом от следов медведя, мне и от вас четверых грязи хватает.
Друзья отошли от двери, смущенные из-за того, что хозяйка сразу раскусила их пособничество пытавшемуся пробраться внутрь медведю.
– Каду, принеси, пожалуйста, цыпленка из ледника.
Девушка опустила взгляд и неуклюже попятилась из дома.
– Льинг, в погребе найдешь корзину с морковью и картошкой, – продолжила давать поручения целительница, – будь добра наполнить этот мешок равным количеством того и другого.
Когда Льинг удалилась, Мара взяла ведро:
– Хмиши, принеси воды из колодца.
Льек дождался, пока все разойдутся выполнять данные им поручения, затем перевалился через порог.
– Л-л-лье-ш-шо-о, – провыл он, и юноша протянул ему руку.
– Льек!
Медвежонок приблизился к нему и обнюхал. Морда Льека была холодной и влажной. Юноша привстал как можно выше, чтобы обнять мишку за шею.
– Льек, – вздохнул он и опустил лоб на мохнатую голову.
Через минуту, которая, казалось, длилась вечность, он поднял лицо и позволил медвежонку слизать соль со своих щек.
– Я, знаете ли, не бессердечная, – сказала Мара, ставя на стол две лампы. Она подрезала фитили и зажгла их: одну подвесила на крючок рядом с кроватью, другую – над столом. – Дом – не место для медведя. Ему действительно будет удобней снаружи.
Целительница бросила на него укоризненный взгляд и занялась полкой у камина, с которой она выбрала несколько высушенных трав, хранящихся в кувшинах, и пару корений, завернутых в пакетики.
– Я должен убедиться, что он настоящий, а не сон, – попытался объяснить Льешо, дивясь чуду, приведшему учителя к нему на помощь в лесу.
Даже крепко обхватив медвежонка, юноша не мог отбросить все свои сомнения о подлинности происходящего. Что, если он все еще не пробудился от лихорадки и валяется сейчас почти бездыханный на обочине дороги?
– Понимаю, мой мальчик, – вздохнула Мара. – Именно поэтому старый негодник сидит сейчас у твоей кровати, а не под дверью, где ему место.
Каду вернулась с птицей, уже очищенной от перьев и сваренной, дожидающейся лишь сервировки. Льинг принесла морковь и картошку.
– Однако медведи любят уединение; чтобы сохранить его рядом с собой, не нужно приближать его слишком близко, – рассказывала Мара, энергично нарезая овощи большим ножом.
Хмиши вошел в дом и поставил на пол наполненное ведро, поймав последнюю фразу.
– На самом деле он не медведь, – заявил юноша и с сомнением взглянул на животное рядом с Льешо.
– Ты ошибаешься, Хмиши, – с грустным выражением лица возразила ему Мара. – В этой жизни он все-таки медведь. Он борется с инстинктами, присущими его новой оболочке, потому что его дух жаждет защитить принца. Ему ведь в прошлом не удалось спасти короля.
– Если ты можешь заколдовывать время, чтобы оно исчезало, почему не превратишь его обратно в Льека?
Юноша не хотел высказывать свои подозрения, пока не обсудит их с товарищами, но присутствие учителя придало ему смелости, и он бросил вызов целительнице с ее волшебством.
– Не знаю, что ты имеешь в виду, Льешо, – ответила Мара. – Сон – единственный вор времени в этом доме. У больных людей нередко разыгрывается воображение. Предлагаю тебе выкинуть из головы эту несуразицу.
Она помешивала бульон в горшке, наполнявший комнату вкусным запахом, который словно проникал прямо в сердце и грел тело изнутри.
Каду выпрямилась.
– Он прав, – сказала она уверенным голосом, словно, помыв лицо и надев чистую одежду, можно пользоваться весом цивилизации, придающим неимоверную смелость. – Вы как-то влияете на наш разум или на течение времени. Сколько дней прошло в этом доме за мое отсутствие? Намного меньше, чем прожила я, ручаюсь за это, иначе все бы больше удивились, когда я появилась в дверях. А вы поприветствовали меня, как будто я ушла вчера.
– Ты и ушла вчера, – отметил Хмиши.
Однако его никто не услышал, потому что все уставились на Мару, которая вытерла руки о фартук и грустно посмотрела не на Каду, а на Льека, на медведя.
– Я обладаю некоторой силой, чтобы лечить людей или давать им возможность отдохнуть. Не я придумала загадки этой лощины. У меня всего лишь есть дар постигнуть их и использовать для защиты своих подопечных. Даже здесь день сменяет ночь, как бы ему ни хотелось задержаться. Льек проживет этот круг сансары медведем, как ему то предписано.
– Но не сегодня? – возразил Льешо, все еще крепко сжимая плечо Льека.
– И сегодня, Льешо. Он сам поймает и убьет кого-нибудь на ужин, и будет спать под ветвями деревьев. С тобой же не случится ничего страшного, пока он неподалеку.
Льек опустил голову, согласившись со словами Мары низким «Л-лье-е-ешо!» Затем лизнул на прощание лицо своего ученика и медленно поплелся к двери.
Когда он ушел, Льинг шмыгнула носом, вопросительно глядя то на целительницу, то на Каду:
– Льек, видимо, считает, что мы в безопасности, иначе он ни за что не оставил бы Льешо. Если не вам, то ему я-то уж точно доверяю. Сколько же времени отсутствовала Каду?
– Время не имеет большого значения в этом лесу, – вернулась к приготовлению еды Мара, дав шлепок Хмиши, который подобрался к столу и стащил кусочек еще не нарезанной морковки. – Один день в точности повторяет другой, как и деревья кажутся абсолютно одинаковыми, если не знаешь леса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44