– У нас уже есть пылесос, механическая щетка, гриль, комплект энциклопедий и подписка на все журналы. Полагаю, нам не нужно ничего из того, чем вы торгуете, и мы не собираемся поддерживать вас на выборах.Клинг улыбнулся:– Я продаю автоматический извлекатель яблочных сердцевин.– Мы яблоки не едим, – ответила девушка.– Наш агрегат вылущивает семечки и превращает их в волокна. К нему прилагается рекламный проспект, из которого вы узнаете, как из этого волокна можно ткать ткани.Девушка подозрительно взглянула на него.– Волокно можно получать шести цветов, – продолжал Клинг, – кофейный, светло-фиолетовый, ярко-красный…– Вы себя хорошо чувствуете? – спросила девушка, несколько растерявшись.– Матово-серый, – не дал сбить себя Клинг, – желто-зеленый и темно-красный. – Он помолчал. – Не интересуетесь?– Идите к черту! – Та явно была шокирована.– Меня зовут Берт Клинг, – абсолютно серьезно представился он. – Я из полиции.– Вы говорите, как ведущий телешоу.– Мне можно войти?– А что я натворила? Снова оставила ту проклятую колымагу перед пожарным гидрантом? – спросила девушка.– Нет.И тут она атаковала:– А где ваш жетон?!Клинг его показал.– Убедиться никогда не вредно, – сказала девушка. – Даже когда приходит коп. Каждый должен иметь документ при себе.– Я понимаю.– Так проходите же, – пригласила она. – Я – Клер Таунсенд.– Я знаю.– Откуда?– Меня сюда направили ребята из клуба “Темпо”.Клер молча взглянула на Клинга. Она была высокого роста. Даже босиком доставала Клингу до плеча. Обуй она туфли на высоких каблуках, немало американцев среднего роста схлопотали бы комплексы. Волосы у неё были черные. Не темные, а именно черные, как беззвездная и безлунная ночь. Темно-карие глаза оттеняли черные брови. Прямой нос, крутые скулы и ни следа косметики. Одеты она была в белую блузку и тесные черные брюки, зауженные к обнаженным лодыжкам. Ногти на ногах были покрыты ярко-красным лаком.Она продолжала разглядывать его.– Зачем вас сюда послали? – наконец спросила она.– Они сказали, что вы знали Дженни Пейдж.– Ох, – девушка вдруг покраснела. Слегка потрясла головой, словно стараясь скрыть это, и сказала: – Ну проходите же.Клинг прошел за ней в квартиру. Та была обставлена во вкусе среднего класса.– Садитесь, – предложила она.– Спасибо. – Он сел в низкое кресло. В нем было ужасно неудобно, но приходилось терпеть.Клер подошла к низкому столику, открыла шкатулку с сигаретами, взяла одну.– Вы курите?– Нет, спасибо.– Вы сказали, вас зовут Клинг, не так ли?– Да.– Вы детектив?– Нет, патрульный.– Ага. – Клер закурила, загасила спичку и снова взглянула на Клинга. – Какое отношение вы имеете к Дженни?– Я хотел спросить вас о том же самом.Клер усмехнулась.– Я спросила первая.– Мы знакомы с её сестрой. Она меня попросила.– Угу, – кивнула Клер. Затянулась сигаретой и скрестила руки на груди. – Тогда продолжайте. Спрашивайте. Вы же полицейский.– Почему вы не садитесь?– И так целый день сижу.– Работаете?– Учусь в университете, – сказала Клер. – Хочу стать социологом.– Почему именно социологом?– А почему нет?Клинг улыбнулся:– На этот раз я спросил первым.– Потому что хочу заняться людьми до того, как они попадут в руки полиции.– Это звучит разумно, – признал Клинг. – Почему вы ходите в клуб “Темпо”?Она сразу насторожилась. Он буквально видел, как её глаза затянула темная пелена, словно защитная завеса. Отвернувшись, она выпустила шлейф дыма.– А почему бы и нет? – спросила она.– Я уже вижу, как будет развиваться наша беседа, – усмехнулся Клинг. – Почему? А почему бы и нет?– Это намного лучше, чем “потому что потому”, вам не кажется? – её голос зазвучал язвительно. Он удивился, с чего бы вдруг она так сразу отказалась от предыдущего дружеского тона. Взвесив её возможную реакцию, решил ударить напрямую:– Ребята в клубе для вас слишком юны, вам не кажется?– А вы начинаете быть бестактным, вам не кажется?– Да, – согласился Клинг, – начинаю.– Наше знакомство слишком мимолетно, чтобы раскрывать свою душу, – холодно сказала Клер.– Хаду не больше восемнадцати…– Послушайте…– А Томми сколько? Девятнадцать? И у них обоих в голове ещё ветер гуляет. Почему вы ходите в “Темпо”?Клер погасила сигарету.– Пожалуй, вам лучше уйти, мистер Клинг.– Я только что пришел, – напомнил он ей.Она отвернулась.– Послушайте, давайте откровенно. Насколько я знаю, я не обязана отвечать на вопросы, которые касаются моей личной жизни. Отвечать я должна была бы только, подозревай вы меня в тяжком преступлении. А если уж совсем напрямую, я не обязана отвечать ни на какие вопросы какому-то заурядному патрульному. Другое дело, явись вы официально, а вы признали сами, что это не так. Мне нравилась Дженни Пейдж, и я бы рада помочь, но если вы будете на меня давить, то здесь мой дом, а мой дом – моя крепость, и извольте убираться отсюда.– О’кей, – прокудахтал растерянный Клинг. – Простите, мисс Таунсенд.– О’кей, – сказала и Клер.Воцарилась тишина. Клер взглянула на Клинга. Клинг взглянул на нее.– И вы простите, – сказала наконец Клер. – Мне не стоило так возмущаться.– Нет, вы были совершенно правы. Мне не нужно совать нос…– Но и я не должна была…– Нет, конечно, я был не прав…Клер прыснула. Клинг тоже рассмеялся. Все ещё хихикая, она упала в кресло. Потом спросила:– Что-нибудь выпьете, мистер Клинг?Клинг взглянул на часы.– Нет, спасибо.– Для вас слишком рано?– Ну…– Для коньяка никогда не рано… – поучала она его.– Я никогда коньяк и не нюхал, – признался он.– В самом деле? – её брови медленно полезли кверху. – О, мсье, тогда вы лишились наибольшего удовольствия на свете. Немножко, да? Каплю?– Если только капельку…Подойдя к бару с дверцами, обтянутыми зеленой кожей, она открыла их и выбрала бутылку с соблазнительно выглядевшей янтарной жидкостью.– Коньяк, – торжественно провозгласила она, – король всех крепких напитков. Он годится в хайболл, коктейль, пунш, в кофе, чай, горячий шоколад и даже с молоком.– С молоком? – переспросил пораженный Клинг.– Вот именно, с молоком. Но лучший способ насладиться коньяком – пить его чистым.– Вы, похоже, специалистка, – сказал Клинг.Ее глаза внезапно вновь скрыла пелена.– Меня кое-кто научил его пить, – блеклым тоном сказала она, а потом налила понемногу в высокие бокалы грушевидной формы. Когда она снова обернулась к Клингу, пелены на глазах уже не было.– Заметьте, что бокал наполнен только до половины, – обратила она его внимание. – Это чтобы вы могли покачивать бокал в руке и не расплескать содержимого.Подала бокал Клингу.– Покачивание и вращение перемешивают коньячные пары с воздухом в бокале, от чего усиливается аромат. Покрутите бокал в руке, мистер Клинг. Коньяк согреется, и вы ощутите его аромат.– Вы его нюхаете или пьете? – с любопытством спросил Клинг и потряс бокал в своих громадных ручищах.– И то и другое, – ответила Клер. – И все это позволяет насладиться коньяком. Ну, попробуйте!Клинг отхлебнул как следует. Клер, не выдержав, даже пыталась остановить его рукой.– Подождите! Господи Боже, его нельзя пить залпом! Это грех – так хлестать коньяк. Пригубите его, подержите на языке…– Простите, – извинился Клинг. Пригубил коньяк и попытался его распробовать. – Прекрасный! – сказал он.– Крепкий, – добавила она.– Мягкий, – уточнил он.– Конец рекламы.Они сидели молча, наслаждаясь коньяком. Он чувствовал, как по телу разливается приятное тепло. На Клер Таунсенд приятно было взглянуть и приятно поговорить. Снаружи седой осенний полумрак затягивал улицу.– Так вот насчет Дженни, – начал он. Ему бы не хотелось говорить о смерти.– Да?– Вы её хорошо знали?– Думаю, как и все. Мне не кажется, что у неё было много друзей.– Почему вы так думаете?– Это сразу видно. Такая потерянная душа. Такая красотка, и совершенно потерянная. Боже, я отдала бы все на свете, чтобы выглядеть, как она.– Ну, вы тоже неплохо выглядите, – усмехнулся Клинг и отхлебнул из бокала.– Это все теплый янтарный жар коньяка, – сказала Клер. – При дневном свете на меня без слез не взглянешь.– Ну, это вы зря, – не отступал Клинг. – Где вы с ней впервые встретились?– В “Темпо”. Она пришла как-то вечером. Думаю, её пригласил какой-то парень. Во всяком случае, название и адрес клуба у неё были записаны на бумажке. Она мне её показала, словно входной билет, а потом просто сидела в углу и даже танцевать не хотела. Похоже было… как бы это объяснить… Была там, но словно её и не было. Вы встречали таких людей?– Да, – ответил Клинг.– Иногда и со мной такое бывает, – созналась Клер. – Возможно, именно потому я и обратила внимание. Но как бы там ни было, я подошла к ней, представилась, и мы поговорили. Вполне нашли общий язык и даже обменялись телефонами.– Она вам когда-нибудь звонила?– Нет. Мы встречались только в клубе.– А когда вы обменялись телефонами?– Ох, очень давно.– Что такое очень давно?– Подождите, – Клер отхлебнула коньяку и задумалась. – Ужасно давно, не меньше года назад. – Она кивнула. – Да, примерно так.– Ладно, а что дальше?– Ну, нетрудно было выяснить, что её мучает. Она была влюблена.Клинг наклонился вперед.– А откуда вы знаете?Клер не отвела взгляда, продолжала смотреть прямо ему в лицо.– Я и сама бывала влюблена, – устало ответила она.– С кем она встречалась? – спросил Клинг.– Не знаю.– Она вам не сказала?– Нет.– Никогда не упоминала его имени? Я имею в виду, в разговоре.– Нет.– Черт побери! – не выдержал Клинг.– Понимаете, мистер Клинг, она была как птенец, который учится летать. Дженни покинула гнездо и пробовала свои крылья.– Понимаю.– Ее первая любовь, свет в глазах, сияющее лицо, бегство в мир снов, мир мечты из этого серого мира… – Клер покачала головой. – Боже, сколько я видела таких незрелых девиц, но Дженни… – умолкнув, она опять покачала головой. – Она явно ничего не понимала. Это было дитя с телом женщины. Вы её когда-нибудь видели?– Да.– Тогда вы понимаете, что я имею в виду. Внешне она выглядела прекрасной женщиной. Но внутри… маленькая девочка.– Как вы это представляете? – спросил Клинг, подумав о результатах вскрытия.– Об этом говорило абсолютно все. То, как она одевалась, как разговаривала, её вопросы, да, наконец, даже её почерк. Все словно у маленькой девочки. Вы можете мне поверить, я никогда ничего подобного…– А что с её почерком?– Ах, да. Подождите, я взгляну, где-то у меня есть. – Пройдя через комнату, она взяла с кресла сумочку. – Я самый ленивый человек в мире. Никогда не пишу адреса в записную книжку. Все бумажки складываю в неё и потом… – Она порылась в маленькой книжечке. – Ага, вот оно, – сказала, подавая Клингу белый листок. – Это она написала в тот вечер, когда мы познакомились. “Дженни Пейдж” , потом номер телефона. Обратите внимание, как она пишет.Клинг растерянно уставился в бумажку.– Но тут написано: “Клуб “Темпо”, Клаузер-стрит, 1812”, – заметил он.– Что? – нахмурилась Клер. – Точно, это та самая бумажка, с которой она в тот вечер пришла в клуб. На другой стороне она записала свое имя и телефон. Переверните её.Клинг перевернул листок.– Видите эти детские каракули? Такова была Дженни Пейдж год назад.Клинг снова перевернул листок.– Меня гораздо больше интересует эта сторона. Вы сказали мне, что это написал её парень. Почему вы так думаете?– Не знаю. Это я только так думаю, что он послал её в клуб, и все. Это мужской почерк.– Да, – кивнул Клинг. – Я могу это оставить?– Если хотите. – Клер помолчала. – Думаю, телефон Дженни мне больше не понадобится.– Да, – ответил Клинг. Убрал записку в нагрудный карман. – Вы упоминали, что она вас кое о чем расспрашивала. Какие вопросы она вам задавала?– Ну, например, спросила меня, как надо целоваться.– Что-что?– Да. Спросила меня, что нужно делать губами, нужно ли открывать рот и пользоваться языком. И все это спрашивала, широко раскрыв невинные глаза. Знаю, звучит это невероятно, но она была всего лишь птенцом, не догадывавшимся, насколько сильны его крылья.– Ну, это она выяснила, – заметил Клинг.– Как это?– Дженни Пейдж была беременна.– Это невозможно! – вскричала Клер и поставила бокал с коньяком на стол. – Вы шутите!– Я говорю серьезно.Клер надолго умолкла. Потом сказала:– Господи, вот так сразу и… Черт возьми!– Так вы не знаете, кто был её парнем?– Нет.– Она с ним продолжала встречаться? Вы сказали, это было год назад. Я хочу сказать…– Знаю, что вы хотите сказать. Да, парень был все тот же. Она продолжала с ним регулярно встречаться. И использовала для этого клуб.– Он тоже ходил в клуб?– Нет, этого не было. – Клер нетерпеливо тряхнула головой. – Думаю, что её сестра с мужем запрещали ей с ним встречаться. И она говорила им, что идет в “Темпе”. Немного потолкавшись там, на случай, если кто проверит, она уходила.– Если я правильно понял, – сказал Клинг, – она приходила в клуб и потом шла на свидание. Так?– Да.– И так было каждый раз? Она всегда приходила одна, а потом встречалась с ним?– Почти всегда. Редко когда оставалась в клубе до закрытия.– Они встречались где-нибудь поблизости?– Нет, не думаю. Раз мы ушли вместе и дошли аж до линии “Л”.– Когда она обычно уходила из клуба?– Между девятью и половиной одиннадцатого.– И она шла к линии “Л”, да? И вы думаете, что там она садилась в поезд и ехала на свидание?– Я знаю, что она отправлялась на свидания. В тот вечер, когда мы шли вместе, она сказала мне, что едет в центр к нему.– В центр? Куда?– Этого она не говорила.– А как этот парень выглядел?– Тоже не говорила.– Никогда о нем не рассказывала?– Только твердила, что он лучший человек на свете. Кто сегодня воспевает свою любовь? Разве что Шекспир.– Шекспир и семнадцатилетние, – сказал Клинг. – Семнадцатилетние трубят о своей любви на целый свет.– Вы правы, – грустно сказала Клер. – Это факт.– Но не Дженни Пейдж. Черт, почему именно она?– Не знаю. – Клер на минуту задумалась. – Этот душегуб, что её убил…– Да?– Полиция же не думает, что это парень, с которым она встречалась, правда?– Полиция до сих пор ничего не знает о её интимной жизни, – сказал Клинг.– Ах, ну… Он не мог этого сделать. Он был с нею нежен, судя по тому, что о нем рассказывала Дженни… Она говорила о нем так, словно он был очень ласков.– Но она никогда не упоминала его имени?– К сожалению, нет. Клинг встал.– Я, пожалуй, пойду. Как я понимаю, вы готовите ужин?– Отец скоро придет домой, – пояснила Клер. – Мама умерла, и я, когда приду с занятий, наскоро что-нибудь готовлю.– Каждый вечер? – спросил Клинг.– Что? Я не поняла…Он не знал, стоит ли повторять вопрос. Она не расслышала, и его легко можно было опустить или перевести разговор на другое. Но он упрямо решил спросить ещё раз.– Я спросил, и так каждый вечер?– Что, каждый вечер?Она явно не хотела ему помочь.– Вы готовите каждый вечер? Или иногда бываете свободны?– Ну, бывают и свободные вечера, – ответила Клер.– А вы не хотели бы поужинать где-нибудь?– То есть с вами?– Да, именно это я имел в виду.Клер Таунсенд долго смотрела на него в упор. Потом наконец сказала:– Нет, не думаю. Благодарю, но, к сожалению, не могу.– Ну… Гм… – на Клинга словно вылили ведро холодной воды. – Я… Гм… пожалуй, уже пойду. Благодарю за коньяк. Он был очень хорош.– Да, – коротко ответила она, и он вспомнил, как они говорили о людях, которые здесь и в то же время не здесь, и теперь тоже знал, что она имела в виду, потому что и её сейчас там уже не было. Она была где-то очень далеко, и хотел бы он знать, где. Он вдруг отчаянно захотел узнать, где она, или ещё лучше, оказаться там с нею.– До свидания, – тихо простился он. Улыбнувшись, она закрыла за ним дверь.Клинг вошел в телефонную будку, бросил в автомат де-сятицентовик и набрал номер Питера Белла. Голос того звучал заспанно.– Надеюсь, я тебя не разбудил? – спросил Клинг.– Разумеется, разбудил, – ответил Белл, – но ничего страшного. Что случилось, Берт?– Молли дома?– Молли? Нет. Она пошла за покупками. Что случилось?– Ну я… Она просила меня кое-что разузнать.– И что же?– Да ничего особенного. Сегодня пополудни я зашел в клуб “Темпо” и потом поговорил с одной девушкой, зовут её Клер Таунсенд. Чудная девушка.– И что ты выяснил, Берт?– Дженни встречалась с каким-то парнем.– С каким?– Об этом и речь. Мисс Таунсенд этого не знает. А при тебе или Молли она никогда не упоминала его имени?– Нет, насколько я помню.– Это плохо. Знаешь, это бы нам для расследования очень помогло. Знай мы хотя бы имя. Что-то, за что можно было бы зацепиться.– Нет, – сказал Белл, – сожалею, но… – Он умолк. В трубке стало тихо, как в могиле. Потом вдруг: – О, Господи!– Что такое?– Она кое-кого упоминала, Берт. Да, конечно, упоминала. О Господи!– Кого? Когда?– Как-то раз мы разговорились, она была в хорошем настроении… Берт, она назвала мне имя того парня, с которым встречалась.– Как его зовут?– Клиффорд! Боже мой, Берт! Его зовут Клиффорд! Глава 11 Первого серьезного подозреваемого в грабеже и убийствах привел Роджер Хэвиленд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16