Было уже три часа, когда Соэда и Кумико простились с хозяйкой дома. Освещенные осенним солнцем деревья отбрасывали длинные тени. Сэцуко долго глядела юноше и девушке вслед, пока они не скрылись за поворотом изгороди, увитой красным амарантусом…
На следующий день Соэда попытался добиться приема у господина Мурао. К телефону подошел секретарь и спросил, по какому делу ему нужен Мурао. Соэда ответил, что хотел бы встретиться по личному вопросу.
— Господин Мурао сейчас очень занят, поэтому прошу изложить суть дела мне. Тогда я смогу выяснить, когда он сможет вас принять, — настаивал секретарь.
— О цели встречи я хотел бы сообщить самому господину Мурао, — упорствовал Соэда.
Секретарь, по-видимому, переключил аппарат, потому что в трубке раздался другой голос:
— Мурао слушает. По какому делу вы хотите со мной встретиться?
— Я хотел бы получить у вас кое-какую информацию, — сказал Соэда, назвав себя и газету, которую он представлял.
— Навряд ли я смогу быть вам полезен. По сложным вопросам внешней политики вам лучше обратиться к более высокому начальству.
— На мой вопрос можете ответить только вы, — настаивал Соэда.
— Что же это за вопрос? — Голос Мурао звучал не слишком дружелюбно, таким тоном говорят обычно чиновники — вежливо, но холодно.
— Я собираю, — заторопился Соэда, — материалы для книги о дипломатах военных лет. Вы, господин Мурао, в те годы тоже были на дипломатической работе в нейтральной стране.
— Был.
— По этому делу мне и хотелось бы с вами встретиться.
— Н-да, — протянул Мурао, должно быть обдумывая ответ. — Не уверен, что сумею сообщить вам что-либо интересное. — Тон его несколько смягчился. — Но если вы настаиваете, прошу вас зайти сегодня в три. К сожалению, могу уделить вам не более десяти минут, — сказал он после паузы, потребовавшейся, наверно, чтобы взглянуть на расписание дня.
— Благодарю, — ответил Соэда и повесил трубку.
В условленное время Соэда вошел в здание министерства иностранных дел. И в лифте, и в коридорах четвертого этажа, куда он поднялся, было много иностранцев. Несколько человек, пришедших с какой-то петицией, слонялись по коридору.
Девушка провела его в приемную и попросила подождать. Соэда подошел к окну и поглядел вниз. По улице нескончаемым потоком мчались машины. Красиво выделялись резные листья каштанов в лучах осеннего солнца.
Вскоре послышались торопливые шаги и в приемную вошел довольно полный мужчина в отлично сшитом костюме. У него был холеный вид, редкие волосы были аккуратно зачесаны.
— Мурао, — представился он, принимая от Соэды визитную карточку. — Прошу.
— Извините за беспокойство, — сказал Соэда, усаживаясь напротив Мурао.
Бесшумно вошла девушка, поставила чашечки с чаем и так же бесшумно удалилась.
— Итак, что вас интересует?
— Вы, кажется, находились в нейтральной стране до конца войны?
— Да, — подтвердил Мурао.
— Как раз в то время посланник вернулся в Японию и его функции были возложены на первого секретаря представительства Кэньитиро Ногами?
— Совершенно верно.
— Господин Ногами скончался за границей?
— Да, к сожалению, — тихо произнес Мурао.
— Ему приходилось много работать?
— Очень. — Мурао закурил сигарету. — Именно непосильная работа сократила ему жизнь. Я в ту пору служил под его началом, и нам пришлось потратить немало сил на осуществление целей дипломатии военного времени.
— Кажется, именно вы привезли прах господина Ногами на родину?
— Вы, я вижу, прекрасно осведомлены. — Мурао пристально посмотрел на Соэду, и взгляд его стал жестче.
— Об этом сообщалось в свое время в газетах.
— Да, это верно, — согласился Мурао.
— Господин Ногами еще в студенческие годы увлекался спортом, особенно дзю-до…
— Да, у него был даже третий дан.
— Я слышал, он обладал весьма крепким здоровьем.
— Чрезмерное увлечение спортом в юности сказывается впоследствии на легких.
— Значит, Ногами умер от туберкулеза?
— Да. В сорок четвертом году. Ногами серьезно заболел. Врачи обнаружили у него туберкулез и предложили сменить климат. При такой болезни работать на износ, как работал он, было нельзя. Это угрожало уже самой жизни. Однако Ногами упорствовал. Тогда мы все, чуть не насильно, отправили его в Швейцарию.
Мурао говорил медленно, прикрыв глаза, словно припоминал подробности тех давних дней.
— И там, в Швейцарии, Ногами скончался?
— Да. Когда нас известили об этом, я поехал за его останками. В ту пору добраться до Женевы стоило большого труда.
— Вам удалось встретиться с врачами и узнать подробности?
На мгновение с лица Мурао исчезла улыбка и доброжелательное выражение сменилось почти враждебным. Но он постарался сразу же взять себя в руки, понимая, что Соэда внимательно за ним наблюдает.
— Безусловно, я расспросил их, — сказал Мурао после довольно длительной паузы. — Ногами пролежал в больнице три месяца. Как ни печально, но отправлять его в Японию в том состоянии не представлялось возможным. Тем более что у нас не нашлось бы даже необходимых лекарств, а в Швейцарии их было больше чем достаточно, — добавил Мурао, опустив глаза.
— Вы прибыли в больницу уже после кремации?
— Да, Ногами скончался за две недели до моего приезда, и его, естественно, кремировали. Прах передал мне главный врач больницы. Имени его сейчас не припомню.
Наступила пауза. Соэда некоторое время разглядывал висевшую на стене картину с изображением Фудзиямы.
— Как чувствовал себя Ногами в последние дни? — спросил он, оторвав взгляд от картины и внимательно наблюдая за Мурао.
— Мне сказали, что он был спокоен и лишь сожалел, что выбыл из строя в столь ответственный момент. Оно и понятно — Япония находилась на грани катастрофы.
— В сообщении, опубликованном в газетах, говорилось, что господин Ногами, замещая посланника, отдавал все силы осуществлению целей японской дипломатии военного времени в условиях сложной политической ситуации на Европейском континенте. Не можете ли вы более конкретно рассказать, в чем заключалась его работа?
— Н-да, — произнес Мурао, и на его лице появилась та неопределенная улыбка, какая бывает, когда человеку не хочется отвечать на вопрос. — О его конкретной работе мне, собственно, ничего не известно.
— Но ведь вы работали вместе!
— Это верно, но Ногами действовал самостоятельно, не посвящая меня в свои дела. Учтите, тогда работа отличалась от дипломатии мирных дней. Связь с Японией из-за препятствий, чинимых противником, была нерегулярной, и Ногами, как, впрочем, и всем остальным сотрудникам, приходилось подчас действовать на свой страх и риск, полагаясь исключительно на собственное разумение.
— И все же, — упорствовал Соэда, — вы работали под непосредственным руководством Ногами и в целом должны были представлять, в чем заключалась его дипломатическая деятельность. Я не спрашиваю вас о подробностях, скажите хотя бы в общих чертах.
— Затрудняюсь вам что-либо ответить, — на этот раз без обиняков сказал Мурао. — Еще не время раскрывать перед всеми нашу деятельность.
— Но ведь речь идет о событиях шестнадцатилетней давности.
— И все же не время. Ведь еще живы участники тех событий, и мы поставили бы их в крайне затруднительное положение. — Мурао вдруг прикусил язык, сообразив, что сказал лишнее. Улыбка мгновенно исчезла с его лица.
— Есть люди, которые оказались бы в затруднительном положении? — ухватился за эти слова Соэда. Возникла та самая ситуация, когда один старается поскорее захлопнуть дверь, а другой, просунув в щель ногу, не дает этого сделать. — Что это за люди? Разве им теперь еще что-то грозит? Или до сих пор существуют какие-то тайны?
Мурао вроде бы и не рассердился. Он просто поднялся с кресла, давая понять, что аудиенция окончена. Как раз в этот момент вошла секретарша.
— Время истекло, извините, — сказал Мурао, демонстративно глядя на часы.
— Господин Мурао, — остановил его Соэда. — И все же кого конкретно поставила бы в затруднительное положение публикация материалов о дипломатической деятельности, которую в то время вел Ногами?
— Если я назову имя человека, вы ведь сразу же отправитесь к нему? — насмешливо улыбаясь, спросил Мурао.
— Конечно. Если обстоятельства позволят.
— В таком случае назову, а уж вы постарайтесь сами взять у него интервью, если он, конечно, согласится.
— Постараюсь.
— Тогда обратитесь к Уинстону Черчиллю.
Соэда ошалело глядел вслед Мурао, пока тот не скрылся за дверью. Перед его глазами все еще стояла презрительная ухмылка, искривившая тонкие губы чиновника.
4
Соэда покидал здание министерства иностранных дел, не на шутку разозлившись.
«Каков нахал, — возмущался он. — „Обратитесь к Уинстону Черчиллю“! За дурака меня, что ли, считает! И еще эта чиновничья ухмылка».
Соэда завернул за угол. К нему подъехала Машина с флажком его газеты.
— Куда поедем? — спросил шофер.
— К парку Уэно, — на минуту задумавшись, ответил Соэда.
В газету возвращаться не хотелось. Возникло желание пройтись, побыть в одиночестве, но шоферу он об этом не сказал: в транспортном отделе машин не хватало.
— Высадите меня у Библиотечной улицы и возвращайтесь, — сказал Соэда.
Он задумчиво постоял у входа в библиотеку. Собственно, в библиотеке у него никаких дел не было. Он просто решил пройтись по этой, знакомой еще со студенческих лет улице, освободиться от неприятного чувства, которое оставила встреча с Мурао. Соэда собирался уже было двинуться вдоль улицы, как вдруг неожиданная мысль заставила его изменить свое намерение, и он вошел в библиотеку.
Получив разовый пропуск, он направился в отдел каталогов, перебрал несколько карточек, заказал список государственных служащих за тысяча девятьсот сорок четвертый год и пошел в читальный зал.
Вскоре ему принесли нужную книгу. Полистав довольно увесистый том, он нашел список сотрудников представительства Японии в нейтральной стране, где служил Кэньитиро Ногами.
В ту пору Япония имела свои представительства в Европе всего лишь в пяти странах. В интересовавшем его представительстве тогда работало только пять человек. Соэда аккуратно переписал фамилии себе в блокнот:
Посланник: Ясумаса Тэрадзима.
Первый секретарь: Кэнъитиро Ногами.
Помощник секретаря: Есио Мурао.
Стажер: Гэньитиро Кадота.
Военный атташе: подполковник Тадасукэ Ито.
Из перечисленных лиц Тэрадзима и Ногами умерли, у Мурао он был, значит, только Кадота и Ито могли пролить свет на интересовавшие его события.
«Обратитесь к Уинстону Черчиллю» — эти насмешливо брошенные слова не только разозлили Соэду, но и подстегнули его в стремлении докопаться до истины.
Выйдя из полутемного зала библиотеки, Соэда невольно зажмурился. Постояв немного, он пошел вдоль длинной, кое-где обвалившейся ограды. Постепенно он успокоился и стал обдумывать, что следует предпринять дальше. Отыскать Кадоту он сумеет через министерство иностранных дел, а вот найти бывшего военного атташе Ито явно будет нелегко.

На следующий день Соэда выяснил, что бывшего стажера Кадоты уже нет в живых.
— Кадота умер. После окончания войны он вернулся в Японию и вскоре скончался у себя на родине, в городе Сага, — сообщил Соэде сотрудник министерства иностранных дел.
Оставался военный атташе Ито, но пока что-нибудь определенное узнать о нем не удалось. Было даже неизвестно, жив ли он. Кстати, оказалось вообще не просто получить какие-либо сведения о судьбе бывших военных. Соэда выяснил только, что Ито — выходец из города Фусэ Осакской префектуры. Он связался с осакским отделением газеты и попросил навести справки в муниципалитете города Фусэ. Оттуда ответили, что никаких сведений об Ито у них нет и, где он находится в настоящее время, неизвестно. Розыски Соэды зашли в тупик; Мурао не хотел внести ясность в обстоятельства смерти Ногами; военный атташе Ито — последняя надежда — исчез в неизвестном направлении; безрезультатно окончилась и попытка навести справки через знакомого корреспондента, у которого были обширные связи среди бывших военных.
Однажды приятель Соэды обратил внимание на его озабоченный вид.
— Что с тобой? — спросил он. — Чем это ты так озабочен?
Приятель был надежный, и Соэда поведал ему обо всем, не упомянув только фамилии Ногами.
— Послушай, у меня есть идея, — сказал он. — Ты все время ограничиваешься розысками среди служащих представительства. А не попробовать ли найти кого-либо из японцев, находившихся в то время в нейтральной стране?
Однако Соэда отверг эту мысль: навряд ли с деятельностью такого правительственного органа, как дипломатическое представительство, знакомили японцев, проживавших тогда в этой стране. Тем более они ничего не могли знать о Ногами.
— Вот если бы можно было отыскать человека, близко стоявшего к представительству, — сказал Соэда.
— Есть такой человек! — воскликнул находчивый приятель.
— Кто же это?
— Корреспондент. Хотя корреспондент и не дипломатический работник, он по своей должности обязан часто бывать в представительстве, получать там информацию. Такой человек, безусловно, должен быть в курсе дела.
Разве газеты имели своих спецкоров в Европе в сорок четвертом году? — выразил сомнение Соэда.
— Был такой. И довольно известная личность.
— Кто же?
— Господин Таки. Ресей Таки.
— Неужели? — удивился Соэда.
Таки в свое время занимал пост главного редактора газеты, в которой работал Соэда. Пять лет назад он ушел в отставку и занял пост директора-распорядителя Ассоциации по культурным связям с зарубежными странами.
— Пожалуй, Таки располагает нужной информацией и тебе не откажет — все же вы в некотором роде бывшие сослуживцы.
— Ты подал мне хорошую мысль, — сказал Соэда. — Постараюсь как можно скорее с ним встретиться.
Соэда лично не был знаком с Таки. К тому же он был обыкновенным репортером, а Таки в те времена — газетным асом, главным редактором! Поэтому он счел не лишним запастись подходящей рекомендацией и обратился за ней к заведующему справочным отделом, который прежде работал в непосредственном контакте с Таки. Тот написал рекомендательное письмо прямо на обороте своей визитной карточки и посоветовал пойти к Таки на службу — в Дом зарубежной культуры, где Таки бывал ежедневно.
Дом зарубежной культуры находился в тихом районе Токио, поблизости от посольств и консульств иностранных государств. Вымощенная камнем дорога, повторяя мягкие очертания холмов, постепенно поднималась вверх. Большие участки были обнесены увитыми вьющимися растениями оградами, за которыми среди деревьев виднелись европейского типа дома с развевающимися на них иностранными флагами. Экзотическое зрелище!
Дом зарубежной культуры был обставлен тоже на европейский лад. Сюда приезжали в основном иностранцы, причем, как правило, высокопоставленные. Прежде это здание принадлежало одному из старых концернов дзайбацу.
Соэда толкнул вертящуюся дверь и вошел в приемную, полную посетителей. Ему пришлось подождать, пока один из служащих наконец подошел к нему.
— Чем могу быть вам полезен? — спросил он.
— Мне хотелось бы встретиться с господином Таки, — сказал Соэда, протягивая ему визитные карточки — свою и начальника справочного отдела.
— Прошу вас пройти в холл, наверх, — сказал служащий, предварительно позвонив куда-то по телефону.
Соэда поднялся на второй этаж. Внизу за окном виднелся ухоженный японский сад с большими, удивительной красоты декоративными камнями. По-видимому, прежний владелец дома приобрел их за большие деньги.
В холле находились одни иностранцы.
Таки заставил себя ждать не менее получаса. Он появился, когда у Соэды от нечего делать возникло странное желание поскользить по гладкому мраморному полу холла.
Таки был высокого роста и крепкого телосложения. Его лицо прорезали глубокие морщины, волосы с проседью были аккуратно зачесаны. Весь его облик, дополненный очками без оправы, напоминал скорее иностранца, нежели японца. В общем, внешность господина Таки была столь внушительной, что смутила Соэду.
Он держится с таким достоинством, что, пожалуй, ни в чем не уступит иностранцам, среди которых вращается, подумал Соэда.
— Таки, — представился директор-распорядитель, беря визитную карточку Соэды. — Прошу вас. — Он указал на кресло исполненным достоинства жестом. — Чем могу быть вам полезен? — спросил он, минуя всякие церемонии. Кстати, в этом тоже проявился подход к делу, характерный для иностранцев.
— Хотел бы спросить вас о некоторых событиях, имевших место в пору вашего пребывания в Женеве, — сказал Соэда, глядя Таки прямо в глаза.
— Неужели вас интересует такая давняя история? — Вокруг глаз Таки за сверкающими стеклами очков собрались добродушные морщинки.
— Меня интересует первый секретарь представительства Кэнъитиро Ногами, который, как известно всем, в сорок четвертом году скончался в женевской больнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29