Он не предложил ей заняться любовью, и она не увидела в этом ничего странного: он был уверен, что для этого найдется время и позже. Корд ложился спать в своей комнате, чтобы не шокировать Хуалину, воспитанную в довольно строгих правилах и вечно ворчавшую насчет свободы нравов, которую проповедовал Арманд.
Эмбер знала, что в эту ночь им не встретиться, и не удержалась от слез, почти ненавидя себя за вынужденную ложь. Ложиться она не стала вовсе, вместо этого устроившись в кресле-качалке у окна. Долгое время она наблюдала, как небо меняет краски по мере наступления сумерек: синева сменилась мягким абрикосовым оттенком, потом гаммой от розовой полосы заката до пепельного свода над головой, и наконец восторжествовал густой и мрачный цвет черного дерева. Когда взошла луна, Эмбер вздохнула с облегчением, понимая, как поможет в пути это матовое, жемчужное сияние.
Наконец она решила, что пришло время для бегства. Корд, конечно, уже был в своей комнате, лежа без сна в ожидании подходящего момента для визита к ней, поэтому она собралась бесшумно и на цыпочках пробралась в комнату, отведенную Долите. Когда мексиканка проснулась, Эмбер приложила палец к губам в знак необходимости соблюдать тишину.
– Поскорее одевайся! – зашептала она. – Мы уезжаем.
– Как это? Куда?
– Тише! Позже я все тебе объясню. Ну же, Долита, не мешкай, иначе мы не успеем добраться до цели до рассвета. Одевайся, а я пока пойду оседлаю лошадей. Встретимся на конюшне.
Эмбер только-только успела взнуздать и оседлать лошадей, как Долита вбежала на конюшню, всем видом выражая недоумение и недовольство.
– Я вижу, сеньорита, у вас от горестей и бед помешался рассудок, – начала она, едва ступив через порог. – С чего это вам вздумалось бежать от сеньора Хейдена, если вы любите друг друга? Думаете, я не знаю, что между вами было?
– Ты лучше объясни мне, почему утаила правду? Ты ведь знала, с самого начала знала, что отец мальчика из деревни кора – Арманд Мендоса! – спросила Эмбер возмущенно, пропуская мимо ушей вопросы Долиты.
– А откуда это вдруг стало известно вам? – Та быстро осенила себя крестом несколько раз подряд. – Ведь никто, совсем никто не знает… разве что сеньор Хейден! Иногда мне кажется, что от него не укроется ничего из того, что происходит между небом и землей.
– Да, я знаю это от Корда. Я знаю и то, что он ни словом не обмолвился Арманду о ребенке, так что тот не знал, что успел стать отцом. Но я-то об этом знаю, потому и возвращаюсь за мальчиком.
– Матерь Божья! – Долита всплеснула руками и яростно помотала головой. – Да ведь вы знаете, что вам не позволят его забрать! Пусть его презирают и унижают, но он принадлежит к племени. Его не выпустят за пределы деревни.
– А кто собирается докладывать индейцам о том, что мальчик поедет с нами? – неприязненно спросила Эмбер. – Кстати, я не намерена похищать его сразу. Для начала я снова попрошу убежища и не думаю, что мне в нем откажут. Как только наступит подходящий момент, мы ускользнем как можно незаметнее. Я сделаю это, Долита, сделаю ради Арманда и ради его сына.
– Могу себе представить, в какую ярость придет сеньор Хейден… – вполголоса заметила Долита и бросила искоса взгляд на Эмбер.
– Значит, так тому и быть. Я не могу всю жизнь подчиняться – всем и во всем. Ты поможешь мне?
Какое-то время Долита находилась в нерешительности, мучительное колебание явственно отражалось на ее хорошеньком смуглом личике.
– Ладно. Раз вы так настаиваете, мне остается только повиноваться. Кто спрашивает мнение горничной? Если я откажусь, вы меня рассчитаете, а другой работы в долине нет… – Она подняла взгляд на огорченное лицо Эмбер и невесело засмеялась. – Это была шутка. Вы не бросили меня на произвол судьбы в ночь моего стыда, не брошу и я вас, хотя и думаю, что вы не в своем уме. Только нам лучше вести лошадей в поводу, иначе кто-нибудь услышит нас.
Так они и поступили. Только когда между ними и домом легло достаточно большое расстояние, они вскочили в седла и пустили лошадей рысью. Эмбер не переставала тревожиться о том, что в ночной тишине стук подков раздается чрезвычайно громко. В первый раз, огибая пустыню, они пробирались по этой местности пешком, теперь же лошади то и дело ступали на мелкие камешки, заставляя их со стуком отлетать в стороны. Когда Эмбер повернулась поделиться опасениями с Долитой, то увидела, что она страшно напугана.
– Что с тобой? – спросила она почему-то шепотом. – Чего ты так боишься? Вот увидишь, все обойдется.
Мексиканка ничего не сказала на это, и выражение ее лица осталось тревожным. Она гораздо лучше понимала всю опасность затеянного предприятия: ночь, несмотря на луну, была по-южному темной, путь к деревне неблизок, и случиться могло все, что угодно.
Через некоторое время девушки вынуждены были спуститься в узкое русло высохшего ручья. На его довольно высоких берегах в изобилии росли кактусы и какой-то кустарник, отчего видимость сразу же резко ухудшилась. Лишь небольшие лоскуты лунного света на дне позволяли хоть немного ориентироваться.
Неожиданный пронзительный вопль, прорезавший ночную тишину, заставил Долиту подскочить в седле и сдавленно охнуть. Лошадь, которой давно уже передалась нервозность всадницы, отпрянула в сторону.
– Я уверена, что это всего-навсего крик койота или еще какого-нибудь дикого животного, – прошептала Эмбер, пытаясь подбодрить спутницу. – К тому же это далеко.
– Это не был крик животного, сеньорита, и раздался он совсем не так далеко от нас, как вам показалось, – возразила Долита, вся дрожа и вглядываясь в темноту. – Это был крик человека… но нечеловечески дикий крик.
– Нечеловеческий крик человека? – повторила Эмбер с истерическим хихиканьем, с которым не могла совладать. – Вот уж не знала, что такое бывает! Перестань пугать себя и меня.
Она снова направила лошадь во мрак, и Долита, поняв, что хозяйка не намерена поворачивать назад, вынуждена была последовать за ней.
Они повернули вслед за изгибом русла… и разом натянули поводья, заставив лошадей заплясать на месте. Впереди, освещенный зловещим светом одинокого факела, торчавшего из трещины в обломке скалы, возвышался грубо сколоченный деревянный крест. К нему была прибита отрубленная голова петуха, сочившаяся кровью. Свежий ветерок мягко ерошил перья на обрубке шеи. На этот раз ни одна из девушек не издала ни звука. Долита медленно перекрестилась, Эмбер покачала головой не в силах оторвать глаз от жуткого зрелища.
Пока всадницы стояли, разглядывая мрачное творение неизвестных рук, с берега на них, в свою очередь, пристально смотрели двое. Лица их были так густо намазаны красным, что казались освежеванными. Вокруг глаз, носа и рта были намалеваны белые круги. Темные глаза напоминали четыре озера потусторонней тьмы.
Глава 20
Маретта разнеженно опустила ресницы и поднесла к губам бокал. Он был высокий и узкий, поэтому она опустошила его одним долгим глотком.
Она протянула руку, чтобы поставить его, но донышко не успело еще стукнуть об пол, как его снова коснулось горло графина. Маретта заметила, что тот снова полон, но это нисколько не удивило ее. Она даже не оглянулась, только подумала, что новая служанка нравится ей куда больше Долиты – бойка, расторопна и угодлива. Подумать только, как изменились времена: она сидит в теплой пенистой воде, зная, что никто не может помешать принимать ванну, а рядом ждет наготове горничная, всегда готовая снова наполнить бокал!
– Ты заслужила похвалу, девчонка, за то, что исполняешь каждое мое желание, – благодушно заметила Маретта и снова пригубила бокал.
– Не преувеличиваешь ли ты самую малость, сладенькая моя? – раздался у нее за спиной мужской голос. – Как бы ни была хороша служанка, есть желания, выполнить которые ей не под силу.
Маретта резким рывком села в ванне, отчего душистая вода выплеснулась через край на пол. В поле ее зрения теперь было лицо незваного гостя – красивое лицо, улыбающееся самоуверенной улыбкой.
– Корд! Что тебе здесь нужно? Как ты сумел проникнуть в дом? Здесь охрана на каждом шагу…
– С такой охраной, сладенькая, нельзя чувствовать себя в безопасности, – протянул он лениво. – Эти лентяи давно храпят, упившись текилой. Средь бела дня они еще туда-сюда, но по ночам… а я забираюсь на балконы к красоткам только по ночам.
– Ты, конечно, выпьешь с мной? – спросила польщенная Маретта с улыбкой. – А как насчет того, чтобы вместе принять ванну?
– Только дурак откажется от такого предложения.
Все с той же самоуверенной усмешкой Корд расстегнул рубашку и одним движением сбросил ее с плеч. При виде его мускулистого торса дрожь прошла по телу Маретты.
Вслед за рубашкой он расстегнул ремень брюк, а потом и сами брюки, позволив им мягкой грудой спуститься к его ногам. Нижнего белья он не носил. Сделав шаг к Маретте, он ногой отбросил одежду подальше.
Ванна представляла собой большую медную лохань на витых ножках, овальной формы и с высокими округлыми бортиками. Когда Корд опустился в воду, та поднялась выше, почти достигнув крохотных грудей сидящей Маретты. Раздвинув согнутые в коленях ноги, насколько позволяли размеры ванны, он обхватил ими тонкое смуглое тело и привлек его ближе, так что Маретте оставалось только сделать то же самое. Теперь ее ноги лежали у него на талии. Изнемогая от удовольствия, она чувствовала твердое прикосновение между бедрами и бессознательно сжимала их, чтобы лучше его ощутить. Вода тихонько поплескивала в грудь обоим, придавая происходящему видимость сна наяву.
Маретта потянулась вперед и обхватила Корда руками за шею. Ее груди, скользкие от розового масла, тесно прижались к его груди. Глаза ее были полузакрыты, когда она прошептала:
– Querido mio… если бы ты только знал, как мне недоставало тебя! Ночь за ночью я звала сон, но он не приходил, и я оставалась наедине с воспоминаниями о том, как ты прикасался ко мне, как заставлял меня гореть, словно в огне. Я засыпала в страхе, что это больше никогда не повторится…
Она дотронулась кончиком языка до его губ, медленно обвела их по контуру, провела между ними. В ответном поцелуе, может быть, чуть-чуть недоставало пыла, но Маретта в своем возбуждении не заметила этого.
– Разве я мог уйти навсегда? После всего, что между нами было?
– О Корд! Корд! – Не владея больше собой, она принялась покрывать поцелуями его лицо и шею, вцепившись пальцами обеих рук в его волосы, чтобы притянуть голову поближе. – В тебе моя жизнь, мое счастье! Ни одного мужчину я не хотела так, как тебя!
Близость ее обнаженного, волнующего тела возбудила его. Он приподнял ее, подхватив снизу под ягодицы, и начал покачивать вверх-вниз, касаясь ее своей возбужденной плотью. Неистовая в страсти, Маретта сначала постанывала, а потом стала всхлипывать, что-то бессвязно приговаривая.
– Я уже приходил однажды, пару ночей назад, – сказал Корд ей на ухо, щекоча его своим теплым дыханием. – Я не нашел тебя…
Он чуточку ускорил движения, чувствуя, что Маретта теряет рассудок от желания. Ее длинные ногти впились ему в спину, голова откинулась, глаза слегка закатились, показав из-под полуопущенных век яркие белки.
– Я хочу отдаться тебе… Корд, не мучай меня! Возьми меня! Возьми меня сейчас же, немедленно!
– К чему спешить, сладенькая моя? До рассвета еще далеко, – усмехнулся он, прилагая усилие, чтобы справиться с собственным возбуждением. – Ты еще будешь умолять меня оставить тебя в покое, как уже бывало когда-то, помнишь? И потом, я не могу взять тебя до тех пор, пока не узнаю, куда это ты бегала в ту ночь. У тебя завелся новый любовник? И кто же он, позволь спросить? Кто тот негодяй, который пытается украсть тебя? – слегка приподняв бедра, он сделал пару движений, от которых из глаз Маретты скатилось две слезинки неутоленного вожделения. – Знаю, что ты скажешь, сладенькая. Что меня слишком долго не было, верно? Что ж, жизнь мужчины полна важных дел, и не всегда выдается время для удовольствий. Например, я обещал Арманду позаботиться об Эмбер, но эта штучка взяла да исчезла в неизвестном направлении. Жаль, что не удалось спровадить ее в Штаты… однако, вернемся к неизвестному герою твоего романа. У кого хватило наглости занять мое место?
– Ни у кого, Корд… о-о-о!.. клянусь, ни у кого! – простонала Маретта, едва в силах вымолвить слово: ее сотрясала мелкая дрожь, бедра конвульсивно сжимались и разжимались. – Только ты, ты один для меня на всем свете! Как я люблю тебя… как хочу тебя!
– Нет, сначала скажи, кто этот наглец, – шептал Корд, продолжая поддерживать в ней желание, но не торопясь удовлетворить его. – Как я могу подарить тебе наслаждение, если мою голову, быть может, украшают рога? Рогатый любовник – плохой любовник, Маретта.
– Что ты делаешь со мной! – воскликнула та, широко раскрывая глаза, полные упрека и неприкрытого вожделения. – Поверь, я тогда уходила не для того, чтобы провести ночь с мужчиной. Если ты не поверишь мне, я буду несчастнейшей из женщин!
– Тогда расскажи, зачем ты уходила, чтобы я мог тебе поверить, – приказал он, сжав ее талию так, чтобы она не могла больше тереться об него. – Со мной не играют в игры, Маретта, пора бы тебе это усвоить. Или рассказывай, или я ухожу!
– О, как ты ошибаешься на мой счет, Корд, любовь моя! Пока ты поблизости, я не в силах желать другого. Я уходила тогда по делу. Это… это касается бизнеса на ранчо.
– Бизнеса? Ночью? За кого ты меня принимаешь, за круглого дурака? – Он презрительно хмыкнул и грубо встряхнул Маретту, так что вода струями полетела во все стороны. – Вот теперь, когда ты лжешь, я и вижу, как жестоко обманулся в тебе! Если только… если только этот «бизнес» каким-то образом не связан с исчезновением Эмбер и Долиты.
– При чем тут она, при чем тут эта шлюха? – в отчаянии закричала Маретта, вырываясь.
– Значит, ты солгала мне?
В совершенно невменяемом состоянии от желания, с минуты на минуту ожидая, что предмет ее вожделений снова исчезнет, Маретта взахлеб начала выкладывать все. Ее рассказ был достаточно правдоподобен, чтобы Корд поверил.
– Но все-таки там был какой-нибудь мужчина? Не одна же ты справилась с двумя сразу?
– Мне помогал Пуэтас… но, Корд, между нами ничего не было!
– Кто он такой?
– Я знаю только его имя!
Он знал, что Маретта сказала ему все, что он может просто встать, одеться и уйти. Он добился своего, и больше в доме Алезпарито ему нечего было делать. Но он не ушел. Он не чувствовал столь неистового вожделения, какое сумел пробудить в Маретте, но желание было достаточно сильным, чтобы оставлять его неудовлетворенным. Резко, почти грубо, заставив Маретту вскрикнуть от наслаждения, он вошел в нее, чтобы привычным образом принести им обоим сладостное облегчение.
Корд остановился перед неуклюжим строением из розового песчаника, в котором, как ему сказали, обитал вакеро по имени Пуэтас. Внутри царила кромешная тьма. Он постоял у дощатой двери, внимательно прислушиваясь, чтобы убедиться, что обитатель лачуги спит. Похоже, так оно и было, поскольку никаких звуков изнутри не доносилось. Только тогда он взялся за обрубок дерева, заменяющий дверную ручку.
Дверь открылась с громким скрипом. Корду пришло в голову, что петли намеренно не смазаны, чтобы хозяин мог проснуться от скрипа и нащупать в темноте револьвер, поэтому он нырнул вперед – туда, где, по его предположениям, были нары, которыми обычно довольствовались неприхотливые вакеро. К счастью, руки его почти сразу сомкнулись на горле. Он придавил барахтающееся тело к постели и начал сжимать горло все сильнее.
– Если бы было посветлее, ты узнал бы меня, Пуэтас. Это Корд Хейден. Меня здесь знают все, а вот тебя мне до сих пор не приходилось встречать. Я могу через полминуты отправить тебя прямиком в ад.
Сопротивление вакеро становилось все слабее, он издавал неприятные булькающие звуки и сучил ногами.
– Если я задам вопрос, ты ответишь?
Вакеро попытался кивнуть.
– Тебе известно, где скрывается Валдис Алезпарито? – спросил Корд, немного ослабив хватку.
– Si, сеньор… si!
К этому времени глаза успели привыкнуть к сумраку лачуги. Корд отпустил вакеро и отскочил, оставаясь наготове на случай внезапного нападения. В этом, однако, не было необходимости: Пуэтас трясся на нарах, растирая горло.
– Я все расскажу вам, сеньор Хейден, – пробормотал он, с трудом садясь на своей жалкой постели. – К чему мне беспокоиться о Валдисе Алезпарито? Кто он мне, чтобы умирать из-за него?
– Нет, сукин сын, – возразил Корд с усмешкой, – ты вовсе не собираешься ничего мне рассказывать! Сказать, что у тебя на уме? Ты хочешь навести меня на ложный след. Но я предусмотрел это. Ты сам, собственной персоной, отведешь меня в нужное место. Пойми, дурья башка, если ты меня обманешь, я ведь все равно рано или поздно разыщу Валдиса, а вот тебе придется за обман лишиться всех своих потрохов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Эмбер знала, что в эту ночь им не встретиться, и не удержалась от слез, почти ненавидя себя за вынужденную ложь. Ложиться она не стала вовсе, вместо этого устроившись в кресле-качалке у окна. Долгое время она наблюдала, как небо меняет краски по мере наступления сумерек: синева сменилась мягким абрикосовым оттенком, потом гаммой от розовой полосы заката до пепельного свода над головой, и наконец восторжествовал густой и мрачный цвет черного дерева. Когда взошла луна, Эмбер вздохнула с облегчением, понимая, как поможет в пути это матовое, жемчужное сияние.
Наконец она решила, что пришло время для бегства. Корд, конечно, уже был в своей комнате, лежа без сна в ожидании подходящего момента для визита к ней, поэтому она собралась бесшумно и на цыпочках пробралась в комнату, отведенную Долите. Когда мексиканка проснулась, Эмбер приложила палец к губам в знак необходимости соблюдать тишину.
– Поскорее одевайся! – зашептала она. – Мы уезжаем.
– Как это? Куда?
– Тише! Позже я все тебе объясню. Ну же, Долита, не мешкай, иначе мы не успеем добраться до цели до рассвета. Одевайся, а я пока пойду оседлаю лошадей. Встретимся на конюшне.
Эмбер только-только успела взнуздать и оседлать лошадей, как Долита вбежала на конюшню, всем видом выражая недоумение и недовольство.
– Я вижу, сеньорита, у вас от горестей и бед помешался рассудок, – начала она, едва ступив через порог. – С чего это вам вздумалось бежать от сеньора Хейдена, если вы любите друг друга? Думаете, я не знаю, что между вами было?
– Ты лучше объясни мне, почему утаила правду? Ты ведь знала, с самого начала знала, что отец мальчика из деревни кора – Арманд Мендоса! – спросила Эмбер возмущенно, пропуская мимо ушей вопросы Долиты.
– А откуда это вдруг стало известно вам? – Та быстро осенила себя крестом несколько раз подряд. – Ведь никто, совсем никто не знает… разве что сеньор Хейден! Иногда мне кажется, что от него не укроется ничего из того, что происходит между небом и землей.
– Да, я знаю это от Корда. Я знаю и то, что он ни словом не обмолвился Арманду о ребенке, так что тот не знал, что успел стать отцом. Но я-то об этом знаю, потому и возвращаюсь за мальчиком.
– Матерь Божья! – Долита всплеснула руками и яростно помотала головой. – Да ведь вы знаете, что вам не позволят его забрать! Пусть его презирают и унижают, но он принадлежит к племени. Его не выпустят за пределы деревни.
– А кто собирается докладывать индейцам о том, что мальчик поедет с нами? – неприязненно спросила Эмбер. – Кстати, я не намерена похищать его сразу. Для начала я снова попрошу убежища и не думаю, что мне в нем откажут. Как только наступит подходящий момент, мы ускользнем как можно незаметнее. Я сделаю это, Долита, сделаю ради Арманда и ради его сына.
– Могу себе представить, в какую ярость придет сеньор Хейден… – вполголоса заметила Долита и бросила искоса взгляд на Эмбер.
– Значит, так тому и быть. Я не могу всю жизнь подчиняться – всем и во всем. Ты поможешь мне?
Какое-то время Долита находилась в нерешительности, мучительное колебание явственно отражалось на ее хорошеньком смуглом личике.
– Ладно. Раз вы так настаиваете, мне остается только повиноваться. Кто спрашивает мнение горничной? Если я откажусь, вы меня рассчитаете, а другой работы в долине нет… – Она подняла взгляд на огорченное лицо Эмбер и невесело засмеялась. – Это была шутка. Вы не бросили меня на произвол судьбы в ночь моего стыда, не брошу и я вас, хотя и думаю, что вы не в своем уме. Только нам лучше вести лошадей в поводу, иначе кто-нибудь услышит нас.
Так они и поступили. Только когда между ними и домом легло достаточно большое расстояние, они вскочили в седла и пустили лошадей рысью. Эмбер не переставала тревожиться о том, что в ночной тишине стук подков раздается чрезвычайно громко. В первый раз, огибая пустыню, они пробирались по этой местности пешком, теперь же лошади то и дело ступали на мелкие камешки, заставляя их со стуком отлетать в стороны. Когда Эмбер повернулась поделиться опасениями с Долитой, то увидела, что она страшно напугана.
– Что с тобой? – спросила она почему-то шепотом. – Чего ты так боишься? Вот увидишь, все обойдется.
Мексиканка ничего не сказала на это, и выражение ее лица осталось тревожным. Она гораздо лучше понимала всю опасность затеянного предприятия: ночь, несмотря на луну, была по-южному темной, путь к деревне неблизок, и случиться могло все, что угодно.
Через некоторое время девушки вынуждены были спуститься в узкое русло высохшего ручья. На его довольно высоких берегах в изобилии росли кактусы и какой-то кустарник, отчего видимость сразу же резко ухудшилась. Лишь небольшие лоскуты лунного света на дне позволяли хоть немного ориентироваться.
Неожиданный пронзительный вопль, прорезавший ночную тишину, заставил Долиту подскочить в седле и сдавленно охнуть. Лошадь, которой давно уже передалась нервозность всадницы, отпрянула в сторону.
– Я уверена, что это всего-навсего крик койота или еще какого-нибудь дикого животного, – прошептала Эмбер, пытаясь подбодрить спутницу. – К тому же это далеко.
– Это не был крик животного, сеньорита, и раздался он совсем не так далеко от нас, как вам показалось, – возразила Долита, вся дрожа и вглядываясь в темноту. – Это был крик человека… но нечеловечески дикий крик.
– Нечеловеческий крик человека? – повторила Эмбер с истерическим хихиканьем, с которым не могла совладать. – Вот уж не знала, что такое бывает! Перестань пугать себя и меня.
Она снова направила лошадь во мрак, и Долита, поняв, что хозяйка не намерена поворачивать назад, вынуждена была последовать за ней.
Они повернули вслед за изгибом русла… и разом натянули поводья, заставив лошадей заплясать на месте. Впереди, освещенный зловещим светом одинокого факела, торчавшего из трещины в обломке скалы, возвышался грубо сколоченный деревянный крест. К нему была прибита отрубленная голова петуха, сочившаяся кровью. Свежий ветерок мягко ерошил перья на обрубке шеи. На этот раз ни одна из девушек не издала ни звука. Долита медленно перекрестилась, Эмбер покачала головой не в силах оторвать глаз от жуткого зрелища.
Пока всадницы стояли, разглядывая мрачное творение неизвестных рук, с берега на них, в свою очередь, пристально смотрели двое. Лица их были так густо намазаны красным, что казались освежеванными. Вокруг глаз, носа и рта были намалеваны белые круги. Темные глаза напоминали четыре озера потусторонней тьмы.
Глава 20
Маретта разнеженно опустила ресницы и поднесла к губам бокал. Он был высокий и узкий, поэтому она опустошила его одним долгим глотком.
Она протянула руку, чтобы поставить его, но донышко не успело еще стукнуть об пол, как его снова коснулось горло графина. Маретта заметила, что тот снова полон, но это нисколько не удивило ее. Она даже не оглянулась, только подумала, что новая служанка нравится ей куда больше Долиты – бойка, расторопна и угодлива. Подумать только, как изменились времена: она сидит в теплой пенистой воде, зная, что никто не может помешать принимать ванну, а рядом ждет наготове горничная, всегда готовая снова наполнить бокал!
– Ты заслужила похвалу, девчонка, за то, что исполняешь каждое мое желание, – благодушно заметила Маретта и снова пригубила бокал.
– Не преувеличиваешь ли ты самую малость, сладенькая моя? – раздался у нее за спиной мужской голос. – Как бы ни была хороша служанка, есть желания, выполнить которые ей не под силу.
Маретта резким рывком села в ванне, отчего душистая вода выплеснулась через край на пол. В поле ее зрения теперь было лицо незваного гостя – красивое лицо, улыбающееся самоуверенной улыбкой.
– Корд! Что тебе здесь нужно? Как ты сумел проникнуть в дом? Здесь охрана на каждом шагу…
– С такой охраной, сладенькая, нельзя чувствовать себя в безопасности, – протянул он лениво. – Эти лентяи давно храпят, упившись текилой. Средь бела дня они еще туда-сюда, но по ночам… а я забираюсь на балконы к красоткам только по ночам.
– Ты, конечно, выпьешь с мной? – спросила польщенная Маретта с улыбкой. – А как насчет того, чтобы вместе принять ванну?
– Только дурак откажется от такого предложения.
Все с той же самоуверенной усмешкой Корд расстегнул рубашку и одним движением сбросил ее с плеч. При виде его мускулистого торса дрожь прошла по телу Маретты.
Вслед за рубашкой он расстегнул ремень брюк, а потом и сами брюки, позволив им мягкой грудой спуститься к его ногам. Нижнего белья он не носил. Сделав шаг к Маретте, он ногой отбросил одежду подальше.
Ванна представляла собой большую медную лохань на витых ножках, овальной формы и с высокими округлыми бортиками. Когда Корд опустился в воду, та поднялась выше, почти достигнув крохотных грудей сидящей Маретты. Раздвинув согнутые в коленях ноги, насколько позволяли размеры ванны, он обхватил ими тонкое смуглое тело и привлек его ближе, так что Маретте оставалось только сделать то же самое. Теперь ее ноги лежали у него на талии. Изнемогая от удовольствия, она чувствовала твердое прикосновение между бедрами и бессознательно сжимала их, чтобы лучше его ощутить. Вода тихонько поплескивала в грудь обоим, придавая происходящему видимость сна наяву.
Маретта потянулась вперед и обхватила Корда руками за шею. Ее груди, скользкие от розового масла, тесно прижались к его груди. Глаза ее были полузакрыты, когда она прошептала:
– Querido mio… если бы ты только знал, как мне недоставало тебя! Ночь за ночью я звала сон, но он не приходил, и я оставалась наедине с воспоминаниями о том, как ты прикасался ко мне, как заставлял меня гореть, словно в огне. Я засыпала в страхе, что это больше никогда не повторится…
Она дотронулась кончиком языка до его губ, медленно обвела их по контуру, провела между ними. В ответном поцелуе, может быть, чуть-чуть недоставало пыла, но Маретта в своем возбуждении не заметила этого.
– Разве я мог уйти навсегда? После всего, что между нами было?
– О Корд! Корд! – Не владея больше собой, она принялась покрывать поцелуями его лицо и шею, вцепившись пальцами обеих рук в его волосы, чтобы притянуть голову поближе. – В тебе моя жизнь, мое счастье! Ни одного мужчину я не хотела так, как тебя!
Близость ее обнаженного, волнующего тела возбудила его. Он приподнял ее, подхватив снизу под ягодицы, и начал покачивать вверх-вниз, касаясь ее своей возбужденной плотью. Неистовая в страсти, Маретта сначала постанывала, а потом стала всхлипывать, что-то бессвязно приговаривая.
– Я уже приходил однажды, пару ночей назад, – сказал Корд ей на ухо, щекоча его своим теплым дыханием. – Я не нашел тебя…
Он чуточку ускорил движения, чувствуя, что Маретта теряет рассудок от желания. Ее длинные ногти впились ему в спину, голова откинулась, глаза слегка закатились, показав из-под полуопущенных век яркие белки.
– Я хочу отдаться тебе… Корд, не мучай меня! Возьми меня! Возьми меня сейчас же, немедленно!
– К чему спешить, сладенькая моя? До рассвета еще далеко, – усмехнулся он, прилагая усилие, чтобы справиться с собственным возбуждением. – Ты еще будешь умолять меня оставить тебя в покое, как уже бывало когда-то, помнишь? И потом, я не могу взять тебя до тех пор, пока не узнаю, куда это ты бегала в ту ночь. У тебя завелся новый любовник? И кто же он, позволь спросить? Кто тот негодяй, который пытается украсть тебя? – слегка приподняв бедра, он сделал пару движений, от которых из глаз Маретты скатилось две слезинки неутоленного вожделения. – Знаю, что ты скажешь, сладенькая. Что меня слишком долго не было, верно? Что ж, жизнь мужчины полна важных дел, и не всегда выдается время для удовольствий. Например, я обещал Арманду позаботиться об Эмбер, но эта штучка взяла да исчезла в неизвестном направлении. Жаль, что не удалось спровадить ее в Штаты… однако, вернемся к неизвестному герою твоего романа. У кого хватило наглости занять мое место?
– Ни у кого, Корд… о-о-о!.. клянусь, ни у кого! – простонала Маретта, едва в силах вымолвить слово: ее сотрясала мелкая дрожь, бедра конвульсивно сжимались и разжимались. – Только ты, ты один для меня на всем свете! Как я люблю тебя… как хочу тебя!
– Нет, сначала скажи, кто этот наглец, – шептал Корд, продолжая поддерживать в ней желание, но не торопясь удовлетворить его. – Как я могу подарить тебе наслаждение, если мою голову, быть может, украшают рога? Рогатый любовник – плохой любовник, Маретта.
– Что ты делаешь со мной! – воскликнула та, широко раскрывая глаза, полные упрека и неприкрытого вожделения. – Поверь, я тогда уходила не для того, чтобы провести ночь с мужчиной. Если ты не поверишь мне, я буду несчастнейшей из женщин!
– Тогда расскажи, зачем ты уходила, чтобы я мог тебе поверить, – приказал он, сжав ее талию так, чтобы она не могла больше тереться об него. – Со мной не играют в игры, Маретта, пора бы тебе это усвоить. Или рассказывай, или я ухожу!
– О, как ты ошибаешься на мой счет, Корд, любовь моя! Пока ты поблизости, я не в силах желать другого. Я уходила тогда по делу. Это… это касается бизнеса на ранчо.
– Бизнеса? Ночью? За кого ты меня принимаешь, за круглого дурака? – Он презрительно хмыкнул и грубо встряхнул Маретту, так что вода струями полетела во все стороны. – Вот теперь, когда ты лжешь, я и вижу, как жестоко обманулся в тебе! Если только… если только этот «бизнес» каким-то образом не связан с исчезновением Эмбер и Долиты.
– При чем тут она, при чем тут эта шлюха? – в отчаянии закричала Маретта, вырываясь.
– Значит, ты солгала мне?
В совершенно невменяемом состоянии от желания, с минуты на минуту ожидая, что предмет ее вожделений снова исчезнет, Маретта взахлеб начала выкладывать все. Ее рассказ был достаточно правдоподобен, чтобы Корд поверил.
– Но все-таки там был какой-нибудь мужчина? Не одна же ты справилась с двумя сразу?
– Мне помогал Пуэтас… но, Корд, между нами ничего не было!
– Кто он такой?
– Я знаю только его имя!
Он знал, что Маретта сказала ему все, что он может просто встать, одеться и уйти. Он добился своего, и больше в доме Алезпарито ему нечего было делать. Но он не ушел. Он не чувствовал столь неистового вожделения, какое сумел пробудить в Маретте, но желание было достаточно сильным, чтобы оставлять его неудовлетворенным. Резко, почти грубо, заставив Маретту вскрикнуть от наслаждения, он вошел в нее, чтобы привычным образом принести им обоим сладостное облегчение.
Корд остановился перед неуклюжим строением из розового песчаника, в котором, как ему сказали, обитал вакеро по имени Пуэтас. Внутри царила кромешная тьма. Он постоял у дощатой двери, внимательно прислушиваясь, чтобы убедиться, что обитатель лачуги спит. Похоже, так оно и было, поскольку никаких звуков изнутри не доносилось. Только тогда он взялся за обрубок дерева, заменяющий дверную ручку.
Дверь открылась с громким скрипом. Корду пришло в голову, что петли намеренно не смазаны, чтобы хозяин мог проснуться от скрипа и нащупать в темноте револьвер, поэтому он нырнул вперед – туда, где, по его предположениям, были нары, которыми обычно довольствовались неприхотливые вакеро. К счастью, руки его почти сразу сомкнулись на горле. Он придавил барахтающееся тело к постели и начал сжимать горло все сильнее.
– Если бы было посветлее, ты узнал бы меня, Пуэтас. Это Корд Хейден. Меня здесь знают все, а вот тебя мне до сих пор не приходилось встречать. Я могу через полминуты отправить тебя прямиком в ад.
Сопротивление вакеро становилось все слабее, он издавал неприятные булькающие звуки и сучил ногами.
– Если я задам вопрос, ты ответишь?
Вакеро попытался кивнуть.
– Тебе известно, где скрывается Валдис Алезпарито? – спросил Корд, немного ослабив хватку.
– Si, сеньор… si!
К этому времени глаза успели привыкнуть к сумраку лачуги. Корд отпустил вакеро и отскочил, оставаясь наготове на случай внезапного нападения. В этом, однако, не было необходимости: Пуэтас трясся на нарах, растирая горло.
– Я все расскажу вам, сеньор Хейден, – пробормотал он, с трудом садясь на своей жалкой постели. – К чему мне беспокоиться о Валдисе Алезпарито? Кто он мне, чтобы умирать из-за него?
– Нет, сукин сын, – возразил Корд с усмешкой, – ты вовсе не собираешься ничего мне рассказывать! Сказать, что у тебя на уме? Ты хочешь навести меня на ложный след. Но я предусмотрел это. Ты сам, собственной персоной, отведешь меня в нужное место. Пойми, дурья башка, если ты меня обманешь, я ведь все равно рано или поздно разыщу Валдиса, а вот тебе придется за обман лишиться всех своих потрохов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41