Зазвонил колокол. Было всего около девяти часов, но, когда Зак подходил к дому на улице Дюмен, только на верхнем этаже сквозь ставни одной из спальных комнат пробивался неясный свет. Зак несколько раз ударил дверным кольцом, не очень надеясь, что кто-нибудь ему откроет, однако всего через несколько секунд он услышал мягкие шаги на лестнице. Скоро дверь распахнулась - перед ним стояла Эммануэль.
Она держала в руке простой латунный канделябр. От ветра пламя плясало на месте, бросая мягкий золотистый свет на ее лицо и придавая пышным черным волосам винно-красный оттенок. На хозяйке дома был лишь простой пеньюар из собранного в складки льна, подпоясанный кушаком.
- Вам не следует открывать дверь в таком виде, - заметил Зак.
- Я знала, что это вы. - Она загадочно улыбнулась и направилась к спиральным ступенькам, что виделись в конце коридора. Чуть поколебавшись, Зак двинулся следом. Дверь закрылась за ним с легким щелчком, который эхом разнесся по пустынному темному проходу.
- Не ожидал, что вы вернетесь так рано, - произнес он, ступая за ней по мягко изгибающейся лестнице, ведшей в жилые помещения первого этажа. - Простите, если я вас побеспокоил.
Сквозь тонкую материю он увидел ее босые ноги. Зак подумал, что ему следовало бы отвернуться, но не мог себя побороть.
- Я еще не спала. Доминик остался на ночь у бабушки с дедушкой, а Роуз ушла, так что я решила пораньше лечь, чтобы что-нибудь почитать.
У Зака от этих слов захватило дыхание; он мысленно представил ее обнаженное тело, распростертое на простынях, и распущенные шелковистые волосы.
В конце лестницы она повернулась к нему. Мерцающий свет свечи играл на ее тонком лице. Позади виднелись темные гостиная и столовая, но дверь в галерею была открыта ночному воздуху и сладковатым запахам двора.
- Вы нашли его? - спросила Эммануэль. - Я имею в виду бродягу.
- Да.
По его голосу, а может, выражению лица она поняла все.
- О, Боже, он мертв?
Казалось, она горюет о том, что напавший на нее мужчина лежит на холодном столе доктора Августина Синклера.
- Этот человек пытался вас убить, - удивился Зак. - Почему вы так обеспокоены его смертью?
Эммануэль подошла к открытой двери; от ветра пламя свечи бешено заметалось. Она поставила канделябр.
- Потому что его гибель как-то связана со мной. Но меня удручает любая смерть.
- Вы, возможно, единственный человек в этом городе, который так думает. Мы даже не знаем его имени.
Эммануэль сделала шаг в галерею. Теплый ветер взметнул ее волосы и отбросил на лицо. Мягко ступая по деревянному полу, Эммануэль подошла кокну, чтобы поглядеть на темный сад.
- Из ваших слов можно заключить, что вы не знаете, кто нанял этого человека? - спросила она.
- Нет. Но мы в курсе того, как он умер, - ответил Зак, а когда она вопросительно посмотрела на него, добавил: - От настойки опия, в которую был подмешан стрихнин.
- Боже мой, какая ужасная смерть!
- Да, но она может вывести нас на убийцу. Стрихнин при продаже регистрируется. Если человек, который нанял этого бродягу для убийства, приобрел его в городе, он должен быть зафиксирован в книге.
Эммануэль с такой силой сжала деревянные перила, что ее пальцы побелели.
- Он мог и не покупать стрихнин, - сказала она после секундного раздумья. - Он содержится в некоторых семенах и растениях - точно так, как ядовитое масло в пижме.
Зак подошел настолько близко, что при дуновении ветра край ее длинного тонкого пеньюара касался его ноги.
- А кто может знать, как получить стрихнин? - Она не отвечала, и он мягко добавил: - Помимо Папы Джона.
Эммануэль подняла голову, и он заметил в ее глазах страх.
- Боже, - произнес он, почувствовав себя так, словно кто-то ударил его в грудь, лишая воздуха. - Вы знаете этого человека, не так ли?
Она кивнула, ее лицо стало совсем белым в неясном вечернем свете.
- Над этим работали трое - Генри, Филипп и я. В небольших дозах стрихнин можно использовать, чтобы избавить человека от глистов. Как и пижму.
- Кто-нибудь знал о ваших экспериментах? - спросил Зак, с силой сжимая ее плечи, чтобы заставить смотреть на него.
Ее голова откинулась назад, губы раскрылись. Эммануэль посмотрела майору прямо в глаза.
- Я не уверена. Чарлз Ярдли, возможно, Ганс. А что?
- То, что один капитан считает убийцей именно вас.
Эммануэль коротко, с явным трудом, вдохнула, но не отстранилась от него и не поспешила переменить тему разговора.
- А что думаете вы? - спросила она. Он взял ее за подбородок.
- Это убийство мог совершить человек с большими психическими отклонениями. - Он провел большим пальцем по мягкой коже ее щеки. - А вы не страдаете этим.
На ее полных губах появилась лукавая улыбка.
- Я могла быть дико, сверхъестественно сумасшедшей. Вы, может, и не догадываетесь насколько.
- Я знаю это. - Он страстно хотел дотронуться до ее лица, привлечь к себе это теплое женское тело, снова почувствовать хмельной вкус поцелуев, запустить пальцы в шелковистые волосы и притронуться к послушной мягкости обнаженного тела, соблазнительно вырисовывавшегося под полотняным нарядом. Вздрогнув, Зак отстранился и сделал несколько шагов к концу галереи. Опершись плечом на деревянный столбик, он посмотрел на молнию, вспыхнувшую в темных густых облаках. Дул ночной ветерок - теплый, тяжелый и сырой, предвещая наступление дождя.
- Три года назад, - произнес Зак, - в форту Маккена на Западе произошла серия убийств. Они были другими - в том смысле, что между жертвами не было никакой видимой связи. Мужчины, женщины… - Он помолчал из-за нахлынувших воспоминаний. - И даже дети. Но все эти люди умерли насильственной смертью. Я тогда был всего лишь капитаном, но первой жертвой стал мой солдат и я самоуверенно решил, что в одиночку легко найду убийцу.
Эммануэль подошла ближе. Небо разрезала молния, ярко осветив все в округе, но Эммануэль продолжала смотреть на майора, не обращая внимание на приближающуюся грозу.
- И вы его поймали?
- В конечном счете. - Но недостаточно быстро, подумал Зак, чтобы уберечь Рэчел и всех прочих. Он сжал челюсти, чтобы не произнести это вслух. - Убийцей оказался лейтенант из нашего форта. Ему было всего двадцать. Окончил Вест-Пойнт, воспитывался в хорошей семье из Мэриленда…
- Он был сумасшедшим?
Зак с сожалением тяжело вздохнул.
- Не знаю. Я не доктор, но похоже, что он был в полном здравии. И это самое страшное. Он казался таким умным, интеллигентным, таким… нормальным. Но в его воспитании что-то отсутствовало. Я не сразу это понял, но потом пришел к выводу, что у него отсутствовала человечность. Он был настолько высокомерен, что, в конце концов, уверовал в свою исключительность и решил, что ему позволено все. Даже лишать другого человека жизни.
- И почему он убивал?
Зак повернулся к Эммануэль и привлек ее к себе.
- Для него это была всего лишь игра, - ответил он. Его руки сделали медленный круг, чувствуя под собой мягкость и теплоту ее тела под тонким полотняным покровом. - Соревнование умов. Его интеллекта против моего.
Эммануэль положила ладонь на его грудь.
- Зачем? Вы знали его?
- Мы не были друзьями, но я был с ним хорошо знаком.
- Вот как? Вы и не подозревали, на что он способен?
- Его бы не взволновала смерть какого-то потребителя опиума, который набросился на него с охотничьим ножом в окрестностях Ирландского канала. - Ветер взметнул ее волосы и разбросал по плечам, Зак рукой отвел их обратно. Его пальцы легко, как бы лаская, коснулись ее щеки. - Иногда я думаю, что у вас человечности чересчур много.
Эммануэль рассмеялась:
- Вот не знала об этом. Последнее время мне приходится все больше беспокоиться о самой себе.
Она хотела отвернуться, но Зак поймал ее за подбородок.
- Вы боитесь? - спросил он, пристально глядя в это красивое, пропорциональное лицо. - Вы стараетесь этого не показать, но вам страшно.
Эммануэль вздохнула - так тяжело, словно говорила этим вздохом о накопившихся эмоциях и стремилась теперь от них избавиться.
- Да, - призналась она. В ее больших глазах читалась боль. - Доминик уже потерял отца. Я не хочу, чтобы он лишился и меня… из-за убийцы или из-за подозрений капитана Хэмиша Флетчера.
Зак обнял ее за шею.
- Я не позволю, чтобы это произошло.
- А что, если ваш друг Флетчер прав в своих подозрениях? А? Что вы тогда сделаете, майор?
Он промолчал, но в данный момент не требовалось говорить. Она прочитала ответ в его глазах и улыбнулась. Если Хэмиш прав, то майор не станет ему мешать подвести ее под виселицу. Но это было ей безразлично. Она спросила, чтобы подстегнуть его, сделать вызов - все это питает страсть, подводя ее к опасной черте.
Эммануэль все еще улыбалась, когда майор внезапно с силой прижал ее к себе. Ей пришлось привстать. Ее руки обвили его шею, тело выгнулось, губы раздвинулись.
Поцелуй был полон огня, желания, страха и страсти и длился очень долго. Зак словно утонул, сгорел в нем. Его губы искали ее, требовали, брали, давали. Эммануэль закинула босую ногу на его бедро, и он перехватил ее, ощущая под пальцами гладкую мягкую кожу. Эммануэль издала глубокий стон, ее руки потянулись к пуговицам его кителя. Их обдувал теплый, меняющий направление ветер, в небе ослепительно мелькали белые молнии, гремел гром, еще долго гулявший раскатами по окрестностям.
- Я хочу тебя, - прошептал Зак, касаясь губами ее губ. Его рука скользнула по ее ноге, обнаженному бедру и мягкой плоти живота - и притянула ближе, к промежности.
- Здесь. Сейчас. Не надо откладывать.
- Не надо, - повторила она, и он легко толкнул ее через раздвижные стеклянные двери в темную столовую.
Глава 24
Для потерявшего голову Зака столовая была незнакомым помещением. При вспышках молний он успел заметить полированный стол из розового дерева, высокий буфет и массивное зеркало, висящее рядом с пустым камином. Зак протолкнул Эммануэль подальше от открытой двери. Они двое буквально прильнули друг к другу, тесно прижавшись телами и не отрывая губ. Внезапно Зак ударился о стол, затем перевернул попавшийся на пути стул и, не рискуя двигаться в темноте дальше, опустил Эммануэль на пол.
От движений пеньюар Эммануэль распахнулся, обнажая полные высокие груди и манящую черноту у соединения ног. Зак нежно коснулся губами розового пика, затем стал играть языком, и, когда сделал посасывающее движение, Эммануэль вскрикнула, выгнув спину.
- О Боже, - прошептала она, закрывая лицо. Зак хотел быть нежным, действовать медленно, но внутренний огонь уже сжигал его. Не могла себя сдержать и Эммануэль - она срывала с него одежду. Зак чуть отстранился, чтобы расстегнуть пояс, развязать кушак и стянуть мундир и рубашку. Эммануэль провела ладонью по его обнаженной груди и приглашающе развела ноги.
- Теперь, - произнесла она гортанным шепотом. - Прошу. Сейчас.
Наклонившись вперед, Зак накрыл губами ее рот; от глубокого, влажного поцелуя он, казалось, потерял дыхание. Расстегнув брюки, он прикоснулся к ее самому интимному месту и жадно глотнул воздух.
- Мой Бог, - прерывисто произнесла Эммануэль и рассмеялась, проведя рукой по его твердой, жаждущей плоти.
- Ты хочешь этого? - прошептал он ей в ухо, опуская ладони ей на бедра, чтобы притянуть ее к себе.
Ее руки прижали его еще крепче и направили его плоть.
Он вошел в нее сильно и глубоко и услышал вскрик. Ее руки обняли его, а тело выгнулось. Из горла вырвался тихий страстный стон, от которого он совсем потерял голову. Он вошел в нее еще и еще, сильней и сильней. Зака поглотило желание и удовольствие, которого он не испытывал никогда в жизни. Он взял ее - прямо на полу столовой. В открытые настежь стеклянные раздвижные двери врывался ветер; в дверном проеме были видны освещаемые молниями тучи. Она подавалась ему навстречу, отвечая на каждый толчок. Зак повис над ней на вытянутых руках, так, чтобы видеть ее лицо. В этот момент, ослепленный желанием и всепоглощающим ощущением удовольствия, он подумал, что всю оставшуюся жизнь хотел бы заниматься любовью с этой женщиной, видеть эти бездонные, как море, глаза. Но, едва возникнув, эта мысль ушла, сметенная неистовым ураганом острого наслаждения. Потные, с бешено бьющимися сердцами, прерывисто и жадно дыша, они буквально слились друг с другом.
Эммануэль вскрикнула, а потом замотала головой в диком наслаждении. Он тоже откинул голову, сжал зубы и застонал. Зак сделал последний, сильный толчок. Она продолжала дрожать - и он подарил ей освобождение.
Эммануэль лежала на спине. Поскольку летом пол был покрыт лишь плетеной соломой, она чувствовала плечами и спиной грубую подстилку. Послышались раскаты грома далеко, затем ближе, сильнее. Ветер зашелестел во дворе листвой и заставил скрипнуть петли стеклянных раздвижных дверей. Прошло уже несколько лет с тех пор, когда она наедине с мужчиной наслаждалась волнением в крови и чувствовала сердцебиение, скользя ладонью по его потной спине. Теперь в ней проснулось желание - столь сильное и неудержимое, что оно не могло ограничиться одним лишь любовным актом.
- Ты от меня, должно быть, обессилела, - мягко произнес Зак, поднимаясь на локте. - Тебе не больно? - Он начал целовать ее шею.
- Я не столь хрупкая, как кажусь. Зак посмотрел ей в глаза.
- Я знаю это.
В ярких вспышках надвигающейся бури он был очень красив. Смуглый, с резкими чертами лица, почти грубый во время их любовной игры, но вместе с тем и нежный. Этот человек одновременно и восхищал ее, и пугал. Даже если бы он и не подозревал ее в убийстве, он все равно внушал страх. Он был слишком чувственным, сильным, каким-то непостижимым. Связь с ним не могла ограничиться только телесным контактом, она подразумевала духовную близость, а это пугало ее.
Зак наклонил голову, его рот накрыл ее губы. Она снова растворилась в его поцелуе, их языки переплелись. Зак нежно гладил ее волосы.
- Я хочу тебя еще, - прошептал он. И тут Эммануэль с удивлением заметила, как он лукаво улыбнулся - почти как мальчик. - Эта солома так же сильно колет твою спину, как и мои колени?
Эммануэль сдавленно рассмеялась, и ее ладони скользнули к его узким обнаженным ягодицам.
- Да, кровать лучше. Но ты должен обещать снять свои ботинки и шпоры.
- Мои… - Зак поднялся на руках, и по удивлению, с которым он разглядывал брюки, все еще свисающие с ног, Эммануэль поняла, что о них он совершенно забыл. Повернувшись на бок, Зак оперся на локоть и внезапно весело рассмеялся. Вспышка молнии осветила его; казалось, он сиял бледно-голубым светом. Мышцы на груди выглядели сильными, а сухожилия на шее - крепкими. Эммануэль снова захлестнуло желание. Ей страстно захотелось повторить то, что они пережили. Чуть позже она поняла, что такие глубокие чувства породил в ней именно его смех - как и надежду, что он останется в ее жизни навсегда.
Ее комнату освещал фонарь-«молния» в резном деревянном футляре, который висел высоко и бросал оттуда темный мерцающий свет на бумажные светло-золотистые обои с розовыми полосами. Эммануэль внезапно остановилась и резко обернулась. Положив руку на бедро, она посмотрела на человека, который задержался у двери, небрежно перекинув через плечо мундир и ремень с саблей. Эммануэль подумала, что здесь, в ее личных апартаментах, заниматься любовью с Заком опаснее. Там, в столовой, где ими руководила безумная страсть, похожая на предгрозовой ветер, можно было убедить себя, что к нему она чувствует лишь физическое влечение - простое и не отягощенное чувствами, привязанностями и тайными желаниями. Но теперь…
- Ты передумала? - спросил Зак. Было видно, как он сжал челюсти. Хотя он надел брюки и рубашку, пуговицы не были застегнуты.
Протянув руку, Эммануэль взяла у него китель и повернулась, чтобы бросить его на стоящий около туалетного столика стул с круглой спинкой. Ей на секунду показалось странным присутствие в ее комнате ненавистной синей формы с двойным рядом медных пуговиц с орлами.
- Это тебе неприятно? - спросил Зак, подходя ближе. Их взгляды встретились через стекло зеркала. - Но совсем недавно такую форму носили и ваши солдаты.
- Однако прошло два года.
- Да. - Он развернул Эммануэль за плечо, чтобы посмотреть ей в глаза. - Тогда твой муж был еще жив.
Эммануэль стало горько от этих воспоминаний.
- Признайтесь мне, майор: вы говорите сейчас как начальник военной полиции генерала Батлера или мой любовник?
Зак уверенно скользил ладонями по ее спине, а затем притянул к себе за ягодицы.
- Твой любовник. - Он поцеловал ее. - Сейчас, - прошептал он. Его дыхание стало глубже и быстрее, и Эммануэль могла видеть, как под тонкой рубашкой вздымается его грудь. - На этот раз мы сделаем все правильно. - Он потянул за пояс, стягивающий ее пеньюар. - Сними это. Я хочу тебя видеть. Здесь, при свете.
Эммануэль отступила и с легкой улыбкой начала раздеваться.
- Я начинаю думать, что вы сластолюбец, месье, - сказала она, видя, с каким жадным выражением наблюдает он за ее движениями. Пеньюар упал к ее ногам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30