Недоумевая, она поднялась на палубу. Команда выстроилась возле пушек, адмирал Уолингфорд смотрел в подзорную трубу. Лорелея посмотрела туда же и увидела быстро идущий в их сторону сторожевик. Но это был не какой-то там сторожевик. Это был сторожевик Моргана.
– Они подняли белый флаг, адмирал, – прокричал юный голос.
Адмирал опустил трубу и посмотрел на Лорелею с Джастином.
– Приказать снести их с поверхности моря?
– Нет, – ахнула Лорелея.
– Почему-то я так и подумал, что тебе это не понравится. – Адмирал обратился к морякам: – Будьте готовы отразить нападение, но не стреляйте без приказа.
– Есть, сэр! – раздался дружный ответ.
Лорелея неуверенно смотрела на приближающийся корабль. Откуда адмирал узнал, что это корабль Моргана? В день прибытия адмирала его не было в гавани. Как будто зная, о чем она думает, адмирал наклонился и прошептал ей на ухо:
– Я увидел на палубе Дже... – Он прочистил горло. – Джейкоба, – медленно произнес он, словно исправляя ошибку.
Лорелея уставилась на него. Он знал!.. Ее охватил ужас – неужели Джастин ее предал? А если предал, то почему адмирал не приказал схватить Джека?
– Это ловушка для него? – спросила она, не находя другой причины.
Адмирал покачал головой. Не понимая причины такого милосердия, Лорелея посмотрела, как он уходит на свое место. Когда корабли стали борт о борт, Джек прокричал:
– Прошу разрешения взойти на борт, сэр!
Адмирал подождал несколько секунд, потом ответил:
– Поднимайтесь, если сумеете.
Джек запустил в полет огромный железный крюк, он зацепился за главную мачту, и Лорелея ахнула, когда в нескольких метрах от нее приземлился Джек, скатившийся по канату с верхней палубы корабля Моргана.
Он был великолепен: длинные светлые волосы развевались вокруг озорного лица, черные бриджи и черные сапоги облегали стройные ноги, белая рубашка расстегнута у ворота, длинный зеленый камзол нараспашку.
Как ей хотелось кинуться к нему на шею, почувствовать на себе его руки, прижаться в жарком поцелуе! Но еще сильнее было желание дать ему пинка. В конце концов, он грубо бросил ее, а у нее есть гордость.
Джек стоял так близко, что она чувствовала его чистый, бодрящий запах.
– Ты сердишься на меня? – спросил он.
– С чего ты взял? Я в восторге от того, что меня укусили и бросили. – Лорелея подозрительно посмотрела на него. – Ты зачем явился?
Он улыбнулся той улыбкой, от которой она всегда слабела.
Жестикулируя, как некий великий актер, Джек сказал:
– В долине листья осыпались с деревьев, и ветви оголились. – Он вздохнул и прижал руки к груди, устремив на нее тоскующий взгляд. – Завяли цветы, а ведь их лепестки были так красивы. Мороз их погубил. Я горюю. Но если зима так холодна, должны быть другие радости. Помоги мне воспеть радость в сто тысяч раз большую, чем все бутоны мая. Я буду петь о розах на щеках моей возлюбленной... – Он протянул к ней руку. – Если бы я мог завоевать ее благосклонность, эта прекрасная леди дала бы мне такие радости, что не нужны были бы никакие другие.
– Что ты говоришь?
Он приподнял ей подбородок.
– Благородная леди, я не прошу ничего, кроме права служить тебе. Я буду служить, как должно служить доброму господину, какова бы ни была награда. Вот он я, жду твоих приказов, робкий и искренний, веселый и учтивый. Ты же не медведица и не тигрица, ты не убьешь меня, если я положу голову между твоими руками.
Он встал на одно колено.
– Я люблю тебя, моя леди, моя Лорелея. Выходи за меня замуж, и клянусь, я не сделаю и не скажу ничего, что может тебя обидеть, и сражу наповал каждого, кто это сделает.
Он встал на оба колена.
Она прикусила дрожащие губы. Ее одолевали тысячи чувств сразу: радость, счастье, но больше всего – любовь. Никогда, даже в самых необузданных мечтах, она не предвидела, чтобы этот человек стоял на коленях и говорил чудесные поэтические слова.
Джек забеспокоился:
– И после всего этого ты ничего не хочешь мне сказать?
Она чувствовала, что лицо выдает ее бьющую через край радость, но желание отомстить все еще было сильно.
– И что ты хочешь, чтобы я сказала?
Он поднял брови:
– Конечно, что ты тоже меня любишь. Уж будь любезна. Особенно с учетом того, что я, как полный осел, стою на коленях перед лицом двухсот зрителей.
Она засмеялась от переполнявшей ее радости, и все же обида не настолько утихла, чтобы она могла позволить ему так рано сорваться с крючка. Она вытянула губы, как будто серьезно размышляла.
– Ну ладно, плут, бог знает почему, но я нахожу тебя нестерпимым.
В его глазах заметалась паника.
– Прости, я неудачно выразилась, – сказала она, наслаждаясь своей властью.
На его лице она видела страх перед следующим словом.
– Неотразимым, вот правильное слово. Я нахожу тебя неотразимым.
У него по лицу расползлась улыбка.
– И?..
– А кто сказал, что будет «и»?
– Твои глаза.
– О, тогда ладно. И я тебя люблю!
Улыбка заиграла в полную силу, он встал и заключил ее в объятия. Когда их губы соприкоснулись, он заявил на нее права с такой страстью, что у нее подкосились ноги.
– Извини, что ушел от тебя, – шепнул он ей на ухо. – Клянусь, никогда больше так не сделаю.
Она положила голову ему на плечо, готовая оставаться в его руках до конца жизни.
– Адмирал выступил вперед и покашлял.
Глядя на Джека, он сказал:
– Как я понимаю, вы присоединитесь к нам на пути в Чарлстон?
Джек помотал головой:
– Она присоединится к нам.
Адмирал кивнул:
– Понимаю. Вы проследуете за нами в порт, я прослежу, чтобы вы благополучно причалили, а когда вы решите уйти, у вас будет свой корабль.
Джек ничего не сказал. Он подхватил веревку, на которой перелетел на адмиральский корабль, взял Лорелею за руку и повел на верхнюю палубу.
– Что ты делаешь?
– Везу тебя домой, – сказал он и крепко обхватил ее за талию. – Подожми ноги.
– Да как ты смеешь!
Но он посмел. Они оба пролетели над океаном и опустились на палубу корабля Моргана. У нее кружилась голова, все вокруг кружилось, пока она не почувствовала под ногами твердые доски палубы. От страха Лорелея дрожала всем телом.
– Ну, знаешь, Джек, клянусь...
– Джейк, – прошептал он, бросив веревку. Глаза смотрели с такой любовью, что она растеряла все слова. – Прекрасная дева произнесла заклинание, и Черный Джек превратился в нового человека, и она назвала его Джейкоб Дадли.
– Но ведь ты ненавидишь это имя?
Он смотрел игриво и ласково.
– Конечно, предпочтительнее было бы что-то более мужественное, но меня утешает сознание, что ты будешь миссис Джейкоб Дадли.
– Обязательно буду!
Глава 19
Шесть месяцев спустя
Дворецкий ушел, а Джек остался стоять в дверях спальни своего отца, не зная, зачем пришел. Просто Лорелея просила его помириться с отцом, а он делал практически все, что она хотела.
У окна стоял старший сын Уолингфорда Адриан и смотрел на него. И Джастин, сидевший возле кровати, смотрел так, как будто увидел привидение.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Джастин, в горестном голосе слышались обвинительные нотки.
– Оставьте нас, – приказал Уолингфорд, хотя его голос потерял былую силу и властность. – Я желаю поговорить с ним наедине.
– Но, отец...
– Выйдите!
Они неохотно вышли, Адриан закрыл дверь, и Джек подошел к кровати.
– Пришел посмотреть, как я умираю, чтобы убедиться, что меня забрал дьявол?
– Нет, я пришел помириться.
– Неужели? – недоверчиво спросил Уолингфорд. Джек сцепил руки, преодолевая смешанные чувства.
– Я полагаю, нет смысла и дальше тебя ненавидеть. Короче, как говорит Лорелея, прошлое – это прошлое, и оно не причиняет вреда, если мы этого сами не допускаем.
Отец тяжело задышал, несколько минут кашлял в пропитанный кровью платок. Успокоившись, он подозвал Джека подойти ближе.
Джек неохотно подошел. Он хотел бы внести в душу этого человека хоть немного мира и обрести мир для себя, но ему тяжело было смотреть на разрушение некогда сильного мужчины. Даже если большую часть своей жизни он его ненавидел.
– Тебе не понять, как я сожалею о том, что сделал, – выдавил отец. – Сколько раз я желал, чтобы тогда у меня хватило сил остаться с твоей матерью. Несмотря на все насмешки и презрение, она держалась стойко, ее укрепляла любовь ко мне. – Он отвел в сторону затуманенные глаза. – Мне бы следовало то же сделать для нее, но я не мог выдержать мысли, что потеряю должность, потеряю семью...
Джек стиснул зубы; открылись старые раны. Отец опять закашлялся, потом прохрипел:
– Я рад, что ты не повторил мою ошибку. Ты никогда не поймешь, как я гордился тобой, когда ты преклонил колено перед Лорелеей и сказал ей о своих чувствах. Ты такой, каким я никогда не был.
Неожиданный комплимент ударил его наотмашь, он не знал, как его принимать. Что можно на это сказать?
– Я уверен, это она причина того, что ты пришел ко мне, да? Ты ей рассказал про нас?
– Да. У меня нет от нее секретов.
– Женщины не могут помочь, зато стараются устроить все так, как сами считают правильным. Но я рад, что она настояла.
Джек тоже начинал с этим соглашаться.
– Я тебя прощаю, отец. – Слова дались ему с трудом, но после того, как они были сказаны, у него как будто груз свалился с плеч.
«Но я никогда не пойму, почему ты это сделал. Как ты мог это сделать?»
Джек похоронил эти мысли. Они прошлое, и он не желал, чтобы они возвращались.
– Позови своих братьев.
Когда все собрались, Уолингфорд жестом показал, чтобы они встали вокруг кровати, и улыбнулся.
– Эту картину я мечтал увидеть всю жизнь. – Он посмотрел на Джастина: – Открой нижний ящик стола, найдешь документ с печатью.
Джастин принес бумагу. Уолингфорд взял ее и передал Джеку.
– Для моих внуков. Пусть получат часть того, что я должен оставить их отцу.
Ошарашенный Джек взял бумагу. На мгновение их руки соприкоснулись, и Джек принял последний вздох отца.
Адриан и Джастин залились слезами, оплакивая любимого отца.
Чувствуя себя неловко и неуверенно, Джек тихо ушел.
Лорелея сидела у окна в гостиной и в свете угасающего дня рисовала очередной портрет Джека. Свой любимый фрукт.
При одной мысли о нем у нее становилось тепло на душе. Ее отец долго сопротивлялся, но Лорелея несколько дней дулась, и наконец, ей удалось поколебать его отношение к Джеку. Потом Джек увивался вокруг ее отца, надоедал и предупреждал, что не отстанет, пока тот не задаст ему хорошую взбучку.
Лорелея улыбнулась своим воспоминаниям.
Она оглядела большую комнату, подняла глаза к лепному потолку. Дом был красивый, Джек его купил для них двоих, и она надеялась, что со временем он заполнится детьми. Тем более что Кит решил плавать с Морганом.
Джек принял решение сына в штыки, но в конце концов отпустил мальчика. Морган обещал о нем заботиться и привозить домой не реже двух раз в год. Лорелея надеялась, что ради Джека Морган сдержит обещание.
Она услышала, как открылась входная дверь, и хотела встать, но Джек уже вошел. У него было суровое лицо.
Между ними не было сказано ни слова, но она все поняла.
– Он умер?
Джек кивнул.
Лорелея встала, сняла рабочий фартук, подошла к мужу и крепко обняла. В ответ он сжал ее еще крепче. Так они стояли, обнявшись, несколько минут, потом Джек отодвинулся.
– Спасибо, что заставила меня пойти, – хрипло сказал он.
Лорелея сжала ему руку, она была в восторге от того, что последнее противостояние бывших врагов обернулось для Джека чем-то добрым.
– Тебе стало лучше?
Он поцеловал ей руку.
– Странно, но да. Я чувствую облегчение. Как будто прошлое больше не может причинить мне вреда.
– Я очень рада.
Джек выпустил ее руку и достал из кармана документ, скрепленный печатью. Лорелея повертела его в руках и узнала герб Уолингфорда.
– Что это?
– Он хотел, чтобы я это взял.
– Но ты его не открыл?
– Решил предоставить тебе эту честь.
Лорелея сломала печать и развернула бумагу. Пока она читала, в ней мешались злость и облегчение, грусть и радость.
– Ну? – спросил Джек, когда она закончила.
Лорелея спорила сама с собой, надо ли ему говорить.
Но они решили не иметь секретов друг от друга, даже если это причинит боль.
– Отец твоей матери годами писал адмиралу и умолял привезти тебя к нему. – Ее голос дрогнул, когда она увидела, как на лицо Джека легла тень. – Похоже, у него не было других наследников, он умер восемь лет назад и все оставил тебе.
– Что?!
– Да. Адмирал написал, что у него не хватало духу сказать твоему деду, что он с тобой сделал, а поскольку он не знал, как сообщить тебе о наследстве, он управлял поместьем и деньгами вместо тебя.
Джек потемнел от злости. Желая хоть как-то его утешить, Лорелея притронулась к его руке.
– Но он очень хорошо управлял. А еще адмирал оставил тебе собственное большое имение в Уэльсе.
– Неужели он думает...
– Джек, его уже нет. Разве теперь имеет значение, что он думал?
Джек вздохнул:
– Видимо, нет.
Лорелея отдала ему письмо.
– Ты богатый человек, Джейкоб Дадли.
Он фыркнул.
– Я и так был богатый человек. – Он привлек ее к себе. – Но скажите-ка, миссис Дадли, если бы я был бедным моряком, без всех этих алмазов и прочего богатства, вы бы так же хорошо ко мне относились?
Она засмеялась:
– Конечно, нет, сэр. Потому что мне пришлось бы смотреть, как редеют у вас волосы и отвисает живот.
– Что-что?
– Что слышал.
– Сдается, миледи так давно не видела мой живот, что путает меня с кем-то другим.
– Я его видела этой ночью и должна сказать, это был дряблый холм.
– Дряблый? Холм?
Она прикусила губу.
– Ну, может быть, меня подводит память.
– Это точно.
– Тогда идем, мой пират, отнеси меня наверх и освежи мою память.
Он хищно улыбнулся:
– Как пожелаешь, душечка. Все, что пожелаешь.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24