– Я… я живу не здесь, – сказала Эмма сдавленным голосом, ошеломленная тем, что произошло, и тем, что он так легко опознал ее.
– Веди меня туда, где ты остановилась, – приказал он, поднимаясь.
– Нет! – ответила она, изумив саму себя. Он тоже явно удивился.
– Потому что не хочешь, чтобы я перестал? Хорошо. Я овладею тобой прямо здесь, на траве. – Он легко поднял ее на колени. – И дождусь, пока взойдет солнце.
Наверное, на лице Эммы отразилась готовность сдаться, потому что он рывком поставил ее на ноги и подтолкнул вперед.
– Кто с тобой живет?
«Муж! – хотелось ей огрызнуться. – Боксер-тяжеловес, который тебя отпинает». Однако она не способна была лгать, даже сейчас, и к тому же у нее не хватило бы храбрости, чтобы его провоцировать.
– Я одна.
– Твой мужчина позволяет тебе путешествовать в одиночку? – спросил он под шум грозы. Голос у него снова начал звучать по-человечески. Когда Эмма ему не ответила, он презрительно добавил: – У тебя неосмотрительный мужчина. Тем хуже для него.
Минут десять он тащил ее с собой по улицам, а потом они протиснулись мимо швейцара в отель. В роскошном холле на них смотрели с нескрываемым изумлением. Хорошо хоть, что освещение было чуть приглушенным. Эмма запахнула намокший жакет, закрывая разодранную блузку, и низко опустила голову.
В присутствии такого множества людей великан перестал стискивать ей плечо. Видимо, он понимал, что это привлекло бы к ним ненужное внимание.
Когда он обхватил ее за плечи своей тяжелой рукой так, словно они – пара, Эмма быстро посмотрела на него из-под мокрых прядей. Хоть он шел, гордо расправив свои широкие плечи, как будто все эти помещения принадлежали ему, он смотрел по сторонам так, словно все для него было новым. Звонок телефона заставил его напрячься. Также он отреагировал на вращающуюся дверь. Несмотря на то что он прекрасно владел собой, Эмма поняла, что лифт был ему незнаком и он опасался в него входить.
Короткий путь по коридору к ее комнате показался ей невыносимо долгим, и всю дорогу Эмма придумывала и отбрасывала бесконечные варианты побега. Перед дверью она задержалась, не торопясь извлекать ключ из сумки.
– Ключ! – потребовал он.
Протяжно вздохнув, Эмма вручила ему ключ. Когда его глаза настороженно сузились, ей показалось, что он снова потребует у нее ключ, но он внимательно посмотрел на дверь и вернул карточку Эмме.
– Открывай сама.
Трясущейся рукой она вставила карточку в прорезь. Жужжание механизма и щелчок замка прозвучали для нее погребальным маршем.
Оказавшись в номере, он проверил каждый его дюйм, словно хотел удостовериться в том, что Эмма на самом деле одна. Он заглянул под застеленную парчовым покрывалом кровать, а потом рывком раздвинул тяжелые занавеси, открыв один из лучших видов на Париж. Он двигался, как хищный зверь: в каждом повороте ощущалась агрессия, хотя Эмма заметила, что он бережет одну ногу.
Когда он, хромая, медленно вернулся к ней в прихожую, ее глаза расширились – и она начала пятиться. Однако он продолжал надвигаться на нее, изучая ее, оценивая… пока наконец его взгляд не остановился на ее губах.
– Я долго тебя ждал.
Он по-прежнему вел себя так, словно знаком с ней. Но Эмма ни за что не забыла бы такого мужчину.
– Ты мне нужна. Кем бы ты ни была. И я больше ждать не стану.
Эти непонятные слова почему-то заставили ее тело расслабиться и обмякнуть. Ее пальцы непроизвольно согнулись словно для того, чтобы схватить его и притянуть к себе, а клыки втянулись в ожидании его поцелуя. Испугавшись собственной реакции, Эмма застучала ногтями по стене у себя за спиной и щелкнула языком по левому клыку. Ее защита продолжала дремать. Она ведь безумно его боится! Почему же его не боится ее тело?
Он прижал ладони к стене по обе стороны от ее головы. Не торопясь, подался вперед, чуть прикоснувшись губами к ее губам. Это легкое соприкосновение заставило его застонать – и углубить поцелуй, водя по ее губам кончиком языка. Эмма замерла, не зная, что делать.
Не отрываясь от ее губ, он прорычал:
– Отвечай на мой поцелуй, ведьма, пока я решаю, надо ли мне сохранить тебе жизнь!
Вскрикнув, она заставила свои губы прийти в движение. Когда он неподвижно замер, словно собираясь заставить ее взять всю инициативу на себя, она повернула голову и снова поцеловала его в губы.
– Целуй меня так, будто тебе хочется жить.
Она послушалась. Не потому, что ей слишком хотелось жить, но потому что не сомневалась в том, что он заставит ее умирать долго и мучительно. «Только не боль! Что угодно, но не боль!»
Когда Эмма быстро провела языком по его губам, как он только что сделал с ней, он снова застонал и захватил инициативу, обхватив ее шею и голову так, словно хотел ею овладеть. Его язык настойчиво пробивался к ее языку – и Эмма потрясенно поняла, что это… не противно. Сколько раз она грезила о своем первом поцелуе, пусть и знала, что никогда его не получит! И вот ее целуют. Прямо сейчас. А она даже не знает, как его зовут.
Когда ее тело снова начала сотрясать дрожь, он замер – и отстранился.
– Тебе холодно.
Эмма окоченела. Она всегда мерзла, когда долго не пила крови. И то, что ее уронили на мокрую землю и заставили долго находиться под дождем, тоже не пошло ей на пользу. Но она опасалась, что дрожь ее вызвана отнюдь не этим.
– Д-да.
Он скользнул по ней взглядом – и на его лице отразилось презрение.
– И ты грязная. Вся в глине.
– Но вы…
Он обжег ее ядовитым взглядом, который заставил Эмму моментально замолчать. Отыскав ванную, он втащил ее внутрь и кивком указал на краны:
– Приведи себя в порядок.
– В-вы не уйдете? – глухо спросила она.
Ее робкий вопрос явно его повеселил. – Не уйду. – Он прислонился к стене и скрестил на груди мускулистые руки.
Лахлан уловил еле слышный скрип колеса, почуял запах мяса – и проковылял к двери. В коридоре какой-то старик, толкавший перед собой тележку, испуганно взвизгнул при его появлении – а потом безмолвно смотрел, как Лахлан хватает с тележки два блюда под крышками.
Лахлан захлопнул за собой дверь. Обнаружил на тарелке куски жареной говядины – и сожрал их. А потом раскрошил стену кулаками, оказавшись во власти яркого воспоминания.
Шевеля сбитыми в кровь пальцами, он сел на край незнакомой кровати в незнакомом месте и времени. Гонясь за Эммой, он сильно устал и разбередил ногу. Он подтянул вверх штанину украденных брюк и осмотрел свою регенерирующую ногу. Плоть на ней была дряблой и усохшей.
Он попытался стереть воспоминание об этой потере. Но у него больше не было недавних воспоминаний. Только память о том, как он снова и снова умирал в огне. И теперь он знал, что это продолжалось сто пятьдесят лет…
После своего побега он неплохо держался, сосредоточившись на поисках подруги и выздоровлении.
Сегодня он был слаб и плохо соображал, его нога все еще продолжала восстанавливаться – и все равно он упал на колени, когда ему снова удалось уловить ее запах.
Но вместо подруги, которую он ожидал найти, он обнаружил вампира! Маленькую, хрупкую женщину-вампиршу. Он уже несколько сотен лет не слышал, чтобы среди вампиров были женщины. Наверное, мужчины просто держали их существование втайне, прятали все эти годы. Оказывается, Орда не убила всех своих женщин, как это считали представители Закона.
И помоги ему Христос – его инстинкты продолжали утверждать, что это светловолосое бесплотное создание… принадлежит ему. Голос требовал, чтобы он коснулся ее, овладел ею. Он так долго ждал…
Лахлан опустил голову на руки, пытаясь укротить припадок буйства, загнать зверя обратно в клетку. Но почему судьба хочет снова его обездолить? Ведь он искал ее больше тысячи лет! И отыскал среди тех, кто будил в нем ненависть, с которой он не в силах был справиться.
Вампир! Способ ее существования вызывал у него отвращение. Ее слабость была ему противна. Ее бледное тело было слишком маленьким, слишком худым – и казалось, что она сломается при первом же настоящем совокуплении.
Он тысячу лет дожидался беспомощной паразитки!
Лахлан услышал, что поскрипывающее колесо катится мимо его двери гораздо быстрее, но он впервые за время своих мучений сумел утолить голод. Питаясь так, как сегодня, он сможет избавиться от всех телесных следов долгой пытки. А вот его разум…
Он провел с этой женщиной час. Однако за этот час ему пришлось всего дважды загонять зверя поглубже. Это было немалым улучшением, поскольку все его существование было постоянным унынием, прерываемым резкими приступами ярости. Все говорили, что подруга оборотня способна прогнать все его горести. Если она действительно его подруга, ее ждет чертовски трудная задача.
Но она не может быть его истинной подругой! Наверное, он просто бредит. Лахлан жадно ухватился за эту мысль. Когда его подвесили над огнем, он больше всего жалел о том, что не нашел ее. Возможно, его повредившийся рассудок просто сыграл над ним злую шутку. Конечно, так оно и есть! Он всегда представлял себе свою подругу полногрудой рыжеволосой девицей, которая знала бы, как утолить его страсть, которая наравне с ним наслаждалась бы животной яростью секса, а не эту запуганную хворостинку. Он повредился рассудком. Конечно.
Лахлан дохромал до двери ванной – и обнаружил, что она заперта. Покачав головой, он легко сломал замок и вошел в комнату, настолько заполненную густым паром, что он едва разглядел Эмму, свернувшуюся калачиком у дальней стены. Он поднял ее на руки – и нахмурился, заметив, что она все такая же грязная и мокрая.
– Ты не вымылась? – Вместо ответа Эмма продолжала смотреть вниз, и он возмущенно спросил: – Почему?
Она беспомощно пожала плечами.
Он взглянул на водопад воды, низвергавшейся в стеклянной комнатушке, открыл дверь и сунул руку под струи. Да, это ему пойдет на пользу. Он поставил ее у стены и разделся.
Глаза Эммы испуганно расширились, остановившись на его члене, – и она прижала ладонь к губам. Можно подумать, она в первый раз видит мужчину!
Наконец она охнула и отвела взгляд. Ее глаза остановились на его сухой ноге – и, казалось, она изумилась еще сильнее. Это его смутило – и он шагнул под струи воды, чтобы уйти от ее взгляда.
Он зажмурился от удовольствия, ощущая, как вода бежит по его телу, – и заметил, что это нисколько не уменьшило его возбуждения. Вампирша заметно напряглась, словно собираясь бежать, – и он открыл глаза. Будь у него больше сил, ему захотелось бы, чтобы она сделала такую попытку.
– Зачем так смотреть на дверь? Я поймаю тебя раньше, чем ты выскочишь из этой комнаты.
Эмма повернулась к нему и увидела, что он возбудился еще сильнее.
– Сними одежду, – приказал Лахлан.
– Н-нет!
– Хочешь зайти сюда прямо в одежде?
– Это лучше, чем быть с тобой голой!
Он расслабился под струями горячей воды, а превосходная еда сделала его даже великодушным.
– Тогда давай заключим сделку. Ты обещаешь мне одну вещь, и я обещаю одну.
Эмма посмотрела исподлобья.
– О чем вы говорите?
Он взялся за дверные косяки и подался вперед, выйдя из-под воды.
– Я хочу, чтобы ты зашла сюда, раздетая. Чего ты хочешь от меня?
– Ничего… – прошептала Эмма.
– Ты останешься со мной на неопределенно долгое время. Пока я не захочу тебя отпустить. Уверен, твои родные тебя очень ценят, как редкое создание. Им следовало бы сообщить. – То, что он разлучит ее с родичами-вампирами, станет началом мести. Лахлан не сомневался в том, что для них ее многократное совокупление с оборотнем будет столь же отвратительным, как и для его собственного клана.
– Прошу вас. Не знаю, за кого вы меня принимаете, но…
– Твое имя, – потребовал Лахлан.
Эмма начала дрожать еще сильнее и плотнее обхватила себя руками.
Он осматривал ее, наслаждаясь процессом узнавания. Ее дрожащее тело было слишком маленьким, но глаза… огромные и ярко-голубые, словно дневное небо.
– М-меня зовут Эммалайн.
– Эммалайн! – хрипло повторил Лахлан.
Глава 2
Когда последняя одежда упала на пол, Эмма поняла, что сделала глупость, доверившись ему.
Она не может ему доверять – но есть ли у нее выбор?
Лахлан протянул руку. Без агрессивности или нетерпения, но при этом медленно осмотрел ее обнаженное тело – и взгляд его был пристальным, но глаза стали теплыми, золотистыми. Он находил ее прекрасной.
Эмма глубоко вздохнула и, отыскав внутри запасы беспрецедентной отваги, вложила свои пальцы в руку Лахлана.
Только в эту секунду она полностью осознала, что оказалась голой в душе с огромным мужчиной, принадлежащим неизвестно к какому виду, – а он втянул ее под струи воды и повернул спиной к себе.
Взяв ее за правую руку, он прислонил ее к стене. Другую ее ладонь он приложил к стеклу. Мысли Эммы метались и кружились. Что он собирается с ней делать? Она совершенно не готова к такой ситуации! К ситуации, которая связана с сексом. Он сможет делать с ней все, что пожелает. Она не в силах его остановить.
Эмма изумленно обернулась, когда он деловито принялся намыливать ей спину и ягодицы, водя по ее телу своими широкими ладонями. Ей было неловко, что этот незнакомец видит ее такой – но его тело ее интриговало. Он нагибался, поворачивался – а Эмма старалась не бросать взгляды на его мощную эрекцию.
Когда он начал намыливать ей бедро, она поспешно сдвинула ноги. Он раздраженно зарычат, а потом выпрямился и привлек ее к своей груди, так что она почувствовала настойчивое прикосновение его мужского естества. Он начал так же неспешно знакомиться с ее телом спереди, придерживая одной рукой за плечо, а вторую перекинув ей через пояс.
Неожиданно его мозолистая ладонь охватила ее грудь. Эмма приготовилась вырываться и кричать…
– У тебя такая нежная кожа… – прошептал он ей на ухо. – Гладкая, как шелк, который был на тебе надет.
Эмма вздрогнула. Достаточно было одного комплимента, и она, Эмма, считавшая себя недотрогой, уже начала таять!
При его первом интимном прикосновении она ахнула и невольно дернулась, потрясенная остротой своих ощущений. Два пальца нежно касались чувствительной плоти, поглаживая и поддразнивая, и это оказалось тем более приятно, что он был… нежным. Нежным и осторожным. Когда он ощутил ее влагу, то пророкотал что-то на незнакомом ей языке и прикоснулся губами к ее шее, словно она его порадовала.
Он попытался погрузить палец в нее, но непривычное прикосновение заставило ее тело напрячься.
– Ты вся зажата, – прохрипел он. – Тебе надо расслабиться.
Он заставил ее чуть наклониться вперед, а потом, опустив руку ниже, принялся ласкать. Эмма услышала судорожные вздохи – и с изумлением поняла, что эти звуки издает она сама.
Этот незнакомец ласкал ее – и она возбудилась…
Кажется, воздух вокруг них наэлектризовался… «Это для меня? Пожалуйста, пусть это будет для меня!»
Эмма ощущала, что он едва владеет собой… Ей следовало бы тревожиться, пугаться. Но его пальцы двигались настолько медленно, а палец внутри ее был таким горячим! Столько непривычного наслаждения. Ей захотелось застонать.
Она еще никогда в жизни не стонала от наслаждения. Никогда в жизни ей не хотелось…
Ее когти непривычно загнулись, и, тяжело дыша, она представила себе, как запускает их ему в спину, пока он вонзается в нее. Что с ней происходит?
– Вот и умница… – проворчал он ей на ухо, а потом повернул лицом к себе и поднял. – Обхвати меня ногами за пояс.
Ее веки были тяжелыми от желания – но мгновенно снова широко раскрылись в паническом страхе.
– В… вы… что вы делаете?!
– Ты влажная от желания.
Она его хочет – как и полагается.
Лахлан непонимающе нахмурился, когда Эмма опять начала вырываться. Несмотря на то, что он сильно ослаб, справиться с ней было не труднее, чем удержать дикую кошку.
Он прижал ее к стене, придавив своим телом, и по очереди приник губами к напрягшимся соскам. Глаза у него закрылись от наслаждения, и он тихо застонал, водя языком вокруг тугих бутонов. Когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что Эмма крепко зажмурилась, упираясь сжатыми кулачками ему в плечи.
Лахлан снова поставил ее на ноги и продолжил свои интимные ласки. Эмма снова вся сжалась. Если бы он попытался войти в нее сейчас, он бы ее разорвал… Но его это не беспокоило. Ему пришлось пройти через такие муки – и в результате он нашел вампиршу! Нет, теперь его не остановить!
– Расслабься! – приказал он.
Результат получился обратным: она снова начала беспомощно трястись.
«Мучит меня так же, как ее родственники!» Лахлан взревел от ярости, и его руки стремительно ударили по обе стороны ее головы, кроша мраморную стену.
Глаза Эммы снова наполнились серой безнадежностью. Почему она не из его родни? Будь она одной с ним крови, она сейчас добивалась бы того, чтобы он ее наполнил, умоляла бы об этом! Она впустила бы его в свое лоно и облегченно вздохнула, почувствовав, как он начинает двигаться. Мысленно представив себе, как это будет, Лахлан застонал, оплакивая свою потерю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29