— Ну, моя радость, в какую беду ты попал сейчас?
— Я не выбирал ее, уверяю тебя, — ответил Роджер, но когда Пьер засмеялся, он засмеялся вместе с ним.
Невероятно, но его настроение поднялось, не только потому, что Пьер может помочь ему, он, по крайней мере мог поговорить. Роджер провел Пьера в спальню, где предварительно повесил одеяло поверх штор. Можно быть уверенным, что никто не увидит их.
— Я не знаю, где она, — рассказывал Роджер, — и даже не осмеливаюсь искать ее. Никто не должен понять, что я хочу ей помочь. Если я сделаю какое-то движение… — Его голос задрожал, и он резко оборвал разговор.
Пьеру не нужно было спрашивать, не хочет ли Роджер оставить девушку. Прежде всего, было ясно, что его друг заинтересован гораздо больше, чем спаситель наследницы Стоуров. Даже если бы это было не так, Пьер сомневался, что он сможет убедить Роджера оставить на верную смерть человека, за которого он отвечает. Он сам бы так не сделал. Однако это была дополнительная задача, которую нужно было решить.
— Оставим это на время. Скажи мне, ты действительно считаешь, что должен вывезти маленького короля из Франции?
— Нет, — наконец ответил Роджер. — Ребенок вне опасности. Шаметт хочет спрятать его, чтобы усилить свою власть или использовать его как выгодную карту для своей защиты. Леония очень возражала против вывоза Луи-Чарльза из страны. Она считала, что его будут ненавидеть, если завоеватели Франции сделают его королем, в случае, если Францию завоюют. Выиграет только Шаметт, а ты знаешь, что я не испытываю особой любви к Шаметту.
— Хорошо! Тогда нам нужно найти мадемуазель де Коньер. Это не так невозможно, как ты думаешь. Если письма доходят, кто-то доставляет их. Никто меня не знает, и у меня есть преданные люди. Мы можем последовать за теми, кто относит письма.
— Они, скорее всего не гуляют по улицам с письмами в руках, — прервал его Роджер дрожащим голосом.
Пьер покосился на него:
— Так как ты ничего не можешь сделать, предоставь это мне. Если не получится одно, выйдет другое.
— Нет! Ты не понял, ведь он убьет ее! Никто не может сделать это за меня. При малейшем подозрении он…
— Мой друг, — сказал Пьер, сжимая плечо Роджера, — я понимаю, что ты не ел сегодня и нормально не спал последний год. Можем ли мы чем-нибудь наполнить желудок или внизу тоже помощники Шаметта?
— Здесь никого нет, — ответил Роджер, — но, правда, я совсем не голоден.
Не обращая внимания на возражения Роджера, Пьер спустился в темноту. На окнах были темные шторы, сделанные Леонией. Можно зажечь свечу, никто не увидит, что в комнате двое мужчин. Луч света не вызовет подозрений. В том, что кто-то спустился перекусить или выпить ночью, нет ничего странного. В закрытом горшке Пьер нашел еду. Он поставил ее подогревать и убедил Роджера поесть. Когда они закончили, Роджер признал, что диагноз Пьера о его состоянии был точным. Паника уменьшилась, и он мог почти разумно обсуждать возникшие проблемы.
Было решено, что Пьер вначале попытается последовать за Гарнье или тем, кому отдадут письмо, и если это не получится, начнет вести наблюдение за Шаметтом. Письмо Леонии обещали принести до полудня. После того, как прочитает его, Роджер отправится за товаром, увлекая за собой наблюдателя, с черного хода. Тогда Пьер выскользнет, пойдет вперед и останется в кафе через дорогу, в котором Гарнье наблюдает за передней дверью Роджера. Когда Роджер вернется, он напишет Леонии, затем позовет Гарнье, чтобы передать ему письмо. Это позволит Пьеру выяснить, кто такой Гарнье, и узнать, когда тот получит письмо, чтобы следить за его перемещением.
— Только я не уверен, что Гарнье передаст его прямо по назначению, — вздохнул Роджер. — Думаю, сначала он отнесет его Шаметту. А затем, вероятно, еще один человек отнесет его туда, где держат Леонию.
— Возможно. Я получу ответ и на это. — Пьер улыбнулся Роджеру. — Я не искусен в шпионаже и передаче секретных посланий, но говорил тебе, что у меня есть надежные ребята.
Вместо того, чтобы успокоиться, Роджер казался еще более взволнованным:
— Пьер, если ты так высунешь шею, что тебе отрубят голову…
Контрабандист засмеялся, хлопая Роджера по плечу. Затем доверху наполнил бокал бренди и протянул его другу:
— Выпей этот бокал до дна, и пойдем спать. Если ты начинаешь учить меня осторожности, значит тебе пора спать.
ГЛАВА 21
Это был хороший совет. Роджер крепко уснул. То же сделала и Леония, и без бренди. Ее снотворным стало планирование деталей непредвиденных обстоятельств, которые могут возникнуть. Каждый раз, когда она придумывала новые препятствия, которые могут помешать ей расправиться с Дану и Пане, и преодолевала их, напряжение спадало. Наконец она была абсолютно уверена, что распланировала все, полностью расслабилась и была готова уснуть.
Утренний свет и ясная голова после хорошего отдыха выявили новые проблемы. Если она расправится с людьми прежде, чем Роджер сможет последовать за Фифи, куда она пойдет? Не было ни плаща, ни шляпы, и она не знала, где находилась. Бродить по улицам в одном платье, не в лохмотьях, а в приличном платье женщины среднего класса, — это обязательно вызовет любопытство. Намек, что она не знает, где находится, вызовет подозрения. Кроме того, Леония знала, что выглядит необычно. Ее легко запомнить благодаря светлым волосам. Итак, она не осмелится спросить дорогу.
Самым простым ответом, конечно, было оставаться в доме после того, как она расправится с охранниками, и ждать, что за ней придет Роджер. Оставаться с двумя мертвецами? Леония содрогнулась, затем сказала себе, что глупо бояться мертвых, когда она не боялась их живых. Ей придется соорудить себе плащ и накидку, чтобы покрыть волосы. Леония огляделась в поисках материалов, но Фифи вылезла из-под кровати и начала скрестись в дверь. Леония пошла за ней и позвала Дану. Пане открыл дверь и стоял, преграждая ей путь. Леония, чтобы не казаться настойчивой, отступила и любезно сказала, что готова завтракать и собаке надо выйти. Ей даже удалось изобразить улыбку.
Пане долго смотрел на нее и, казалось, хотел что-то произнести. Затем он крикнул Дану, и повторилась сцена предыдущего вечера, за исключением того, что мужчины на этот раз не держали Леонию за руки, когда она выпускала Фифи. Она не использовала глупых преимуществ свободы, наблюдая, как Фифи описала круг по саду, а затем выскользнула за ворота. Леония закрыла дверь и предложила позавтракать на кухне, где завтрак не так быстро остынет, чтобы не нести его в другую комнату.
Это предложение получило одобрение, как и следующее, когда ей позволили сварить себе кофе. Лицо Леонии было задумчивым, пока она готовила напиток. Яростный гнев предыдущей ночи спал, она понимала, что на Роджера могли надавить. Она подумала, что с Дану и Пане можно расправиться по-другому. Горшки и сковородки не очень опасны, но котел с кипятком может искалечить человека, а тяжелая сковорода сделает его еще более беспомощным, чем обычное оружие. Радостно улыбаясь, Леония проглотила хлебцы и кофе, приветливо болтая с Дану и размышляя при этом, куда его лучше ударить.
Конечно, чтобы использовать сковородку в качестве оружия, сначала нужно получить разрешение взять ее. Леония глубоко вздохнула, и ее спросили, почему она вздыхает.
Здесь скучно, пожаловалась она. Дома она всегда занята, а здесь нечем заняться. Прежде чем Дану успел отвергать, в дверь с черного хода заскреблась Фифи и одновременно раздался звонок в переднюю дверь. Дану поспешил на звонок, а Леония хотела впустить собаку, но другой страж схватил ее за руку, когда она проходила мимо него. Леония послушно остановилась, думая, что он запрещает ей открывать дверь, пока Дану нет в комнате.
— Я могу придумать вам занятие, — вкрадчиво сказал он. Вожделение на его лице ясно говорило, что он имел в виду, и тут же ущипнул ее за грудь.
Краска бросилась ей в лицо, она отпрянула, но не закричала. Женщина, не привыкшая к оскорблениям, обязательно бы завопила. Леония не чувствовала оскорбления невинной или находящейся под покровительством женщины, но Роджер восстановил в ней сознание собственной ценности. Не страх, а ярость охватила ее, такая свирепая ярость, что после инстинктивного движения освободиться она онемела и застыла.
Для стража такое поведение могло означать лишь игривую застенчивость, которая ждет продолжения. С самого начала он сказал Дану, что плохо относится к этой женщине. Любая женщина, вырванная из своего дома, должна плакать и вопить, неважно, в каких условиях она находится. Она должна в страхе избегать своих похитителей, а не улыбаться и не болтать с ними. Ясно, что сейчас ее шок прошел, она долго еще будет без мужа и может оказать небольшую услугу новому мужчине. Так всегда бывает с женщинами. Дану яростно отрицал все советы Пане, но Дану — уродливая скотина, подумал Пане. Он сам попробует заняться этим. Женщины никогда долго не сопротивлялись ему.
Леония почти не контролировала себя, пока не отступила нахлынувшая ярость. Шаметт и Дану вошли в кухню, прежде чем Леонии удалось вздохнуть. Она сразу же все обдумала. Если она пожалуется, Пане, возможно, уберут, но не накажут. Но так не может продолжаться. Ни один мужчина не коснется ее больше. А если сделает это, она убьет его. — Что-то не так, гражданка? — спросил Шаметт, видя в ее сверкающих глазах и пылающем лице гораздо больше, чем Пане.
— Я рассердилась, — огрызнулась Леония. Она сделала над собой усилие и успокоилась. — Я дала слово гражданину Дану, что не стану убегать или поднимать шум, или делать еще что-нибудь, чтобы привлечь внимание, а Пане не разрешает открыть дверь моей собаке.
— Вы должны простить его, гражданка, — заметил Шаметт, прищурясь. Ему было ясно, что такая ярость не могла быть вызвана такой мелочью. Однако он действительно не хотел менять людей на этом месте. Дану слишком боялся перечить Шаметту, а Пане был слишком глуп, чтобы понять, почему эта женщина была привезена сюда. День похищения маленького короля приближался, положение становилось все опаснее. Чем меньше людей вовлечено во все это, тем лучше. Таким образом, Шаметт был рад не обращать внимания на жалобы Леонии.
— Пожалуйста, поймите, — сказал он, — то, что сказал вам Дану, — правда. Я хочу, чтобы вам здесь нравилось. Однако чтобы ручаться за поведение вашего мужа, мы должны держать вас здесь в безопасности, и, таким образом, Пане выполнял приказ, не разрешая подойти к двери.
Тем временем Дану впустил Фифи, которая подбежала к своей хозяйке.
— Как собака оказалась здесь? — резко спросил Шаметт.
— Она следовала за каретой, — ответил Дану. — Я мог убить ее, — добавил он с удовольствием, — но не сделал этого, когда увидел ее, потому что вы сказали мне…
Леония подхватила Фифи. Пане положил руку ей на спину, и она напряглась от отвращения. Шаметт не заметил движения Пане, но жест Леонии и ее отвращение все объяснили. Он покачал головой. Ему не нравилось присутствие Фифи в доме, но он знал, как привязаны бездетные женщины к таким маленьким бесполезным питомцам, и понимал, что может перехитрить сам себя. Если он позволит Дану убить собаку, женщину охватит отчаяние, она напишет мужу о своей потере. Первое глупое письмо, которое Дану вручил ему, было об обожаемом существе. Оружейник может к тому же испугаться, если он убьет собаку.
— Нет, нет, — сказал Шаметт, покачав головой, — если гражданка Сантэ души не чает в своей любимице, мы не сделаем ничего, что может расстроить ее.
Дану спал с лица. Он надеялся, когда Шаметт защищал Пане, что деликатного обхождения с женщиной больше не потребуется, потому что она уже написала письмо, и предвкушал, как будет избивать ее. Дану на мгновение задумался, позволят ли им попользоваться женщиной. Но приказ оставить собаку…
— Я служу моему хозяину, — торопливо сказал Дану. — Помни, что…
— Заткнись, — проворчал Шаметт, затем повернулся к Леонии. — Он угрожал вам, гражданка Сантэ?
— Нет, — прошептала Леония. Пане убрал руку, но она чувствовала, будто липкая отвратительная грязь испачкала ее, и в ней поднялась ненависть, она едва могла говорить.
— Возможно, вы боитесь рассказать мне о своих чувствах, — заметил Шаметт с наигранной симпатией. — Выйдем в гостиную. Там вы сможете рассказать об этих дураках, которые обидели вас. Если вы ими недовольны, мы отошлем их и накажем, еще до того, как я покину дом, и мы найдем других охранников.
Они недолго шли по коридору, но это был достаточно долгий путь, и Леония сумела взять себя в руки. Шаметт шел за ней, размышляя, как убедить ее, чтобы она разрешила Дану и Пане остаться. Но не стоит об этом волноваться. Леония сейчас была еще больше настроена против этого мерзкого Пане или грубого лицемера Дану, чем когда ее похитили. Она едва слышала, как Шаметт защищал своих приспешников и просил ее простить их, объясняя, что они не умеют обращаться с такими достойными женщинами, как она. Он строго поговорит с ними и, будьте уверены, они станут заботливее. Даст ли она им еще одну возможность? Он скоро вернется, и если они ей не нравятся…
— Они не неприятны мне, — мягко сказала Леония. — Гражданин Дану достаточно вежлив, а гражданина Пане я мало вижу, хотя он тоже старается. Его манеры очень грубы, и, я надеюсь, вы попросите его быть повнимательнее ко мне. Я не хочу неприятностей, гражданин Шаметт. Муж объяснил мне, что он должен выполнить для вас важную работу, а я пока должна оставаться здесь, чтобы обеспечить свою и его безопасность. Если я буду получать от него письма и знать, что с ним все в порядке, я буду тихой и послушной.
Если бы Шаметт не боялся напугать и оскорбить Леонию, он бы расцеловал ее. Она сказала то, что он хотел услышать. Ясно, что его план был верен. И муж, и жена будут пассивными и послушными, пока знают, что они в безопасности.
— У меня лишь маленькая жалоба или даже просьба, — продолжала Леония, ободренная улыбкой Шаметта. — Я раздета. Может ли Дану принести нитки, иголки и ткани, чтобы я могла шить? Скучно сидеть целый день в комнате. У меня появляются странные мысли, и я начинаю бояться.
— Вы не должны пугаться собственного воображения. Я распоряжусь насчет шитья. А готовить, пожалуйста.
— Должна ли я ждать вашего возвращения? — тоскливо спросила Леония. У меня нет ночной рубашки и чистого белья.
— Дану и Пане найдут что-нибудь для вас, но они не знают, что выбрать.
— Я объясню им. Любой служащий в магазине даст им подходящие ткани и нитки, а Роджер заплатит, — бесхитростно добавила Леония, напоминая Шаметту, что она очень дорога своему мужу.
Шаметт кивнул. Он не сомневался в преданности Роджера. Он слишком живо помнил горящие голубые глаза, надувшуюся шею Роджера, когда он рванулся вперед, шипя: «Я убью вас». Иногда ему казалось, что он ухватил за хвост змею, и она вывернется и укусит его. Он собирался отдать приказ убить мужа и жену. Однако в большинстве случаев ненависть и ярость были гарантией для Шаметта, что Роджер будет послушно исполнять приказы, касающиеся молодого короля. С женщиной не возникало проблем. Она была послушна и неумна. Шаметт уверил Леонию, что ее письма будут доставлены мужу, и пошел переговорить с Дану.
Этот разговор поднял Дану настроение, так что он был почти милосерден к Леонии и дал обещание, если будет время, исполнить все ее просьбы. Так как первая из них — приготовить приличный обед для них, Дану без колебаний отослал Пане за продуктами. Он даже не предложил Леонии пойти в свою комнату, а сидел, болтая с ней на кухне. Леония не хотела подорвать растущее доверие, хотя ее голова была занята следующей частью программы.
Трудность заключалась в том, как найти пару минут, чтобы приказать Фифи «найти Роджера». Если она пойдет в свою комнату, то сможет сказать эти слова, но она не уверена, что Фифи запомнит их, если не послать ее немедленно. Собачка может подумать, что Роджер прячется в доме. Она в отчаянии напрягала мозг, зная, что у нее остается мало времени до возвращения Пане, но ответа не было. Затем, как часто бывает, вопрос решился сам собой. Зазвенел звонок, объявляя о возвращении Пане. Дану был так успокоен пассивностью Леонии, что пошел открывать, не взяв ее с собой и не отослав в комнату. Как только он вышел, Леония вскочила и подхватила Фифи.
— Найди Роджера, — прошептала она, усиливая слова, насколько возможно. — Иди к Роджеру! К Роджеру! Найди Роджера!
Это все, что она могла сделать. Как только дверь хлопнула, она открыла черный ход и вытолкнула Фифи, приказывая: «Роджера! Найди Роджера!» Затем захлопнула дверь и стала к ней спиной, надеясь оттянуть время, если Дану и Пане слышали ее. Сначала она подумала, что все пропало. Мужчины ворвались в комнату, но остановились, увидев ее. — Я слышал, как хлопнула дверь, — прорычал Дану.
— Да, — дрожащим голосом ответила Леония. — Собака захотела выйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39