Леония отвернулась с упавшим сердцем, закрывая хлеб. Иногда она слышала то, что происходит во внутреннем дворе, через маленькое окошко. Однажды услышала, как один из людей Жан-Поля угрожал другому, что обвинит его в предательстве или заискивании перед бывшими судьями города, чтобы уцелеть в случае провала революции. Если бы старый охранник хотел доставить неприятности молодому, ему достаточно было донести, что тот пытается облегчить судьбу узников, которых Жан-Поль так ненавидел.
Вначале Луи не делал ничего, чтобы помочь де Коньерам. Он притворялся испуганным, когда приносил приличное тушеное мясо, свежий хлеб, кусок хорошего сыра. Он говорил, что выбросил мерзкую еду, предназначенную для пленников, и взял хорошую со своего стола. Он не может делать это часто, шептал он извиняющимся тоном, кто-нибудь может заметить, и его семье придется голодать.
Позже, когда он вошел в доверие, Биби предложил вывести Леонию на прогулку. Он не может пригласить других, сказал Биби. Никто не будет задавать вопросов и приглядываться к молоденькой девушке, с которой он решил прогуляться, но женщина или мужчина в годах, так же как и маленький ребенок, могут вызвать кривотолки. Один раз они и в самом деле немного прогулялись, пока Луи объяснил, чего он хочет. В конце концов, он это высказал, намекая, какие неприятности может нажить, облегчая положение семьи де Коньеров. Он маскировал болтовней о самопожертвовании уродливый факт, что Леония должна платить своим телом за чистую воду и горстку неиспорченной еды для матери и брата.
Луи был умен, но Леонию он недооценил. Она знала, что такое любовь, — отдавать, ничего не требуя взамен. Она знала также, что такое честь. И что человек, достойный любви, не будет просить или ожидать платы за услуги, добровольно предпринятые не из сочувствия или справедливости, особенно когда это направлено на кого-то совершенно беспомощного, полностью зависимого. Она без особых возражений согласилась на предложение Луи, боясь за родителей и маленького брата, которые будут страдать из-за ее отказа. Ее лишили и девственности и репутации. Сексуальная связь была ей безразлична. Ее согласие было способом выживания.
Позже Леония поняла, что может извлечь выгоду из желания Луи иметь бесплатную и утонченную любовницу. Возможность покинуть зловонную клетку, в которой содержалась ее семья, помогла ей противостоять душераздирающему отчаянию, которое погубило мать и брата. К тому же связь с Луи помогла смягчить сложившееся после насилия представление о самом акте, как о пытке. Луи не был хорошим любовником. Партнер ему был слишком безразличен. Тем не менее, он любил комфорт. Он не пытался насиловать или пугать партнершу, чтобы она была скованной или оказывала сопротивление. Он даже не пробовал пробудить желание Леонии и ни разу не довел ее до оргазма. Он осуществлял акт достаточно просто и приятно, не делая его пугающим или нежеланным.
Тут Леония не могла не улыбнуться. Луи объяснял, что и как надо делать, чтобы возбудить мужчину. Леония наслаждалась этим так сильно, что стала придумывать новые приемы, которые привели к довольно драматическому результату. Удовольствие, которое она получила, исходило из доведения такого хладнокровного и расчетливого создания, как Луи, до состояния вздыхающей, стонущей массы дрожащей плоти. Что более важно, извлекая уроки из законченного эгоизма Луи, так же как и из его вожделения, Леония узнала, каким ценным товаром и оружием может стать ее тело. Не то чтобы она пыталась выторговать у Луи что-то сверх того, что он сам хотел бы дать. Даже похоть не могла отвлечь Луи от собственных целей. Однако Леония знала, что не все мужчины таковы. Луи также дал ей урок, когда смеялся над слабостью других, над тем, что его товарищи делают своим женщинам подарки. Леония слушала, опустив глаза, — образец тупости и покорности, смеясь в душе над слабостью Луи. Из-за того, что он похваляется своими возможностями, растущим влиянием и значимостью, он выболтал ей слишком много.
Положение Жан-Поля в Салю было уже не таким устойчивым, как после захвата власти. В городе были серьезные беспорядки, которые подавлялись со все большей жестокостью. Пока еще казней не было, но это вопрос времени. Луи ухмыльнулся, когда говорил это прошлой ночью, и эта ухмылка дала ей пищу для размышлений. Он все еще оставался ночным дежурным в «Отеле де Виль», но стал одним из доверенных лиц Жан-Поля. Леония подозревала, что Луи только и ждет, когда Жан-Поль зайдет еще немного дальше, еще чуть-чуть пошатнет веру тех, кто еще следовал за ним, а затем свернет ему шею и захватит власть в свои руки.
Никакие соображения о прошлых заслугах или дружбе не спасут человека, которым Луи решит пожертвовать ради этой власти, — вот из-за чего Леония смотрела на дверь тюрьмы с таким пристальным вниманием. Она была уверена, что ухмылка Луи, когда он упоминал о казни, означала, что для низвержения Жан-Поля он наметил казнь. Когда потрясение после захвата власти Жан-Полем улеглось и начало расти недовольство, Маро решил использовать отца для усмирения людей, забрав его из тюрьмы, заставляя говорить, что он содержится в хорошем помещении в прекрасных условиях. Отец не мог отказаться, пока Леония, мать и Франц были во власти Жан-Поля.
Однако Жан-Поль мог использовать отца, таким образом, не более месяца. Слишком сильны были следы скорби и потерь. Никакая чистая и роскошная одежда не скроет этого. Леония подумала, что Луи ничего не стоит убедить Жан-Поля, что они с отцом стали совершенно бесполезны и могут послужить только наглядным уроком. Быстро сфабрикуют обвинения и их казнят, а Луи употребит злость и негодование, вызванное их казнью, для низвержения Жан-Поля.
Такие умозаключения были выстроены благодаря ухмылке и хитрому выражению лица, но сама идея была слишком опасной, чтобы ею пренебрегать. Леония надеялась, что хватит и беспорядков, чтобы свергли Жан-Поля. Его падение означало бы свободу. Никто не испытывает к ним личной ненависти, и даже если новые лидеры будут «выходцами из народа» и не захотят терпеть Генри де Коньера, аристократа, рядом с Салю, отец может переехать в Англию.
К несчастью, должно быть, для этого уже слишком поздно, и вообще Леония не хочет больше ждать. Трудно уговорить отца бежать, но у нее есть идея, которая может сработать. И если она сработает… Глаза Леонии засверкали. Она применит оружие, которое так долго и старательно скрывала, — веру Луи в то, что она хорошенькая и послушная дурочка, изобретательная только в любовных играх, чтобы угодить и доставить удовольствие мужчине, которого обожает. Медленно, терпеливо писала она и дополняла свой портрет, пока Луи не поверил, поверил настолько, что позволил себе спать в ее присутствии после любовных утех.
Вначале он просто закрывал глаза, потом пришел черед проверок, когда Луи лежал, безвольно разметавшись, и храпел. Леония не знала, что он ее проверяет. Она не делала никаких движений, чтобы навредить ему, не пыталась бежать, потому что брат ее умирал, и мама была слаба. Она ни за что не бежала бы, даже если бы Луи предложил ей помощь, ведь это означало бросить любимых людей. Она и в самом деле невольно убедила Луи, что не имеет намерения бежать или вредить ему. Пока Луи «спал», Леония стащила кое-что. Она думала, что он не заметит пропажу несколько корок хлеба, брошенный кусочек сыра, огарок свечи, кремень и трут, чтобы ее зажечь. Луи думал, что понял ее полностью, и бдительность его притупилась в ее присутствии. Потом он стал и в самом деле засыпать, свернувшись, как эмбрион. Леония осознала и свою ошибку, и свою победу одновременно.
Она была очень осторожна, чтобы не выдать свою победу, и продолжала «воровать», брала вещи, которые, как она теперь понимала, были оставлены специально для нее.
После смерти матери и брата это ее уже не волновало, но давало повод находиться в комнате Луи. Она поддерживала веру Луи в ее любовь как могла, сладкими речами и нежной заботой. Раз или два, к примеру, после особенно бурного оргазма Луи засыпал. Послушная долгу, Леония будила его, когда он обычно отводил ее в тюрьму, и говорила, что беспокоится, как бы у него не было по ее вине неприятностей. О да, раз за разом Леония доказывала заботу о благополучии Луи. Он все еще не оставлял оружия в доступном для Леонии месте и носил ключи от погреба на шее. Леония никак не могла их похитить, не разбудив. Но в разумных пределах он ей верил.
Леония усмехнулась. Она долго думала, прежде чем выработала план, как завладеть ключами и обезвредить Луи… Ее побег не должен принести никакого вреда. Она уверена, что Луи сможет выбраться и сбежать или придумать какую-нибудь историю, чтобы не понести наказания. Однако как бы ни сложилась судьба Луи, время уходило. Леония была уверена. В следующий раз, когда Луи захочет ее на ночь, она начнет действовать. Это значит, что нужно предупредить отца об опасности.
ГЛАВА 3
Роджер Сэнт Эйр отправился на поиски Генри де Коньера. Стояла невыносимая жара, новости от Комптона были прискорбными. Поверенный написал, что последнее письмо от Генри, адресованное брату Вильяму, пришло в апреле. Так как Вильям умер, а сэр Джозеф приказал Комптону просматривать всю корреспонденцию, Комптон прочитал письмо. Он показал его Роджеру, и тот застонал, прочитав его.
Роджер задумался, почему Генри не захотел избежать политических преобразований и не отреагировал на смерть братьев. В описаниях Генри о преобразованиях Национального Собрания был не только восторг, но и практический анализ влияния новых положений конституции. У Роджера не осталось сомнений, что Генри де Коньер был человеком сильных эмоций и высокой ответственности. Он не собирался снимать с себя ответственности за поместье, несмотря на социальные и политические изменения на своей новой родине. Перечитав новости в конце письма, Роджер пришел в сильное волнение.
«В это трудное время, — писал Генри, — Мари тверда, как античная героиня. Она поддерживает меня любовью и пониманием. Я не могу сказать, насколько часто падаю духом, когда безответственные ораторы типа Десмолина требуют у озверевшей толпы крови, и когда кровь проливается. Много раз я умолял ее уехать с детьми в Англию, но она понимает, что я не могу за ними последовать. Леония и Франц протестуют, и просят меня не отправлять их из страны в такое тяжелое для нее время».
«А теперь все, — продолжалось письмо. — Я рад, что не поддался страху. Во всяком случае, сейчас мы в безопасности. Моя работа сделана, и я могу вернуться к личной жизни. Нет никакой вероятности, что мне придется вмешаться в правительственные дела. Было решено, что нас в Национальном Собрании не будут переизбирать. Ни один депутат Национального Собрания не может баллотироваться в Законодательное Собрание, которое скоро создадут».
Роджеру стало ясно, что Генри неправ. Они в опасности. Если бы дела шли, как ожидал де Коньер, это как-то отразилось бы в новостях, дошедших до Комптона. Отсутствие их означало только, что он или вся семья погибли, скрываются или брошены в тюрьму. Самое вероятное то, что семья схвачена. В этом случае де Коньер не получил бы писем Комптона.
Роджер отложил письмо и обдумал прочитанное. Странно, если бы Генри, изгнанный из поместья, не нашел дороги в Англию. Возможно, у него нет денег. Почему Генри не написал и не попросил денег? Во Франции беспорядки, но большинство банков работает. Наверное, Генри не нужны ни банки, ни помощь. Обращение к лорду Гоуэру, английскому послу, поможет во всем разобраться.
Роджер был в волнении. Если Генри не отвечал Комптону или не просил о помощи, то, следовательно, он не мог этого сделать. По той же причине Роджер не верил, что Генри и вся его семья казнены. Неясно почему, он был уверен, что они находятся под домашним арестом или изолированы другим способом. Дьявольский свет загорелся в глазах Роджера. Комптон закашлялся. Долгие годы, будучи поверенным, в аристократических семьях, он превратился в джентльмена и не позволял себе расслабиться. Его вывело из равновесия выражение лица Роджера Сэнт Эйра.
— Мистер Сэнт Эйр!
Роджер удивленно поднял брови. Комптон снова закашлялся. Он видел, что такое выражение лица смущало свидетелей, присяжных и даже судей. Потребовалось более семисот лет для могущественного родового дерева Сэнт Эйров, чтобы научиться не гнуться под тяжестью обстоятельств. Комптону нравилась способность Роджера смущать свидетелей, присяжных и судей. Комптон знал Роджера как уравновешенного и необыкновенно умного защитника.
— Отец поручил мне разобраться в происходящем с помощью графа Стоура, — сказал Роджер. — Какое у вас мнение на этот счет, Комптон?
Голос Роджера был густой, красивый, лицо строгое. Только искорки в глазах — смесь восторга и смеха — выдавали затаенные эмоции. Комптон взглянул в его глаза и покачал головой. Он робел перед его влиянием и богатством.
— Никакого, сэр, — ответил он твердо. — Пока вы найдете его светлость, сами пропадете.
Какая хитрая бестия, подумал Роджер. Потом комичность положения дошла до него, и он улыбнулся.
— Поедем или я или отец. Комптон вытаращил глаза.
— Ваш отец! Но сэр Джозеф не знает… Боже! Как он может даже думать… Сложность такого путешествия в нынешнее время…
— Да, это вы представляете себе трудности, но не сэр Джозеф. Он не хочет, чтобы земли Стоуров пришли в запустение, пока при дворе неразбериха.
— Я так не считаю, — огрызнулся Комптон. — Не понимаю, кто поможет мне или вам, или сэру Джозефу не затеряться во Франции. В стране ужасные беспорядки. Я написал досточтимому Генри, я имею в виду нынешнего графа, и до сих пор не получил ответа. Роджер кивнул.
— Я подозревал это. Не думал, что вы так ясно представляете ситуацию. Долгая задержка вредит нам, я чувствую, что пора заняться этим, — Роджер увидел недовольство Комптона и поднялся. — Нет смысла спорить об этом. Или я еду, или мы остаемся в неизвестности.
— Мы можем послать кого-нибудь, — сухо сказал Комптон. — Есть…
— Нет, — твердо прервал его Роджер. — Может быть, младшего клерка? Не говорите чепухи. Такой человек не знает Франции и абсолютно беспомощен. Хорошо бы связаться с осведомителями, если вы кого-нибудь наняли. В этой ситуации открыто искать Стоура — значит попасть в беду.
— Я еще не нанял осведомителей, — сказал Комптон, соглашаясь с тем, что если Роджер едет, то чем меньше интереса у окружающих вызовут поиски Генри, тем лучше. — Я хотел объяснить это вашему отцу и получить разрешение нанять таких агентов.
— Нет, — прервал его Роджер. — Такие люди или глупы, или работают на другую страну. Если Стоур и его семья живы, они находятся в заключении и нужна осторожность, чтобы их освободить.
— Боюсь, что так, — сказал Комптон мрачно. — Мистер Сэнт Эйр, я думаю, все, что вы делаете, очень необдуманно и опасно, но не могу остановить вас. Что касается меня, если бы я мог отговорить вас, то был бы счастлив.
На этом они разошлись. Роджер поспешил в клуб, где его ждал изысканный ланч. Энергия бурлила в нем. Остаток дня прошел в заботах. Роджер передал незаконченные дела в надежные руки. Казалось, он полностью освободился от всего, его голова была занята Генри де Коньером. Когда он сообщил клерку из конторы об отъезде, у него уже был план действий.
Затем он посетил банкира, где его просьба вызвала удивление. Если бы они поняли, что человеку такого уровня, как Роджер, такая сумма нужна для себя, то ему могли отказать. Роджер был ценным клиентом, и попытки вроде комптоновской были бы сделаны для его спасения. Для того чтобы выдать деньги, нужно время, сказали ему, он получит их после полудня или к вечеру.
Роджер велел груму отвести коляску с лошадьми в конюшню. Он поедет во Францию, истратив часть денег на проезд. Роджер понимал, что приезд иностранца в маленький город и его пребывание там потребует объяснения. В мирное время можно было бы представиться английским путешественником, но только не сейчас. Странствующий торговец — подходящая фигура. Так как Роджер вообще ничего не знал о торговле, то сначала отбросил эту мысль. Затем снова к ней вернулся. Он знает ружья! Не то чтобы он был замечательным стрелком, но всегда обожал механизмы. Он сможет поехать как странствующий ружейный механик. Ему нужен запас ружей.
Остаток дня он провел в ружейных магазинах, где его требования вызвали недовольство. Кто-то удивлялся, что он скупал редкие детали, другие хотели знать, не собирается ли он открыть ружейный магазин. В конце концов, Роджер получил все, что хотел, — много старого иностранного оружия и немного нового, но неработающего.
Наконец он вернулся в контору и написал отцу перечень того, что собирается делать. Он слегка согрешил, представив путешествие легким и беспечным праздником. Роджер не обманывал сэра Джозефа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39