Поэтому прогулка казалась именно тем, что доктор прописал.
Они вышли из вестибюля гостиницы и вскоре оказались среди магазинов, покупки в которых были по карману только туристам и в лучшем случае одному проценту колумбийцев.
«Гермес».
«Вюиттон».
«Оскар де ла Рента».
Они гуляли рука об руку, и Пол поздравил себя с успешным тактическим маневром, который ему удался прошлой ночью в постели. Отношения между ними явно налаживались.
Утром, пока он занимался порученными ему пеленками, Джоанна покормила девочку. Потом они попеременно сюсюкали с Джоэль и все время обменивались друг с другом впечатлениями: какая она замечательная, потрясающая, какое у нее невероятно выразительное личико и как мило она сложена. В действие вступили некие естественные законы, превратившие двух относительно умных людей в слюнявых идиотов.
Но Полу нравился такой идиотизм.
Он взял Джоанну за руку и, когда они задержались у витрины художественной галереи, поцеловал в шею. В галерее выставлялся Ботеро, латиноамериканский художник, который изображал всех раздутыми, толстыми и разъевшимися, словно воздушные шары на День благодарения.
Через несколько кварталов Пол почувствовал, что скучает по дочери. Это было совершенно новое ощущение: идти куда-то и сознавать, что оставил дома частицу себя. Он был словно нецельным. Семейный круг требовал замкнутости.
- Хочешь вернуться? - спросил он Джоанну.
- Я только что собиралась предложить тебе то же самое, - ответила жена.
- Я буду звать ее Джо, - заметил Пол, когда они перешли улицу и повернули обратно к «Эспланаде». Две парочки на мопедах поддали газу и пронеслись мимо, окатив их синим облаком дыма.
- Ух! - сморщилась Джоанна, но явно не на клубы ядовитого газа.
- Тебе не нравится Джо?
- Когда ты пытался называть меня Джо, я грозила тебе членовредительством. И помнится, выполнила свою угрозу.
- Да. А теперь что не так?
- Если ты помнишь, я встречалась с человеком по имени Джо. Он был безработным и психом - хотя и не в таком порядке. И то и другое проявлялось в нем в равной степени. Поэтому я не хочу, чтобы ты называл ее Джо.
- А что скажешь насчет Джои?
- Как у Буттафуко?
- Как у Брейдбартов.
- Может, для начала остановимся на Джоэль, чтобы несчастная кроха выучила свое имя?
Они проходили мимо магазина игрушек, витрины которого были завалены куклами, грузовичками, видеоиграми, мягкими зверюшками и еще какими-то штуковинами, назначение которых Пол так и не сумел определить.
- Зайдем? - кивнул он.
- Конечно, - отозвалась Джоанна. - Давай купим какие-нибудь игрушки.
* * *
В вестибюле гостиницы им пришлось призвать на помощь швейцара, чтобы погрузить все покупки в лифт. В магазине они, пожалуй, немного увлеклись - вели себя так, словно сами были детьми.
В ту пору, когда они сами были маленькими, столько всего оставалось некупленного: солдатики, Барби, Слинки. Теперь открылись совершенно иные возможности - появилось множество новых видов и подвидов удивительных игрушек. Они разговаривали, ходили, бибикали, моргали, толкались, танцевали и пели.
И на всех словно стояло имя Джоэль.
Швейцар умудрился засунуть их в лифт без особых потерь.
Но когда они открыли дверь в номер, Галины там не оказалось.
- Наверное, она в ванной, - предположила Джоанна.
Пол, не выпуская из рук мягкого жирафа, толкнул створку, однако Галины не было и там.
Он так и обернулся с поднятыми руками. Жена смертельно побледнела и превратилась в страшную тень.
В номере не хватало не только Галины.
Дочери тоже не было.
* * *
- Нет, мистер Брейдбарт, я не разговаривал с работающей у вас няней, - ответил консьерж. Он сохранял на лице выражение сочувственной озабоченности, но по сравнению с охватившей Пола откровенной паникой его сопереживание казалось катастрофически недостаточным.
- Их нет в номере! - повторил Пол. - Вы меня понимаете?
- Прекрасно понимаю, сэр.
Пол спустился в вестибюль только после того, как проверил бассейн на крыше, ресторан, парикмахерскую и игровую комнату. А Джоанна осталась в номере на случай, если вернется Галина.
- Может быть, пошла за покупками? - предположил консьерж.
- Вы заметили, как они выходили из гостиницы?
- Нет, я занимался постояльцами.
- А другие?
- Не знаю, мистер Брейдбарт. Давайте спросим.
Консьерж подвел его к выходу, где другой гостиничный служащий регистрировал приезжих. Прервал его работу, что-то сказал по-испански и показал на Пола. Пол разобрал имя Галины и еще слово nina. Служащий за конторкой поднял голову, посмотрел на Пола, затем перевел взгляд на консьержа и помотал головой.
- Он их не видел, - перевел консьерж и добавил: - Пойдемте со мной.
Они вышли на улицу, где стоял швейцар - тот самый, что помогал им с вещами в лифте. Он заигрывал с эффектной женщиной в крохотном топике, выставлявшей напоказ голый живот. При виде начальства швейцар подтянулся и отвернулся от подружки. После того как консьерж объяснил ему, в чем дело, швейцар повернулся к Полу и солидно кивнул:
- Si. - Значит, швейцар видел, как Галина выходила с Джоэль из гостиницы. - Насе una hora...
Полтора часа назад. Следовательно, сразу после того, как они с Джоанной ушли.
- Ну вот, - глупо улыбнулся консьерж, - загадка решена. Няня взяла вашего ребенка на прогулку.
Их ребенок спал.
С какой стати Галине выносить спящую девочку на прогулку?
У Пола закружилась голова. Земля, казалось, уходила из-под ног. Консьерж что-то еще говорил, но он не разбирал слов. В воздухе стоял непрерывный гул.
- Она забрала моего ребенка, - проговорил он.
Консьерж и швейцар как-то странно покосились на него.
- Вы слышали, что я сказал? Она забрала моего ребенка.
- Да, мистер Брейдбарт, - после долгой паузы отозвался консьерж. - На прогулку.
- Я требую, чтобы вы позвонили в полицию!
- В полицию?
- Да. Вызовите сюда полицию!
- Мне кажется, вы слишком взволнованы.
Почва под ногами ходила ходуном. Солнце внезапно стало холодным как лед.
- Да, я волнуюсь, потому что украли моего ребенка. Вызовите полицию.
- Мне кажется, нет необходимости...
- Вызовите полицию!
- Вы обвиняете вашу няню в том, что она украла у вас ребенка? - Вопрос прозвучал скорее как утверждение, и Полу почудилось, что тон консьержа переменился: превратился из теплого и сочувствующего в холодный и безразличный.
- Моя девочка спала. Няня посоветовала нам подышать свежим воздухом. Но через две минуты после нашего ухода сама убежала из гостиницы и до сих пор не вернулась.
- Вероятно, ваша дочь проснулась.
- Возможно. И тем не менее я настаиваю, чтобы вы вызвали полицию.
- А не лучше ли немного подождать?
- Нет!
- Ее много раз нанимали сюда в няни, мистер Брейдбарт. - Да, тон консьержа, несомненно, изменился.
Пол осмелился обвинить колумбийку в преступлении.
Добродушную колумбийку со смешливыми морщинками и терпеливыми серыми глазами, которая согласилась ухаживать за девочкой-колумбийкой. Девочкой, которую эти американцы хотели умыкнуть из страны, потому что у них на родине явно не хватает детей.
- Мне нет дела, сколько раз ее нанимали. Она без разрешения забрала моего ребенка. И ничего нам не сказала. Мне необходимо переговорить с полицией.
Консьерж мог с ним не соглашаться, он даже мог испытывать к нему неприязнь, но он все-таки оставался консьержем.
- Как вам угодно, сэр, - сдался он.
Вернулся в вестибюль к своей конторке и с явной неохотой набрал номер. Пол молча ждал, пока он сказал в микрофон несколько слов по-испански. И с силой швырнул трубку на рычаг. Звук эхом отозвался в стерильно чистом вестибюле, и несколько человек удивленно и встревоженно подняли головы, стараясь понять, что происходит.
* * *
На полицейских были толстые черные кожаные сапоги, к бедрам пристегнуто оружие, напоминающее автоматы «узи».
Но Пол не заметил никаких черных дубинок.
Консьерж разговаривал с ними по-испански, а он терпеливо ждал. Между звонком консьержа в полицию и появлением полицейских Пол еще раз заглянул к Джоанне.
Никаких новостей.
Один из полицейских довольно прилично говорил по-английски. Но даже если бы это было не так, Пол вполне бы понял, что он хотел сказать.
- Почему вы считаете, что няня украла вашего ребенка? - поинтересовался он, хотя по нему никто бы не сказал, что он ждет ответа.
Пол объяснил убедительно, как мог. Джоэль спала, няня предложила им прогуляться и вдруг пропала сама. Она не спросила разрешения и не оставила записки. И теперь никто не знает, где она находится.
- Он сказал, что эта женщина хорошая. - Говоря «он», полицейский имел в виду консьержа, который стоял рядом и хмурился. Если бы речь шла об игре в хорошего и плохого полицейского, Пол не взялся бы определить, кто есть кто.
- Вы, наверное, меня не поняли, - предпринял он новую попытку и заметил, что полицейский скривился. Пол вспомнил торчащие из земли окровавленные головы и на секунду представил, что, не будь он американцем, его бы самого уже избили по голове и потащили в тюрьму за ложное обвинение, отвлекающее от работы.
Пол как раз доказывал свою правоту, излагал имеющиеся причины для паники, повторял, что у няни не было никаких оснований уносить их ребенка, если у нее не было ничего нехорошего на уме, когда в вестибюль вошла Галина с Джоэль на руках.
Глава 8
Через несколько часов после того, как он извинился перед полицией, консьержем и Галиной - именно в такой последовательности, - а потом снова перед Галиной, чтобы она осознала, насколько ему неудобно, Пол лежал в кровати с Джоанной и вслух размышлял, не является ли паранойя неотъемлемой составляющей его нового состояния отцовства.
- Мы на чужой территории, - проговорила жена, и Пол не мог не согласиться, что она права, в том числе фигурально. - Мы возвращаемся к себе в номер и не находим своего ребенка. А она даже не удосужилась сообщить нам, что взяла девочку.
По правде говоря, Галина все-таки сообщила им, что берет с собой Джоэль, - она подсунула записку под кремовый поднос в ванной. И когда они поднялись в номер, достала ее оттуда. Не ударься они в панику, наверное, нашли бы ее сами. И узнали бы, что Джоэль проснулась через две секунды после того, как они закрыли за собой дверь. Галина пощупала лоб ребенка и обнаружила, что он горячее, чем следовало. Нет, жар был отнюдь не угрожающим - но она не из тех, кто пренебрегает мелочами. И еще они узнали бы, что забыли захватить из Нью-Йорка градусник. Вот за ним-то и отправилась Галина с Джоэль - в ближайшую аптеку купить термометр за собственные деньги.
Оказалось, что температура у Джоэль поднялась до тридцати восьми градусов. Ничего серьезного, успокоила их Галина, у детей такое случается, но все-таки обязательно следовало проверить, что к чему.
Галина их простила, но Пол не мог не заметить, что в ее серых мягких глазах тускло замерцала обида. Даже злость. Значит, и терпению святых положен предел.
* * *
На следующий день Пабло повел их в американское посольство.
При входе, где следовало пройти не один, а целых два металлодетектора, им попался навстречу знакомый человек.
Тот самый орнитолог. Сомнамбулического вида мужчина, который терпеливо просидел с ними восемнадцать часов в самолете.
- Привет, - поздоровался он.
На нем уже был костюм, чтобы бродить по дебрям, - рубашка-сафари с заложенными в складки карманами, шорты до колен цвета хаки и тяжелые коричневые походные сапоги.
- Ах! - воскликнул он, поправляя очки и всматриваясь в Джоэль так, словно обнаружил новый вид колумбийской пернатой фауны. - Ваша?
- Да. Ее зовут Джоэль.
- Поздравляю.
- Спасибо, - поблагодарил Пол. Ему было приятно встретить соотечественника, хотя он был знаком с ним всего восемнадцать часов. - Вот, надо оформить кое-какие бумаги, чтобы забрать ее к себе. А вы что?
- В каком смысле «я что»?
- Как вы попали в посольство?
- О, чтобы отправиться в джунгли, необходимо оставить расписку. Иначе родственники в случае чего могут обвинить посольство: мол, за вами недоглядели и надлежащим образом не предупредили. А посольские не хотят, чтобы на них подали в суд.
- Что ж, желаю удачи, - напутствовал орнитолога Пол.
- И вам тоже.
В просторной приемной они оказались перед ликом улыбающегося с портрета Джорджа Буша. Помещение меньше всего напоминало посольство, а больше всего - детские ясли в час кормления. Приемная была переполнена парами, которые держали на руках целое скопище колумбийской малышни - качали, баюкали, меняли пеленки. Если встреча с орнитологом только напомнила о доме, то здесь они словно в самом деле попали к себе домой. Все новоиспеченные родители были, разумеется, американцами. Джоанна и Пол сумели найти два свободных стула рядом с супругами лет тридцати из Техаса. Пол предположил, что они оттуда, потому что на мужчине была майка с надписью «Господи, благослови Техас!». А когда мужчина заговорил, догадка более или менее подтвердилась. Его жена держала на руках мальчика с заметно выраженной заячьей губой. Пол немедленно одернул себя, устыдившись, что обратил внимание не на рост карапуза, не на его дружелюбие и сообразительность, а в первую очередь на его физический недостаток.
Он остался собой недоволен. Но, обведя взглядом приемную, понял, что подобным сравнением своих приобретений с чужими занимался не он один. Каждый родитель, казалось, делал в уме заметки. Наверное, такова была особенность получения детей в готовом виде.
Их пригласили в освещенную люминесцентными лампами комнату, где суровая на вид колумбийка попросила показать свидетельство о рождении Джоэль. В нем, конечно, не говорилось, что девочку зовут именно так. А что в нем говорилось, Пол понятия не имел, поскольку весь текст был написан по-испански. Хотя среди испанских слов наверняка было и имя ребенка - то, которое дала своей дочери при рождении мать.
- Марти, - проговорила колумбийка, делая какие-то записи.
Пол и Джоанна ничего не знали о биологической матери Джоэль. Мария Консуэло хотела предоставить им какие-то сведения о ней, но они тут же вежливо отказались. Сработал некий механизм отчуждения, нечто вроде отрицания очевидного - раз мы ее не знаем, значит, ее не было вовсе. А если ее не существует, следовательно, Джоэль целиком и полностью наша дочь.
Женщина задала им несколько вопросов. Она держалась вежливо, но холодно. Пол, хоть и ждал проявления неприязни со стороны колумбийцев, не углядел в них ничего каверзного. И все-таки, когда допрос завершился, он испытал облегчение.
* * *
- Ваш ребенок абсолютно здоров, - констатировал врач.
Это был их второй визит за этот день.
Взятых на воспитание детей следовало подвергнуть медицинскому осмотру, и только после этого позволялось вывозить их из страны. Пабло отвез их к детскому врачу, который работал неподалеку от гостиницы.
Доктор Дальего, лысеющий мужчина среднего возраста, вел себя сдержанно и по-деловому. Он взвешивал, осматривал и ощупывал Джоэль с отрешенностью автомата, а Пол и Джоанна стояли поблизости и наблюдали за его действиями с немым беспокойством. А вдруг врач обнаружит какую-нибудь болезнь? Утренняя температура упала так же быстро, как и поднялась, но не могли ли в сиротском доме проглядеть скрытый недуг? Нечто такое, отчего им придется расстаться с девочкой и уехать из Колумбии с пустыми руками и разбитым сердцем.
В какой-то момент врача прервала сестра и позвала к телефону. Он передал ребенка Джоанне, а сам терпеливо слушал, как то ли отец, то ли мать другого крохи изливали в трубку свои страхи. Затем произнес несколько слов по-испански, кивнул как бы в подтверждение собственной мудрости и возвратил телефон сестре.
И снова занялся их ребенком.
Через некоторое время Пол устал искать на его лице ответы на волнующие его вопросы. И решил просто ждать окончательного вердикта.
Вердикт оказался просто превосходным.
- Все в порядке, - повторил врач. - Она вполне здорова.
Это было самое лучшее, что мог услышать отец.
Пол наконец позволил себе вздохнуть с облегчением.
Глава 9
Они вернулись в свой гостиничный номер.
В этот день Галина не приходила. Джоэль спала в своей кроватке. Полоски угасающего света падали по наклонной сквозь жалюзи окна.
Он надолго запомнил этот момент. Наверное, навсегда. Запомнил, как все выглядело, - как лучики скрещивались на покрывале и будто расщепляли обнаженную ногу Джоанны надвое. Будто сфотографировал этот миг и прилепил снимок в альбом самых плохих событий.
Джоанна лежала, наполовину укрытая простыней. И пребывала в глубокой мрачности.
Когда-то в прошлом Пол удержался бы от вопроса, чем она недовольна, потому что знал ответ на него, и этот ответ всегда подразумевал его вину. Но теперь он надеялся, что положение переменилось и они оба переполнены счастьем. Поэтому решился спросить:
- Что случилось?
- Ты решишь, что я свихнулась, - ответила жена.
- Не решу.
- Решишь. Ты же не знаешь, что у меня в голове.
- Знаю. У тебя в голове мысль, будто я могу решить, что ты свихнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Они вышли из вестибюля гостиницы и вскоре оказались среди магазинов, покупки в которых были по карману только туристам и в лучшем случае одному проценту колумбийцев.
«Гермес».
«Вюиттон».
«Оскар де ла Рента».
Они гуляли рука об руку, и Пол поздравил себя с успешным тактическим маневром, который ему удался прошлой ночью в постели. Отношения между ними явно налаживались.
Утром, пока он занимался порученными ему пеленками, Джоанна покормила девочку. Потом они попеременно сюсюкали с Джоэль и все время обменивались друг с другом впечатлениями: какая она замечательная, потрясающая, какое у нее невероятно выразительное личико и как мило она сложена. В действие вступили некие естественные законы, превратившие двух относительно умных людей в слюнявых идиотов.
Но Полу нравился такой идиотизм.
Он взял Джоанну за руку и, когда они задержались у витрины художественной галереи, поцеловал в шею. В галерее выставлялся Ботеро, латиноамериканский художник, который изображал всех раздутыми, толстыми и разъевшимися, словно воздушные шары на День благодарения.
Через несколько кварталов Пол почувствовал, что скучает по дочери. Это было совершенно новое ощущение: идти куда-то и сознавать, что оставил дома частицу себя. Он был словно нецельным. Семейный круг требовал замкнутости.
- Хочешь вернуться? - спросил он Джоанну.
- Я только что собиралась предложить тебе то же самое, - ответила жена.
- Я буду звать ее Джо, - заметил Пол, когда они перешли улицу и повернули обратно к «Эспланаде». Две парочки на мопедах поддали газу и пронеслись мимо, окатив их синим облаком дыма.
- Ух! - сморщилась Джоанна, но явно не на клубы ядовитого газа.
- Тебе не нравится Джо?
- Когда ты пытался называть меня Джо, я грозила тебе членовредительством. И помнится, выполнила свою угрозу.
- Да. А теперь что не так?
- Если ты помнишь, я встречалась с человеком по имени Джо. Он был безработным и психом - хотя и не в таком порядке. И то и другое проявлялось в нем в равной степени. Поэтому я не хочу, чтобы ты называл ее Джо.
- А что скажешь насчет Джои?
- Как у Буттафуко?
- Как у Брейдбартов.
- Может, для начала остановимся на Джоэль, чтобы несчастная кроха выучила свое имя?
Они проходили мимо магазина игрушек, витрины которого были завалены куклами, грузовичками, видеоиграми, мягкими зверюшками и еще какими-то штуковинами, назначение которых Пол так и не сумел определить.
- Зайдем? - кивнул он.
- Конечно, - отозвалась Джоанна. - Давай купим какие-нибудь игрушки.
* * *
В вестибюле гостиницы им пришлось призвать на помощь швейцара, чтобы погрузить все покупки в лифт. В магазине они, пожалуй, немного увлеклись - вели себя так, словно сами были детьми.
В ту пору, когда они сами были маленькими, столько всего оставалось некупленного: солдатики, Барби, Слинки. Теперь открылись совершенно иные возможности - появилось множество новых видов и подвидов удивительных игрушек. Они разговаривали, ходили, бибикали, моргали, толкались, танцевали и пели.
И на всех словно стояло имя Джоэль.
Швейцар умудрился засунуть их в лифт без особых потерь.
Но когда они открыли дверь в номер, Галины там не оказалось.
- Наверное, она в ванной, - предположила Джоанна.
Пол, не выпуская из рук мягкого жирафа, толкнул створку, однако Галины не было и там.
Он так и обернулся с поднятыми руками. Жена смертельно побледнела и превратилась в страшную тень.
В номере не хватало не только Галины.
Дочери тоже не было.
* * *
- Нет, мистер Брейдбарт, я не разговаривал с работающей у вас няней, - ответил консьерж. Он сохранял на лице выражение сочувственной озабоченности, но по сравнению с охватившей Пола откровенной паникой его сопереживание казалось катастрофически недостаточным.
- Их нет в номере! - повторил Пол. - Вы меня понимаете?
- Прекрасно понимаю, сэр.
Пол спустился в вестибюль только после того, как проверил бассейн на крыше, ресторан, парикмахерскую и игровую комнату. А Джоанна осталась в номере на случай, если вернется Галина.
- Может быть, пошла за покупками? - предположил консьерж.
- Вы заметили, как они выходили из гостиницы?
- Нет, я занимался постояльцами.
- А другие?
- Не знаю, мистер Брейдбарт. Давайте спросим.
Консьерж подвел его к выходу, где другой гостиничный служащий регистрировал приезжих. Прервал его работу, что-то сказал по-испански и показал на Пола. Пол разобрал имя Галины и еще слово nina. Служащий за конторкой поднял голову, посмотрел на Пола, затем перевел взгляд на консьержа и помотал головой.
- Он их не видел, - перевел консьерж и добавил: - Пойдемте со мной.
Они вышли на улицу, где стоял швейцар - тот самый, что помогал им с вещами в лифте. Он заигрывал с эффектной женщиной в крохотном топике, выставлявшей напоказ голый живот. При виде начальства швейцар подтянулся и отвернулся от подружки. После того как консьерж объяснил ему, в чем дело, швейцар повернулся к Полу и солидно кивнул:
- Si. - Значит, швейцар видел, как Галина выходила с Джоэль из гостиницы. - Насе una hora...
Полтора часа назад. Следовательно, сразу после того, как они с Джоанной ушли.
- Ну вот, - глупо улыбнулся консьерж, - загадка решена. Няня взяла вашего ребенка на прогулку.
Их ребенок спал.
С какой стати Галине выносить спящую девочку на прогулку?
У Пола закружилась голова. Земля, казалось, уходила из-под ног. Консьерж что-то еще говорил, но он не разбирал слов. В воздухе стоял непрерывный гул.
- Она забрала моего ребенка, - проговорил он.
Консьерж и швейцар как-то странно покосились на него.
- Вы слышали, что я сказал? Она забрала моего ребенка.
- Да, мистер Брейдбарт, - после долгой паузы отозвался консьерж. - На прогулку.
- Я требую, чтобы вы позвонили в полицию!
- В полицию?
- Да. Вызовите сюда полицию!
- Мне кажется, вы слишком взволнованы.
Почва под ногами ходила ходуном. Солнце внезапно стало холодным как лед.
- Да, я волнуюсь, потому что украли моего ребенка. Вызовите полицию.
- Мне кажется, нет необходимости...
- Вызовите полицию!
- Вы обвиняете вашу няню в том, что она украла у вас ребенка? - Вопрос прозвучал скорее как утверждение, и Полу почудилось, что тон консьержа переменился: превратился из теплого и сочувствующего в холодный и безразличный.
- Моя девочка спала. Няня посоветовала нам подышать свежим воздухом. Но через две минуты после нашего ухода сама убежала из гостиницы и до сих пор не вернулась.
- Вероятно, ваша дочь проснулась.
- Возможно. И тем не менее я настаиваю, чтобы вы вызвали полицию.
- А не лучше ли немного подождать?
- Нет!
- Ее много раз нанимали сюда в няни, мистер Брейдбарт. - Да, тон консьержа, несомненно, изменился.
Пол осмелился обвинить колумбийку в преступлении.
Добродушную колумбийку со смешливыми морщинками и терпеливыми серыми глазами, которая согласилась ухаживать за девочкой-колумбийкой. Девочкой, которую эти американцы хотели умыкнуть из страны, потому что у них на родине явно не хватает детей.
- Мне нет дела, сколько раз ее нанимали. Она без разрешения забрала моего ребенка. И ничего нам не сказала. Мне необходимо переговорить с полицией.
Консьерж мог с ним не соглашаться, он даже мог испытывать к нему неприязнь, но он все-таки оставался консьержем.
- Как вам угодно, сэр, - сдался он.
Вернулся в вестибюль к своей конторке и с явной неохотой набрал номер. Пол молча ждал, пока он сказал в микрофон несколько слов по-испански. И с силой швырнул трубку на рычаг. Звук эхом отозвался в стерильно чистом вестибюле, и несколько человек удивленно и встревоженно подняли головы, стараясь понять, что происходит.
* * *
На полицейских были толстые черные кожаные сапоги, к бедрам пристегнуто оружие, напоминающее автоматы «узи».
Но Пол не заметил никаких черных дубинок.
Консьерж разговаривал с ними по-испански, а он терпеливо ждал. Между звонком консьержа в полицию и появлением полицейских Пол еще раз заглянул к Джоанне.
Никаких новостей.
Один из полицейских довольно прилично говорил по-английски. Но даже если бы это было не так, Пол вполне бы понял, что он хотел сказать.
- Почему вы считаете, что няня украла вашего ребенка? - поинтересовался он, хотя по нему никто бы не сказал, что он ждет ответа.
Пол объяснил убедительно, как мог. Джоэль спала, няня предложила им прогуляться и вдруг пропала сама. Она не спросила разрешения и не оставила записки. И теперь никто не знает, где она находится.
- Он сказал, что эта женщина хорошая. - Говоря «он», полицейский имел в виду консьержа, который стоял рядом и хмурился. Если бы речь шла об игре в хорошего и плохого полицейского, Пол не взялся бы определить, кто есть кто.
- Вы, наверное, меня не поняли, - предпринял он новую попытку и заметил, что полицейский скривился. Пол вспомнил торчащие из земли окровавленные головы и на секунду представил, что, не будь он американцем, его бы самого уже избили по голове и потащили в тюрьму за ложное обвинение, отвлекающее от работы.
Пол как раз доказывал свою правоту, излагал имеющиеся причины для паники, повторял, что у няни не было никаких оснований уносить их ребенка, если у нее не было ничего нехорошего на уме, когда в вестибюль вошла Галина с Джоэль на руках.
Глава 8
Через несколько часов после того, как он извинился перед полицией, консьержем и Галиной - именно в такой последовательности, - а потом снова перед Галиной, чтобы она осознала, насколько ему неудобно, Пол лежал в кровати с Джоанной и вслух размышлял, не является ли паранойя неотъемлемой составляющей его нового состояния отцовства.
- Мы на чужой территории, - проговорила жена, и Пол не мог не согласиться, что она права, в том числе фигурально. - Мы возвращаемся к себе в номер и не находим своего ребенка. А она даже не удосужилась сообщить нам, что взяла девочку.
По правде говоря, Галина все-таки сообщила им, что берет с собой Джоэль, - она подсунула записку под кремовый поднос в ванной. И когда они поднялись в номер, достала ее оттуда. Не ударься они в панику, наверное, нашли бы ее сами. И узнали бы, что Джоэль проснулась через две секунды после того, как они закрыли за собой дверь. Галина пощупала лоб ребенка и обнаружила, что он горячее, чем следовало. Нет, жар был отнюдь не угрожающим - но она не из тех, кто пренебрегает мелочами. И еще они узнали бы, что забыли захватить из Нью-Йорка градусник. Вот за ним-то и отправилась Галина с Джоэль - в ближайшую аптеку купить термометр за собственные деньги.
Оказалось, что температура у Джоэль поднялась до тридцати восьми градусов. Ничего серьезного, успокоила их Галина, у детей такое случается, но все-таки обязательно следовало проверить, что к чему.
Галина их простила, но Пол не мог не заметить, что в ее серых мягких глазах тускло замерцала обида. Даже злость. Значит, и терпению святых положен предел.
* * *
На следующий день Пабло повел их в американское посольство.
При входе, где следовало пройти не один, а целых два металлодетектора, им попался навстречу знакомый человек.
Тот самый орнитолог. Сомнамбулического вида мужчина, который терпеливо просидел с ними восемнадцать часов в самолете.
- Привет, - поздоровался он.
На нем уже был костюм, чтобы бродить по дебрям, - рубашка-сафари с заложенными в складки карманами, шорты до колен цвета хаки и тяжелые коричневые походные сапоги.
- Ах! - воскликнул он, поправляя очки и всматриваясь в Джоэль так, словно обнаружил новый вид колумбийской пернатой фауны. - Ваша?
- Да. Ее зовут Джоэль.
- Поздравляю.
- Спасибо, - поблагодарил Пол. Ему было приятно встретить соотечественника, хотя он был знаком с ним всего восемнадцать часов. - Вот, надо оформить кое-какие бумаги, чтобы забрать ее к себе. А вы что?
- В каком смысле «я что»?
- Как вы попали в посольство?
- О, чтобы отправиться в джунгли, необходимо оставить расписку. Иначе родственники в случае чего могут обвинить посольство: мол, за вами недоглядели и надлежащим образом не предупредили. А посольские не хотят, чтобы на них подали в суд.
- Что ж, желаю удачи, - напутствовал орнитолога Пол.
- И вам тоже.
В просторной приемной они оказались перед ликом улыбающегося с портрета Джорджа Буша. Помещение меньше всего напоминало посольство, а больше всего - детские ясли в час кормления. Приемная была переполнена парами, которые держали на руках целое скопище колумбийской малышни - качали, баюкали, меняли пеленки. Если встреча с орнитологом только напомнила о доме, то здесь они словно в самом деле попали к себе домой. Все новоиспеченные родители были, разумеется, американцами. Джоанна и Пол сумели найти два свободных стула рядом с супругами лет тридцати из Техаса. Пол предположил, что они оттуда, потому что на мужчине была майка с надписью «Господи, благослови Техас!». А когда мужчина заговорил, догадка более или менее подтвердилась. Его жена держала на руках мальчика с заметно выраженной заячьей губой. Пол немедленно одернул себя, устыдившись, что обратил внимание не на рост карапуза, не на его дружелюбие и сообразительность, а в первую очередь на его физический недостаток.
Он остался собой недоволен. Но, обведя взглядом приемную, понял, что подобным сравнением своих приобретений с чужими занимался не он один. Каждый родитель, казалось, делал в уме заметки. Наверное, такова была особенность получения детей в готовом виде.
Их пригласили в освещенную люминесцентными лампами комнату, где суровая на вид колумбийка попросила показать свидетельство о рождении Джоэль. В нем, конечно, не говорилось, что девочку зовут именно так. А что в нем говорилось, Пол понятия не имел, поскольку весь текст был написан по-испански. Хотя среди испанских слов наверняка было и имя ребенка - то, которое дала своей дочери при рождении мать.
- Марти, - проговорила колумбийка, делая какие-то записи.
Пол и Джоанна ничего не знали о биологической матери Джоэль. Мария Консуэло хотела предоставить им какие-то сведения о ней, но они тут же вежливо отказались. Сработал некий механизм отчуждения, нечто вроде отрицания очевидного - раз мы ее не знаем, значит, ее не было вовсе. А если ее не существует, следовательно, Джоэль целиком и полностью наша дочь.
Женщина задала им несколько вопросов. Она держалась вежливо, но холодно. Пол, хоть и ждал проявления неприязни со стороны колумбийцев, не углядел в них ничего каверзного. И все-таки, когда допрос завершился, он испытал облегчение.
* * *
- Ваш ребенок абсолютно здоров, - констатировал врач.
Это был их второй визит за этот день.
Взятых на воспитание детей следовало подвергнуть медицинскому осмотру, и только после этого позволялось вывозить их из страны. Пабло отвез их к детскому врачу, который работал неподалеку от гостиницы.
Доктор Дальего, лысеющий мужчина среднего возраста, вел себя сдержанно и по-деловому. Он взвешивал, осматривал и ощупывал Джоэль с отрешенностью автомата, а Пол и Джоанна стояли поблизости и наблюдали за его действиями с немым беспокойством. А вдруг врач обнаружит какую-нибудь болезнь? Утренняя температура упала так же быстро, как и поднялась, но не могли ли в сиротском доме проглядеть скрытый недуг? Нечто такое, отчего им придется расстаться с девочкой и уехать из Колумбии с пустыми руками и разбитым сердцем.
В какой-то момент врача прервала сестра и позвала к телефону. Он передал ребенка Джоанне, а сам терпеливо слушал, как то ли отец, то ли мать другого крохи изливали в трубку свои страхи. Затем произнес несколько слов по-испански, кивнул как бы в подтверждение собственной мудрости и возвратил телефон сестре.
И снова занялся их ребенком.
Через некоторое время Пол устал искать на его лице ответы на волнующие его вопросы. И решил просто ждать окончательного вердикта.
Вердикт оказался просто превосходным.
- Все в порядке, - повторил врач. - Она вполне здорова.
Это было самое лучшее, что мог услышать отец.
Пол наконец позволил себе вздохнуть с облегчением.
Глава 9
Они вернулись в свой гостиничный номер.
В этот день Галина не приходила. Джоэль спала в своей кроватке. Полоски угасающего света падали по наклонной сквозь жалюзи окна.
Он надолго запомнил этот момент. Наверное, навсегда. Запомнил, как все выглядело, - как лучики скрещивались на покрывале и будто расщепляли обнаженную ногу Джоанны надвое. Будто сфотографировал этот миг и прилепил снимок в альбом самых плохих событий.
Джоанна лежала, наполовину укрытая простыней. И пребывала в глубокой мрачности.
Когда-то в прошлом Пол удержался бы от вопроса, чем она недовольна, потому что знал ответ на него, и этот ответ всегда подразумевал его вину. Но теперь он надеялся, что положение переменилось и они оба переполнены счастьем. Поэтому решился спросить:
- Что случилось?
- Ты решишь, что я свихнулась, - ответила жена.
- Не решу.
- Решишь. Ты же не знаешь, что у меня в голове.
- Знаю. У тебя в голове мысль, будто я могу решить, что ты свихнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31