— За что? — Резко повернув голову, я увидел серебряную маску и губы «поцелуй меня».Рассмотрел я гораздо больше, но не буду вас баловать.— За то, что наподдали подонку, — ответила она.Я заморгал.Она улыбнулась и продолжила:— "Этому" Роджеру Брэйну. Так его все называют — «Этот» с большой буквы.— О! Другим он тоже не нравится?— Есть даже клуб, члены которого — большинство из зарегистрированных в телефонном справочнике Лос-Анджелеса.— Но он не может не нравиться им так, как мне.— Ошибаетесь, Шелл.— Неужели?— Вы ведь Шелл Скотт, не правда ли? Частный сыщик?— Ага. Откуда вы знаете? — Глупый вопрос, но я не мог не задать его.— Потому что вы видный мужчина и все такое... — Она скользнула прохладными пальчиками по моим бровям и волосам.— Золотце, я бы с радостью постоял и поболтал с вами о моих серых глазах, о том, как я ухитрился так загореть, или о том, что так натягивает вашу блузку, но мне пора повидать одного человека.— Что тут произошло? — спросила она, указывая на разбитый стакан и лужу на полу.— Виски пролилось.Она подошла к бару, вернулась с двумя наполненными стаканами и протянула один мне.— За удачу! — предложила она тост. — Вы ведь не откажетесь выпить со мной?Я не забыл про случившееся, но температура у меня уже снизилась почти до нормальной, и я сказал:— Ладно, я, пожалуй, могу повременить.Похоже, мне следовало немного остыть, прежде чем пуститься на поиски Брэйна. Пока что я был еще слишком зол на этого типа, чтобы соображать нормально, а я предпочитаю точно знать, что делаю. К тому же я мог прихватить Брэйна в любое время, а красотку мне совсем не хотелось упускать.Сейчас, когда она стояла так близко от меня, я мог приглядеться к ней — смотрелась она просто здорово. Ее ноги были спрятаны под вздымающейся на обручах юбкой, но все остальное убеждало меня, что она могла бы солировать в любом шоу. В ней было пять футов и пять дюймов роста, а поясок юбки охватывал талию всего лишь в двадцать два дюйма. Ее губы я уже упоминал, а горящие фиалковые глаза я разглядел даже через маску. Они были того неописуемого, чуть затуманенного оттенка, который точнее всего назвать фиолетовым. У нее были превосходные белые зубы, и, когда она сверкнула ими в легкой улыбке, мой спинной мозг как бы разжижился и забулькал на уровне моих сапог конного полицейского.И тридцать шесть дюймов, вовсе не мускулистых, под ее непрозрачной блузкой... Я не мог понять, как блузка не спадает на ее талию, где ей было самое место. Я взглянул повнимательнее и обнаружил две пышные округлости — вот и объяснение, почему блузка не падала.Я вернулся из одного из самых долгих путешествий в своей жизни к ее лицу, и оно стоило того. Хоть я и видел всего лишь ее удивительные губы и чувствовал смутное обещание остального.— Что там под маской? — спросил я. — Кто вы?Она покачала головой. Волосы ее не были белокурыми, но и брюнеткой ее нельзя было бы назвать. Легкие, пышные, струящиеся по плечам, они ласкали ее обнаженную кожу. Она сказала:— Не-а. Не раньше полуночи. Стройте ваши догадки.— Ладно. Потанцуем.Она улыбнулась, и мой спинной мозг протек еще ниже.— Хорошо, но будьте осторожны.Глядя на нее с нескрываемым вожделением, я ответил:— Постараюсь.Она захлопала ресницами и тем самым достала меня окончательно.— Я говорю о моем наряде. О юбке. Если вы прижметесь ко мне, она поднимется сзади. Чем больше вы приблизитесь, тем выше юбка задерется. Обручи, знаете ли.— Обручи?— Обручи. Они жесткие.— Рискнем!Я взял ее правую руку, положил свою правую на ее талию и зашаркал ногами. Мы почти не двигались, так, едва елозили по полу и смотрели друг на друга.— Надеюсь, — проговорила она, — вы не возражаете против моего вмешательства.— Я возражаю? Шутите?— Я заметила, как вы разглядывали меня. Мне даже показалось, что вы направились ко мне как раз перед... перед первым раундом.— Точно, перед первым раундом. До пятнадцатого не дойдет. И я действительно направился было к вам.— Во всяком случае, я хотела поблагодарить вас. И еще меня разбирало любопытство.— Насчет чего?— Ну, вечеринка устроена только для снимавшихся в фильме и работающих на студии. Что делает частный детектив на киношном балу? Снимает?— Ха! Смешно. — Я рассмеялся.— Ну, — протянула она, присматриваясь ко мне, — вы могли бы сыграть свирепого злодея.Я покачал головой:— С год назад я оказал услугу Фелдспену. Он едва помнит меня, но все же пригласил сюда, обещая, что я получу удовольствие.— И как? Получаете?— Сейчас да.Мы поелозили ногами еще немного, и я проронил:— Похоже, я не единственный здесь чужак. Взять хотя бы моего спарринг-партнера.— Вы имеете в виду Брэйна? Он обычно бывает на подобных мероприятиях. Выступает как провалившийся статист. — Она ослепительно улыбнулась. — Я слышала, он пробовался, когда впервые появился тут. Но это было ужасно. Может, теперь ему доставляет удовольствие бывать на таких вечеринках и мечтать. Полагаю, он знаком со многими важными персонами.— Как давно он крутится в Голливуде?— Пожалуй, года три. Может, меньше.— Ладно, хватит. Давайте поговорим о вас. — Я притянул ее поближе.— Осторожно! — воскликнула она. — Обручи!Я хохотнул и свирепо уставился на типа сзади нее — тот выпучил глаза.— Извините, — обратился я к ней, — но зачем вы надели эту чертову штуковину?Улыбнувшись, она ответила очень серьезно:— Просто я решила, что никто не додумается до такого. Видите ли, все держали свои маскарадные костюмы в большом секрете. Пока меня еще никто не узнал, так что я могу выиграть приз.— Если бы я раздавал призы, вы выиграли бы их все.Я понял, что она имела в виду. В Голливуде больше, чем где бы то ни было, девушки старались быть «оригинальными». А на костюмированных балах особенно. Любая бы сдернула с себя парик, если бы увидала на улице или на вечеринке другую в таком же. Поэтому здесь костюмы были «засекречены», а маски на лицах помогали избежать несправедливости при вручении призов «по знакомству»; победители и так всегда подозрительны.В Голливуде любой приз хорош, любое поощрение кстати.Очень мне было любопытно, с кем, черт возьми, я танцую. Звезда? Статистка? Редакторша? Не то чтобы это имело какое-нибудь значение, просто обалденная куколка все сильнее интриговала меня. И я предложил:— Как насчет того, чтобы встретиться в полночь, когда будут сняты все маски? Правда, я в невыгодном положении. Вы-то уже знаете, кто я.Музыка кончилась, и она согласилась:— Хорошо, Шелл. У подножия лестницы?Мы находились в огромном бальном зале, который вместил бы все три сотни гостей и даже больше, если бы некоторые из них не разбрелись по саду и не поднялись на верхний этаж. Упомянутая ею лестница с широким изогнутым пролетом находилась в конце зала и вела на второй этаж, как в фильмах ужасов. Наверху я не был, но знал, что там располагались спальни и ванные комнаты, может, даже музей. Места хватило бы вполне.— У подножия лестницы, — подтвердил я, — ровно в полночь.Мы перестали топтаться на месте, она сказала: «Увидимся» — и отошла, раскачивая своей голубой юбкой на обручах.Я вздохнул и опрокинул в баре еще стаканчик, потом отправился в обход зала. Забавы забавами, но мне предстояло свести счеты с Роджером Брэйном. Но обход ничего не дал — нигде не было видно ни курчавой головы Брэйна, ни его развевающегося черно-серого плаща.Однако побродить здесь было приятно. «Магна» — одна из лучших студий в Голливуде, и в зале было полно первоклассных звезд в масках, плащах, юбках, туниках и прочих маскарадных нарядах. Хватало и обнаженной плоти, не исключая и мужской. Один парень вырядился в леопардовую шкуру, как Тарзан. Черт, может, это и был Тарзан.Было там и несколько обезьян, и вовсе не потому, что они нарядились в волосатые костюмы. В полночь будет достаточно писка и визга, когда каждая маска узнает другую маску. Некоторых из масок можно было угадать по узколобости, но не всех. Угадывание было частью развлечения.Вполне невинная, судя по всему, девушка, игравшая, видимо, характерные роли, одетая Клеопатрой, повисла на моей руке в тот момент, когда я узрел парня у микрофона в другом конце зала, начавшего объявлять призы за костюмы.Я наблюдал за церемонией издали, пока «Клеопатра» что-то лепетала. Она здорово набралась. Наконец я расслышал, что она бормочет:— Обалденная вечеринка. Знаете тот стишок про вечеринку?Так она бормотала. Должно быть, провела немало одиноких ночей, заучивая его.Меня не очень-то интересовали призы. Я-то все равно не выиграл бы ничего. И я вовсе не дуюсь по этому поводу. Я несколько оживился, когда милая маленькая «Серебряная маска» приблизилась к ведущему у микрофона и ей что-то там вручили. Значит, она выиграла какой-то приз, и я держу пари, что знаю, за что.Я не слышал, что там говорилось, потому что чертова деваха, повисшая на моей руке, без умолку болтала что-то насчет «обалденной вечеринки». Все это было довольно мило, вот только «Клеопатра» так и не сумела сказать ничего вразумительного, лишь невнятно лепетала и делала высокопарные жесты. Может, она приняла меня за продюсера?Когда я наконец сумел отделаться от «Клеопатры», «Серебряная маска» уже исчезла. Я побродил еще с полчаса, не видя никого, кто заинтересовал бы меня, потом взглянул на свои наручные часы. Одиннадцать ночи, и мне уже все прискучило. Правда, была еще надежда на свидание в полночь у подножия лестницы. И конечно же здорово было бы увидеть Брэйна.Я повернулся и двинулся к бару, когда вдруг услышал это. Все услышали это.Поначалу тихий визг, донесшийся откуда-то с широкой лестницы. Визг набрал силу и превратился в вопль, от которого кровь стыла в жилах. Почудилось, будто Дракула встретился с Франкенштейном в Зеркальном доме.Мгновенно дрожь пробежала по моему позвоночнику, я кинулся к лестнице и взлетел по ступеням наверх. Женщина с широко раскрытым и все еще вопящим ртом скатывалась вниз из полумрака, пытаясь прыгать сразу через восемь ступенек. Но это ведь невозможно.Она полетела с верхней ступеньки, словно комик в водяной феерии, перебирая ногами в воздухе и не зная, есть ли куда приземлиться. Она все же приземлилась на несколько ступеней выше меня, и я постарался затормозить свой рывок и поймать ее, когда у нее подкосились ноги. Но то ли я среагировал слишком поздно, то ли она летела слишком стремительно. Она ссыпалась, как сломанная марионетка, и покатилась, размахивая руками, ногами и одеждой, до нижних ступенек, где ее пытались подхватить двое парней.От первого прыжка и до последнего переката она не закрывала рот и не переставала вопить, пока не хлопнулась у подножия лестницы.Я пробежал оставшиеся ступеньки и замер на верхней площадке.Там уже находились двое, нет, трое. Но даже с расстояния десяти футов я понял все. На вечеринку я прибыл просто гражданином, теперь же почувствовал себя мобилизованным. На полу лежал мертвец. Глава 3 Он лежал на спине. Двое мужчин склонились над ним, издавая нечленораздельные звуки.На мертвеце были голубой жакет и винного цвета трико, но черно-серый плащ исчез. Роджер Брэйн — уже покойник! Первый наш с ним раунд оказался и последним, На второй ему уже не выйти, теперь он даже не услышит гонга.В нескольких футах от его головы валялась небольшая, но на вид тяжелая статуэтка Меркурия, которой кто-то, видимо, оглушил его, хотя сейчас это уже не имело значения. Легко было понять, почему та деваха так вопила. Я ее не осуждал. Кинжал Роджера Брэйна с драгоценными камнями на рукоятке был вынут из ножен и лежал на ковре рядом с трупом. С тех пор, как кинжал покинул ножны, и до момента, как оказался на полу, он превратил в кровавое месиво горло Брэйна.Горло было располосовано так, что в это просто невозможно было поверить, не увидев собственными глазами. Я-то поверил сразу. Сердце Брэйна продолжало еще некоторое время перекачивать кровь, поэтому и на теле, и на маленькой фотокамере, все еще висевшей на его шее, и на мягком ковре — повсюду была кровь, кровь, кровь.Я видывал жмуриков, сам отправил немало типов на тот свет, но я никогда не видел подобных мертвяков. Избави меня Боже увидеть такое еще когда-нибудь.Я не стал щупать его пульс, даже не дотронулся до него. Это все равно, что сложить руки мертвеца на груди — привычный ритуал. Не было смысла — ему уже ничем не помочь. Просто еще один покойник в обычном для всех трупов состоянии.Я нагнулся над ним, присматриваясь, потом выпрямился. Мертвее не бывает. И меня не могло не занимать, кто это сделал. Каким-то образом это уже стало моим делом.Пока я размышлял, вокруг собралась толпа и кто-то воскликнул:— Черт! А это еще что?Я подошел к сказавшему это парню. Он наклонился и поднял... широкую волнообразную голубую юбку на обручах.У меня судорогой свело желудок, но я сказал какому-то типу:— Держите это и помогите мне очистить помещение.Минут пять мы удерживали толпу на ступеньках. За это время я ухитрился поговорить с Биллом Паркером — правой рукой Фелдспена — и велел ему установить контроль за всеми выходами, вероятно, было уже поздно, но никто не выйдет и не войдет, пока не прибудут ребята из отдела по расследованию убийств.Потом я нашел на втором этаже телефон и позвонил в управление полиции. Мне удалось связаться с капитаном Сэмсоном, вкалывавшим сверхурочно в отделе по расследованию убийств.— Сэм, здесь Шелл.— Я-то думал, что сегодня ночью ты развлекаешься в высшем обществе, — проворчал он.Голос его звучал приглушенно, и я понял, что он жует длинную черную сигару. В любую секунду он мог умолкнуть, откусывая ее кончик.— Ага, Сэм. Пляски смерти.— А? Что ты мелешь?— Ничего. — Я объяснил ему ситуацию парой фраз и подождал его реакцию.— Мой Бог, — выдохнул он. — Боже ж ты мой! — Он помолчал несколько секунд. — О'кей, десять минут.— Сэм, ты не мог бы выбраться сюда сам?— Чего ради?— Я тут подумал... Чуть раньше я врезал этому парню.Сэмсон пожевал свою незажженную сигару и проворчал:— Почему бы тебе самому не перерезать себе глотку?Я нахмурился:— Уж не думаешь ли ты...— Нет, тупица. Однако ты нашел приключение на свою голову. А что я думаю, не имеет особого значения. * * * Ох уж этот Сэмсон! Детектив, капитан Фил Сэмсон из отдела по расследованию убийств Лос-Анджелеса. Крупный славный парень, поседевший за восемнадцать лет службы. Особенно за последние тринадцать, проработанные в отделе по расследованию убийств. Зато, вероятно, его чугунная челюсть стала еще тверже.— Ну, — откликнулся я, — вот и все. По крайней мере, все, что я знаю.Он провел рукой по чисто выбритому розовому лицу:— Хорошо, что ты поставил людей в дверях. Но многие наверняка уже улизнули. — Он вынул сигару изо рта и посмотрел на меня в упор. — Эта юбка... Что ты о ней скажешь?Я покачал головой:— Не знаю, Сэм. Я же тебе говорил, мне она не знакома. И, похоже, никому здесь.Сэм снова сунул сигару в рот и сжал ее зубами, когда подошел лейтенант Ролинс — молодой симпатичный коп, которому не исполнилось еще и тридцати.— Это я нашел в двери, Сэм, — сказал он. — Дверь выходит на крыльцо, ступеньки спускаются вниз и — ку-ку.В его протянутой руке была серебряная маска с прорезями для глаз и углублением для носа.Сэм что-то проворчал и взглянул на меня.Я кивнул:— Та самая. Как и юбка.— Ты уверен? Не могло быть двух одинаковых?Я ухмыльнулся, но безрадостно. Мне было не до смеха, однако я держал марку.— Нет, Сэм. Я назвал бы ее «Горячие губы». Она выиграла приз. — Я подумал и добавил: — Классная девочка.Меня самого разбирало любопытство. Хотел я того или нет, меня здорово заинтересовала девушка в серебряной маске, а у нас остались только ее маска и юбка. Никаких сомнений — они принадлежали ей, а ее самой не было. Не очень-то складно это выглядело. При мысли, что красотка могла быть замешана в убийстве, становилось нехорошо, это как-то не вязалось с впечатлением, которое она произвела на меня.В Лос-Анджелесе и Голливуде полным-полно красивых женщин, и я знаком со многими из них. Обычно это просто случайные знакомства, но время от времени какая-нибудь из них затрагивала нечто в моей холостяцкой душе, и такие симптомы мне были давно известны. Как раз сейчас я почувствовал эти симптомы. Черт, может, все дело в маске и в любопытстве относительно ее личности? Или в назначенном ею на полночь свидании? Возможно. Но я сам не очень-то верил в это.Сэм молча разглядывал меня. Мы хорошо знакомы. Он мой добрый друг и отлично знает, когда открывать рот, а когда нет. Умница. Поэтому-то он и выбился из дорожных копов. И рот он раскрывает разве что во избежание разжалования — не возвращаться же обратно к дежурству на улицах. Во всяком случае сейчас он молчал.Я спросил его:— Могу я уже слинять?Он пошарил в кармане брюк, достал большую кухонную спичку и проговорил:— Ага, убирайся. — Он зажег сигару и выдохнул клуб удушающего дыма в мою сторону. — Не докучай мне. Ребята составляют список. Бог мой! Триста с лишним подозреваемых. Плюс те, что улизнули. Да еще ты, черт бы тебя побрал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17