Великий астролог, мистер Скотт.
– Да, она душка.
И как я в этот раз ни старался сохранить серьезное выражение лица, мне этого не удалось сделать. Чтобы скрыть неуместную веселость, я нагнулся над своим письменным столом, открыл ящик и стал рыться в нем с самым озабоченным видом.
– Ну, миссис Уилфер, я думаю, у нас уже есть несколько зацепок, которые дадут возможность работать.
Меня раздражало, что каждый раз, когда я делал хотя бы полунамек на то, что, возможно, смогу ей помочь, ее некрасивое лицо светлело, становясь менее невзрачным, а глаза, казалось, почти начинали сверкать.
– Так, значит, все будет в порядке?
Я перебил ее.
– У меня появилась забавная мысль, – сказал я. – Может быть, в этом нет ничего особенного. Но эта удивительная прорицательница... простите, астролог... случайно не знакома с парнем, который владеет тем самым прибором? Иными словами, с мистером Моррейном?
– О да. Мистер Скотт, я не понимаю, как вы...
– Так они знакомы, верно?
– Ну да, они закадычные друзья. И дружат уже многие годы. Они почти такие же близкие друзья, как Джиппи и мистер Моррейн.
Думаю, что именно в тот момент я решил взяться за дело со скважиной и показать себя при его расследовании во всем своем блеске, хотя обещано мне за него всего тридцать долларов. Суть не в том, что я имею обыкновение торговаться, прежде чем приступить к восстановлению нарушенной гармонии мира, просто здесь мошенничество выглядело столь откровенным и вызывающе наглым, что у меня руки чесались уделить ему часок-другой, а может быть, и целый день.
И все же мысль о том, что мне заплатят всего только тридцать долларов и к тому же это сделает клиентка, которая только что получила чек – надо полагать, на кругленькую сумму – за добытую нефть из собственной скважины, поразила меня своей нелепостью. Поэтому я проговорил:
– Миссис Уилфер, вы упомянули о том, что получили свой первый чек за разработку нефтяной скважины. И сколько же там стоит?
– Восемьдесят два доллара, – сказала она.
– Восемьдесят два... хм! Не слишком-то... А сколько мистер Уилфер вложил в это дело, если считать с самого начала?
– Тридцать тысяч долларов.
Закончив хлопать глазами, я спросил:
– Тридцать тысяч... Где же он раздобыл такие деньги?
Вероятно, мне не следовало задавать этот вопрос, но во время нашей беседы Одри несколько раз упомянула, что ее муж отнюдь не был богат – практически они сидели на мели, когда пришел чек за разработку скважины. Поэтому те тысячи, которые она упомянула, невольно впечатлили меня.
– Кое-что выиграл, а кое-что получил за страховку, но сейчас это не имеет значения, так ведь? Они... пропали. И для меня это не важно, я не жалею о них, – сказала она спокойно. – Я беспокоюсь только о Джиппи.
– Конечно. Поэтому назовите мне несколько мест, где он имел обыкновение бывать, и людей, с которыми он знаком. Может, вы знаете бар, где он любил пропустить стаканчик-другой? У меня такое чувство, что я скоро его найду...
– О, это замечательно, замечательно! – всплеснула она руками и обрушила на меня поток восторженной благодарности.
Я ухитрился заставить ее замолчать, ни разу не воспользовавшись своим превосходством в физической силе. В течение минуты или около того она перечисляла людей, места, адреса, а я все это записывал. Потом она вдруг сказала:
– О, я забыла самое главное! То, из-за чего он разъярился и побежал искать мистера Трапмэна.
Почему-то именно в этот момент я ощутил, как холодок заструился у меня по спине. И моей спине отнюдь не становилось теплее по мере того, как она продолжала рассказывать.
– Видите ли, когда начались все эти проволочки, Джиппи сказал мне: «неладно что-то в датском королевстве» – это его любимое присловие, он его повторяет на каждом шагу.
– Так, допустим.
– И когда мы получили этот чек, только на восемьдесят два доллара, он завопил, что мистер Трапмэн, должно быть, великий мошенник и так далее. И... Да, я еще забыла сказать, что как раз вчера, часа за два до того, как Джиппи убежал, мы получили письмо от мистера Трапмэна. Он предлагал нам продать наши права на добычу нефти – всего за пять тысяч долларов. Тут Джиппи разошелся, кричал, что мистер Трапмэн пытается нас ограбить.
Она замолчала.
Я мысленно произвел некоторые арифметические действия и представил себе всю картину. Пять тысяч долларов равнялись шестой части от первоначального вложения Уилферов – это было легко подсчитать. Но если восемьдесят два доллара равнялись их месячному доходу от эксплуатации скважины, то пять тысяч были приблизительно равны их доходу за добрых пять лет – и даже больше, если учесть, что количество газа или нефти убывает с годами. А если это так, то вовсе на грабеж не похоже. В этой картине недоставало чего-то еще, помимо пропавшего мистера Уилфера. Но я не стал сообщать свои выкладки Одри, просто подождал, пока она заговорит сама.
– Но что я хотела упомянуть – так это то, что Джиппи был, знаете ли, так расстроен, а он всегда держал в доме этот ужасный огромный пистолет.
– Пистолет?
– И когда он ринулся из дому... такой расстроенный, понимаете, он взял его с собой.
Минуту спустя я сказал:
– Он взял пистолет. И был в ярости, когда собирался встретиться с мистером Трапмэном?
– Да, и я опасаюсь, что, может быть, он... у-у-ох, может быть, он у-у-убил-ох...
– Прекратите это, прошу! Держите себя в руках, миссис!
Она выглядела так, будто собираюсь закричать, а может быть, даже завопить, и это, конечно, несказанно увеличило бы очарование дня. Поэтому, когда я заметил, что ее тонкие губы начинают подергиваться и кривиться, я сам заорал на нее:
– Прекратите, ничего страшного не случилось, уверяю вас!
И это было своевременно.
Ее костлявая грудь еще несколько раз поднялась и опустилась, прежде чем она выдохнула:
– Уверяете? Но что, если?..
Я, боясь расхохотаться, с самым решительным видом процедил сквозь зубы:
– Этот Джиппи, этот мистер Уилфер, ваш сбежавший муж, точнее, ваш временно исчезнувший или сменивший местонахождение муж... Во-первых, он никого не убил, даю голову на отсечение. Не тот тип... Но, как бы то ни было, давайте выясним ситуацию – позвоним и узнаем, в порядке ли мистер Трапмэн. Сейчас я позвоню ему и спрошу, не пристрелили ли его недавно. Видите, как все просто?
– О, вы это сделаете? Я хотела сделать это сама, но боялась...
– Наши страхи делают нас трусами, впрочем, забудьте это. Сейчас я ему позвоню. А вы будьте паинькой. Ладно? Хотя бы пару минут?
– О, конечно же! Пожалуйста, позвоните ему.
Что я и сделал. Ничего особенного.
Нашел в телефонной книге имя Трапмэна, Арнольда, набрал номер, услышал сладкоголосую секретаршу и спросил, могу ли я поговорить с мистером Трапмэном.
– Его пока нет, сэр, но он звонил полчаса назад и сказал, что скоро будет. Ждем с минуты на минуту.
– Что ж, если он вам звонил, значит, с ним все в порядке.
– Я в этом уверена, сэр. А кто его спрашивает?
– Шелл Скотт. Я частный детектив. И...
Одри щипала себя за подбородок и изо всех сил пыталась проткнуть локтями собственное чрево. Ее вид вызывал у меня опасения.
Я сказал в трубку:
– Наверное, он бы вам сообщил, если бы в него стреляли.
– Стреляли? В него стреляли? – Сладкий голос стал чуть менее сладким.
– Нет, насколько мне известно. Пока еще нет.
– Я уверена, что он непременно сказал бы мне о чем-нибудь таком. Но что за странные вопросы вы задаете?
– Что делать, такая манера. Благодарю вас, мисс, я буду звонить мистеру Трапмэну позже. Нет, передать ничего не...
– Что? Его нет? – заголосила Одри. – Его там нет? О, я знала, что он убит! Я это знала!
– Нет, нет, он жив, и вы ничего не знали, – попытался я умиротворить Одри. – Нет, мэм, – сказал я в трубку. – Видите ли, у меня здесь возникла сложная ситуация.
– О, мистер Трапмэн как раз входит, сэр. Хотите с ним поговорить?
– Черт возьми! Прекратите... Нет, мэм, это не вам. Да, я хотел бы с ним поговорить.
Я слышал, как она тихо сказала, что на проводе мистер Шелл Скотт, и что он представился как частный детектив, и что он какой-то странный и голос у него ужасно грубый, а мистер Трапмэн, конечно, знает, что она хорошо разбирается в голосах, и...
Ее перебил низкий мужской голос. Слышно было плохо, но слышно.
– Пенелопа, замолчите вы, черт возьми, у меня и так забот полон рот. Что, черт возьми, нужно от меня частному детективу?
Потом громко в трубку, адресуясь ко мне:
– Арнольд Трапмэн слушает. Вы – мистер Скотт? Мы знакомы?
– Нет, сэр.
– Моя секретарша говорит, что вы частный детектив.
– Это верно, мистер Трапмэн.
– Чего вы хотите от меня, мистер Скотт?
Я победно посмотрел на Одри и жестами показал ей, что все в порядке. Но, кажется, это не принесло ей облегчения.
Для большей убедительности я решил упомянуть вслух имя своего собеседника.
– Собственно, речь не о вас, мистер Трапмэн, – сказал я. – Я собираю кое-какую информацию о мистере Уилфере, Джиппи Уилфере.
– О Джиппи? А у него неприятности?
– Нет, сэр. Но скажите, вы с ним встречались сегодня утром или вчера вечером? Особенно интересует вчерашний вечер.
– Нет, не встречался, мистер Скотт. Уже несколько недель. А почему вчерашний вечер вас особенно интересует? Значит, он собирался со мной повидаться?
– Да, возможно, он собирался с вами повидаться. Но я уверен, мистер Трапмэн, что это недоразумение. Нет, ничего особенного, что-то насчет нефтяной скважины. Да, нефтяной скважины.
– А, да-да. Возможно, это из-за предложения, которое я сделал Уилферам – купить их долю в нефтяных промыслах. Но не думаю, что вас это может заинтересовать, мистер Скотт.
– Согласен, сэр. Во всяком случае, сейчас. Я просто обзваниваю всех его знакомых, хочу найти мистера Уилфера. Простите, что побеспокоил, мистер Трапмэн.
– Ничего, ничего.
Мы распрощались.
– Вы говорили с мистером Трапмэном? – спросила меня миссис Уилфер с излишней горячностью.
– Да. Как видите, с ним все в порядке, его не подстрелили и даже не ранили, и он не видел и не слышал мистера Джиппи уже несколько недель. Поэтому перестаньте паниковать.
– Вы уверены, что говорили именно с мистером Трапмэном?
Я вздохнул.
– Конечно, это вполне мог быть губернатор штата Мичиган. Но давайте предположим, что все-таки это был мистер Трапмэн.
– А Джиппи?.. Где Джиппи? – спросила она.
– Вероятно, дома. Кстати, какой у вас номер телефона, миссис Уилфер?
Под ее диктовку я набрал номер. Никто не ответил.
– Дайте ему время, – сказал я. – Или дайте время мне. Я его найду.
– О, это замечательно, – вздохнула она. – Если с Джиппи ничего не случилось, он захочет все выяснить о нашей нефтяной скважине. И я тоже хотела бы. Действительно ли там жульничество, как предполагает Джиппи. – Она заколебалась. – Но, я думаю, это будет стоить кучу денег – расследовать это дело, да?
– Весьма вероятно...
Эта крошка меня допекла. Но уж если человек тонет, то он тонет.
Собственно, мне и не надо было дожидаться встречи с Джиппи. Супруг Одри Уилфер, должно быть, представлял собой великолепный экземпляр. Если, конечно, он был жив, а не мертв... Но именно это я и вызвался установить. Да и кто бы не вызвался, попроси его такая женщина, как Одри? Я натянуто улыбнулся.
– Миссис Уилфер, хочу вам конфиденциально сообщить, что найду Джиппи и представлю его вам, возможно, несколько поношенного, но еще вполне годного к употреблению. В то же время я порыскаю немножко тут и там, совсем немножко, и попытаюсь кое-что разузнать об этой чертовой скважине. И это ничего вам не будет стоить. Вы удовлетворены?
Я спросил, зная, что все равно это не принесет ей облегчения.
– О, это было бы замечательно, мистер Скотт. Благодарю вас, благодарю.
– Не благодарите прежде времени. Это может испортить дело – есть такая примета. И давайте сразу же утрясем один вопрос, он очень важен. По крайней мере для меня.
– Да? И что же это за вопрос?
– Мой гонорар. Я не работаю даром. Обычно не работаю. А вы, помнится, упомянули о тридцати долларах...
– О Боже милостивый! – воскликнула она. – Я чуть не забыла...
Счастливо улыбаясь Бог знает чему, она принялась рыться в кармане своего серого облачения, пока наконец не выудила оттуда комок чего-то, что могло быть с равным успехом принято как за деньги, так и за использованную жевательную резинку. Вскоре этот комок лег на мой письменный стол.
Он действительно состоял из денежных купюр, в основном по доллару. Когда я попытался развернуть их, собираясь пересчитать, на мой письменный стол посыпались крупинки чего-то белого. Крошечные белые крупинки какого-то вещества.
– Что это за штука? – полюбопытствовал я.
– О, я, должно быть, что-то просыпала на них, – сказала она, не глядя мне в лицо.
Поначалу я принял их за перхоть. А что? Почему бы ей не носить деньги в волосах? Тем более что похоже, она и тесто носила в волосах, вероятно, потому что у нее не хватало дрожжей, чтобы заставить его подойти, и она согревала его собственным теплом. Но, по правде говоря, эти крупинки не были похожи на перхоть... О Боже милостивый! – сказал я себе. Это похоже, это похоже... но этого не может быть, и все-таки это похоже на сахар. Конечно, не может быть. Никто не прячет деньги в сахарнице. Никто больше не прячет их там. Может быть, никто никогда их там и не прятал. Все это миф, кто-то это придумал. Да нет же, немыслимо, в какой-то чертовой сахарнице!
И все-таки это был сахар.
Я щелкнул по пачке большим пальцем.
– Ладно, нет нужды их считать. Похоже, все точно. Кроме того, нам следует доверять друг другу. Верно?
Я замолчал и посмотрел на Одри Уилфер. Она выглядела так, будто ее только что вытащили из моря. Но за минуту до спасения она окончательно пошла ко дну. И ей еще не успели сделать искусственное дыхание. Ах, бедная девочка. Вероятно, продираться сквозь жизнь так, как это делает она, довольно неприятно – остается много царапин.
Итак, движимый силами, не поддающимися контролю здравого смысла, я бодро сказал:
– О'кей! Итак, мы начинаем с надеждой на успех. И у меня очень хорошее предчувствие, миссис Уилфер, в отношении вашего мужа, вашей нефтяной скважины и всего остального, миссис Уилфер. Очень хорошее предчувствие... О'кей?
– Это правда? Правда?
– Да, конечно. Я уже давно занимаюсь своим ремеслом, а в процессе всех этих бесконечных расследований у человека развивается... как бы выразиться... ну, ощущение предвидения, что ли. Наше с вами дело будет иметь благоприятный исход. Даю слово. Право, я думаю, вам пора перестать волноваться. О'кей?
– О Боже мой! – закричала она.
– Что? – спросил я. – В чем дело?
– О Господи! Благодарю вас!
И она начала так кричать и плакать, что чуть не отдала концы на моих глазах. Мне захотелось дать ей пинка под костлявый зад и вышвырнуть из конторы. Но я сказал:
– Христа ради, замолчите! Что, собственно, с вами происходит? Прекратите этот чертов вой! Ну!
Я встал и хлопнул ее по плечу. Надо сказать, плечо действительно было очень костистым. Как я и подозревал.
– Ну, ну, успокойтесь, успокойтесь.
Через некоторое время, не переставая шмыгать носом, она сказала:
– О, благодарю вас, благодарю.
– Ради Бога, не благодарите меня. Не смейте этого делать.
– Спасибо, – сказала она.
И тут же выбежала за дверь и исчезла. Из моей конторы. Но я знал, что не из жизни.
Я плюхнулся в свое вертящееся кресло. Не упал в него, а именно плюхнулся. И просидел так, тряся головой, в течение, как мне показалось, долгого времени. Хотя и знал, что не смогу много из нее вытрясти. Мне надо было выйти, расшевелить себя, найти этого кретина из кретинов Джиппи.
И сделать это быстро, без всяких заминок. Если я быстро не найду этого малого, если я не найду его чертовски быстро, мир развалится на куски. Конечно, не весь мир, а только та его часть, которая принадлежит Одри.
«Вероятно, парень сейчас правит к дому, – сказал я себе. – А еще лучше, уже обнюхивает горшок бобов у себя в печи и недоумевает, где его гулящая жена. Не нашла ли она кого-нибудь другого? Не изменила ли ему? Не увязла ли в болоте?»
Но всамделишный Джиппи не задавался подобными вопросами. Его не было дома. Но он и не был мертв. Он был на три четверти жив, а это для него было почти нормальным состоянием. Джиппи страдал от похмелья, и его настроение находилось на отметке «одно деление до нуля», то есть на той отметке, когда запутавшиеся в жизни идиоты прыгают с утесов, бросаются под автобус или вышибают себе мозги. Или просто умирают.
Физически же он был в привычном ему «местечке за углом», которое называлось «Коктейль-холл» – об этом свидетельствовала неоновая вывеска из двенадцати стеклянных букв, в которых почти не осталось неона. Одри только мимоходом упомянула об этом баре, когда я записывал адрес с ее слов. «Коктейль-холл», Шестая улица, недалеко от «Хоупа». Я пошел туда из-за того, что у меня было предчувствие или предвидение – называйте это как хотите.
Как бы то ни было – поиски Джиппи заняли у меня меньше часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Да, она душка.
И как я в этот раз ни старался сохранить серьезное выражение лица, мне этого не удалось сделать. Чтобы скрыть неуместную веселость, я нагнулся над своим письменным столом, открыл ящик и стал рыться в нем с самым озабоченным видом.
– Ну, миссис Уилфер, я думаю, у нас уже есть несколько зацепок, которые дадут возможность работать.
Меня раздражало, что каждый раз, когда я делал хотя бы полунамек на то, что, возможно, смогу ей помочь, ее некрасивое лицо светлело, становясь менее невзрачным, а глаза, казалось, почти начинали сверкать.
– Так, значит, все будет в порядке?
Я перебил ее.
– У меня появилась забавная мысль, – сказал я. – Может быть, в этом нет ничего особенного. Но эта удивительная прорицательница... простите, астролог... случайно не знакома с парнем, который владеет тем самым прибором? Иными словами, с мистером Моррейном?
– О да. Мистер Скотт, я не понимаю, как вы...
– Так они знакомы, верно?
– Ну да, они закадычные друзья. И дружат уже многие годы. Они почти такие же близкие друзья, как Джиппи и мистер Моррейн.
Думаю, что именно в тот момент я решил взяться за дело со скважиной и показать себя при его расследовании во всем своем блеске, хотя обещано мне за него всего тридцать долларов. Суть не в том, что я имею обыкновение торговаться, прежде чем приступить к восстановлению нарушенной гармонии мира, просто здесь мошенничество выглядело столь откровенным и вызывающе наглым, что у меня руки чесались уделить ему часок-другой, а может быть, и целый день.
И все же мысль о том, что мне заплатят всего только тридцать долларов и к тому же это сделает клиентка, которая только что получила чек – надо полагать, на кругленькую сумму – за добытую нефть из собственной скважины, поразила меня своей нелепостью. Поэтому я проговорил:
– Миссис Уилфер, вы упомянули о том, что получили свой первый чек за разработку нефтяной скважины. И сколько же там стоит?
– Восемьдесят два доллара, – сказала она.
– Восемьдесят два... хм! Не слишком-то... А сколько мистер Уилфер вложил в это дело, если считать с самого начала?
– Тридцать тысяч долларов.
Закончив хлопать глазами, я спросил:
– Тридцать тысяч... Где же он раздобыл такие деньги?
Вероятно, мне не следовало задавать этот вопрос, но во время нашей беседы Одри несколько раз упомянула, что ее муж отнюдь не был богат – практически они сидели на мели, когда пришел чек за разработку скважины. Поэтому те тысячи, которые она упомянула, невольно впечатлили меня.
– Кое-что выиграл, а кое-что получил за страховку, но сейчас это не имеет значения, так ведь? Они... пропали. И для меня это не важно, я не жалею о них, – сказала она спокойно. – Я беспокоюсь только о Джиппи.
– Конечно. Поэтому назовите мне несколько мест, где он имел обыкновение бывать, и людей, с которыми он знаком. Может, вы знаете бар, где он любил пропустить стаканчик-другой? У меня такое чувство, что я скоро его найду...
– О, это замечательно, замечательно! – всплеснула она руками и обрушила на меня поток восторженной благодарности.
Я ухитрился заставить ее замолчать, ни разу не воспользовавшись своим превосходством в физической силе. В течение минуты или около того она перечисляла людей, места, адреса, а я все это записывал. Потом она вдруг сказала:
– О, я забыла самое главное! То, из-за чего он разъярился и побежал искать мистера Трапмэна.
Почему-то именно в этот момент я ощутил, как холодок заструился у меня по спине. И моей спине отнюдь не становилось теплее по мере того, как она продолжала рассказывать.
– Видите ли, когда начались все эти проволочки, Джиппи сказал мне: «неладно что-то в датском королевстве» – это его любимое присловие, он его повторяет на каждом шагу.
– Так, допустим.
– И когда мы получили этот чек, только на восемьдесят два доллара, он завопил, что мистер Трапмэн, должно быть, великий мошенник и так далее. И... Да, я еще забыла сказать, что как раз вчера, часа за два до того, как Джиппи убежал, мы получили письмо от мистера Трапмэна. Он предлагал нам продать наши права на добычу нефти – всего за пять тысяч долларов. Тут Джиппи разошелся, кричал, что мистер Трапмэн пытается нас ограбить.
Она замолчала.
Я мысленно произвел некоторые арифметические действия и представил себе всю картину. Пять тысяч долларов равнялись шестой части от первоначального вложения Уилферов – это было легко подсчитать. Но если восемьдесят два доллара равнялись их месячному доходу от эксплуатации скважины, то пять тысяч были приблизительно равны их доходу за добрых пять лет – и даже больше, если учесть, что количество газа или нефти убывает с годами. А если это так, то вовсе на грабеж не похоже. В этой картине недоставало чего-то еще, помимо пропавшего мистера Уилфера. Но я не стал сообщать свои выкладки Одри, просто подождал, пока она заговорит сама.
– Но что я хотела упомянуть – так это то, что Джиппи был, знаете ли, так расстроен, а он всегда держал в доме этот ужасный огромный пистолет.
– Пистолет?
– И когда он ринулся из дому... такой расстроенный, понимаете, он взял его с собой.
Минуту спустя я сказал:
– Он взял пистолет. И был в ярости, когда собирался встретиться с мистером Трапмэном?
– Да, и я опасаюсь, что, может быть, он... у-у-ох, может быть, он у-у-убил-ох...
– Прекратите это, прошу! Держите себя в руках, миссис!
Она выглядела так, будто собираюсь закричать, а может быть, даже завопить, и это, конечно, несказанно увеличило бы очарование дня. Поэтому, когда я заметил, что ее тонкие губы начинают подергиваться и кривиться, я сам заорал на нее:
– Прекратите, ничего страшного не случилось, уверяю вас!
И это было своевременно.
Ее костлявая грудь еще несколько раз поднялась и опустилась, прежде чем она выдохнула:
– Уверяете? Но что, если?..
Я, боясь расхохотаться, с самым решительным видом процедил сквозь зубы:
– Этот Джиппи, этот мистер Уилфер, ваш сбежавший муж, точнее, ваш временно исчезнувший или сменивший местонахождение муж... Во-первых, он никого не убил, даю голову на отсечение. Не тот тип... Но, как бы то ни было, давайте выясним ситуацию – позвоним и узнаем, в порядке ли мистер Трапмэн. Сейчас я позвоню ему и спрошу, не пристрелили ли его недавно. Видите, как все просто?
– О, вы это сделаете? Я хотела сделать это сама, но боялась...
– Наши страхи делают нас трусами, впрочем, забудьте это. Сейчас я ему позвоню. А вы будьте паинькой. Ладно? Хотя бы пару минут?
– О, конечно же! Пожалуйста, позвоните ему.
Что я и сделал. Ничего особенного.
Нашел в телефонной книге имя Трапмэна, Арнольда, набрал номер, услышал сладкоголосую секретаршу и спросил, могу ли я поговорить с мистером Трапмэном.
– Его пока нет, сэр, но он звонил полчаса назад и сказал, что скоро будет. Ждем с минуты на минуту.
– Что ж, если он вам звонил, значит, с ним все в порядке.
– Я в этом уверена, сэр. А кто его спрашивает?
– Шелл Скотт. Я частный детектив. И...
Одри щипала себя за подбородок и изо всех сил пыталась проткнуть локтями собственное чрево. Ее вид вызывал у меня опасения.
Я сказал в трубку:
– Наверное, он бы вам сообщил, если бы в него стреляли.
– Стреляли? В него стреляли? – Сладкий голос стал чуть менее сладким.
– Нет, насколько мне известно. Пока еще нет.
– Я уверена, что он непременно сказал бы мне о чем-нибудь таком. Но что за странные вопросы вы задаете?
– Что делать, такая манера. Благодарю вас, мисс, я буду звонить мистеру Трапмэну позже. Нет, передать ничего не...
– Что? Его нет? – заголосила Одри. – Его там нет? О, я знала, что он убит! Я это знала!
– Нет, нет, он жив, и вы ничего не знали, – попытался я умиротворить Одри. – Нет, мэм, – сказал я в трубку. – Видите ли, у меня здесь возникла сложная ситуация.
– О, мистер Трапмэн как раз входит, сэр. Хотите с ним поговорить?
– Черт возьми! Прекратите... Нет, мэм, это не вам. Да, я хотел бы с ним поговорить.
Я слышал, как она тихо сказала, что на проводе мистер Шелл Скотт, и что он представился как частный детектив, и что он какой-то странный и голос у него ужасно грубый, а мистер Трапмэн, конечно, знает, что она хорошо разбирается в голосах, и...
Ее перебил низкий мужской голос. Слышно было плохо, но слышно.
– Пенелопа, замолчите вы, черт возьми, у меня и так забот полон рот. Что, черт возьми, нужно от меня частному детективу?
Потом громко в трубку, адресуясь ко мне:
– Арнольд Трапмэн слушает. Вы – мистер Скотт? Мы знакомы?
– Нет, сэр.
– Моя секретарша говорит, что вы частный детектив.
– Это верно, мистер Трапмэн.
– Чего вы хотите от меня, мистер Скотт?
Я победно посмотрел на Одри и жестами показал ей, что все в порядке. Но, кажется, это не принесло ей облегчения.
Для большей убедительности я решил упомянуть вслух имя своего собеседника.
– Собственно, речь не о вас, мистер Трапмэн, – сказал я. – Я собираю кое-какую информацию о мистере Уилфере, Джиппи Уилфере.
– О Джиппи? А у него неприятности?
– Нет, сэр. Но скажите, вы с ним встречались сегодня утром или вчера вечером? Особенно интересует вчерашний вечер.
– Нет, не встречался, мистер Скотт. Уже несколько недель. А почему вчерашний вечер вас особенно интересует? Значит, он собирался со мной повидаться?
– Да, возможно, он собирался с вами повидаться. Но я уверен, мистер Трапмэн, что это недоразумение. Нет, ничего особенного, что-то насчет нефтяной скважины. Да, нефтяной скважины.
– А, да-да. Возможно, это из-за предложения, которое я сделал Уилферам – купить их долю в нефтяных промыслах. Но не думаю, что вас это может заинтересовать, мистер Скотт.
– Согласен, сэр. Во всяком случае, сейчас. Я просто обзваниваю всех его знакомых, хочу найти мистера Уилфера. Простите, что побеспокоил, мистер Трапмэн.
– Ничего, ничего.
Мы распрощались.
– Вы говорили с мистером Трапмэном? – спросила меня миссис Уилфер с излишней горячностью.
– Да. Как видите, с ним все в порядке, его не подстрелили и даже не ранили, и он не видел и не слышал мистера Джиппи уже несколько недель. Поэтому перестаньте паниковать.
– Вы уверены, что говорили именно с мистером Трапмэном?
Я вздохнул.
– Конечно, это вполне мог быть губернатор штата Мичиган. Но давайте предположим, что все-таки это был мистер Трапмэн.
– А Джиппи?.. Где Джиппи? – спросила она.
– Вероятно, дома. Кстати, какой у вас номер телефона, миссис Уилфер?
Под ее диктовку я набрал номер. Никто не ответил.
– Дайте ему время, – сказал я. – Или дайте время мне. Я его найду.
– О, это замечательно, – вздохнула она. – Если с Джиппи ничего не случилось, он захочет все выяснить о нашей нефтяной скважине. И я тоже хотела бы. Действительно ли там жульничество, как предполагает Джиппи. – Она заколебалась. – Но, я думаю, это будет стоить кучу денег – расследовать это дело, да?
– Весьма вероятно...
Эта крошка меня допекла. Но уж если человек тонет, то он тонет.
Собственно, мне и не надо было дожидаться встречи с Джиппи. Супруг Одри Уилфер, должно быть, представлял собой великолепный экземпляр. Если, конечно, он был жив, а не мертв... Но именно это я и вызвался установить. Да и кто бы не вызвался, попроси его такая женщина, как Одри? Я натянуто улыбнулся.
– Миссис Уилфер, хочу вам конфиденциально сообщить, что найду Джиппи и представлю его вам, возможно, несколько поношенного, но еще вполне годного к употреблению. В то же время я порыскаю немножко тут и там, совсем немножко, и попытаюсь кое-что разузнать об этой чертовой скважине. И это ничего вам не будет стоить. Вы удовлетворены?
Я спросил, зная, что все равно это не принесет ей облегчения.
– О, это было бы замечательно, мистер Скотт. Благодарю вас, благодарю.
– Не благодарите прежде времени. Это может испортить дело – есть такая примета. И давайте сразу же утрясем один вопрос, он очень важен. По крайней мере для меня.
– Да? И что же это за вопрос?
– Мой гонорар. Я не работаю даром. Обычно не работаю. А вы, помнится, упомянули о тридцати долларах...
– О Боже милостивый! – воскликнула она. – Я чуть не забыла...
Счастливо улыбаясь Бог знает чему, она принялась рыться в кармане своего серого облачения, пока наконец не выудила оттуда комок чего-то, что могло быть с равным успехом принято как за деньги, так и за использованную жевательную резинку. Вскоре этот комок лег на мой письменный стол.
Он действительно состоял из денежных купюр, в основном по доллару. Когда я попытался развернуть их, собираясь пересчитать, на мой письменный стол посыпались крупинки чего-то белого. Крошечные белые крупинки какого-то вещества.
– Что это за штука? – полюбопытствовал я.
– О, я, должно быть, что-то просыпала на них, – сказала она, не глядя мне в лицо.
Поначалу я принял их за перхоть. А что? Почему бы ей не носить деньги в волосах? Тем более что похоже, она и тесто носила в волосах, вероятно, потому что у нее не хватало дрожжей, чтобы заставить его подойти, и она согревала его собственным теплом. Но, по правде говоря, эти крупинки не были похожи на перхоть... О Боже милостивый! – сказал я себе. Это похоже, это похоже... но этого не может быть, и все-таки это похоже на сахар. Конечно, не может быть. Никто не прячет деньги в сахарнице. Никто больше не прячет их там. Может быть, никто никогда их там и не прятал. Все это миф, кто-то это придумал. Да нет же, немыслимо, в какой-то чертовой сахарнице!
И все-таки это был сахар.
Я щелкнул по пачке большим пальцем.
– Ладно, нет нужды их считать. Похоже, все точно. Кроме того, нам следует доверять друг другу. Верно?
Я замолчал и посмотрел на Одри Уилфер. Она выглядела так, будто ее только что вытащили из моря. Но за минуту до спасения она окончательно пошла ко дну. И ей еще не успели сделать искусственное дыхание. Ах, бедная девочка. Вероятно, продираться сквозь жизнь так, как это делает она, довольно неприятно – остается много царапин.
Итак, движимый силами, не поддающимися контролю здравого смысла, я бодро сказал:
– О'кей! Итак, мы начинаем с надеждой на успех. И у меня очень хорошее предчувствие, миссис Уилфер, в отношении вашего мужа, вашей нефтяной скважины и всего остального, миссис Уилфер. Очень хорошее предчувствие... О'кей?
– Это правда? Правда?
– Да, конечно. Я уже давно занимаюсь своим ремеслом, а в процессе всех этих бесконечных расследований у человека развивается... как бы выразиться... ну, ощущение предвидения, что ли. Наше с вами дело будет иметь благоприятный исход. Даю слово. Право, я думаю, вам пора перестать волноваться. О'кей?
– О Боже мой! – закричала она.
– Что? – спросил я. – В чем дело?
– О Господи! Благодарю вас!
И она начала так кричать и плакать, что чуть не отдала концы на моих глазах. Мне захотелось дать ей пинка под костлявый зад и вышвырнуть из конторы. Но я сказал:
– Христа ради, замолчите! Что, собственно, с вами происходит? Прекратите этот чертов вой! Ну!
Я встал и хлопнул ее по плечу. Надо сказать, плечо действительно было очень костистым. Как я и подозревал.
– Ну, ну, успокойтесь, успокойтесь.
Через некоторое время, не переставая шмыгать носом, она сказала:
– О, благодарю вас, благодарю.
– Ради Бога, не благодарите меня. Не смейте этого делать.
– Спасибо, – сказала она.
И тут же выбежала за дверь и исчезла. Из моей конторы. Но я знал, что не из жизни.
Я плюхнулся в свое вертящееся кресло. Не упал в него, а именно плюхнулся. И просидел так, тряся головой, в течение, как мне показалось, долгого времени. Хотя и знал, что не смогу много из нее вытрясти. Мне надо было выйти, расшевелить себя, найти этого кретина из кретинов Джиппи.
И сделать это быстро, без всяких заминок. Если я быстро не найду этого малого, если я не найду его чертовски быстро, мир развалится на куски. Конечно, не весь мир, а только та его часть, которая принадлежит Одри.
«Вероятно, парень сейчас правит к дому, – сказал я себе. – А еще лучше, уже обнюхивает горшок бобов у себя в печи и недоумевает, где его гулящая жена. Не нашла ли она кого-нибудь другого? Не изменила ли ему? Не увязла ли в болоте?»
Но всамделишный Джиппи не задавался подобными вопросами. Его не было дома. Но он и не был мертв. Он был на три четверти жив, а это для него было почти нормальным состоянием. Джиппи страдал от похмелья, и его настроение находилось на отметке «одно деление до нуля», то есть на той отметке, когда запутавшиеся в жизни идиоты прыгают с утесов, бросаются под автобус или вышибают себе мозги. Или просто умирают.
Физически же он был в привычном ему «местечке за углом», которое называлось «Коктейль-холл» – об этом свидетельствовала неоновая вывеска из двенадцати стеклянных букв, в которых почти не осталось неона. Одри только мимоходом упомянула об этом баре, когда я записывал адрес с ее слов. «Коктейль-холл», Шестая улица, недалеко от «Хоупа». Я пошел туда из-за того, что у меня было предчувствие или предвидение – называйте это как хотите.
Как бы то ни было – поиски Джиппи заняли у меня меньше часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30