– Беатрис устроилась поудобнее и начала: – Однажды королева пчел, правившая огромным роем, задумала отправиться к горе Олимп. А как известно, гора Олимп – жилище греческих богов. Добравшись до места, она сказала привратнику, что хотела бы побеседовать с Юпитером. Ей пришлось немного подождать. Но вот королева предстала наконец перед громовержцем. Она низко поклонилась и распростерла свои крылышки над золотым полом дворца.
«Я принесла тебе подарок, – сказала она. – Прекрасный мед. Мои пчелы усердно трудились несколько месяцев, чтобы изготовить самый лучший мед для тебя, Юпитер».
Очень довольный, Юпитер поблагодарил королеву пчел и попробовал мед. Лакомство показалось ему таким вкусным, что он спросил пчелу, чем ему отблагодарить ее.
«Я прошу лишь одного, Юпитер, – защитить мой народ. Люди приходят, разоряют мой дом, похищают мой мед, пугают и убивают моих подданных. Дай мне силу, чтобы я могла поразить их», – попросила пчела, выставив вперед свое жало.
Юпитер милостиво относился к людям, и просьба королевы пчел его огорчила. Но все же он наделил королеву способностью ранить острым жалом.
В восторге от того, что ее желание исполнилось, королева вернулась к своему рою. На следующий день к ее гнезду приблизился человек. Королева пчел вылетела и принялась жалить его, пока тот не рухнул на землю. Но и с пчелой случилось что-то очень странное. Ужалив человека, она потеряла свое жало, упала на землю и умерла. Мораль сей басни: не рой другому яму; сам в нее попадешь. Зло возвращается к нам словно цыплята к родному насесту.
– Какая глупая история! – скривился Роберт.
– А вы бы хотели послушать другую?
– Еще одну басню?
Беатрис кивнула.
– Нет. Они слишком глупые.
– Тогда я не стану рассказывать.
– А почему вы не закричали, когда увидели змею? – поинтересовался Роберт.
– А вы разочарованы? Могу закричать сейчас, если хотите, – предложила Беатрис.
К ее удивлению, мальчик улыбнулся:
– Вы едва не завопили прошлой ночью.
– Это верно.
– Но вместо этого вы упали в обморок. Неужели я вас так сильно напугал? – В голосе мальчишки звучала гордость.
– Я потеряла сознание от голода.
– Люди не падают в обморок от голода.
– А вы когда-нибудь голодали? Что-то я сомневаюсь.
– А почему вы голодали?
– Потому что у меня не осталось еды. И мне неоткуда было взять денег.
– Мы раздаем еду бедным. – Роберт привстал на кровати.
– Некоторые люди предпочитают работать, а не выпрашивать милостыню.
Роберт оставил ее реплику без ответа, отчего Беатрис испытала заметное облегчение. Этот семилетний ребенок, несмотря на юный возраст, отличался редкой заносчивостью и высокомерием.
Юный герцог скользнул под одеяло и вытянулся на кровати.
– Вы собираетесь оставаться здесь, пока я не засну?
– А вы этого хотели бы?
– Гувернантки обычно так и поступают?
– Нет, не думаю. Но поскольку я никогда раньше не была гувернанткой, точно не знаю.
– Я герцог, – сонно проворчал его светлость. – Мне полагается иметь опытную гувернантку.
– Опытная гувернантка непременно ушла бы от вас после рискованного «опыта» со змеей.
– Вы и впрямь так думаете?
– Ну да.
– Так вот почему меня бросали прежние гувернеры. Оказывается, все они были очень опытными.
– А вы подкладывали змей им в постель?
– Нет.
– Тогда вам даже на руку, что у меня нет опыта. Я стану практиковаться на вас.
– Я герцог. На мне нельзя практиковаться.
– Мы можем действовать сообща. Если мой поступок вам чем-то не понравится, просто скажите мне об этом. Не стоит подбрасывать змей мне в постель, лучше высказаться начистоту, а потом мы вместе обсудим проблему.
Мальчик пробормотал в ответ что-то бессвязное, вызвав улыбку Беатрис.
Девушка еще немного посидела в темноте на краю герцогской постели, прислушиваясь к дыханию ребенка. Убедившись, что мальчик заснул, Беатрис соскользнула с кровати и подошла к окну. Как и следовало ожидать, Роберт предпочитал спать с открытыми шторами.
На небе сияли звезды. Они подмигивали Беатрис, словно хотели сказать, что она не одинока. Но звезды были слишком далеко, к тому же они не умели разговаривать и улыбаться, не могли протянуть руку и коснуться ее руки. Оконное стекло показалось девушке холодным на ощупь. Чувствовался легкий сквознячок. Так бывает, когда одна из створок неплотно закрыта. Ветер раздувал занавески, создавая ощущение, что за ними кто-то стоит. Но Беатрис знала: в герцогских покоях нет никого, кроме нее и спящего мальчика.
Огромная комната с множеством ниш выглядела пустынной и зловещей. Она показалась бы красивой, будь она наполнена суматохой, шумом и беззаботным смехом. Но здесь царили уныние и страх, а вместо веселых голосов слышался лишь встревоженный шепот.
Несмотря на роскошное убранство, эта спальня совершенно не годилась для мальчика. Ему больше подошла бы светлая комната, затянутая яркими тканями, а не этот мрачный торжественный зал с портретами предков на стенах, тяжелой золоченой лепниной и громоздкой мебелью. Роберт превратился в герцога, не успев побыть просто мальчиком.
Со своего наблюдательного пункта у окна Беатрис могла разглядеть блестящую поверхность океана, серебристо-белую в лунном свете, и извилистую дорогу, кольцом огибающую замок. Со стороны конюшни к главному входу медленно двигалась карета, запряженная четверкой великолепных черных лошадей.
Беатрис узнала экипаж. Он выглядел роскошнее герцогского, хотя его дверцы и не были украшены гербом. Неужели Девлен Гордон так скоро собрался уезжать?
Внезапно Беатрис кольнуло разочарование. Она почувствовала себя брошенной. Как глупо! Это всего лишь незнакомец, державший себя с ней слишком вольно. Кто ему позволил поцеловать ее? Он вдохнул запах ее волос и вел себя так, словно Беатрис распутная женщина. А если она и вправду слишком легкомысленна, раз не может забыть его? Глупенькая Беатрис. Жалкая гувернантка, пришедшая из Килбридден-Виллидж, ничем не примечательная дочка школьного учителя. Ее единственное достояние – доброе имя. И все же ей так страстно хотелось изменить свою жизнь, добавить в нее немного остроты, волнений, возможно даже – греха.
Но сейчас главное для нее – безопасность и приличная еда. Может быть, когда-нибудь она отважится выйти в мир и пережить волнующие приключения, а пока не лучше ли довольствоваться тем, что имеешь?
Но почему же тогда ее терзает чувство утраты? Девлен Гордон вот-вот отправится в путь. Любой другой на его месте уехал бы из замка при свете дня, но только не Девлен. Хоть он и терпеть не может ночь, это его время. Кто еще станет путешествовать в темноте?
Беатрис снова приложила палец к стеклу, закрыв ладонью карету, и щемящая тоска понемногу отпустила ее. Если не видеть, как он уезжает, то не почувствуешь и разочарования. Всему виной ее глупая мечтательность, девичья чувствительность, которую не смогли уничтожить даже трагические события последних трех месяцев. Или это любопытство? Возможно, и так. Девлен Гордон показался Беатрис самым интересным и привлекательным мужчиной из всех, кого она прежде встречала, Самым таинственным и опасным.
Какое-то движение внизу привлекло ее внимание. Девлен вышел из дверей замка, приблизился к карете и обменялся несколькими словами с кучером. На нем был длинный плащ с открытым воротом. Ветер развевал его черные волосы. Кони беспокойно перебирали ногами. В холодном ночном воздухе их дыхание вырывалось белыми облачками пара. Неожиданно Девлен поднял голову и посмотрел на окно, где стояла Беатрис. Она не двинулась с места, не отступила от окна, не сделала попытки спрятаться. Поступить так – значит, проявить трусость, а Беатрис нечего было бояться. Девлен покидал замок.
Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. Девушка по-прежнему прижимала ладонь к стеклу. В глазах Девлена мелькнуло странное выражение. Сомнение или вопрос? Беатрис хотелось спросить Девлена, куда он едет и почему для него так важно отправиться в путь непременно ночью. А о чем он хотел бы спросить ее? Неужели она так и не узнает?
Беатрис принялась медленно задергивать шторы. У последнего окна она остановилась и посмотрела вниз на кучера. Отсюда она с трудом могла разглядеть карету. Ей не хотелось видеть отъезд Девлена. Ее покинули все, кто был ей дорог, а Беатрис ненавидела расставания. Расставаться всегда мучительно. Не важно, на время или навсегда.
Глава 11
Она все еще стояла у окна, наполовину скрытая занавесками, когда вдруг услышала звук открывающейся двери. Беатрис отступила и спряталась за развевающимися шторами.
Послышались тихие шаги. Кто-то пересек комнату. Внезапно шаги замерли. Беатрис отогнула край занавески и увидела Девлена. Он стоял у постели Роберта и смотрел на спящего мальчика.
Беатрис затаила дыхание. Ей стало страшно, что Девлен услышит, как колотится ее сердце. И в этот самый миг он повернулся и посмотрел на нее, потом подошел к окну и отдернул занавеску.
– Вы прячетесь, мисс Синклер?
– Разумеется, нет.
– Могу я полюбопытствовать, почему вы намеренно ничем не обнаружили своего присутствия?
Беатрис с ужасом поняла, что не одета. Она успела лишь набросить капот поверх рубашки, когда отправилась в спальню мальчика.
– Я боялась потревожить сон Роберта, – заявила она, стараясь держаться невозмутимо. Смущение непременно привлекло бы внимание Девлена к ее одежде.
– Как он? Все хорошо? – В голосе Девлена внезапно послышалась тревога.
– Почему вы спрашиваете?
– Думаю, это очевидно. Ведь я вижу вас здесь. Почему вы в его комнате, мисс Синклер?
Беатрис не хотела, чтобы Роберта наказали из-за глупой ребяческой проделки.
– Я рассказывала ему историю.
– И оставались с ним, пока он не заснул?
– Да.
– У вас доброе сердце, мисс Синклер.
– Мальчика мучают кошмары.
– Так он сказал вам?
Беатрис кивнула.
– Его всегда преследовали кошмары, или это началось после смерти родителей?
– К сожалению, я не знаю. Мы нечасто виделись с кузеном, до того как он осиротел. У меня были другие интересы. Множество дел, занимавших все мое время.
– Вроде тех, что заставляют вас немедленно покинуть замок?
– Мне дали понять, что мое пребывание здесь нежелательно. А вы больше всех должны бы радоваться тому, что я возвращаюсь в Эдинбург.
– Что вы хотите этим сказать?
Сердце Беатрис учащенно забилось, дыхание стало прерывистым. Девлен Гордон оказывал на нее странное, но все же приятное действие. Ее охватило радостное волнение, словно она только что выпила чашку восхитительного шоколада или осушила бокал крепкого вина.
– Вы позаботитесь о нем? – Девлен бросил взгляд на спящего мальчика.
– Конечно, – выдохнула Беатрис. – Я ведь его гувернантка.
– Ему скорее нужен друг, нежели гувернантка. Если случится несчастье, предупредите одного из кучеров, и он немедленно отправится в Эдинбург.
– Какое несчастье? Вам что-то известно? Вы чего-то ждете?
– Ничего определенного, мисс Синклер. Я жду, что солнце будет вставать каждое утро, а это залог моей счастливой жизни. И все же поверьте… как ни печально, но то, что случается, отнюдь не всегда совпадает с нашими ожиданиями.
– Если у вас дурное предчувствие, то зачем же вы уезжаете?
– Полагаю, с моим отъездом вы испытаете облегчение.
– Боюсь, я вас не понимаю.
– Думаю, понимаете, мисс Синклер, просто предпочитаете прикрываться неведением или добродетелью, а может, и тем и другим. Впрочем, одному из нас следует проявить благоразумие. Я восхищаюсь вашей мудростью.
– Вы всегда выражаетесь так загадочно?
– А вы всегда так непонятливы?
Беатрис улыбнулась. Резкое замечание Девлена позабавило ее.
– Обычно я довольно понятлива, мистер Гордон. Просто всякий раз, встречаясь с вами, я пытаюсь вести себя как полагается леди.
– Стало быть, выбираете маску целомудрия. – Ослепительно красивый при свете дня, Девлен казался еще соблазнительнее в полумраке. – Скажите мне, мисс Синклер, вам никогда не хотелось быть просто женщиной? Из плоти и крови. Свободной от правил и предписаний.
– То, что вы говорите, сэр, – сплошная анархия.
– Бунт личности. Так будет точнее. Неужели вам никогда не хотелось взбунтоваться, Беатрис? Прежде чем вы ответите «нет», позвольте вас предупредить: я вижу мятежный огонек в ваших глазах.
«Ну как, скажите на милость, ответить на подобный выпад?»
– Разве какая-то часть вашего существа не хочет отбросить правила, внушенные строгим воспитанием, распустить корсет и посмеяться над условностями? – Девлен шагнул вперед, протянул руку и нежно провел пальцем по губам Беатрис, отчего девушку охватила дрожь от макушки до самых пяток.
– Так вот как вы уговариваете женщин улечься к вам в постель? Вы бросаете им вызов?
Девлен улыбнулся в ответ:
– А с вами это сработало бы?
– Нет.
– Вы действительно хотите знать, почему я уезжаю, Беатрис?
– Вы скажете, что из-за меня, но это неправда. В ближайшей же таверне вы легко найдете себе подругу, которая с радостью бросится вам на шею. Не сомневаюсь, что и в Эдинбурге вас дожидается любовница, сгорая от нетерпения.
– А здесь нет никого, кто мог бы меня привлечь?
– Только не я. Я ведь прикрываюсь маской добродетели. К тому же я вовсе не собираюсь служить вам противоядием от скуки, мистер Гордон.
– Вы и вправду так думаете? – Беатрис молча кивнула. – Что ж, я, пожалуй, соглашусь с вами. Почти во всем. За одним маленьким Исключением. Мне страстно хочется завладеть не только вашим телом, но и вашими мыслями. Как бы вы это назвали?
– Глупостью.
Пальцы Девлена скользнули по щеке Беатрис, коснулись шеи и замерли. Знал ли он, как трудно ей вдруг стало глотать? Чувствовал ли, как бешено бьется ее пульс? «Пустите меня», – хотела сказать Беатрис, но не смогла произнести ни звука. Ее губы раскрылись, но из горла вырвался лишь тихий вздох.
– Вы самая необычная гувернантка, какую только можно себе представить, Беатрис.
Как он смеет называть ее по имени? Это совершенно неприлично. И все же Беатрис решила отплатить ему той же монетой.
– Почему, Девлен?
– Потому, моя дорогая мисс Синклер, что вы необычайно соблазнительны. Если я останусь, клянусь Богом, я затащу вас в постель. Сгодится моя кровать, или ваша, или любая другая поверхность, которая покажется нам достаточно удобной, – будь то пол, столик для умывания или бюро. Я овладею вами, проникну в вашу плоть так глубоко, что вы и вздохнуть не сможете. И вы будете отдаваться мне снова и снова, все охотнее и охотнее, пока та страстная, необузданная прелестная распутница, что живет в вас, не вырвется на волю. К нашему обоюдному наслаждению.
Беатрис ударила Девлена. Это произошло так быстро и неожиданно, что он не успел уклониться. Но когда она отвесила ему еще одну пощечину, Девлен даже не вздрогнул, не сделал попытки защититься. Он просто стоял неподвижно, огромный и сильный, черной тенью возвышаясь над девушкой.
Руки Беатрис дрожали, но она все же успела ощутить своей ладонью, какая гладкая щека у Девлена. Он недавно побрился, и от него исходил такой приятный пряный аромат, что отныне этот запах всегда будет напоминать ей о темноте и о Девлене.
Беатрис отступила на шаг и обхватила себя руками за плечи. Не потому, что дрожала от холода или испугалась мрачного взгляда Девлена. Она мучительно боролась с собой. Ей хотелось нежно погладить его гладкую щеку, встать на цыпочки и поцеловать в знак примирения красный след, который остался на его лице от пощечины.
– С наказанием покончено? – Беатрис смущенно кивнула. – Вы имели полное право разгневаться, – мягко заметил Девлен. – Я пользуюсь репутацией повесы, распутника и растлителя невинных. Вам следует меня опасаться, мисс Синклер. И все же я подозреваю, что ваша невинность объясняется скорее отсутствием опыта, нежели образом мыслей или велением сердца. – Он шагнул к Беатрис, и девушка испуганно прижалась к окну. Холодное стекло обожгло ей спину сквозь тонкую ткань капота. – Но если вы чувствуете себя в большей безопасности, сопротивлялась собственной природе, то так тому и быть. Как я уже сказал, я уезжаю ради вас, а не ради себя.
– Вы совсем не привыкли себя сдерживать? – Слова вырвались у Беатрис помимо воли, прежде чем она успела прикусить язык.
– Мисс Синклер, я провел в вашем обществе всего один день. Весьма мучительный день, хотя вряд ли вы понимаете, что я имею в виду. – Беатрис отрицательно качнула головой. – Хоть я и рискую получить в ответ еще одну оплеуху, позвольте, я все же покажу вам. – Он взял девушку за руку и прижал ее ладонь к своему животу. Нет, не к животу – к чему-то твердому несовершенно точно, мужскому. Беатрис в ужасе отдернула руку. – Я не имею ни малейшего представления, почему так происходит, – невозмутимо продолжил Девлен. – Вы совсем не та женщина, что способна меня увлечь. Не мой тип. Мне всегда нравились блондинки с классическими чертами лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
«Я принесла тебе подарок, – сказала она. – Прекрасный мед. Мои пчелы усердно трудились несколько месяцев, чтобы изготовить самый лучший мед для тебя, Юпитер».
Очень довольный, Юпитер поблагодарил королеву пчел и попробовал мед. Лакомство показалось ему таким вкусным, что он спросил пчелу, чем ему отблагодарить ее.
«Я прошу лишь одного, Юпитер, – защитить мой народ. Люди приходят, разоряют мой дом, похищают мой мед, пугают и убивают моих подданных. Дай мне силу, чтобы я могла поразить их», – попросила пчела, выставив вперед свое жало.
Юпитер милостиво относился к людям, и просьба королевы пчел его огорчила. Но все же он наделил королеву способностью ранить острым жалом.
В восторге от того, что ее желание исполнилось, королева вернулась к своему рою. На следующий день к ее гнезду приблизился человек. Королева пчел вылетела и принялась жалить его, пока тот не рухнул на землю. Но и с пчелой случилось что-то очень странное. Ужалив человека, она потеряла свое жало, упала на землю и умерла. Мораль сей басни: не рой другому яму; сам в нее попадешь. Зло возвращается к нам словно цыплята к родному насесту.
– Какая глупая история! – скривился Роберт.
– А вы бы хотели послушать другую?
– Еще одну басню?
Беатрис кивнула.
– Нет. Они слишком глупые.
– Тогда я не стану рассказывать.
– А почему вы не закричали, когда увидели змею? – поинтересовался Роберт.
– А вы разочарованы? Могу закричать сейчас, если хотите, – предложила Беатрис.
К ее удивлению, мальчик улыбнулся:
– Вы едва не завопили прошлой ночью.
– Это верно.
– Но вместо этого вы упали в обморок. Неужели я вас так сильно напугал? – В голосе мальчишки звучала гордость.
– Я потеряла сознание от голода.
– Люди не падают в обморок от голода.
– А вы когда-нибудь голодали? Что-то я сомневаюсь.
– А почему вы голодали?
– Потому что у меня не осталось еды. И мне неоткуда было взять денег.
– Мы раздаем еду бедным. – Роберт привстал на кровати.
– Некоторые люди предпочитают работать, а не выпрашивать милостыню.
Роберт оставил ее реплику без ответа, отчего Беатрис испытала заметное облегчение. Этот семилетний ребенок, несмотря на юный возраст, отличался редкой заносчивостью и высокомерием.
Юный герцог скользнул под одеяло и вытянулся на кровати.
– Вы собираетесь оставаться здесь, пока я не засну?
– А вы этого хотели бы?
– Гувернантки обычно так и поступают?
– Нет, не думаю. Но поскольку я никогда раньше не была гувернанткой, точно не знаю.
– Я герцог, – сонно проворчал его светлость. – Мне полагается иметь опытную гувернантку.
– Опытная гувернантка непременно ушла бы от вас после рискованного «опыта» со змеей.
– Вы и впрямь так думаете?
– Ну да.
– Так вот почему меня бросали прежние гувернеры. Оказывается, все они были очень опытными.
– А вы подкладывали змей им в постель?
– Нет.
– Тогда вам даже на руку, что у меня нет опыта. Я стану практиковаться на вас.
– Я герцог. На мне нельзя практиковаться.
– Мы можем действовать сообща. Если мой поступок вам чем-то не понравится, просто скажите мне об этом. Не стоит подбрасывать змей мне в постель, лучше высказаться начистоту, а потом мы вместе обсудим проблему.
Мальчик пробормотал в ответ что-то бессвязное, вызвав улыбку Беатрис.
Девушка еще немного посидела в темноте на краю герцогской постели, прислушиваясь к дыханию ребенка. Убедившись, что мальчик заснул, Беатрис соскользнула с кровати и подошла к окну. Как и следовало ожидать, Роберт предпочитал спать с открытыми шторами.
На небе сияли звезды. Они подмигивали Беатрис, словно хотели сказать, что она не одинока. Но звезды были слишком далеко, к тому же они не умели разговаривать и улыбаться, не могли протянуть руку и коснуться ее руки. Оконное стекло показалось девушке холодным на ощупь. Чувствовался легкий сквознячок. Так бывает, когда одна из створок неплотно закрыта. Ветер раздувал занавески, создавая ощущение, что за ними кто-то стоит. Но Беатрис знала: в герцогских покоях нет никого, кроме нее и спящего мальчика.
Огромная комната с множеством ниш выглядела пустынной и зловещей. Она показалась бы красивой, будь она наполнена суматохой, шумом и беззаботным смехом. Но здесь царили уныние и страх, а вместо веселых голосов слышался лишь встревоженный шепот.
Несмотря на роскошное убранство, эта спальня совершенно не годилась для мальчика. Ему больше подошла бы светлая комната, затянутая яркими тканями, а не этот мрачный торжественный зал с портретами предков на стенах, тяжелой золоченой лепниной и громоздкой мебелью. Роберт превратился в герцога, не успев побыть просто мальчиком.
Со своего наблюдательного пункта у окна Беатрис могла разглядеть блестящую поверхность океана, серебристо-белую в лунном свете, и извилистую дорогу, кольцом огибающую замок. Со стороны конюшни к главному входу медленно двигалась карета, запряженная четверкой великолепных черных лошадей.
Беатрис узнала экипаж. Он выглядел роскошнее герцогского, хотя его дверцы и не были украшены гербом. Неужели Девлен Гордон так скоро собрался уезжать?
Внезапно Беатрис кольнуло разочарование. Она почувствовала себя брошенной. Как глупо! Это всего лишь незнакомец, державший себя с ней слишком вольно. Кто ему позволил поцеловать ее? Он вдохнул запах ее волос и вел себя так, словно Беатрис распутная женщина. А если она и вправду слишком легкомысленна, раз не может забыть его? Глупенькая Беатрис. Жалкая гувернантка, пришедшая из Килбридден-Виллидж, ничем не примечательная дочка школьного учителя. Ее единственное достояние – доброе имя. И все же ей так страстно хотелось изменить свою жизнь, добавить в нее немного остроты, волнений, возможно даже – греха.
Но сейчас главное для нее – безопасность и приличная еда. Может быть, когда-нибудь она отважится выйти в мир и пережить волнующие приключения, а пока не лучше ли довольствоваться тем, что имеешь?
Но почему же тогда ее терзает чувство утраты? Девлен Гордон вот-вот отправится в путь. Любой другой на его месте уехал бы из замка при свете дня, но только не Девлен. Хоть он и терпеть не может ночь, это его время. Кто еще станет путешествовать в темноте?
Беатрис снова приложила палец к стеклу, закрыв ладонью карету, и щемящая тоска понемногу отпустила ее. Если не видеть, как он уезжает, то не почувствуешь и разочарования. Всему виной ее глупая мечтательность, девичья чувствительность, которую не смогли уничтожить даже трагические события последних трех месяцев. Или это любопытство? Возможно, и так. Девлен Гордон показался Беатрис самым интересным и привлекательным мужчиной из всех, кого она прежде встречала, Самым таинственным и опасным.
Какое-то движение внизу привлекло ее внимание. Девлен вышел из дверей замка, приблизился к карете и обменялся несколькими словами с кучером. На нем был длинный плащ с открытым воротом. Ветер развевал его черные волосы. Кони беспокойно перебирали ногами. В холодном ночном воздухе их дыхание вырывалось белыми облачками пара. Неожиданно Девлен поднял голову и посмотрел на окно, где стояла Беатрис. Она не двинулась с места, не отступила от окна, не сделала попытки спрятаться. Поступить так – значит, проявить трусость, а Беатрис нечего было бояться. Девлен покидал замок.
Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. Девушка по-прежнему прижимала ладонь к стеклу. В глазах Девлена мелькнуло странное выражение. Сомнение или вопрос? Беатрис хотелось спросить Девлена, куда он едет и почему для него так важно отправиться в путь непременно ночью. А о чем он хотел бы спросить ее? Неужели она так и не узнает?
Беатрис принялась медленно задергивать шторы. У последнего окна она остановилась и посмотрела вниз на кучера. Отсюда она с трудом могла разглядеть карету. Ей не хотелось видеть отъезд Девлена. Ее покинули все, кто был ей дорог, а Беатрис ненавидела расставания. Расставаться всегда мучительно. Не важно, на время или навсегда.
Глава 11
Она все еще стояла у окна, наполовину скрытая занавесками, когда вдруг услышала звук открывающейся двери. Беатрис отступила и спряталась за развевающимися шторами.
Послышались тихие шаги. Кто-то пересек комнату. Внезапно шаги замерли. Беатрис отогнула край занавески и увидела Девлена. Он стоял у постели Роберта и смотрел на спящего мальчика.
Беатрис затаила дыхание. Ей стало страшно, что Девлен услышит, как колотится ее сердце. И в этот самый миг он повернулся и посмотрел на нее, потом подошел к окну и отдернул занавеску.
– Вы прячетесь, мисс Синклер?
– Разумеется, нет.
– Могу я полюбопытствовать, почему вы намеренно ничем не обнаружили своего присутствия?
Беатрис с ужасом поняла, что не одета. Она успела лишь набросить капот поверх рубашки, когда отправилась в спальню мальчика.
– Я боялась потревожить сон Роберта, – заявила она, стараясь держаться невозмутимо. Смущение непременно привлекло бы внимание Девлена к ее одежде.
– Как он? Все хорошо? – В голосе Девлена внезапно послышалась тревога.
– Почему вы спрашиваете?
– Думаю, это очевидно. Ведь я вижу вас здесь. Почему вы в его комнате, мисс Синклер?
Беатрис не хотела, чтобы Роберта наказали из-за глупой ребяческой проделки.
– Я рассказывала ему историю.
– И оставались с ним, пока он не заснул?
– Да.
– У вас доброе сердце, мисс Синклер.
– Мальчика мучают кошмары.
– Так он сказал вам?
Беатрис кивнула.
– Его всегда преследовали кошмары, или это началось после смерти родителей?
– К сожалению, я не знаю. Мы нечасто виделись с кузеном, до того как он осиротел. У меня были другие интересы. Множество дел, занимавших все мое время.
– Вроде тех, что заставляют вас немедленно покинуть замок?
– Мне дали понять, что мое пребывание здесь нежелательно. А вы больше всех должны бы радоваться тому, что я возвращаюсь в Эдинбург.
– Что вы хотите этим сказать?
Сердце Беатрис учащенно забилось, дыхание стало прерывистым. Девлен Гордон оказывал на нее странное, но все же приятное действие. Ее охватило радостное волнение, словно она только что выпила чашку восхитительного шоколада или осушила бокал крепкого вина.
– Вы позаботитесь о нем? – Девлен бросил взгляд на спящего мальчика.
– Конечно, – выдохнула Беатрис. – Я ведь его гувернантка.
– Ему скорее нужен друг, нежели гувернантка. Если случится несчастье, предупредите одного из кучеров, и он немедленно отправится в Эдинбург.
– Какое несчастье? Вам что-то известно? Вы чего-то ждете?
– Ничего определенного, мисс Синклер. Я жду, что солнце будет вставать каждое утро, а это залог моей счастливой жизни. И все же поверьте… как ни печально, но то, что случается, отнюдь не всегда совпадает с нашими ожиданиями.
– Если у вас дурное предчувствие, то зачем же вы уезжаете?
– Полагаю, с моим отъездом вы испытаете облегчение.
– Боюсь, я вас не понимаю.
– Думаю, понимаете, мисс Синклер, просто предпочитаете прикрываться неведением или добродетелью, а может, и тем и другим. Впрочем, одному из нас следует проявить благоразумие. Я восхищаюсь вашей мудростью.
– Вы всегда выражаетесь так загадочно?
– А вы всегда так непонятливы?
Беатрис улыбнулась. Резкое замечание Девлена позабавило ее.
– Обычно я довольно понятлива, мистер Гордон. Просто всякий раз, встречаясь с вами, я пытаюсь вести себя как полагается леди.
– Стало быть, выбираете маску целомудрия. – Ослепительно красивый при свете дня, Девлен казался еще соблазнительнее в полумраке. – Скажите мне, мисс Синклер, вам никогда не хотелось быть просто женщиной? Из плоти и крови. Свободной от правил и предписаний.
– То, что вы говорите, сэр, – сплошная анархия.
– Бунт личности. Так будет точнее. Неужели вам никогда не хотелось взбунтоваться, Беатрис? Прежде чем вы ответите «нет», позвольте вас предупредить: я вижу мятежный огонек в ваших глазах.
«Ну как, скажите на милость, ответить на подобный выпад?»
– Разве какая-то часть вашего существа не хочет отбросить правила, внушенные строгим воспитанием, распустить корсет и посмеяться над условностями? – Девлен шагнул вперед, протянул руку и нежно провел пальцем по губам Беатрис, отчего девушку охватила дрожь от макушки до самых пяток.
– Так вот как вы уговариваете женщин улечься к вам в постель? Вы бросаете им вызов?
Девлен улыбнулся в ответ:
– А с вами это сработало бы?
– Нет.
– Вы действительно хотите знать, почему я уезжаю, Беатрис?
– Вы скажете, что из-за меня, но это неправда. В ближайшей же таверне вы легко найдете себе подругу, которая с радостью бросится вам на шею. Не сомневаюсь, что и в Эдинбурге вас дожидается любовница, сгорая от нетерпения.
– А здесь нет никого, кто мог бы меня привлечь?
– Только не я. Я ведь прикрываюсь маской добродетели. К тому же я вовсе не собираюсь служить вам противоядием от скуки, мистер Гордон.
– Вы и вправду так думаете? – Беатрис молча кивнула. – Что ж, я, пожалуй, соглашусь с вами. Почти во всем. За одним маленьким Исключением. Мне страстно хочется завладеть не только вашим телом, но и вашими мыслями. Как бы вы это назвали?
– Глупостью.
Пальцы Девлена скользнули по щеке Беатрис, коснулись шеи и замерли. Знал ли он, как трудно ей вдруг стало глотать? Чувствовал ли, как бешено бьется ее пульс? «Пустите меня», – хотела сказать Беатрис, но не смогла произнести ни звука. Ее губы раскрылись, но из горла вырвался лишь тихий вздох.
– Вы самая необычная гувернантка, какую только можно себе представить, Беатрис.
Как он смеет называть ее по имени? Это совершенно неприлично. И все же Беатрис решила отплатить ему той же монетой.
– Почему, Девлен?
– Потому, моя дорогая мисс Синклер, что вы необычайно соблазнительны. Если я останусь, клянусь Богом, я затащу вас в постель. Сгодится моя кровать, или ваша, или любая другая поверхность, которая покажется нам достаточно удобной, – будь то пол, столик для умывания или бюро. Я овладею вами, проникну в вашу плоть так глубоко, что вы и вздохнуть не сможете. И вы будете отдаваться мне снова и снова, все охотнее и охотнее, пока та страстная, необузданная прелестная распутница, что живет в вас, не вырвется на волю. К нашему обоюдному наслаждению.
Беатрис ударила Девлена. Это произошло так быстро и неожиданно, что он не успел уклониться. Но когда она отвесила ему еще одну пощечину, Девлен даже не вздрогнул, не сделал попытки защититься. Он просто стоял неподвижно, огромный и сильный, черной тенью возвышаясь над девушкой.
Руки Беатрис дрожали, но она все же успела ощутить своей ладонью, какая гладкая щека у Девлена. Он недавно побрился, и от него исходил такой приятный пряный аромат, что отныне этот запах всегда будет напоминать ей о темноте и о Девлене.
Беатрис отступила на шаг и обхватила себя руками за плечи. Не потому, что дрожала от холода или испугалась мрачного взгляда Девлена. Она мучительно боролась с собой. Ей хотелось нежно погладить его гладкую щеку, встать на цыпочки и поцеловать в знак примирения красный след, который остался на его лице от пощечины.
– С наказанием покончено? – Беатрис смущенно кивнула. – Вы имели полное право разгневаться, – мягко заметил Девлен. – Я пользуюсь репутацией повесы, распутника и растлителя невинных. Вам следует меня опасаться, мисс Синклер. И все же я подозреваю, что ваша невинность объясняется скорее отсутствием опыта, нежели образом мыслей или велением сердца. – Он шагнул к Беатрис, и девушка испуганно прижалась к окну. Холодное стекло обожгло ей спину сквозь тонкую ткань капота. – Но если вы чувствуете себя в большей безопасности, сопротивлялась собственной природе, то так тому и быть. Как я уже сказал, я уезжаю ради вас, а не ради себя.
– Вы совсем не привыкли себя сдерживать? – Слова вырвались у Беатрис помимо воли, прежде чем она успела прикусить язык.
– Мисс Синклер, я провел в вашем обществе всего один день. Весьма мучительный день, хотя вряд ли вы понимаете, что я имею в виду. – Беатрис отрицательно качнула головой. – Хоть я и рискую получить в ответ еще одну оплеуху, позвольте, я все же покажу вам. – Он взял девушку за руку и прижал ее ладонь к своему животу. Нет, не к животу – к чему-то твердому несовершенно точно, мужскому. Беатрис в ужасе отдернула руку. – Я не имею ни малейшего представления, почему так происходит, – невозмутимо продолжил Девлен. – Вы совсем не та женщина, что способна меня увлечь. Не мой тип. Мне всегда нравились блондинки с классическими чертами лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34