— Впрочем, так оно и есть. Битва за мужа».
Тете Генриетте даже не понадобилось разъяснений. Все было и так ясно. Оставалось всего три часа до назначенного времени. Конечно, Сесилия постарается одеться за столь короткое время. И безусловно, вопрос первостепенной важности — в какой экипировке ей отправляться в бой за титул виконтессы Синклер — будет тщательно продуман и решен наилучшим образом.
В иной ситуации уведомление всего за несколько часов до свидания показалось бы тете Генриетте недостаточным. Леди не пристало срываться с места и бежать куда-то как на пожар. Если б такое приглашение поступило от кого-то другого, то он получил бы вежливый отказ. Но виконт оставался виконтом. Бриджет подумала, что он йог бы приехать и вызвать Сесилию прямо сейчас, сию минуту. Все равно они, Брикстоны, не моргнув глазом согласились бы на столь неприличное нарушение этикета.
Бриджет боролась с обидой не час, не два и… распекала себя за собственную ранимость. «Это всегда были не более чем грезы. К тому же вредные. Виконт никогда не предложил бы тебе того, что сейчас предлагает кузине. Вот тебе и конец истории». Она мысленно продолжала твердить эти слова, но заставить себя принять все как есть оказалось не так-то просто.
Предыдущие семь лет она оставалась одинокой и не имела ни одного почитателя. Если же кто и был, то она умудрилась не заметить. А Эйвен? Что в нем так ее захватило? Наверное, ей встречались и более интересные мужчины, но Бриджет не смела и помышлять ни о ком из них. Может, ее привлекало в виконте остроумие? Или грудной голос, каким-то неведомым образом обволакивавший ее сердце так, что оно начинало бешено колотиться? Прежде она никогда не испытывала ничего подобного. Это пугало, более того, вселяло настоящий ужас, особенно с тех пор как Бриджет осознала, насколько ей приятно пребывание в неясном, томительном ожидании.
О, сейчас она охотно отправилась бы в любой медвежий угол к какому-нибудь дряхлому родственнику. В самом деле уехала бы, убеждала она себя, с превеликой радостью. Увидеть Лондон, конечно, было замечательно, но стоит ли так изводить себя? Или все же остаться? Нет, оставаться нельзя. Ни за что!
После этих размышлений Бриджет огорчилась еще больше, ведь как бы ни хотелось уехать прямо сейчас, придется задержаться до свадьбы. Отчасти к этому ее обязывал долг. И нужно было дождаться встречи с остальными родственниками, которые прибудут на торжество. У кого возникнет потребность в ней, тот и заберет ее отсюда…
Когда кузина наконец была готова к встрече с Эйвеном Синклером, Бриджет выглядела очень бледной и поникшей.
Сесилия, конечно, была великолепна. Симфония из белого и желтого! На золотистых локонах сидела дерзко надвинутая соломенная шляпка с пикантным перышком, ласкавшим нежную щечку. «Она похожа на маленькую нарядную канарейку, сытую и довольную», — не без зависти подумала Бриджет, невольно теребя ленту на своем скромном зеленом платье.
— Жаль, что твоего отца нет дома, — со вздохом сказала тетя Генриетта, придирчивым взглядом окинув дочь. — Вдруг виконт захочет переговорить с ним? Впрочем, наверное, я немножко нетерпелива.
«И сильно оторвана от действительности», — подумала Бриджет, исходя из собственных впечатлений о тетином муже. Днем Сайрус Брикстон почти никогда не бывал дома, вечером — тоже редко. Никто не знал, да никого и не интересовало, где мистер Брикстон пропадал с утра до ночи: в своем клубе или у любовницы. Лондонская жизнь нагоняла на него такую же скуку, как, по-видимому, его присутствие в доме — на жену и дочь.
Бриджет слышала от слуг, что хозяин чувствовал себя вольготно только по приезде в поместье, где день и ночь пил вино или ездил верхом. Но точно она ничего не знала, потому что при ее появлении слуги обычно замолкали, считая компаньонку членом господской семьи, даже если родственники не обращались с ней как с равной. По этой же причине слуги относились к девушке с жалостью и недоверием одновременно.
Сесилия при всем параде села в гостиной. Ее мать прохаживалась у окна. Бриджет, полная покаянных мыслей, целиком ушла в себя. Когда часы в холле отбили три удара, послышался стук дверного кольца.
— Подожди! — шикнула на Сесилию тетя Генриетта. — Терпение, милочка. Пусть он войдет, пусть спросит тебя, потом чуточку подождет — вот тогда и покажешься.
«Ну прямо ловят как рыбку на удочку», — с иронией подумала Бриджет.
В гостиную вошел дворецкий, и было видно, он чем-то встревожен.
— Мадам, — обратился он к Генриетте, — виконт Синклер здесь и ждет барышню в экипаж.
— Я готова! — вскочила Сесилия.
— О нет, он приглашает мисс Бриджет, — пояснил дворецкий, чуть не заикаясь от волнения.
В течение долгой паузы никто не произнес ни слова.
— Ты неправильно понял, — наконец выдавила из себя тетя Генриетта.
— Нет, я спросил дважды, и оба раза виконт сказал одно и то же, мадам.
Тетя Генриетта прикрыла глаза и нахмурилась.
— Не могу поверить! Не может быть!
— Может! — гневно воскликнула Сесилия. — Этого следовало ожидать. Мы же знали, какой он распутник. Что было в его послании? — спросила она, в ярости расхаживая из угла в угол. — Дословно!
Ее матушка наморщила лоб, припоминая сообщение слуги.
— Его посланец сказал так: «Виконт желает поехать с барышней на прогулку и заедет за ней в три часа». Вот каверзник! Ничего не сказал, за какой барышней! Ну нет, этого я не допущу!
Сесилия перестала метаться по гостиной и бросила уничтожающий взгляд на Бриджет.
— Если ты откажешь ему, — сказала она матери, — виконт выставит нас чудовищами в глазах света! Чего доброго подумают, мы бьем ее или морим голодом. Золу из печи заставляем выгребать, как в старой сказке.
— А мы можем сказать, мол, берегли ее честь, — возразила ее матушка. — Ведь я отвечаю за племянницу.
Сесилия притопнула своей маленькой ножкой.
— Можем-то можем, но я знаю, что скажут наши склочницы. Скажут, что я приревновала виконта. Как будто это возможно! Она старая и с изъяном. Потому он и приглашает ее. Знает, она согласится на все, о чем бы он ни попросил!
— Не говори глупостей! Зачем виконту домогаться ее? Он и так может иметь самых красивых женщин Лондона.
«Поразительно! — подумала Бриджет. — Обсуждают, словно меня здесь вовсе нет». И, надо сказать, была недалека от истины.
Что-то произошло с ее восприятием: оно вдруг приобрело странные свойства. Окружающий мир будто раскололся надвое, и Бриджет, как часть его, перестала составлять с ним единое целое. Вещи казались реальными лишь наполовину, как во сне. Видимо, благодаря этим искаженным представлениям о действительности Бриджет и хватило смелости открыть рот:
— Виконт знает, что я твоя кузина, член вашей семьи, и вероятно, не усматривает ничего неподобающего в том, что я съезжу с ним на прогулку. Вы и сами понимаете, в этом нет ничего дурного.
Мать и дочь посмотрели на родственницу так, словно забыли, что она умеет говорить.
— Да, он очень долго не был в Лондоне и… — Тетю Генриетту казалось, осенило. — Наверное, виконт хочет расспросить Бриджет о тебе. Ты, Сесилия, рассуждаешь совершенно верно. Она старше тебя, явно безнадежна в смысле замужества и, как всем известно, всего-навсего состоит при тебе. Бриджет знает твои привычки, а ему, вероятно, не очень удобно обращаться с этими вопросами ко мне. Так почему бы не к ней? Да, такая возможность не исключается. Наверное, ему интересно услышать о твоих вкусах. Кто знает? Вдруг он готовит, тебе подарок или сюрприз и хочет получить совет? Мы должны разрешить ей поехать.
Тетя Генриетта повернулась к Бриджет.
— А ты слушай меня внимательно! — строго сказала она. — Чтоб ни малейшего намека на вольности. Вряд ли виконт замышляет что-то безнравственное. Это было бы непоследовательно с его стороны. Но все-таки он имеет определенную репутацию. Кто может знать наперед, что у такого мужчины на угле? Веди себя достойно. Ты поняла?
В любое другое время после столь грубых назиданий Бриджет сказала бы тете с кузиной «до свидания», и покинула дом в тот же час, даже если б у нее не было ни малейшего представления, куда идти. В крайнем случае, честно призналась себе Бриджет, вышла бы из комнаты и села писать письма другим родственникам. Но не сегодня!
Сейчас она чувствовала себя раскрепощенной и оттого легкомысленной и безрассудной. Ею овладели странный трепет и возбуждение. Да, надо поехать хотя бы даже ради этих жалких крох удовольствия, чтобы было о чем вспомнить на склоне лет и посмеяться над своим, «грехопадением».
Подготовка Сесилии была рассчитана на полномасштабные военные действия. Бриджет в отличие от нее настраивалась на непродолжительный раунд фехтования. Если даже поездка нужна виконту, чтобы поспрашивать о кузине — в чем Бриджет сильно сомневалась, — все равно это будет прекрасный день!
— Хорошо, я только возьму шляпку.
Эйвен недолюбливал шляпки.
Естественно, головной убор компаньонки давно вышел из моды. В этом отношении ей было далеко до кузины.
Однако устаревший фасон вполне устраивал Бриджет, так как тень от шляпки падала на лицо.
Виконт сидел справа и сам правил лошадьми, поэтому мог видеть только ее восхитительный профиль. Бриджет занимала место рядом. Сиденье возвышалось над землей, наверное, на полные шесть футов. От такой высоты делалось немного страшновато. Но только сначала. Потом Бриджет нашла, что это придает остроту ощущениям.
Они ехали по оживленным улицам в изящном золоченом фаэтоне, запряженном парой роскошных вороных. Более нарядного экипажа Бриджет еще не видела. И рядом с элегантным виконтом Синклером сидела она, Бриджет, словно важная особа, будто и вправду желанная, достойная избрания и зависти лондонских невест. Это было верхом блаженства.
— Мы едем в парк, — сказал Эйвен, вернее, прокричал, потому что вокруг стоял невероятный шум. Со всех сторон грохотали тяжелые кареты, отовсюду слышались конский топот, громкий разговор седоков и хриплые вопли уличных торговцев, предлагающих свой товар, — все это сливалось в общий гул. А впереди уже манил к себе парк, свежий, зеленый, одетый в молодую листву.
Как только они оказались в первой же аллее, их обступила поразительная тишина.
— Ну как, теперь лучше? — спросил виконт. — Дальше будет еще тише. Я понял, — сказал он, видя, как Бриджет сидит неподвижно и прямо, убежденная в том, что пассажиры в проезжающих экипажах стараются разглядеть ее лицо, — я знаю, для чего вам нужна эта ужасная шляпка. Она для вас то же, что панцирь для черепахи. Сознайтесь, вам легче под ее полями?
— Да, намного, — ответила Бриджет.
Виконт направил лошадей в боковую тенистую аллею, в конце которой просматривалась сверкающая водная гладь. «Укромное местечко у озера, — с тревогой подумала Бриджет. — Можно не сомневаться, он знает, где выбрать уголок для тайного рандеву в шумном Лондоне!»
— Вы подумали над моим предложением? — как бы между прочим спросил виконт.
— Да. Я бы и рада была не думать, но не получалось. Вы сами все прекрасно понимаете, — добавила она и почувствовала удовлетворение, видя, как Эйвен растерянно заморгал и укоризненно покачал головой.
Но Бриджет решила быть честной, каких бы усилий это ни стоило. Лгать глупо и бесполезно, подумала она и повторила ему слово в слово то, что твердила себе весь день:
— Конечно, это наилегчайший способ зарабатывать на жизнь и, возможно, даже приятный, если… если бы я была другим человеком. Но я такая, какая есть, а потому не могу. Прошу вас, поймите меня. Я вообще не смогла бы стать чьей-нибудь любовницей. Поверьте, если б даже закрыла глаза на многие обстоятельства и пошла на это, трудностей у меня осталось бы не меньше. Дело не только в том, что я не смогла бы снова жить в приличном обществе и занять в нем сколько-нибудь достойное положение. Я уж не говорю о том, что родственники после этого не станут разговаривать со мной. Да и сама я никогда себе этого не прощу. Помимо этого, возникнут другие осложнения. Может случиться, что я окажусь не одна, после… после того как вы, покинете меня, а вы, конечно, уйдете… Возможно, — пояснила она, — останется нечто, что будет служить памятью о вас. — Бриджет проглотила подступивший к горлу комок. — Ребенок… Теперь вы видите, что с вашим предложением ничего не получается.
Изумленный, Эйвен молчал, и она, решив быть до конца честной, продолжила:
— Но я должна признаться, хотя, возможно, напрасно это делаю, мне искренне жаль. Жаль по многим причинам. Я в самом деле верю вам. Верю, что вы не считаете меня безобразной. До сегодняшнего дня, кроме вас, кажется, больше никто не удостаивал меня такой высокой оценки. Но я знаю себя. А от себя никуда не уйдешь. Я не могу.
Бриджет перевела дыхание, сложила руки на коленях, и стала смотреть на них, потому что боялась увидеть реакцию виконта Синклера.
— Так!.. Я вижу, вы все основательно продумали. Ну что ж, должен вам сказать, я огорчен и… удивлен.
Ажурные тени от кроны раскидистого дуба не могли скрыть его чуть заметной улыбки.
— Удивлены?
— Большинство женщин не загадывают наперед о том, что мужья оставят их. Многие из них обычно хотят иметь детей.
«Как он жесток!» — подумала девушка, потому что всегда мечтала иметь детей.
— Но большинство из них не хочет растить незаконнорожденных, — резко ответила Бриджет и, не дав ему возразить, заторопилась: — Догадываюсь, что вы скажете: что я смогу уехать куда-нибудь, где обо мне не слышали, и объяснять всем, что я вдова. Но я не хочу жить во лжи. Ах, о чем тут говорить! Все и так ясно. Ответ может быть только один. Нет, нет и еще раз нет!
— Да, здорово вы все обдумали! — Взгляд Эйвена выражал такую нежность, что у, нее перехватило дыхание. — Бриджет, милая Бриджет, вы не слушали меня? Дорогая моя, у вас не должно быть подобных мыслей. Мы с вами толкуем совсем не о том. Я говорю о женитьбе.
— Вы не можете говорить о женитьбе! У меня нет денег, я старая, и у меня…
— Шрам? Я знаю. О Боже, знаю я про ваш шрам. Будь он неладен! — После этих сердитых слов виконт обнял ее и притянул к себе.
Бриджет не могла оторвать взгляд от его .ореховых глаз, в которых были зелень, солнце, огонь, желание и смех, Она прекрасно понимала, что нужно отвернуться, отодвинуться, но не могла пошевелиться. От волнения бешено билось сердце. Бриджет едва не задыхалась. Но в следующий миг забыла и про сердце, и про дыхание, потому что виконт вдруг припал горячими твердыми губами к ее рту.
Эйвен потрогал ее губы языком. Она вздрогнула и открыла рот, чтобы спросить — зачем? Вместо ответа его язык проник еще глубже. Это было так необычно, так приятно, так страшно… и пьяняще. Удивительный дурманящий вкус, непонятный и сладкий. Бриджет чувствовала мощь прижатого к ней тела и силу его рук. Ее ладони сами легли ему на широкие плечи, ее губы уже были открыты для него.
— Да! — торжествующе сказал Эйвен, наконец оторвавшись от нее. — Так я и предполагал, милая Бриджет. Все это время вы думали обо мне. Теперь нам предстоит подумать еще и о другом. — И снова припал к ее губам.
Она хотела предупредить его, что кто-нибудь может их увидеть. Хотела объяснить, что никогда не позволяла себе ничего подобного и ужасно жалеет… Но ее куда-то уносило, словно быстрым течением. Все, на что Бриджет была способна сейчас, это пить допьяна его поцелуй, прильнув к самому недостойному, но такому желанному мужчине. Худшее трудно было предположить.
Глава 5
— Да! — удовлетворенно выдохнул виконт. Но Бриджет уже вернулась на землю, и он увидел, как в ее глазах вспыхнула тревога. Эйвен знал, как успокоить девушку. Он также знал, чего ему больше всего хотелось, поэтому снова склонил голову к ее лицу.
— Нет! — вскричала Бриджет и заморгала в недоумении, словно очнувшись наконец. — Вы не должны… — начала было она и запнулась, потому что следовало сказать «мы не должны».
— Не должен? — промурлыкал Эйвен, касаясь губами ее щеки.
Конечно, было много возможностей отказать ему. Но не мужчину, а себя ей пришлось уговаривать. «Ну, пожалуйста, еще один поцелуй. Последний раз. Ладно?» — жалобно выпросила она у себя разрешение. И, закрыв глаза, откинула голову в ожидании поцелуя. Виконт подарил ей тот поцелуй. И не только.
Бриджет почувствовала его пальцы у себя на шее, потом на груди. Затем Эйвен развязал шнурок на шляпке и отбросил ее. От неожиданности Бриджет приоткрыла рот и вскинула руки к волосам. Он накрыл ее руки своими ладонями.
— Какая прелесть! — бормотал он, не сводя глаз с темно-каштановой копны, рассыпавшейся мягкими прядями вокруг ее лица. — Чистый шоколад. А под солнцем проглядывает корица. Такие густые, пышные. Преступление скрывать их. Ну да ладно, что-нибудь придумаем. Впредь вам не придется прятать такую красоту.
Слезы навернулись ей на глаза. Солнце ярко освещало лицо, и шрам был на виду. Виконт держал ее голову так, что Бриджет не могла уклониться от его пристального взгляда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Тете Генриетте даже не понадобилось разъяснений. Все было и так ясно. Оставалось всего три часа до назначенного времени. Конечно, Сесилия постарается одеться за столь короткое время. И безусловно, вопрос первостепенной важности — в какой экипировке ей отправляться в бой за титул виконтессы Синклер — будет тщательно продуман и решен наилучшим образом.
В иной ситуации уведомление всего за несколько часов до свидания показалось бы тете Генриетте недостаточным. Леди не пристало срываться с места и бежать куда-то как на пожар. Если б такое приглашение поступило от кого-то другого, то он получил бы вежливый отказ. Но виконт оставался виконтом. Бриджет подумала, что он йог бы приехать и вызвать Сесилию прямо сейчас, сию минуту. Все равно они, Брикстоны, не моргнув глазом согласились бы на столь неприличное нарушение этикета.
Бриджет боролась с обидой не час, не два и… распекала себя за собственную ранимость. «Это всегда были не более чем грезы. К тому же вредные. Виконт никогда не предложил бы тебе того, что сейчас предлагает кузине. Вот тебе и конец истории». Она мысленно продолжала твердить эти слова, но заставить себя принять все как есть оказалось не так-то просто.
Предыдущие семь лет она оставалась одинокой и не имела ни одного почитателя. Если же кто и был, то она умудрилась не заметить. А Эйвен? Что в нем так ее захватило? Наверное, ей встречались и более интересные мужчины, но Бриджет не смела и помышлять ни о ком из них. Может, ее привлекало в виконте остроумие? Или грудной голос, каким-то неведомым образом обволакивавший ее сердце так, что оно начинало бешено колотиться? Прежде она никогда не испытывала ничего подобного. Это пугало, более того, вселяло настоящий ужас, особенно с тех пор как Бриджет осознала, насколько ей приятно пребывание в неясном, томительном ожидании.
О, сейчас она охотно отправилась бы в любой медвежий угол к какому-нибудь дряхлому родственнику. В самом деле уехала бы, убеждала она себя, с превеликой радостью. Увидеть Лондон, конечно, было замечательно, но стоит ли так изводить себя? Или все же остаться? Нет, оставаться нельзя. Ни за что!
После этих размышлений Бриджет огорчилась еще больше, ведь как бы ни хотелось уехать прямо сейчас, придется задержаться до свадьбы. Отчасти к этому ее обязывал долг. И нужно было дождаться встречи с остальными родственниками, которые прибудут на торжество. У кого возникнет потребность в ней, тот и заберет ее отсюда…
Когда кузина наконец была готова к встрече с Эйвеном Синклером, Бриджет выглядела очень бледной и поникшей.
Сесилия, конечно, была великолепна. Симфония из белого и желтого! На золотистых локонах сидела дерзко надвинутая соломенная шляпка с пикантным перышком, ласкавшим нежную щечку. «Она похожа на маленькую нарядную канарейку, сытую и довольную», — не без зависти подумала Бриджет, невольно теребя ленту на своем скромном зеленом платье.
— Жаль, что твоего отца нет дома, — со вздохом сказала тетя Генриетта, придирчивым взглядом окинув дочь. — Вдруг виконт захочет переговорить с ним? Впрочем, наверное, я немножко нетерпелива.
«И сильно оторвана от действительности», — подумала Бриджет, исходя из собственных впечатлений о тетином муже. Днем Сайрус Брикстон почти никогда не бывал дома, вечером — тоже редко. Никто не знал, да никого и не интересовало, где мистер Брикстон пропадал с утра до ночи: в своем клубе или у любовницы. Лондонская жизнь нагоняла на него такую же скуку, как, по-видимому, его присутствие в доме — на жену и дочь.
Бриджет слышала от слуг, что хозяин чувствовал себя вольготно только по приезде в поместье, где день и ночь пил вино или ездил верхом. Но точно она ничего не знала, потому что при ее появлении слуги обычно замолкали, считая компаньонку членом господской семьи, даже если родственники не обращались с ней как с равной. По этой же причине слуги относились к девушке с жалостью и недоверием одновременно.
Сесилия при всем параде села в гостиной. Ее мать прохаживалась у окна. Бриджет, полная покаянных мыслей, целиком ушла в себя. Когда часы в холле отбили три удара, послышался стук дверного кольца.
— Подожди! — шикнула на Сесилию тетя Генриетта. — Терпение, милочка. Пусть он войдет, пусть спросит тебя, потом чуточку подождет — вот тогда и покажешься.
«Ну прямо ловят как рыбку на удочку», — с иронией подумала Бриджет.
В гостиную вошел дворецкий, и было видно, он чем-то встревожен.
— Мадам, — обратился он к Генриетте, — виконт Синклер здесь и ждет барышню в экипаж.
— Я готова! — вскочила Сесилия.
— О нет, он приглашает мисс Бриджет, — пояснил дворецкий, чуть не заикаясь от волнения.
В течение долгой паузы никто не произнес ни слова.
— Ты неправильно понял, — наконец выдавила из себя тетя Генриетта.
— Нет, я спросил дважды, и оба раза виконт сказал одно и то же, мадам.
Тетя Генриетта прикрыла глаза и нахмурилась.
— Не могу поверить! Не может быть!
— Может! — гневно воскликнула Сесилия. — Этого следовало ожидать. Мы же знали, какой он распутник. Что было в его послании? — спросила она, в ярости расхаживая из угла в угол. — Дословно!
Ее матушка наморщила лоб, припоминая сообщение слуги.
— Его посланец сказал так: «Виконт желает поехать с барышней на прогулку и заедет за ней в три часа». Вот каверзник! Ничего не сказал, за какой барышней! Ну нет, этого я не допущу!
Сесилия перестала метаться по гостиной и бросила уничтожающий взгляд на Бриджет.
— Если ты откажешь ему, — сказала она матери, — виконт выставит нас чудовищами в глазах света! Чего доброго подумают, мы бьем ее или морим голодом. Золу из печи заставляем выгребать, как в старой сказке.
— А мы можем сказать, мол, берегли ее честь, — возразила ее матушка. — Ведь я отвечаю за племянницу.
Сесилия притопнула своей маленькой ножкой.
— Можем-то можем, но я знаю, что скажут наши склочницы. Скажут, что я приревновала виконта. Как будто это возможно! Она старая и с изъяном. Потому он и приглашает ее. Знает, она согласится на все, о чем бы он ни попросил!
— Не говори глупостей! Зачем виконту домогаться ее? Он и так может иметь самых красивых женщин Лондона.
«Поразительно! — подумала Бриджет. — Обсуждают, словно меня здесь вовсе нет». И, надо сказать, была недалека от истины.
Что-то произошло с ее восприятием: оно вдруг приобрело странные свойства. Окружающий мир будто раскололся надвое, и Бриджет, как часть его, перестала составлять с ним единое целое. Вещи казались реальными лишь наполовину, как во сне. Видимо, благодаря этим искаженным представлениям о действительности Бриджет и хватило смелости открыть рот:
— Виконт знает, что я твоя кузина, член вашей семьи, и вероятно, не усматривает ничего неподобающего в том, что я съезжу с ним на прогулку. Вы и сами понимаете, в этом нет ничего дурного.
Мать и дочь посмотрели на родственницу так, словно забыли, что она умеет говорить.
— Да, он очень долго не был в Лондоне и… — Тетю Генриетту казалось, осенило. — Наверное, виконт хочет расспросить Бриджет о тебе. Ты, Сесилия, рассуждаешь совершенно верно. Она старше тебя, явно безнадежна в смысле замужества и, как всем известно, всего-навсего состоит при тебе. Бриджет знает твои привычки, а ему, вероятно, не очень удобно обращаться с этими вопросами ко мне. Так почему бы не к ней? Да, такая возможность не исключается. Наверное, ему интересно услышать о твоих вкусах. Кто знает? Вдруг он готовит, тебе подарок или сюрприз и хочет получить совет? Мы должны разрешить ей поехать.
Тетя Генриетта повернулась к Бриджет.
— А ты слушай меня внимательно! — строго сказала она. — Чтоб ни малейшего намека на вольности. Вряд ли виконт замышляет что-то безнравственное. Это было бы непоследовательно с его стороны. Но все-таки он имеет определенную репутацию. Кто может знать наперед, что у такого мужчины на угле? Веди себя достойно. Ты поняла?
В любое другое время после столь грубых назиданий Бриджет сказала бы тете с кузиной «до свидания», и покинула дом в тот же час, даже если б у нее не было ни малейшего представления, куда идти. В крайнем случае, честно призналась себе Бриджет, вышла бы из комнаты и села писать письма другим родственникам. Но не сегодня!
Сейчас она чувствовала себя раскрепощенной и оттого легкомысленной и безрассудной. Ею овладели странный трепет и возбуждение. Да, надо поехать хотя бы даже ради этих жалких крох удовольствия, чтобы было о чем вспомнить на склоне лет и посмеяться над своим, «грехопадением».
Подготовка Сесилии была рассчитана на полномасштабные военные действия. Бриджет в отличие от нее настраивалась на непродолжительный раунд фехтования. Если даже поездка нужна виконту, чтобы поспрашивать о кузине — в чем Бриджет сильно сомневалась, — все равно это будет прекрасный день!
— Хорошо, я только возьму шляпку.
Эйвен недолюбливал шляпки.
Естественно, головной убор компаньонки давно вышел из моды. В этом отношении ей было далеко до кузины.
Однако устаревший фасон вполне устраивал Бриджет, так как тень от шляпки падала на лицо.
Виконт сидел справа и сам правил лошадьми, поэтому мог видеть только ее восхитительный профиль. Бриджет занимала место рядом. Сиденье возвышалось над землей, наверное, на полные шесть футов. От такой высоты делалось немного страшновато. Но только сначала. Потом Бриджет нашла, что это придает остроту ощущениям.
Они ехали по оживленным улицам в изящном золоченом фаэтоне, запряженном парой роскошных вороных. Более нарядного экипажа Бриджет еще не видела. И рядом с элегантным виконтом Синклером сидела она, Бриджет, словно важная особа, будто и вправду желанная, достойная избрания и зависти лондонских невест. Это было верхом блаженства.
— Мы едем в парк, — сказал Эйвен, вернее, прокричал, потому что вокруг стоял невероятный шум. Со всех сторон грохотали тяжелые кареты, отовсюду слышались конский топот, громкий разговор седоков и хриплые вопли уличных торговцев, предлагающих свой товар, — все это сливалось в общий гул. А впереди уже манил к себе парк, свежий, зеленый, одетый в молодую листву.
Как только они оказались в первой же аллее, их обступила поразительная тишина.
— Ну как, теперь лучше? — спросил виконт. — Дальше будет еще тише. Я понял, — сказал он, видя, как Бриджет сидит неподвижно и прямо, убежденная в том, что пассажиры в проезжающих экипажах стараются разглядеть ее лицо, — я знаю, для чего вам нужна эта ужасная шляпка. Она для вас то же, что панцирь для черепахи. Сознайтесь, вам легче под ее полями?
— Да, намного, — ответила Бриджет.
Виконт направил лошадей в боковую тенистую аллею, в конце которой просматривалась сверкающая водная гладь. «Укромное местечко у озера, — с тревогой подумала Бриджет. — Можно не сомневаться, он знает, где выбрать уголок для тайного рандеву в шумном Лондоне!»
— Вы подумали над моим предложением? — как бы между прочим спросил виконт.
— Да. Я бы и рада была не думать, но не получалось. Вы сами все прекрасно понимаете, — добавила она и почувствовала удовлетворение, видя, как Эйвен растерянно заморгал и укоризненно покачал головой.
Но Бриджет решила быть честной, каких бы усилий это ни стоило. Лгать глупо и бесполезно, подумала она и повторила ему слово в слово то, что твердила себе весь день:
— Конечно, это наилегчайший способ зарабатывать на жизнь и, возможно, даже приятный, если… если бы я была другим человеком. Но я такая, какая есть, а потому не могу. Прошу вас, поймите меня. Я вообще не смогла бы стать чьей-нибудь любовницей. Поверьте, если б даже закрыла глаза на многие обстоятельства и пошла на это, трудностей у меня осталось бы не меньше. Дело не только в том, что я не смогла бы снова жить в приличном обществе и занять в нем сколько-нибудь достойное положение. Я уж не говорю о том, что родственники после этого не станут разговаривать со мной. Да и сама я никогда себе этого не прощу. Помимо этого, возникнут другие осложнения. Может случиться, что я окажусь не одна, после… после того как вы, покинете меня, а вы, конечно, уйдете… Возможно, — пояснила она, — останется нечто, что будет служить памятью о вас. — Бриджет проглотила подступивший к горлу комок. — Ребенок… Теперь вы видите, что с вашим предложением ничего не получается.
Изумленный, Эйвен молчал, и она, решив быть до конца честной, продолжила:
— Но я должна признаться, хотя, возможно, напрасно это делаю, мне искренне жаль. Жаль по многим причинам. Я в самом деле верю вам. Верю, что вы не считаете меня безобразной. До сегодняшнего дня, кроме вас, кажется, больше никто не удостаивал меня такой высокой оценки. Но я знаю себя. А от себя никуда не уйдешь. Я не могу.
Бриджет перевела дыхание, сложила руки на коленях, и стала смотреть на них, потому что боялась увидеть реакцию виконта Синклера.
— Так!.. Я вижу, вы все основательно продумали. Ну что ж, должен вам сказать, я огорчен и… удивлен.
Ажурные тени от кроны раскидистого дуба не могли скрыть его чуть заметной улыбки.
— Удивлены?
— Большинство женщин не загадывают наперед о том, что мужья оставят их. Многие из них обычно хотят иметь детей.
«Как он жесток!» — подумала девушка, потому что всегда мечтала иметь детей.
— Но большинство из них не хочет растить незаконнорожденных, — резко ответила Бриджет и, не дав ему возразить, заторопилась: — Догадываюсь, что вы скажете: что я смогу уехать куда-нибудь, где обо мне не слышали, и объяснять всем, что я вдова. Но я не хочу жить во лжи. Ах, о чем тут говорить! Все и так ясно. Ответ может быть только один. Нет, нет и еще раз нет!
— Да, здорово вы все обдумали! — Взгляд Эйвена выражал такую нежность, что у, нее перехватило дыхание. — Бриджет, милая Бриджет, вы не слушали меня? Дорогая моя, у вас не должно быть подобных мыслей. Мы с вами толкуем совсем не о том. Я говорю о женитьбе.
— Вы не можете говорить о женитьбе! У меня нет денег, я старая, и у меня…
— Шрам? Я знаю. О Боже, знаю я про ваш шрам. Будь он неладен! — После этих сердитых слов виконт обнял ее и притянул к себе.
Бриджет не могла оторвать взгляд от его .ореховых глаз, в которых были зелень, солнце, огонь, желание и смех, Она прекрасно понимала, что нужно отвернуться, отодвинуться, но не могла пошевелиться. От волнения бешено билось сердце. Бриджет едва не задыхалась. Но в следующий миг забыла и про сердце, и про дыхание, потому что виконт вдруг припал горячими твердыми губами к ее рту.
Эйвен потрогал ее губы языком. Она вздрогнула и открыла рот, чтобы спросить — зачем? Вместо ответа его язык проник еще глубже. Это было так необычно, так приятно, так страшно… и пьяняще. Удивительный дурманящий вкус, непонятный и сладкий. Бриджет чувствовала мощь прижатого к ней тела и силу его рук. Ее ладони сами легли ему на широкие плечи, ее губы уже были открыты для него.
— Да! — торжествующе сказал Эйвен, наконец оторвавшись от нее. — Так я и предполагал, милая Бриджет. Все это время вы думали обо мне. Теперь нам предстоит подумать еще и о другом. — И снова припал к ее губам.
Она хотела предупредить его, что кто-нибудь может их увидеть. Хотела объяснить, что никогда не позволяла себе ничего подобного и ужасно жалеет… Но ее куда-то уносило, словно быстрым течением. Все, на что Бриджет была способна сейчас, это пить допьяна его поцелуй, прильнув к самому недостойному, но такому желанному мужчине. Худшее трудно было предположить.
Глава 5
— Да! — удовлетворенно выдохнул виконт. Но Бриджет уже вернулась на землю, и он увидел, как в ее глазах вспыхнула тревога. Эйвен знал, как успокоить девушку. Он также знал, чего ему больше всего хотелось, поэтому снова склонил голову к ее лицу.
— Нет! — вскричала Бриджет и заморгала в недоумении, словно очнувшись наконец. — Вы не должны… — начала было она и запнулась, потому что следовало сказать «мы не должны».
— Не должен? — промурлыкал Эйвен, касаясь губами ее щеки.
Конечно, было много возможностей отказать ему. Но не мужчину, а себя ей пришлось уговаривать. «Ну, пожалуйста, еще один поцелуй. Последний раз. Ладно?» — жалобно выпросила она у себя разрешение. И, закрыв глаза, откинула голову в ожидании поцелуя. Виконт подарил ей тот поцелуй. И не только.
Бриджет почувствовала его пальцы у себя на шее, потом на груди. Затем Эйвен развязал шнурок на шляпке и отбросил ее. От неожиданности Бриджет приоткрыла рот и вскинула руки к волосам. Он накрыл ее руки своими ладонями.
— Какая прелесть! — бормотал он, не сводя глаз с темно-каштановой копны, рассыпавшейся мягкими прядями вокруг ее лица. — Чистый шоколад. А под солнцем проглядывает корица. Такие густые, пышные. Преступление скрывать их. Ну да ладно, что-нибудь придумаем. Впредь вам не придется прятать такую красоту.
Слезы навернулись ей на глаза. Солнце ярко освещало лицо, и шрам был на виду. Виконт держал ее голову так, что Бриджет не могла уклониться от его пристального взгляда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33