..
Примите мои извинения, графиня, — добавил президент по-итальянски.
— Вы говорите по-итальянски, господин президент? — спросила удивленная Бажарат, вставая с кресла.
— Не очень хорошо, — ответил президент, пожимая ей руку. — Прошу вас, садитесь. — Бажарат опустилась в кресло. — Был вынужден немного выучить итальянский во время войны. Тогда, во время нашей высадки в Италии, я был интендантом, и должен сказать вам, что многие ваши знатные семьи оказали нам большую помощь. Вы знаете, те, кто не очень любил Муссолини.
— Дуче — свинья!
— Мне часто приходилось это слышать, графиня. Еще до нашей высадки мы летали по ночам над территорией Италии и сбрасывали на парашютах провиант и боеприпасы на тот случай, если продвижение нашего десанта на север будет остановлено. Мы называли эти места пунктами снабжения. Я говорил сенатору, что, по-моему, встречался с вашим братом в Равелло.
— Думаю, что это был наш отец, господин президент. Благородный человек, который терпеть не мог фашистов.
— Возможно, вы и правы. Я уже так постарел, что десятилетия кажутся мне годами! Конечно, это был ваш отец. Вы в то время были еще ребенком, если вообще родились.
— Во многих смыслах я до сих пор еще ребенок, сэр. Ребенок, который многое помнит.
— Да?
— Это неважно. Разрешите представить вам моего племянника, младшего барона ди Равелло. — Бажарат снова встала, а президент повернулся и пожал руку Николо, застывшему в благоговейном трепете. — Мой брат, собирающийся вложить крупные средства в американскую промышленность, просил всего об одной фотографии его сына рядом с вами.
— Это не проблема, графиня. Однако, по-моему, этот юноша больше похож на принимающего игрока из команды «Вашингтон Редскинз», чем на барона... Эй, ребята, может быть, мне стать на ящик, чтобы казаться с ним одного роста?
— Я все предусмотрел, господин президент, — сказал фотограф. — Предлагаю вам обоим сесть в кресла возле стола и пожать друг другу руки.
Пока фотограф и глава администрации готовили съемку, Бажарат сунула свою маленькую вечернюю сумочку между подушками кресла, а когда засверкала фотовспышка, она еще дальше засунула сумочку, так что теперь ее совсем не было видно.
— Это чудесно. Господин президент, мой брат будет чрезвычайно рад и благодарен вам!
— А я буду чрезвычайно благодарен барону, если он осуществит один-два промышленных проекта в нашей стране.
— Можете не сомневаться, сэр. Почему бы вам не обсудить с нашими друзьями сенаторами детали проектов? Я им рассказала о намерениях моего брата и уверена, что они не разочаруют вас, господин президент.
— Это я и собирался сделать, графиня, — с улыбкой сказал Бартлетт. Он и Николо поднялись с кресел. — По крайней мере, можно будет выпить чего-нибудь прохладительного и провести несколько минут в спокойной обстановке, подальше от безобразников, ожидающих меня наверху.
— Вы просто шутите, синьор! — рассмеялась Бажарат, пожимая протянутую президентом руку. — Я знаю, что вы очень любите свою семью.
— Конечно, люблю. Передайте мои наилучшие пожелания вашему брату.
— Мне надо торопиться! — воскликнула Бажарат, посмотрев на свои украшенные бриллиантами часики. — Обязательно надо через полчаса позвонить брату по нашему специальному телефону.
— Мой автомобиль отвезет вас назад в отель, — сказал Несбит.
— А я провожу вас до выхода, — добавил сопровождавший их сюда мужчина. — Я уже дал распоряжение, чтобы автомобиль сенатора подъехал туда.
— Мы и так отняли у вас много времени, господин президент, да и барон очень расстроится, если я не позвоню ему.
— Специальные частоты, определенное время, специальные телефоны и даже спутники, — вздохнул президент. — Наверное, я так и не привыкну ко всей этой электронике.
— Но вы сражались с фашистами, лейтенант Бартлетт! Вы спасли человечество, что может быть грандиознее?
— Знаете, графиня, я слышал от своего окружения много хорошего и плохого, но ваши слова самые лучшие, когда-либо звучавшие в мой адрес.
— Подумайте об этом, господин президент. На этой планете всегда должна побеждать человечность, иначе ничего... Пойдем, Паоло, не надо забывать о твоем отце.
* * *
20 часов 02 минуты
Хоторн беспрепятственно проехал на машине госдепартамента в южные ворота Белого дома. Как только он свернул к воротам, его автомобиль попал в поле действия радара охраны, и у него даже не проверили документы. Видимо, сработал звонок какого-то высокопоставленного лица по красному телефону, значит, Филлис Стивенс справилась со своей задачей. Тайрел свернул направо ко входу в западное крыло и, визжа тормозами, остановил машину у лестницы. Выскочив из автомобиля, он взбежал по мраморным ступенькам и подскочил к капитану морской пехоты, позади которого стояли четверо охранников из службы безопасности Белого дома.
— В Овальный кабинет! — крикнул Хоторн.
— Надеюсь, черт побери, у вас есть на это разрешение, коммандер, — заявил капитан, держа руку на расстегнутой кобуре. — Мне сказали, что есть, но ничего подобного раньше не случалось, и откуда мне знать, может быть, вы просто псих!
— Психов не пропускают через ворота, капитан. Идемте!
— Постойте. Что вам нужно в Овальном кабинете?
— Мне нужно прервать аудиенцию. Куда идти?
— Никуда! — крикнул капитан, отступил на шаг назад и выхватил из кобуры «кольт» 45-го калибра. Он сделал знак своим людям, и у них в руках тоже моментально появилось оружие.
— Да вы что? — закричал Хоторн, войдя в ярость при виде направленного на него оружия. — У вас же есть приказ!
— Приказ не может быть выполнен, потому что вы откровенно лжете.
— Что?
— Там нет никакой аудиенции, — многозначительно произнес капитан. — Нам позвонили пятнадцать минут назад, и я сразу проверил насчет аудиенции. Сам лично проверил.
— Кто вам позвонил?
— Тот, кто приказал пропустить вас, воспользовавшись кодом чрезвычайной ситуации. Будь я проклят, если знаю, как вам удалось это сделать, но дальше вы не пройдете.
— Что вы говорите?
— Нет никакой аудиенции! Мы пошли в Овальный кабинет и встретили там не кого-нибудь, а главу администрации. Он сказал нам — мне лично сказал, — что нам следует внимательнее изучать журнал распорядка дня. Сегодня вечером нет никаких аудиенций, и если мы собираемся куда-то увести президента, то надо подняться в его личные апартаменты и сначала убедить в этом первую леди, потому что там сейчас находится вся семья, включая внуков.
— У меня совсем другая информация, капитан.
— Можете оставить ее при себе, коммандер. Мы чрезвычайный патруль, и глава администрации ясно дал понять, что, если пресса пронюхает о нашей беготне по Белому дому и растрезвонит об этом в своих треклятых газетенках, нам смело можно будет прощаться с самой хорошей работой, когда-либо достававшейся морским пехотинцам.
— Но это же глупо...
— Я объяснил вам все своими словами — глава администрации выражался более корректно, но вполне четко. А теперь вы несете какую-то чепуху. Один идете в ногу, а вся служба безопасности...
— Заткнись, идиот! — завопил Тайрел. — Я не знаю, в какие здесь играют игры, но знаю, как высоки ставки! Сейчас я изо всех сил побегу к Овальному кабинету, капитан, и вы можете открыть огонь, если хотите, но единственной моей целью является попытка предотвратить убийство президента!
— Что ты сказал? — еле слышно спросил оцепеневший капитан морской пехоты.
— Вы все поняли правильно, капитан. Уведите президента с этой аудиенции.
— Там нет никакой аудиенции! Глава администрации сказал...
— Может быть, он просто не хочет, чтобы вы знали о ней, поскольку ее нет в расписании, но раз уж меня пропустили сюда, то мы просто обязаны это выяснить! Идемте!
Хоторн рванулся вперед по широкому коридору, начальник чрезвычайного патруля посмотрел на своих людей и кивнул. Через несколько секунд морские пехотинцы уже бежали рядом с Хоторном.
— Кого мы ищем? — спросил на бегу капитан.
— Женщину и мальчишку.
— Мальчишку... маленького мальчишку?
— Большого мальчишку, молодого человека лет двадцати.
— Как они выглядят?
— Не имеет значения, мы их сразу узнаем... Далеко еще?
— Сразу за углом слева большая дверь, — ответил капитан, кивая вперед, в сторону Т-образного тупика в двадцати футах впереди.
Тайрел вскинул вверх руку, призывая всех остановиться, и медленно двинулся к концу коридора. Внезапно послышались слова прощания на английском и итальянском, и вслед за этим в противоположном коридоре появились трое мужчин. Двое из них были в темных костюмах, а третий в серой шоферской форме и кепке с козырьком. У всех троих к пиджакам были прикреплены пластиковые пропуска.
— Ашкелон! — крикнул шофер кому-то невидимому в другом конце коридора.
— Кто вы такие, черт побери? — спросил удивленный капитан морской пехоты.
— Агенты ФБР, прикомандированные к госдепартаменту для охраны дипломатов, — сказал мужчина, шагавший рядом с шофером. Глаза его перебегали с капитана на людей, выходящих из Овального кабинета, которых охране еще не было видно. — Мы сопровождаем графиню в отель. Разве дежурный не предупредил вас?
— Какой дежурный? ФБР вы или нет, но когда дело касается Овального кабинета, наша служба безопасности докладывает мне ситуацию каждый час. Таков порядок!
— Он лжет, — прошептал Хоторн, отступая за спину капитана и вынимая из-за пояса пистолет. — Они воспользовались паролем «Ашкелон», а это означает только одно... Бажарат! — внезапно закричал Хоторн, выскочил вперед из-за капитана и выстрелил в потолок, понимая, как глуп этот его предупредительный выстрел. Моментально раздались выстрелы, первым рухнул капитан морской пехоты, из живота у него текла кровь. Остальные морские пехотинцы прижались к стенам коридора. Террористы отскочили назад, яростно стреляя и крича кому-то, что обеспечат прикрытие. Они ослабили огонь, и тогда морские пехотинцы выглянули из-за угла и пятью выстрелами уложили двух человек, назвавшихся агентами ФБР. Один из них, скорчившись на полу, продолжал стрелять, и в этот момент в коридор выскочила женщина, крича на ходу:
— Убейте его, убейте мальчишку. Его нельзя оставлять в живых!
— Каби... Каби! — послышались из-за угла крики юноши. — Что ты говоришь?.. Ах!
Один из морских пехотинцев рванулся вперед и выстрелил дважды, размозжив череп шоферу, рухнувшему на пути Бажарат. Тайрел схватил моряка за руку.
— Уведите оттуда президента, — закричал он. — Уведите всех!
— Что, сэр?
— Выполняйте!
Бажарат оттолкнула с дороги труп шофера, схватила его пистолет и побежала по коридору. Морские пехотинцы поспешили в Овальный кабинет, а Тайрел с пистолетом в руке обернулся и увидел убегающую женщину, которую когда-то любил или думал, что любит, а теперь ненавидел. Ядовитая змея со стеклянными глазами. Она уже подбегала к концу коридора! Тайрел изо всех сил рванулся вперед, швы раны на бедре разошлись, и брюки намокли от крови.
Когда он добежал почти до середины коридора, в Овальном кабинете раздался взрыв. Ошеломленный Хоторн обернулся, увидел дым и летящие осколки, но тут же облегченно вздохнул, заметив за открытой боковой дверью бегущие по лужайке фигуры. Морские пехотинцы справились со своей задачей, президент и еще несколько человек в панике убегали, но они были уже га пределами Белого дома, вне опасности. Тайрел снова обернулся и замер. Где же Бажарат? Она исчезла! Он бросился вперед и оказался в большом круглом зале с тремя коридорами позади широкой лестницы. Она забежала в один из коридоров! Но в какой? Внезапно по всему зданию разнеслись звуки сирен и пронзительные звонки, потом послышались голоса — крики, команды, истерические вопли. И среди всего этого хаоса по лестнице медленно спустился человек с одной рукой. Лицо его было напряжено, широко раскрытые глаза сверкали, эта сцена жестокости явно возбуждала его.
— Свершилось, не так ли, генерал? — крикнул Хоторн. — Вы все-таки сделали это, да?
— Вы? — воскликнул председатель Объединенного комитета начальников штабов. Через зал, спеша к Овальному кабинету, пробежали морские пехотинцы и люди в гражданском, не обратив внимания на доблестного генерала и стоящего перед ним у нижней ступеньки лестницы окровавленного человека. — А вы опоздали, мистер, не так ли? — Заметив в руке Тайрела пистолет, Майерз сунул руку за спину. — Я смотрел в лицо тысяч орудий, и они не испугали меня!
— Насчет этого можете не беспокоиться, генерал. Я разобью вам выстрелами колени, но вы мне нужны живым. Я хочу, чтобы весь мир увидел, как вы корчитесь на электрическом стуле, потому что я не опоздал. Вы проиграли.
Не выдав себя ни единым движением, Майерз вдруг резко выбросил из-за спины руку с зажатым в ней штыком, направляя удар в грудь Хоторна. Тайрел отшатнулся назад и выстрелил. Рубашка на его груди окрасилась кровью, а Максималист Майк Майерз рухнул с лестницы лицом вперед. Пуля Хоторна попала генералу в шею, вырвав из нее порядочный кусок. При виде этой окровавленной плоти, казалось, что голова генерала едва держится на теле.
Бажарат! Где она?
Выстрел — крик! Из дальнего правого коридора. Доминик снова убила — нет, Бажарат!
Прижимая рубашку к ране на груди, Хоторн подбежал к коридору, из которого донеслись выстрел и крик. Стены коридора были выкрашены в мягкий желтый цвет, освещали его хрустальные люстры. Коридор был небольшим, с двумя дверьми справа и двумя слева. Трупа в коридоре не было, но ко второй двери справа тянулся кровавый след, как будто труп протащили туда по полу. Подстроивший ловушку убийца совершил ошибку, которую мог разгадать только другой убийца. В такой ситуации никогда не надо обращать внимание на кровавый след, опасность следует ожидать совсем с другой стороны. Тайрел двинулся по коридору, прижимаясь спиной к левой стене, рана на бедре кровоточила теперь еще сильнее. Подойдя к первой двери, он собрался с силами, повернул левой рукой ручку и резко ударил плечом в дверь. Изысканно обставленная комната была пуста, в нескольких больших зеркалах Тайрел увидел свое отражение. Он быстро выскочил назад в коридор и двинулся ко второй двери слева. Убийца подстроил ловушку с правой дверью, но Тайрел чувствовал, что затаился он слева.
Чувствуя, что слабеет, Тайрел снова левой рукой повернул ручку и, толкнув плечом дверь, ворвался в комнату. Никого. И вдруг его осенило, он резко обернулся и отскочил вправо. Зная, кто ее преследует, Бажарат устроила ловушку, но сделала все наоборот! Дверь комнаты напротив распахнулась, и из нее выскочила Бажарат в разорванной одежде. Лицо ее было лицом демона — бешено горящие глаза, искаженные яростью черты. Она выстрелила дважды: первая пуля просвистела у виска Тайрела, вторая разбила зеркало. Бажарат третий раз нажала на спусковой крючок... щелчок. В пистолете, который она взяла у убитого шофера, кончились патроны.
— Стреляй! — крикнула Бажарат. — Убей меня!
Удары грома раздались в голове Тайрела, вспышки молний ослепили сознание, оставив ему только боль. Словно порыв ветра разделил ненависть и воспоминания о любви, когда он посмотрел на искаженные черты этого порождения сатаны, которое когда-то, в другой жизни, спало в его объятиях.
— Кого же я убью? — тихо спросил он, с трудом переводя дыхание. — Доминик или террористку Бажарат?
— Какое это имеет значение? Ни одна из нас не может больше жить, неужели ты не понимаешь этого?
— Часть меня понимает, а другая часть не уверена. — Ты слабак. И всегда был жалующимся на судьбу слабаком! Ты просто жалок. Ну давай, сделай же это! Неужели у тебя совсем нет мужества?
— Думаю, что мужество здесь совершенно ни при чем. Не требуется храбрости, чтобы пристрелить бешеную собаку, но, возможно, все же нужно немного храбрости, чтобы поймать ее, вскрыть и выяснить причину ее болезни. А заодно и узнать, какие еще бешеные собаки бегают с ней в одной стае.
— Никогда! — крикнула Бажарат, сорвала с запястья золотой браслет и бросилась на Хоторна. Рана в бедре не позволила Тайрелу устоять, и он упал на спину. Силы совсем покидали его, он уже почти не мог сопротивляться яростному натиску обезумевшей Бажарат. И когда рука Бажарат, которую он с трудом удерживал за запястье, приблизилась к его горлу с зажатым в ней золотым браслетом, Тайрел увидел крохотное отверстие в одном из шипов браслета, из которого сочилась жидкость. Он понял, что это яд, предназначенный ему, и выстрелил в грудь Бажарат.
Бажарат задохнулась и скатилась на бок.
— Смерть всем... — Голова Амайи Акуирре склонилась направо и уютно устроилась на плече. И вдруг ее лицо стало моложе, ненависть, искажавшая его черты, исчезла. Это было лицо мирно спящего десятилетнего ребенка.
Эпилог
«Интернэшнл геральд трибюн»
Парижский выпуск (стр. 3)
«ЭСТЕПОНА, ИСПАНИЯ, 31 августа. Как сообщалось вчера, полиция в сопровождении посла США опечатала виллу, принадлежащую бывшему судье Верховного суда США Ричарду А.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Примите мои извинения, графиня, — добавил президент по-итальянски.
— Вы говорите по-итальянски, господин президент? — спросила удивленная Бажарат, вставая с кресла.
— Не очень хорошо, — ответил президент, пожимая ей руку. — Прошу вас, садитесь. — Бажарат опустилась в кресло. — Был вынужден немного выучить итальянский во время войны. Тогда, во время нашей высадки в Италии, я был интендантом, и должен сказать вам, что многие ваши знатные семьи оказали нам большую помощь. Вы знаете, те, кто не очень любил Муссолини.
— Дуче — свинья!
— Мне часто приходилось это слышать, графиня. Еще до нашей высадки мы летали по ночам над территорией Италии и сбрасывали на парашютах провиант и боеприпасы на тот случай, если продвижение нашего десанта на север будет остановлено. Мы называли эти места пунктами снабжения. Я говорил сенатору, что, по-моему, встречался с вашим братом в Равелло.
— Думаю, что это был наш отец, господин президент. Благородный человек, который терпеть не мог фашистов.
— Возможно, вы и правы. Я уже так постарел, что десятилетия кажутся мне годами! Конечно, это был ваш отец. Вы в то время были еще ребенком, если вообще родились.
— Во многих смыслах я до сих пор еще ребенок, сэр. Ребенок, который многое помнит.
— Да?
— Это неважно. Разрешите представить вам моего племянника, младшего барона ди Равелло. — Бажарат снова встала, а президент повернулся и пожал руку Николо, застывшему в благоговейном трепете. — Мой брат, собирающийся вложить крупные средства в американскую промышленность, просил всего об одной фотографии его сына рядом с вами.
— Это не проблема, графиня. Однако, по-моему, этот юноша больше похож на принимающего игрока из команды «Вашингтон Редскинз», чем на барона... Эй, ребята, может быть, мне стать на ящик, чтобы казаться с ним одного роста?
— Я все предусмотрел, господин президент, — сказал фотограф. — Предлагаю вам обоим сесть в кресла возле стола и пожать друг другу руки.
Пока фотограф и глава администрации готовили съемку, Бажарат сунула свою маленькую вечернюю сумочку между подушками кресла, а когда засверкала фотовспышка, она еще дальше засунула сумочку, так что теперь ее совсем не было видно.
— Это чудесно. Господин президент, мой брат будет чрезвычайно рад и благодарен вам!
— А я буду чрезвычайно благодарен барону, если он осуществит один-два промышленных проекта в нашей стране.
— Можете не сомневаться, сэр. Почему бы вам не обсудить с нашими друзьями сенаторами детали проектов? Я им рассказала о намерениях моего брата и уверена, что они не разочаруют вас, господин президент.
— Это я и собирался сделать, графиня, — с улыбкой сказал Бартлетт. Он и Николо поднялись с кресел. — По крайней мере, можно будет выпить чего-нибудь прохладительного и провести несколько минут в спокойной обстановке, подальше от безобразников, ожидающих меня наверху.
— Вы просто шутите, синьор! — рассмеялась Бажарат, пожимая протянутую президентом руку. — Я знаю, что вы очень любите свою семью.
— Конечно, люблю. Передайте мои наилучшие пожелания вашему брату.
— Мне надо торопиться! — воскликнула Бажарат, посмотрев на свои украшенные бриллиантами часики. — Обязательно надо через полчаса позвонить брату по нашему специальному телефону.
— Мой автомобиль отвезет вас назад в отель, — сказал Несбит.
— А я провожу вас до выхода, — добавил сопровождавший их сюда мужчина. — Я уже дал распоряжение, чтобы автомобиль сенатора подъехал туда.
— Мы и так отняли у вас много времени, господин президент, да и барон очень расстроится, если я не позвоню ему.
— Специальные частоты, определенное время, специальные телефоны и даже спутники, — вздохнул президент. — Наверное, я так и не привыкну ко всей этой электронике.
— Но вы сражались с фашистами, лейтенант Бартлетт! Вы спасли человечество, что может быть грандиознее?
— Знаете, графиня, я слышал от своего окружения много хорошего и плохого, но ваши слова самые лучшие, когда-либо звучавшие в мой адрес.
— Подумайте об этом, господин президент. На этой планете всегда должна побеждать человечность, иначе ничего... Пойдем, Паоло, не надо забывать о твоем отце.
* * *
20 часов 02 минуты
Хоторн беспрепятственно проехал на машине госдепартамента в южные ворота Белого дома. Как только он свернул к воротам, его автомобиль попал в поле действия радара охраны, и у него даже не проверили документы. Видимо, сработал звонок какого-то высокопоставленного лица по красному телефону, значит, Филлис Стивенс справилась со своей задачей. Тайрел свернул направо ко входу в западное крыло и, визжа тормозами, остановил машину у лестницы. Выскочив из автомобиля, он взбежал по мраморным ступенькам и подскочил к капитану морской пехоты, позади которого стояли четверо охранников из службы безопасности Белого дома.
— В Овальный кабинет! — крикнул Хоторн.
— Надеюсь, черт побери, у вас есть на это разрешение, коммандер, — заявил капитан, держа руку на расстегнутой кобуре. — Мне сказали, что есть, но ничего подобного раньше не случалось, и откуда мне знать, может быть, вы просто псих!
— Психов не пропускают через ворота, капитан. Идемте!
— Постойте. Что вам нужно в Овальном кабинете?
— Мне нужно прервать аудиенцию. Куда идти?
— Никуда! — крикнул капитан, отступил на шаг назад и выхватил из кобуры «кольт» 45-го калибра. Он сделал знак своим людям, и у них в руках тоже моментально появилось оружие.
— Да вы что? — закричал Хоторн, войдя в ярость при виде направленного на него оружия. — У вас же есть приказ!
— Приказ не может быть выполнен, потому что вы откровенно лжете.
— Что?
— Там нет никакой аудиенции, — многозначительно произнес капитан. — Нам позвонили пятнадцать минут назад, и я сразу проверил насчет аудиенции. Сам лично проверил.
— Кто вам позвонил?
— Тот, кто приказал пропустить вас, воспользовавшись кодом чрезвычайной ситуации. Будь я проклят, если знаю, как вам удалось это сделать, но дальше вы не пройдете.
— Что вы говорите?
— Нет никакой аудиенции! Мы пошли в Овальный кабинет и встретили там не кого-нибудь, а главу администрации. Он сказал нам — мне лично сказал, — что нам следует внимательнее изучать журнал распорядка дня. Сегодня вечером нет никаких аудиенций, и если мы собираемся куда-то увести президента, то надо подняться в его личные апартаменты и сначала убедить в этом первую леди, потому что там сейчас находится вся семья, включая внуков.
— У меня совсем другая информация, капитан.
— Можете оставить ее при себе, коммандер. Мы чрезвычайный патруль, и глава администрации ясно дал понять, что, если пресса пронюхает о нашей беготне по Белому дому и растрезвонит об этом в своих треклятых газетенках, нам смело можно будет прощаться с самой хорошей работой, когда-либо достававшейся морским пехотинцам.
— Но это же глупо...
— Я объяснил вам все своими словами — глава администрации выражался более корректно, но вполне четко. А теперь вы несете какую-то чепуху. Один идете в ногу, а вся служба безопасности...
— Заткнись, идиот! — завопил Тайрел. — Я не знаю, в какие здесь играют игры, но знаю, как высоки ставки! Сейчас я изо всех сил побегу к Овальному кабинету, капитан, и вы можете открыть огонь, если хотите, но единственной моей целью является попытка предотвратить убийство президента!
— Что ты сказал? — еле слышно спросил оцепеневший капитан морской пехоты.
— Вы все поняли правильно, капитан. Уведите президента с этой аудиенции.
— Там нет никакой аудиенции! Глава администрации сказал...
— Может быть, он просто не хочет, чтобы вы знали о ней, поскольку ее нет в расписании, но раз уж меня пропустили сюда, то мы просто обязаны это выяснить! Идемте!
Хоторн рванулся вперед по широкому коридору, начальник чрезвычайного патруля посмотрел на своих людей и кивнул. Через несколько секунд морские пехотинцы уже бежали рядом с Хоторном.
— Кого мы ищем? — спросил на бегу капитан.
— Женщину и мальчишку.
— Мальчишку... маленького мальчишку?
— Большого мальчишку, молодого человека лет двадцати.
— Как они выглядят?
— Не имеет значения, мы их сразу узнаем... Далеко еще?
— Сразу за углом слева большая дверь, — ответил капитан, кивая вперед, в сторону Т-образного тупика в двадцати футах впереди.
Тайрел вскинул вверх руку, призывая всех остановиться, и медленно двинулся к концу коридора. Внезапно послышались слова прощания на английском и итальянском, и вслед за этим в противоположном коридоре появились трое мужчин. Двое из них были в темных костюмах, а третий в серой шоферской форме и кепке с козырьком. У всех троих к пиджакам были прикреплены пластиковые пропуска.
— Ашкелон! — крикнул шофер кому-то невидимому в другом конце коридора.
— Кто вы такие, черт побери? — спросил удивленный капитан морской пехоты.
— Агенты ФБР, прикомандированные к госдепартаменту для охраны дипломатов, — сказал мужчина, шагавший рядом с шофером. Глаза его перебегали с капитана на людей, выходящих из Овального кабинета, которых охране еще не было видно. — Мы сопровождаем графиню в отель. Разве дежурный не предупредил вас?
— Какой дежурный? ФБР вы или нет, но когда дело касается Овального кабинета, наша служба безопасности докладывает мне ситуацию каждый час. Таков порядок!
— Он лжет, — прошептал Хоторн, отступая за спину капитана и вынимая из-за пояса пистолет. — Они воспользовались паролем «Ашкелон», а это означает только одно... Бажарат! — внезапно закричал Хоторн, выскочил вперед из-за капитана и выстрелил в потолок, понимая, как глуп этот его предупредительный выстрел. Моментально раздались выстрелы, первым рухнул капитан морской пехоты, из живота у него текла кровь. Остальные морские пехотинцы прижались к стенам коридора. Террористы отскочили назад, яростно стреляя и крича кому-то, что обеспечат прикрытие. Они ослабили огонь, и тогда морские пехотинцы выглянули из-за угла и пятью выстрелами уложили двух человек, назвавшихся агентами ФБР. Один из них, скорчившись на полу, продолжал стрелять, и в этот момент в коридор выскочила женщина, крича на ходу:
— Убейте его, убейте мальчишку. Его нельзя оставлять в живых!
— Каби... Каби! — послышались из-за угла крики юноши. — Что ты говоришь?.. Ах!
Один из морских пехотинцев рванулся вперед и выстрелил дважды, размозжив череп шоферу, рухнувшему на пути Бажарат. Тайрел схватил моряка за руку.
— Уведите оттуда президента, — закричал он. — Уведите всех!
— Что, сэр?
— Выполняйте!
Бажарат оттолкнула с дороги труп шофера, схватила его пистолет и побежала по коридору. Морские пехотинцы поспешили в Овальный кабинет, а Тайрел с пистолетом в руке обернулся и увидел убегающую женщину, которую когда-то любил или думал, что любит, а теперь ненавидел. Ядовитая змея со стеклянными глазами. Она уже подбегала к концу коридора! Тайрел изо всех сил рванулся вперед, швы раны на бедре разошлись, и брюки намокли от крови.
Когда он добежал почти до середины коридора, в Овальном кабинете раздался взрыв. Ошеломленный Хоторн обернулся, увидел дым и летящие осколки, но тут же облегченно вздохнул, заметив за открытой боковой дверью бегущие по лужайке фигуры. Морские пехотинцы справились со своей задачей, президент и еще несколько человек в панике убегали, но они были уже га пределами Белого дома, вне опасности. Тайрел снова обернулся и замер. Где же Бажарат? Она исчезла! Он бросился вперед и оказался в большом круглом зале с тремя коридорами позади широкой лестницы. Она забежала в один из коридоров! Но в какой? Внезапно по всему зданию разнеслись звуки сирен и пронзительные звонки, потом послышались голоса — крики, команды, истерические вопли. И среди всего этого хаоса по лестнице медленно спустился человек с одной рукой. Лицо его было напряжено, широко раскрытые глаза сверкали, эта сцена жестокости явно возбуждала его.
— Свершилось, не так ли, генерал? — крикнул Хоторн. — Вы все-таки сделали это, да?
— Вы? — воскликнул председатель Объединенного комитета начальников штабов. Через зал, спеша к Овальному кабинету, пробежали морские пехотинцы и люди в гражданском, не обратив внимания на доблестного генерала и стоящего перед ним у нижней ступеньки лестницы окровавленного человека. — А вы опоздали, мистер, не так ли? — Заметив в руке Тайрела пистолет, Майерз сунул руку за спину. — Я смотрел в лицо тысяч орудий, и они не испугали меня!
— Насчет этого можете не беспокоиться, генерал. Я разобью вам выстрелами колени, но вы мне нужны живым. Я хочу, чтобы весь мир увидел, как вы корчитесь на электрическом стуле, потому что я не опоздал. Вы проиграли.
Не выдав себя ни единым движением, Майерз вдруг резко выбросил из-за спины руку с зажатым в ней штыком, направляя удар в грудь Хоторна. Тайрел отшатнулся назад и выстрелил. Рубашка на его груди окрасилась кровью, а Максималист Майк Майерз рухнул с лестницы лицом вперед. Пуля Хоторна попала генералу в шею, вырвав из нее порядочный кусок. При виде этой окровавленной плоти, казалось, что голова генерала едва держится на теле.
Бажарат! Где она?
Выстрел — крик! Из дальнего правого коридора. Доминик снова убила — нет, Бажарат!
Прижимая рубашку к ране на груди, Хоторн подбежал к коридору, из которого донеслись выстрел и крик. Стены коридора были выкрашены в мягкий желтый цвет, освещали его хрустальные люстры. Коридор был небольшим, с двумя дверьми справа и двумя слева. Трупа в коридоре не было, но ко второй двери справа тянулся кровавый след, как будто труп протащили туда по полу. Подстроивший ловушку убийца совершил ошибку, которую мог разгадать только другой убийца. В такой ситуации никогда не надо обращать внимание на кровавый след, опасность следует ожидать совсем с другой стороны. Тайрел двинулся по коридору, прижимаясь спиной к левой стене, рана на бедре кровоточила теперь еще сильнее. Подойдя к первой двери, он собрался с силами, повернул левой рукой ручку и резко ударил плечом в дверь. Изысканно обставленная комната была пуста, в нескольких больших зеркалах Тайрел увидел свое отражение. Он быстро выскочил назад в коридор и двинулся ко второй двери слева. Убийца подстроил ловушку с правой дверью, но Тайрел чувствовал, что затаился он слева.
Чувствуя, что слабеет, Тайрел снова левой рукой повернул ручку и, толкнув плечом дверь, ворвался в комнату. Никого. И вдруг его осенило, он резко обернулся и отскочил вправо. Зная, кто ее преследует, Бажарат устроила ловушку, но сделала все наоборот! Дверь комнаты напротив распахнулась, и из нее выскочила Бажарат в разорванной одежде. Лицо ее было лицом демона — бешено горящие глаза, искаженные яростью черты. Она выстрелила дважды: первая пуля просвистела у виска Тайрела, вторая разбила зеркало. Бажарат третий раз нажала на спусковой крючок... щелчок. В пистолете, который она взяла у убитого шофера, кончились патроны.
— Стреляй! — крикнула Бажарат. — Убей меня!
Удары грома раздались в голове Тайрела, вспышки молний ослепили сознание, оставив ему только боль. Словно порыв ветра разделил ненависть и воспоминания о любви, когда он посмотрел на искаженные черты этого порождения сатаны, которое когда-то, в другой жизни, спало в его объятиях.
— Кого же я убью? — тихо спросил он, с трудом переводя дыхание. — Доминик или террористку Бажарат?
— Какое это имеет значение? Ни одна из нас не может больше жить, неужели ты не понимаешь этого?
— Часть меня понимает, а другая часть не уверена. — Ты слабак. И всегда был жалующимся на судьбу слабаком! Ты просто жалок. Ну давай, сделай же это! Неужели у тебя совсем нет мужества?
— Думаю, что мужество здесь совершенно ни при чем. Не требуется храбрости, чтобы пристрелить бешеную собаку, но, возможно, все же нужно немного храбрости, чтобы поймать ее, вскрыть и выяснить причину ее болезни. А заодно и узнать, какие еще бешеные собаки бегают с ней в одной стае.
— Никогда! — крикнула Бажарат, сорвала с запястья золотой браслет и бросилась на Хоторна. Рана в бедре не позволила Тайрелу устоять, и он упал на спину. Силы совсем покидали его, он уже почти не мог сопротивляться яростному натиску обезумевшей Бажарат. И когда рука Бажарат, которую он с трудом удерживал за запястье, приблизилась к его горлу с зажатым в ней золотым браслетом, Тайрел увидел крохотное отверстие в одном из шипов браслета, из которого сочилась жидкость. Он понял, что это яд, предназначенный ему, и выстрелил в грудь Бажарат.
Бажарат задохнулась и скатилась на бок.
— Смерть всем... — Голова Амайи Акуирре склонилась направо и уютно устроилась на плече. И вдруг ее лицо стало моложе, ненависть, искажавшая его черты, исчезла. Это было лицо мирно спящего десятилетнего ребенка.
Эпилог
«Интернэшнл геральд трибюн»
Парижский выпуск (стр. 3)
«ЭСТЕПОНА, ИСПАНИЯ, 31 августа. Как сообщалось вчера, полиция в сопровождении посла США опечатала виллу, принадлежащую бывшему судье Верховного суда США Ричарду А.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66