— Враждебное отношение — да, но я никогда не говорил об этом ни вам, ни кому-нибудь другому. Просто давал понять, что он не является моим начальником.
— По-моему, вы уж слишком вдаетесь в тонкости.
— Совершенно верно, но в этом-то и дело... Существует аксиома, уходящая корнями к тем временам, когда фараоны засылали шпионов в Македонию. Обиженный может выдвигать любые обвинения, какие ему нравятся, но обидчик обязан держать рот на замке. Зачем нужно было Генри рассказывать кому-то о нашей вражде? Ведь сразу бы возник вопрос о его роли в этом деле. Суть заключается в том, кому еще он мог рассказать об этом? Кому-то, кто немедленно увидел, какие преимущества открывает устранение Генри. До меня не смогли добраться, поэтому обрубили мою связь.
— Я действительно ничего не понимаю, — возмутился госсекретарь. — Какую связь?
— Я работал с ним, пока не вышел на вас, мистер Палиссер.
— Все равно не понимаю.
— Я тоже, но, может быть, нам поможет Филлис.
* * *
16 часов 29 минут
Пар был настолько густым, что фигуру в углу парилки было видно с трудом. Дверь парной открылась, и мужчина с полотенцем в руках, не закрывая дверь, зашел внутрь и направился к голому сенатору Несбиту. Пар клубами повалил наружу, Несбит пошевелился. Тело его было мокрым от пота, глаза закатились, рот был широко открыт.
— У меня снова был приступ, да, Юджин? — хриплым голосом произнес сенатор, неуверенно поднимаясь на ноги и принимая полотенце от своего шофера-телохранителя.
— Да, сэр. Маргарет заметила признаки сразу после ленча...
— А разве уже день? — в страхе оборвал его сенатор.
— С вами давно этого не случалось, сэр, — сказал шофер, выводя своего разбитого хозяина из парной и подводя к душу.
— Слава Богу, что сейчас сенат на летних каникулах... Ты возил меня... в Мэриленд?
— Я не мог, не было времени. Доктор пришел сюда, сделал вам пару уколов и объяснил нам, что делать.
— Ты сказал: не было времени?..
— У вас назначена аудиенция в Белом доме, сенатор. В семь пятнадцать мы должны забрать из отеля графиню и ее племянника.
— О Боже, я погиб!
— Все будет в порядке, сэр. После душа Мэгги сделает вам массаж и укол витамина B1 а потом отдохнете часок. Будете в отличной форме, босс.
— В отличной форме, Юджин? Боюсь, что нет, мой друг, такой радости мне уже никогда не узнать. Я живу в каком-то ужасном кошмаре, приступы наступают внезапно, и я не могу совладать с собой, чтобы побороть их. Иногда мне кажется, что Всевышний испытывает мою стойкость, хочет посмотреть, не совершу ли я смертного греха, лишив себя жизни, чтобы избавиться от боли.
— Этого не произойдет, пока мы рядом, — успокоил Несбита телохранитель, заботливо поддерживая своего голого хозяина и проводя его в душевую кабинку. Сначала он открыл теплую воду, потом стал постепенно делать ее все холоднее и холоднее, пока тело сенатора не окатили ледяные струи. — Иногда у вас бывают небольшие непорядки с головой, сэр, но, как говорит доктор, вы рассуждаете даже лучше остальных... А теперь еще немного похолоднее, оставайтесь, пожалуйста, под душем, сэр.
— Ох! — воскликнул Несбит. — Хватит, Юджин!
— Еще нет, сэр, всего чуть-чуть.
— Я замерз!
— Я выключу воду через пятнадцать секунд, так велел доктор.
— Я не выдержу!
— Четыре, три, два, один — все, сэр. — Телохранитель укутал сенатора большим махровым полотенцем. — Ну как? Вы возвращаетесь к жизни, сэр!
— Доктора говорят, что от этого нет лекарств, Юджин, — тихим голосом произнес сенатор. Глаза его теперь были ясными, мускулы лица расслабились. С помощью Юджина он вышел из душа. — Говорят, что это пройдет под воздействием времени и терапии. Или надо принимать большие дозы наркотиков. Но наркотики снижают умственную деятельность.
— Вам не понадобится эта гадость, пока мы рядом, сэр.
— Да, я понимаю, Юджин, и в благодарность за это вы с Маргарет будете очень хорошо вознаграждены после моей смерти. Но, Боже мой, я — это два разных человека! Я не знаю, когда один из них берет верх над другим. Чистая дьявольщина!
— Но это знаем только мы, сэр, и ваши друзья из Мэриленда. Мы позаботимся о вас.
— А ты знаешь, Юджин, я совсем не помню, откуда появились эти друзья из Мэриленда.
— Дело в том, сэр, что их врач навестил вас после той небольшой неприятности в порнокинотеатре. Вы не сделали ничего плохого, просто несколько человек подумали, что узнали вас.
— Я этого не помню.
— Так предположил доктор... Эй, все в порядке, да, босс? Вы вернулись к жизни, и у вас сегодня грандиозный вечер, так? Сам президент, сэр! Вы завоюете голоса многих избирателей с помощью этой богатой графини и ее еще более богатого племянника, верно?
— Да, думаю, что завоюю, Юджин. Теперь пусть Маргарет сделает массаж, а потом я немного посплю.
* * *
17 часов 07 минут
Секретарша директора ЦРУ в третий раз выслушала телефонный звонок из Лондона в объяснила звонившему, что временно исполняющий обязанности директора ЦРУ, лично курирующий дело Кровавой девочки, загружен до предела экстренными совещаниями и в настоящий момент находится в Белом доме на заседании президентского совета. Как только будет разрешена кризисная ситуация, он немедленно позвонит в Лондон шефу МИ-6. Позиция секретарши была твердой, насколько позволяла это ее должность, а может быть даже и чересчур твердой, но другого выхода у нее не было. После удачного убийства на шоссе она была последним звеном передачи информации, и сообщение вз Лондона не должно было пройти дальше нее. Секретарша посмотрела на часы на столе: в этом кабинете ей осталось находиться последние пять минут.
«Скорпион-17» собрала лежащие перед ней на столе бумаги, встала, подошла к двери кабинета начальника и постучала.
— Войдите, — донесся голос из кабинета.
— Рабочий день закончен, сэр, — доложила секретарша, входя в кабинет с кипой документов. — Вот бумаги, которые вы просили, и телефонные сообщения. Боже мой, целая куча, все пытаются дозвониться вам. — Ока положила бумаги на стол директора.
— Каждый стремится дать совет и подчеркнуть, как они заботятся обо мне. Безусловно, все это прекратится, когда президент назначит на этот пост своего человека.
— Я думала, вы знаете...
— Что знаю?
— В Белом доме поговаривают, что вы ему нравитесь, он с уважением относится к вашему послужному списку и прекрасно осведомлен, что высшие чины ЦРУ хотели бы видеть на этом посту именно вас, а не какого-нибудь любителя из политиков.
— Я слышал об этом, но надежды на это мало. У президента много политических обязательств, а заместителю директора ЦРУ он ничем не обязан.
— Понимаю, сэр. Если это все, то я пойду домой.
— Ничего не слышно о Кровавой девочке? Мне надо сообщать об этом немедленно.
— Было сообщение, оно в общей куче. Вы в тот момент говорили по телефону с вице-президентом.
— Черт побери! Вы должны были прервать наш разговор!
— Для этого не было причин, сэр. Я, конечно, не знаю всех обстоятельств, но, по-моему, сообщение «из Лондона ничего» означает именно то, что означает. Никакого продвижения.
— Проклятье! — взорвался исполняющий обязанности директора. — Если бы я мог сосредоточиться только на этом деле, возможно, у меня появился бы шанс! А где этот парень... как его... который руководит группой, работающей по Кровавой девочке?
— Он и члены его группы торчали здесь с трех ночи до трех дня и перед этим очень мало спали. У них глаза покраснели от усталости, а старший группы сказал, что завтрашний день может оказаться удачнее.
— Хорошо, я поговорю с ним завтра. И с вами, конечно, тоже прощаюсь до завтра.
— Я могу остаться, если хотите.
— Для чего? Чтобы наблюдать, как я зализываю раны и начинаю прощаться с этим чертовски величественным кабинетом? Идите домой, Элен.
— Спокойной вам ночи, господин директор.
— А ведь неплохо звучит, не так ли?
Секретарша подрулила к ближайшему торговому центру в Лэнгли, заперла машину и зашла в телефонную будку рядом с супермаркетом. Опустив в аппарат монету, она набрала твердо хранящийся в памяти номер и выждала обычную серию гудков. Потом набрала пять дополнительных цифр, и ей ответил мужской голос.
— Это номер семнадцать... Как это и должно произойти в конечном итоге с большинством из нас, настала моя очередь. Утром я уже не смогу вернуться на работу.
— Это можно было предвидеть. Вечером я помогу вам выехать из страны. Возьмите как можно меньше вещей.
— Да у меня практически ничего и нет. Все необходимое уже несколько лет в Европе.
— Где?
— Этого я не скажу даже вам.
— Вполне откровенно. Когда вы хотите уехать?
— Как можно быстрее. В квартире мне ничего не нужно, за исключением паспорта и кое-каких драгоценностей. Я заеду туда на такси, в ней все должно остаться так, как будто я там и не появлялась. Живу я рядом, так что буду готова через пятнадцать-двадцать минут.
— Тогда езжайте на такси на базу ВВС Эндрюс и обратитесь в службу безопасности. Вас посадят на ближайший военно-дипломатический рейс до Парижа.
— Хороший выбор. Когда рейс?
— Часа через полтора. Желаю счастливой жизни, семнадцатый.
— Надеюсь. Я ее заработала.
Глава 36
Оставив Пула на телефоне в «Шенандо Лодж», главным образом чтобы узнавать о состоянии здоровья Кэтрин, Хоторн подъехал на машине к дому капитана Генри Стивенса. У входа в дом стояла серая патрульная машина службы безопасности ВМС. Одетый в форму вооруженный офицер, начальник патруля, пропустил Тайрела в дом, кивнув в сторону гостиной, в дальнем конце которой у окна стояла женщина в черном платье.
В первый момент Филлис в Тай почувствовали неловкость от этой встречи, встречи бывших друзей, разделенных личной трагедией одного из них. И вот теперь они снова встретились при обстоятельствах, неизбежно вызвавших болезненные воспоминания о событиях в Амстердаме. Сначала они молчали, хотя глаза их о многом говорили друг другу, потом Тайрел подошел ближе, и, обливаясь слезами, Филлис рухнула в его объятия.
— Как все ужасно, как это все ужасно! — воскликнула она, рыдая.
— Я знаю, Филлис, знаю.
— Конечно, знаешь!
Они стояли, обнявшись, понимая друг друга без слов. Двое славных людей, потерявшие близких, нелепость смерти которых была просто непостижима. Прошло несколько минут, и Хоторн мягко отстранил от себя Филлис.
— Тебе принести что-нибудь, Тай? Чай, кофе, виски?
— Нет, спасибо, — отказался Хоторн, — как-нибудь в другой раз.
— Ну как хочешь. Садись, пожалуйста. Уверена, что ты пришел не просто из вежливости, для этого ты слишком занят сейчас.
— Как много тебе известно, Филл?
— Я жена офицера разведки, может быть, не слишком умная, но я составила для себя картину, возможно даже более полную, чем подозревал Генри. Боже мой, он не спал почти четверо суток... И очень беспокоился о тебе, Тай, Ты, должно быть, тоже на пределе.
— Значит, ты знаешь, что мы за кем-то охотимся?
— Разумеется. Она чрезвычайно опасна, как и люди, стоящие за ней.
— Она? Ты знаешь, что это женщина?
— Хэнк сказал мне об этом. Женщина-террористка из долины Бекаа. Сомневаюсь, что он сказал бы мне об этом, если бы не был таким усталым.
— Филлис, — произнес Тайрел, наклоняясь в кресле ближе к вдове и пристально глядя на своего старого друга из посольства в Амстердаме, — я должен задать тебе несколько вопросов о тех днях перед убийством Хэнка. Я понимаю, что сейчас неподходящее время, но другого у нас просто нет...
— Я все прекрасно понимаю. Ты же помнишь, я уже давно варюсь в этом котле.
— Ты здесь одна?
— Сейчас нет. Прилетела моя сестра из Коннектикута, чтобы побыть со мной. Но в данный момент ее жег в доме.
— Я имею в виду — вы с Хэнком жили здесь одни?
— О да, ко со всеми положенными обычными атрибутами. Здесь круглосуточно патрулировали машины с вооруженными охранниками, на работу я с работы Генри отвозил лимузин, да и охранная система такая, что могла бы удивить специалистов по ракетам. Мы были в безопасности, если ты это имеешь в виду.
— Извини меня, но совершенно очевидно, что вы не были в безопасности. Ведь кто-то вошел в дом и убил Генри, когда он разговаривал со мной не телефону.
— Я не знала, что это был ты, но сказала я флотским разведчикам и полиции, что трубка телефона на кухне была снята. И все же ты прав насчет «совершенно очевидно». К нам приходили обычные посыльные и ремонтники, без этого ведь нельзя, иначе даже обычную пиццу не закажешь. Обычно Хэнк звонил патрульным, когда мы ожидали посетителей, но последние месяцы частенько забывал это делать. Это казалось здесь таким неестественным, не то что в Амстердаме. Он называл это паранойей.
— Другими словами, парень в комбинезоне с ящиком для инструментов, или человек в деловом костюме с «дипломатом» в руке, или военный в форме могли не вызвать подозрений, — утвердительно заметил Тай.
— Возможно, и так, — согласилась вдова, — но должна предупредить тебя, что, по словам патрульных, никто не подходил к дому, за исключением мальчишки — разносчика газет.
— А они все время стояли возле дома?
— Нет, конечно, это ведь не стационарная наружная охрана. Как я уже говорила, они патрулировали. Хэнк сам настоял на этом, как из соображений службы, так и из-за соседей.
— Патрулировали?..
— Объезжали квартал, что занимало у них минуту и десять секунд.
— А соображения службы у Хэнка заключались в том, — понимающе кивнул Тайрел, — что стационарная охрана даже в машинах без опознавательных знаков бросается в глаза.
— Машины были без опознавательных знаков, но все равно соседям могло не понравиться, если бы перед домом все время торчали несколько незнакомых машин. Если бы я не была так стара, соседи могли бы подумать, что я открыла тут бордель.
— Ты не старая, Филл, ты очень красивая женщина.
— Ах ты дамский угодник! Я скучала без твоих комплиментов, когда ты ушел из посольства.
— Значит, любой, знакомый с системой охраны, мог быть убийцей Генри. Минута и десять секунд в таком деле превращаются в час и десять минут.
— Ты подозреваешь кого-нибудь из военно-морской разведки?
— Или высокопоставленного военного.
— Поясни, пожалуйста, — потребовала Филлис.
— Не могу, во всяком случае сейчас.
— Но он был моим мужем!
— Тогда я скажу тебе то, что сказал бы твой муж, и буду предельно откровенен с тобой. Есть вещи, в которые я пока не могу тебя посвящать.
— Какая чушь, Тайрел! Я имею право знать! Я заслужила это за двадцать семь лет, сэр!
— Успокойся, Филл. — Тайрел сжал ладони Филлис в своих. — Я делаю именно то, что сделал бы на моем месте Генри. Он был прекрасным аналитиком, возможно, не самым лучшим в оперативной работе, это была не его стихия, но в области предположений и прогнозов мало кто мог сравниться с ним. Я уважал его за это... а еще больше уважал за то, что он женат на тебе.
— Ох, прекрати, подлиза, — сказала Филлис, печально улыбнувшись и забрав свои ладони из рук Хоторна. — Давай свои вопросы.
— На самом деле все сводится к трем вопросам. Когда, как часто и кому он называл мое имя?
— Когда тебя ранили в Мэриленде, он словно с ума сошел, думал, что опять виноват...
— Опять виноват?
— Не будем сейчас об этом, я тебя умоляю, Тай, — тихо попросила Филлис.
— Ингрид?
— Это все очень сложно. Давай не будем, пожалуйста.
— Хорошо. — Хоторн с трудом проглотил слюну, краска прилила к его лицу. — Продолжай.
— Он называл твое имя, может быть, три или четыре раза, требовал, чтобы тебе был обеспечен самый лучший уход, грозился повесить любого, кто не выполнит его распоряжений.
— Кому он это говорил, Филл?
— Я не знаю, кому-то, кто знал о твоей работе. Хэнк требовал от него абсолютно полного и точного отчета.
— А это значит, что отчет получила вся группа, занимавшаяся поисками Кровавой девочки, включая и главную шишку.
— О чем ты говоришь?
— Забудь об этом...
— Я не хочу, чтобы ты так говорил. Когда в Амстердаме ты появлялся с перевязанной рукой или разбитым лицом, люди, которые искренне тревожились за тебя, спрашивали, что случилось, а ты всегда только и отвечал: «Забудьте об этом».
— Извини, пожалуйста. — Тайрел нахмурился и тихонько потряс головой.
— Что ты еще хочешь знать, старый друг? — спросила Филлис.
— Я ни о чем не могу думать. У меня есть схема. Я всегда искал мелкие детали, а Генри в таких случаях говорил мне: «Должна быть схема, вот ее-то тебе и надо искать».
— Генри составлял схемы, а ты в это время все-таки находил необходимые детали. Генри всегда доверял тебе и надеялся на тебя.
— Ладно... А не осталось ли чего-нибудь, что ты не сказала мне, Филл? Неважно, если тебе это может казаться несущественным.
— Ну разве только звонки из Лондона...
— Из Лондона?
— Они начались часов в семь или восемь утра, я отказалась подходить к телефону, и на них отвечала моя сестра.
— Почему?
— Потому что с меня хватит этих звонков! Генри отдал всю свою жизнь этому ужасному делу, и мне не нужны теперь звонки из Лондона, Парижа, Стамбула, Курдистана или с разведывательных кораблей из Средиземного моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66