— "Конкорд-02", это «Гавриил-32». Слышишь меня?
* * *
Мириам Бернштейн услышала прозвучавший где-то высоко взрыв, сидя одна в кабине, но не обратила на это никакого внимания.
— "Конкорд-02", «конкорд-02», это «Гавриил-32». Слышишь меня?
Она посмотрела на радио так, как будто видела его впервые.
— "Конкорд-02", «конкорд-02», это «Гавриил-32», слышишь меня?
Далекий голос показался Мириам странно знакомым.
— "Конкорд-02", «конкорд-02», это «Гавриил-32». Слышишь меня?
Мириам принялась крутить ручки и щелкать тумблерами, но у нее ничего не получалось.
— Тедди! Тедди! Я слышу тебя! — закричала она.
— "Конкорд-02", «конкорд-02», это «Гавриил-32». Слышишь меня?
Она в отчаянии отшвырнула микрофон и бросилась из кабины. Раненые и те, кто ухаживал за ними, изумленно уставились на нее.
— Они здесь! Наши самолеты! Наши самолеты!
Салон наполнился радостными криками, и Мириам на мгновение остановилась. За ее спиной звучал голос Тедди Ласкова:
— "Конкорд-02", «конкорд-02», это «Гавриил-32». Слышишь меня? Слышишь меня?
Мириам выскочила на крыло и закричала:
— Давид! Капитан Беккер!
Несколькими минутами ранее Беккер отправился к Питеру Кану, собираясь уговорить его подняться в кабину или, если из этого ничего не выйдет, попрощаться. Услышав взрыв ракеты, он сразу понял, в чем дело, и был уже на полпути к кабине, когда натолкнулся на Мириам Бернштейн. Не останавливаясь, он пробежал через салон по узкому проходу, ворвался в кабину и схватил микрофон.
— "Конкорд-02", «конкорд-02», это «Гавриил-32». Слышишь меня?
Сжимая микрофон дрожащей рукой, Беккер торопливо щелкал тумблерами:
— "Гавриил", это «конкорд-02». Слышу тебя! Очень хорошо слышу! Положение критическое! Повторяю, положение критическое! Арабы прорвали периметр! Ты понял, «Гавриил»?
Ласков едва не соскочил с кресла.
— Слышу тебя, «конкорд-02»! Слышу хорошо! Ситуация критическая — понял. Держитесь! Держитесь! Чарли-один-три-ноль с коммандос на подходе. Сможете продержаться?
Голос у Беккера дрогнул:
— Да. Нет. Не знаю. Ты можешь меня поддержать?
— Я пока еще не дошел. Мне приходится сбрасывать скорость. Буду на месте через... четыре минуты. Можешь показать свою позицию?
— Да, я включу бортовые фары.
— Понял. Как насчет Джей-Пи-4?
— Да. Да. У нас есть «молотовские коктейли»! Я отмечу границы нашей позиции. И ориентируйся на трассеры!
— Понял.
В кабину уже набилось несколько легкораненых. Один из них, парень из группы службы безопасности по имени Яффе, протолкался в салон и выбежал на крыло:
— Самолеты! Идут наши самолеты! Отметьте позицию! Подожгите керосин! Где Хоснер? Где Берг? Держитесь! Помощь идет!
Эсфирь Аронсон выскочила вслед за ним и спрыгнула с крыла на землю. Она упала, но тут же поднялась и побежала к западному склону, куда ушел со своей маленькой группой министр Ариэль Вейцман.
Все кричали, передавая друг другу счастливую новость, и через несколько минут ее знали уже не только израильтяне, но и ашбалы.
Риш и Хаммади подгоняли оставшихся бойцов, заставляя их идти к «конкорду», который становился теперь оплотом оборонявшихся.
Ашбалы, потерявшие немало своих товарищей, шли вперед неохотно. Каждый удачный выстрел со стороны израильтян вызывал в их рядах проклятия и недовольство. Многие не знали, что делать: идти вперед, чтобы завершить начатое, рискуя при этом оказаться в числе «потерь», или отступить, чтобы сохранить себе жизнь, но при этом, возможно, упустить шанс на участие в дележе добычи. Прибытие израильских самолетов резко изменило ситуацию. Ничего не оставалось, как захватить живьем по крайней мере нескольких израильтян, чтобы обменять их на свою жизнь, но сделать это следовало как можно быстрее.
Они вели огонь по самолету, когда Беккер включил бортовые фары. Опасаясь взрыва топлива, после которого заложников могло вообще не остаться, Риш приказал вести огонь только по пилотской кабине.
После того как израильтяне уничтожили «лир», ашбалы поняли, что времени у них совсем мало. По иронии судьбы самым безопасным местом для них теперь стал лайнер с находившимися в нем потенциальными заложниками. На то, чтобы попасть туда, оставалось несколько минут.
* * *
Министр иностранных дел вел свой отряд назад к «конкорду». С собой они несли тело полковника Томаса Ричардсона. Что касается Макклюра, то его искали, но не нашли. Вейцман уже поговорил с раввином Левином, который рассказал о том, что произошло в хижине. Вместе они приняли решение перенести раненых, включая Лейбера, из пастушьей хижины в багажное отделение лайнера, а остальных взять под строгую охрану.
Двое парней из Лиги Обороны Масада перенесли тело Иешуа Рубина в специально отрытую траншею.
Ибрагим Ариф сам вынес тело Абделя Джабари на руках, как спящего ребенка. На пороге он пошатнулся, но только покачал головой, когда ему предложили помощь. В глазах араба стояли слезы.
Сидевшая на крыле «конкорда» Мириам увидела своего погибшего друга и зажмурилась, чтобы не расплакаться. Потом поднялась и крикнула:
— Ариф!
Ибрагим, не знавший, что делать с покойником, поднял голову.
Мириам подошла к нему:
— Ариф, я любила его, как, я знаю, любил его и ты. Но теперь Абдель мертв, и мы должны похоронить его. Этого требуют обе наши религии. Пожалуйста, пойми меня. Сделай так, как они говорят.
Ариф попытался что-то сказать, но не смог совладать с голосом. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поддаться отчаянию:
— Абдель любил вас...
Ариф отвернулся и, пошатываясь под тяжестью ноши, зашагал прочь. Дойдя до траншеи, он остановился и посмотрел на уже лежавшее там тело Иешуа Рубина. Потом заглянул в открытые, но неживые глаза Джабари:
— Прощай, старый друг.
Ариф бережно положил тело араба на тело еврея и присыпал обоих землей. В этот момент два израильтянина с винтовками спрыгнули в узкую траншею. Сначала они почувствовали под собой что-то, потом увидели тела, но менять позицию было уже некогда, а другого укрытия рядом не оказалось.
— Если у вас нет оружия, вам лучше уйти, — сказал один из израильтян, сделав несколько выстрелов в пыльную завесу. — Они уже близко.
Ариф молча кивнул и направился к лайнеру. Жизнь, размышлял он, складывается из равных долей идиотизма, страха, иронии и боли. Как хорошо теперь, должно быть, Абделю, попавшему в прохладный сад, где течет вино и танцуют красавицы.
* * *
Второй пилот, Дэнни Лавон, первым заметил сигнальные огни. Позиция осажденных имела форму овала. С востока лайнер обстреливали зелеными трассирующими пулями. Ответный огонь со стороны «конкорда» был значительно слабее. Время от времени особенно густое облако пыли скрывало огни, и тогда ориентироваться приходилось по памяти. Находясь высоко над землей, Лавон видел солнце, уже поднявшееся над вершинами гор Загрос, но его лучи еще не коснулись Вавилона; отраженный же свет был слишком слаб, чтобы пробить поднятые ветром в воздух пыль и песок.
— Вижу огни. Направление — один час, — доложил он командиру. — В излучине реки. Мы почти над ними.
— Понял, я тоже их вижу.
Ласков приказал эскадрилье пройти над целью, не открывая огня.
Двенадцать «Ф-14» один за другим начали снижение. Они проносились над землей как огромные хищные птицы, появившиеся с запада, и круто сворачивали вправо. Ласков шел первым, доверившись компьютеру. Истребитель промчался на высоте не более двадцати метров от вершины холма. Рев двенадцати следующих одна за другой машин оглушал и вселял страх в сердца арабов, песок и мусор взметнулись вверх серыми вихрями, и даже сама земля содрогнулась.
Все, кто находился на холме, инстинктивно пригнулись или попадали на землю, оглушенные, ошеломленные, напуганные.
Завершив маневр, Ласков приказал половине эскадрильи дожидаться появления с юга «Си-130», с тем чтобы прикрыть высадку коммандос и обеспечить безопасность посадочной полосы.
* * *
Хоснер опустился на колено и помог Бергу подняться.
— Исаак, они едва не выбили трубку у тебя изо рта. Что ж, дружище, здесь наши пути расходятся. Возвращайся к самолету и позаботься о «конкорде» и людях. А я постараюсь сделать то, что надо было сделать уже давно.
— Я бы попробовал тебя переубедить, но, боюсь, у нас слишком мало времени. Прощай, Яков. Удачи тебе. — Он похлопал Хоснера по спине и побежал к лайнеру.
Хоснер уже слышал шага приближающихся к его позиции ашбалов. Голоса, доносившиеся с юга, свидетельствовали о том, что арабы предприняли обходной маневр. Он достал пистолет, опустился на колени и стал ждать.
Из-за пылевой завесы вынырнули Маркус и Альперн. Хоснер окликнул их, и они подбежали к нему.
— Дайте мне один «Калашников» и все патроны. Здесь у меня неплохая позиция, и я смогу на какое-то время задержать их. Вы же возвращайтесь к «конкорду» и помогите Бергу организовать оборону там. Используйте обшивку и трапы. Укрепите ими домик. Нам следовало построить вторую линию обороны вокруг самолета, но теперь думать об этом слишком поздно. Все. Приказы будете получать от Берга. Не спорить. Выполняйте.
Они передали ему один «АК-47» и два полупустых магазина. Хоснер выдернул из земли погнувшееся древко их самодельного флага с футболкой, на которой была изображена набережная Тель-Авива, и передал ее Альперну:
— Сувенир, Сэм. Надевай, когда будешь рассказывать эту историю своим внукам. Они подумают, что ты полный придурок.
Альперн улыбнулся и взял знамя. Мужчины сдержанно кивнули Хоснеру и ушли. Вот и все прощание.
* * *
Яков улегся на холмике и несколько раз выстрелил в направлении арабов, получив в ответ пару длинных очередей.
Появление Ласкова обрадовало Хоснера так, как ничто другое в жизни. Однако помощь пришла слишком поздно. Даже если «Си-130», о котором рассказал Яффе, совершил посадку, и коммандос уже на пути сюда, все равно поздно. Надо произвести выгрузку, надуть плоты, переправиться через Евфрат. Если же самолет сел не в грязи на том берегу, а на дороге, куда садился и «конкорд», им придется пройти не меньше километра. К тому же пока что Яков не слышал гула моторов тяжелого транспортника.
Положение могли бы спасти парашютисты, но бросать десантников ночью, в бурю, на незнакомой территории... Нет, слишком рискованно. Половина окажется в Евфрате. Да, демонстрация силы получилась бы убедительная, но она мало что изменит. Скорее положение только ухудшиться. Цель ашбалов состояла в том, чтобы учинить бойню. Этим по крайней мере все бы и закончилось. Теперь арабы постараются захватить заложников, чтобы выторговать себе жизнь. Как только пассажиры «конкорда» станут пленниками, для них все начнется сначала. Хоснер надеялся, что Ласков тоже понимает ситуацию и после завершения операции не остановится перед тем, чтобы сжечь весь этот холм напалмом. По крайней мере они избавятся от Риша и Хаммади, которых Хоснер считал самыми опасными врагами Израиля.
Мысленно Хоснер уже попрощался с Мириам Бернштейн.
* * *
Работая со вспомогательной энергоустановкой, Питер Кан прислушивался ко всему, что происходило вокруг. Он слышал крики и шаги бегущих, а когда выглянул из-за переднего носового колеса, то увидел нескольких безоружных человек, торопливо поднимавшихся по трапу на крыло «конкорда». Чуть в стороне от лайнера еще двое или трое стреляли с колен по невидимым ему целям. Пули то и дело впивались в глинобитную стену домика. Какая-то девушка залегла едва ли не рядом с ним, укрывшись за небольшой земляной насыпью. Конец, каким бы он ни был, приближался, но Питер Кан упрямо продолжал заниматься своим делом.
Внезапно он поднялся, перешагнул через распростертую на земле девушку, вытер руки и лицо и быстро зашагал к трапу. Поднявшись на крыло, Кан едва не натолкнулся на Мириам Бернштейн, которая схватила его за руку:
— Вы видели Якова Хоснера?
— Нет, госпожа Бернштейн. Я работал под передним колесом и сам его ищу. — Оглядевшись, он заметил, что вдоль стен установлены бронированные пластины переборки. Ему понравилось, что люди не теряют присутствия духа даже в эти последние минуты. Лучше делать хоть что-то, чем не делать ничего. — Послушайте, вам лучше пройти внутрь самолета. Здесь мы вызываем огонь на себя.
Мириам не ответила, и Кан прошел дальше, к самому концу правого крыла, где стоял Берг. Тут же лежали с полдюжины мужчин и женщин, продолжавших стрелять в сторону предполагаемого противника.
Берг уже понял, что ашбалы не рискуют вести огонь по крыльям, опасаясь взрыва и гибели заложников, а потому крылья стали относительно безопасным местом.
Кан положил руку на плечо Бергу:
— Извините.
Берг обернулся:
— О Питер! Ты молодец, что попытался наладить установку.
— Да. Конечно. Как раз об этом я и хотел поговорить с Хоснером... или с вами.
— Хоснер там. — Берг протянул руку в направлении холмика, откуда еще доносились выстрелы. — Так что расскажи мне.
— Хорошо. Видите ли, я ее починил.
— Ты ее... починил? — Берг вдруг рассмеялся. — Кому теперь нужна эта чертова установка, сынок? Залезай в салон и держи голову пониже.
Но Кан не сдвинулся с места:
— Похоже, вы меня не поняли. Они не успеют спасти нас. Мы можем...
Громкий взрыв поверг их обоих на землю. Вверху мелькнула тень истребителя. Второй «Ф-14» ударил из пушек. Третий, появившийся из-за Евфрата, выпустил над «конкордом» пару ракет «воздух — земля», которые взорвались в районе недавно покинутых траншей. Следующий сбросил бомбу с лазерным наведением. Она упала на западный склон, сорвав тысячелетнюю корку земли, подняв в воздух древние камни и тонны песка и глины. Все это спустя мгновение обрушилось вниз, похоронив нескольких ашбалов.
Бомбежка продолжалась. Взрывы сотрясали землю, ударные волны накатывались одна за другой, вздымая древние руины крепости, которая на протяжении тысячи лет охраняла северные подступы к Вавилону, а потом еще два тысячелетия не охраняла ничего.
Земля раскалывалась и стонала, оранжевые вспышки разрывов обжигали песок, и порожденные человеком вихри сталкивались с порывами древнего шержи. Красные полосы прочерчивали воздух, словно метеориты, так смущавшие когда-то астрологов Вавилона. Подобного спектакля древний город еще не видел. Но спектакль оставался спектаклем. Не более того. Ласков не мог позволить себе действовать более эффективно из опасения ударить по своим. Тем не менее огонь с воздуха заставил арабов приостановить наступление. Целью этих мер было выиграть время, необходимое для прибытия коммандос.
Лежа там, где упал, Берг повернулся к Кану.
— Что? — крикнул он. — Что ты хотел сказать?
— Думаю, мы можем запустить установку и включить двигатели, — прокричал в ответ Кан.
— Зачем? Что это нам даст? Кондиционеры нам сейчас ни к чему. Так что...
— Мы сможем убраться отсюда! Вот зачем!
— Ты не рехнулся?
Упавшая поблизости ракета вспахала землю и взорвалась недалеко от хвоста, забросав «конкорд» градом осколков и камней.
Кан поднял голову.
— Нет, не рехнулся. Мы сможем сдвинуть эту птичку с места.
— Сдвинуть? И куда?
— Да какая, к черту, разница! Куда угодно! Лишь бы унести задницы из этого пекла!
Берг посмотрел мимо Кана, в сторону насыпи, надеясь увидеть Хоснера, но увидел лишь распластавшуюся на крыле Мириам Бернштейн, которая тоже искала кого-то взглядом. Он уже собрался крикнуть ей, но подумал, что она все равно не услышит. Берг снова обернулся к Кану:
— Идите и скажите капитану, пусть включает двигатели.
Он хотел добавить кое-что еще, но Кан уже вскочил и метнулся к запасному входу:
— Давид!
Беккер, разговаривавший в этот момент по радио с Ласковым, жестом попросил его помолчать. Он занимался тем, что корректировал воздушный огонь, и, надо сказать, весьма успешно. Конечно, видно из кабины было немного, но кое-что все же лучше, чем ничего. К тому же Беккеру это нравилось.
— Отлично, «Гавриил». А теперь, если у вас еще остались бомбы с лазерным наведением, было бы неплохо пустить их в дело. Сбросьте одну на западный склон, поближе к берегу. Не исключено, что мы еще попытаемся прорваться, так что пусть там будем чисто. А вот вторую уроните метрах в двухстах справа от меня. Сейчас я подам сигнал...
— Понял насчет реки, «ноль второй». А вот другой вариант отпадает. Слишком близко.
Кан схватил Беккера за плечо и тряхнул.
— Вы даже не слушаете, черт бы вас побрал! — прокричал он на английском, их родном языке. — Я починил эту гребаную установку! — Ему нравились некоторые словечки, эквивалента которым не было в иврите. — Заводите эту драную пташку и давайте сваливать отсюда к чертовой матери!
Беккер справился с изумлением за пару секунд:
— Починил?
— Починил. Починил.
Может быть, подумал Кан.
Пальцы Беккера уже лежали на тумблере зажигания ВЭУ. Напряжение в аккумуляторах было, вероятно, уже недостаточным, чтобы запустить установку, но попробовать стоило. Он щелкнул тумблером и посмотрел на панель, напрягая слух, надеясь услышать за взрывами и шумом ветра знакомое гудение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51