А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

– Пэтси замолчала, переводя взгляд с Анники на Бейби и обратно.
Бак повернулся к Аннике, и при виде глубокой печали в его глазах она едва не кинулась ему на грудь.
– Она путает библейские истории с «Антонием и Клеопатрой». Эти две книги были единственными, которые имелись у нас в доме, не считая медицинского справочника.
Решив, очевидно, что визит окончен, Пэтси направилась к двери.
– «Угас наш свет, лампада догорела».
На лице Бака появилось мрачное выражение.
– Думаю, теперь ты понимаешь, почему я так мало говорил тебе о Пэтси и остальных членах моей замечательной семейки?
– Все это не имеет никакого значения, Бак.
– Для меня имеет.
Анника давно уже догадалась, что внезапное появление Пэтси было делом рук Кейса, его новой попыткой задержать Бака на ранчо. И сейчас, видя в глазах Бака глубокую печаль, в который уже раз пожалела, что эта идея: пришла брату в голову.
Пэтси подошла к двери и остановилась, явно не желая открывать ее сама. В следующий момент Анника с Баком услышали:
– «Тебя отсюда отзывает честь».
Бак тут же подошел к сестре.
– Идем, Пэтси. Сейчас мы отыщем Мэри, и ты поедешь с ней домой.
Пэтси прошла мимо него, даже не повернув в его сторону головы, словно он был слугой.
Бак вышел вслед за Пэтси, и Анника, почувствовав в ногах мгновенную слабость, опустилась на диван и прижалась щекой к головке Баттонз. Вновь и вновь перед ее мысленным взором возникала страшная картина: Пэтси стоит на крыше хижины Бака, угрожая сбросить Бейби вниз.
– Я люблю тебя, Баттонз, – прошептала она и, стараясь не думать о Пэтси, открыла одну из валявшихся на диване детских книжек, которая оказалась букварем.
Баттонз улыбнулась.
– Я люблю Анку.
Они начали читать, но Анника все время отвлекалась, прислушиваясь к звукам в холле, в надежде услышать шум, свидетельствующий о том, что гости собираются уезжать. Она уже начала подумывать, не пойти ли ей с Баттонз к Розе, когда шелест платья заставил ее поднять голову. Она затрепетала. В дверях стояла Пэтси. Одна.
Стараясь ничем не выдать своего страха, Анника взяла на руки Баттонз и встала с дивана. Затем медленно обошла его. Теперь между ней и сумасшедшей была хоть какая-то преграда.
– Ты его любишь?
Прямой вопрос Пэтси на мгновение смутил ее, но, помедлив, она кивнула.
– И ребенка?
– Да. Надеюсь, ты не возражаешь, Пэтси?
Бросив взгляд на дверь, Пэтси прошла через комнату и встала напротив Анники. Их разделял только диван. Пэтси быстро посмотрела налево, затем направо. Взгляд у нее был затравленным, как у загнанного животного. Какие видения терзали ее? И почему?
– Отдай мне ребенка, – сказала она вдруг.
Повелительный тон Пэтси испугал Баттонз, и она тут же уткнулась лицом Аннике в шею. Отступив на шаг, Анника попыталась урезонить сумасшедшую.
– Я не думаю… – «Где же был Бак? Как удалось Пэтси сбежать от него?»
– Отдай ее мне! – прошипела Пэтси и, скрючив пальцы, попыталась схватить Баттонз.
В комнате над ними кто-то ходил. Анника явственно слышала звук шагов. Она бросила взгляд на стену позади себя. Через дверь ей не спастись, но сзади нее было окно, выходившее на веранду. Только бы оно не было заперто, взмолилась она про себя. Если бы ей удалось подойти к нему и выставить Баттонз наружу, ребенок мог бы пробежать по веранде до кухни и позвать кого-нибудь на помощь.
В тот самый момент, когда спина Анники коснулась стены, Пэтси вдруг уронила руки и вновь заговорила. В глазах у нее было почти что осмысленное выражение, когда она, покачав головой, тихо сказала:
– Тебе никогда не понять. Ты не знаешь, что я видела. Я не могла с этим жить, и поэтому мне было намного легче стать египетской царицей, чем оставаться самой собой.
Пока Анника пыталась сообразить, что означали ее слова, глаза Пэтси затуманились снова.
В комнату ворвался Бак. Он подбежал к Аннике и, схватив за руку, окинул ее и Баттонз тревожным взглядом.
– С вами все в порядке?
– Да, все отлично.
– Она исчезла буквально в мгновение. Я услышал наверху шум и побежал сначала туда, боясь, что она обнаружила Розу с новорожденным. Я должен был более внимательно следить за ней. Если бы она что-нибудь тебе сделала…
Внезапно в холле послышались голоса Кейса и Вилсона, и Анника вздохнула с облегчением.
– Иди попрощайся с ней, – сказала она Баку. – Мы с Баттонз пойдем наверх к Розе.
Бак поднимался по лестнице медленно, стараясь не слишком сильно наступать на раненую ногу. Дверь в хозяйскую спальню была открыта, и он увидел, что Анника сидит в кресле-качалке подле кровати и тихо разговаривает с Розой. На мгновение он задержался в дверях, чтобы, пока его не заметили, вволю насмотреться на Аннику в последний раз. Наклонившись, она легонько похлопала по попке завернутого в одеяльце новорожденного и улыбнулась.
– Ты хорошо себя чувствуешь, Роза?
– Да, благодаря стараниям твоего друга Бака. Со мной все в порядке. Как и с Джозефом. Я не перестаю думать о том, что было бы, если бы он не приехал сюда. Я благодарна ему и тебе.
С болью Бак увидел, как улыбка Анники мгновенно погасла и на ее лицо легла тень.
– Да, я тоже рада, что он оказался здесь в нужную минуту и смог помочь тебе.
Прежде чем она успела что-либо добавить, Бак откашлялся, и обе женщины тут же повернулись к двери.
– Я пришел посмотреть, как вы тут, миссис Сторм, но, похоже, все у вас в полном порядке.
Роза улыбнулась. Цвет ее лица был хорошим, глаза ясными. Она даже выглядела отдохнувшей. Волосы у нее были заплетены в косу, и это сразу же напомнило ему, как Анника заплетала свои волосы перед тем, как лечь спать в Блу-Крик. Коса не шла ни в какое сравнение с тем сложным сооружением, какое она носила на голове сейчас, когда вернулась к цивилизации.
– Не забудьте только сказать своему врачу, мэм, о швах, чтобы он посмотрел их и снял, когда придет срок.
Роза покраснела, услышав такой интимный совет, но тем не менее кивнула.
– Хорошо, я передам ему ваши слова, мистер Скотт.
Стараясь не думать о своих потрепанных пыльных мокасинах, Бак прошел по натертому до блеска полу и лежавшему в центре комнаты пушистому персидскому ковру и встал рядом с креслом Анники. Взглянув на Джозефа, он улыбнулся. Малыш был его заслугой, которой он мог по праву гордиться.
– Не хотите его подержать? – спросила Роза.
Анника слегка кашлянула, но Бак не осмелился повернуть голову в ее сторону.
– Нет. – Он засунул руки в карманы. – Не хочу тревожить малыша. Он хорошо ест?
– Как его папочка. – Роза рассмеялась. – Постоянно голодный.
– Судя по всему, он будет высоким, – промямлил Бак.
Он чувствовал себя как рыба, вынутая из воды, ведя светский разговор с женой другого мужчины в этой красивой уютной комнате. Ему хотелось повернуться и выбежать из этой комнаты, из дома, не сказав Аннике Сторм ни слова, но он понимал, что не может проявить такое постыдное малодушие и вот так просто исчезнуть из ее жизни. Он заставил себя взглянуть на нее и увидел, что она смотрит на него не отрываясь. В ее синих глазах была надежда и любовь, любовь, которой, он знал, он не заслуживал. Особенно сейчас, когда собирался навсегда ее покинуть.
– Не проводишь меня до конюшни? – спросил он ее.
Несколько мгновений взгляд ее был прикован к его лицу, словно ей хотелось запомнить на нем каждую черточку, каждый синяк и царапину. Затем она кивнула и, поднявшись с кресла, молча направилась к двери. На пороге она обернулась и сказала Баттонз:
– Останься здесь с Розой, Баттонз, и веди себя хорошо. Джозеф еще спит.
– Я иду тоже, да, Бак? – Оторвавшись от игрушек, девочка подняла глаза на дядю.
Он повернулся к Аннике за помощью, но она тут же отвела взгляд.
– Нет, ты останешься здесь. Но Анника скоро вернется.
Когда он вновь оглянулся, Анники в комнате не было и из холла до него донесся звук удаляющихся шагов.
Она пообещала себе, что не будет плакать.
Но обещания, как известно, для того и существуют, чтобы их нарушать. Дул сильный ветер, и она обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. На ней было только платье, поскольку, выходя из дому, она забыла надеть пальто. Она шла впереди Бака с видом осужденного на казнь. Они пересекли двор и подошли к конюшне. День близился к вечеру, и в огромном открытом строении, где пахло сеном, лошадьми и пылью, царил полумрак. И там никого не было.
Войдя внутрь, Анника сразу же прошла туда, где тени были гуще. Если кто-нибудь войдет сюда, то они увидят его первыми.
Она решила не отговаривать больше Бака. Она и так уже едва не опустилась до мольбы, прося его не уезжать. Она подумала о матери и моментально воспрянула духом, зная, что Аналиса поступила бы точно так же при сложившихся обстоятельствах. Никакие насмешки и презрение окружающих не сломили ее мать, и она тоже будет держать себя с достоинством и не станет цепляться за Бака. Пусть он запомнит хотя бы ее мужество и силу, если даже и забудет обо всем остальном.
Бак подошел к стойлу, где помещался его жеребец, надел на него уздечку и оседлал. Это дало ей возможность вытереть навернувшиеся на глаза слезы и пригладить слегка растрепавшиеся от ветра волосы. Бросив взгляд на свои желтые, с пуговицами ботинки, она увидела, что они сплошь заляпаны грязью.
– Анника?
Она подняла голову. Бак стоял перед ней и мял в руках шляпу.
– Итак, – произнесла она со вздохом, держась необычайно прямо, – полагаю, настало время прощаться.
В его глазах мелькнуло удивление, словно он ожидал, что она опять начнет рыдать и уговаривать его не уезжать. Прошло несколько томительных мгновений. Наконец, справившись с замешательством, он сказал:
– Полагаю, что так.
Анника протянула руку.
– Тогда я желаю тебе, Бак Скотт, всего наилучшего. Для меня это было настоящим приключением. Надеюсь, что и для тебя все было не так уж плохо.
– Анника, я…
– И ты можешь не тревожиться о Баттонз, – поспешно прервала она его, боясь, как бы он не сказал чего-то, что могло бы лишить ее мужества. – Кейс с Розой просили отдать Баттонз им, так что, как видишь, у нее будет прекрасный дом, о каком любая девочка может только мечтать. – «Как будто я могу расстаться с ней сейчас», – подумала она и подивилась про себя тому, как ровно и бесстрастно звучит ее голос, когда сердце ее разрывается от горя.
Она испытала мрачное удовлетворение, заметив, как он крутит в руках поводья.
– Мне очень жаль, Анника, что все так получилось. Я бы предпочел какой-нибудь другой выход.
– Неправда! Если бы ты действительно этого хотел, то поверил бы мне, поверил бы, что я не лукавлю, говоря, я готова поселиться с тобой в любом месте, где бы ты ни пожелал, а не твердил бы, как заведенный, будто ты знаешь, что для меня лучше.
Бак надел шляпу, и ее поля тут же отбросили тень на его лицо. Воспользовавшись тем, что он повернулся к лошади, чтобы взять с седла свою куртку, Анника протянула руку к его золотистым кудрям, но тут же поспешно ее отдернула, прежде чем он заметил ее движение.
Ему хотелось поцеловать ее на прощание. Она поняла это по его напряженной позе. И потом, он явно медлил с отъездом.
Она жаждала его поцелуя больше всего на свете в этот момент, но ей было ясно, что если она позволит ему себя сейчас поцеловать, то рана в ее сердце не затянется до конца ее дней.
Она отступила на шаг, молча показывая ему, что он должен ехать.
Помедлив еще мгновение, Бак взял коня под уздцы и вывел на улицу.
Там он сразу же вскочил в седло и, даже не оглянувшись, выехал со двора.
Обхватив себя руками, она стояла очень прямо, провожая его глазами. Он проехал мимо домика для работников ранчо и свернул к коралю. Теперь ей были видны только его широкие плечи и шляпа. Медленно она опустила руки, и плечи ее поникли. Затем она подобрала юбки и бросилась бежать.
Ее желтые ботинки были мало приспособлены для бега по неровной почве, но она об этом не думала. Один раз она едва не упала, наступив на подол платья, но удержалась на ногах и, подобрав юбки, вновь понеслась вперед. Она мчалась, рыдая сейчас уже во весь голос, куда глаза глядят, прочь от заходящего солнца, прочь от Бака Скотта, чей силуэт на горизонте с каждым мгновением становился все меньше и меньше. Только добежав до подножия небольшого холма, на вершине которого были похоронены дети ее брата, она наконец остановилась.
Там она рухнула на землю и закрыла лицо руками. Она плакала от жалости к Баттонз, которой больше не суждено было увидеть своего дядю, к Пэтси, лишенной разума, к Баку, расставшемуся навсегда с любимой племянницей ради того, чтобы у нее было все самое лучшее, что только она могла пожелать в своей жизни. Но больше всего она плакала от жалости к себе, так как Бак Скотт не поверил в силу их любви.
ГЛАВА 26
Бак пришпорил коня и повернул на запад, где закатное небо было словно охвачено пожаром. В глазах у него стояли слезы, но он старался убедить себя, что причиной тому были слепящие лучи заходящего солнца. Горные пики на северо-западе казались на фоне пламенеющего заката громадными серыми тенями и походили на сбившихся в кучу бизонов Кейса Сторма.
Опять, как и в тот раз, когда он ее впервые увидел, Анника Сторм его удивила. Он ожидал, что она вновь начнет уговаривать его остаться, убеждая, будто он без труда может получить медицинское образование и стать замечательным врачом. Но она не стала ему ничего доказывать, как не стала и уговаривать его взять с собой. И не настаивала, чтобы он попрощался с Баттонз.
Черт, она распрощалась с ним так, словно он был слишком загостившимся родственником.
Он вытер глаза и поднял воротник куртки, пытаясь хоть как-то защититься от пронизывающего ветра. Хотя стоял уже май, ночи здесь были чертовски холодными после заката солнца, и он хотел добраться до Бастид-Хила засветло. А добравшись туда, надраться до потери сознания.
Когда упиваешься в стельку, то наутро все происходившее накануне кажется далеким, почти нереальным. Именно такой степени забвения ему и хотелось сейчас достичь.
Занятый своими мыслями, он не заметил, как небо постепенно из ярко-красного стало нежно-розовым с фиолетовыми разводами. Внезапно его внимание привлекло какое-то движение впереди на дороге, и он пустил коня вскачь. Вскоре он смог различить очертания брички и заставил коня перейти на шаг. Интересно, кто это направлялся на ранчо Сторма в такой поздний час? Первой его мыслью было, что это Ричард Текстон, который, очевидно, решил извиниться перед Анникой за свое поведение и попытаться вновь завоевать ее расположение. Бак нахмурился. Ну нет, он этого не допустит. Даже если у него самого и не было больше никаких прав на Аннику, он не уступит ее Ричарду.
Бричка приближалась, и вскоре Бак смог разглядеть сидевшего в ней мужчину в твидовом костюме и очках. Это был явно не Текстон. Бак направил коня в сторону, освобождая дорогу, которую все это время загораживал, положив руку на висевшее у седла ружье в чехле. Неожиданно мужчина натянул поводья, и бричка остановилась. Судя по ее довольно потрепанному виду, пользовались ею весьма часто.
– Вы едете случайно не с ранчо Сторма? – спросил мужчина, глядя на Бака сквозь стекла очков. Из-под котелка, который он надвинул на самый лоб, торчали курчавые каштановые волосы. Ожидая, когда Бак ответит, он нагнулся и, подняв упавшее на пол брички пальто, положил его рядом с собой на потрескавшееся кожаное сиденье. Даже в тусклом свете угасающего дня Бак узнал знакомые очертания саквояжа для инструментов, который до этого был скрыт пальто.
– Вы врач?
– Да, доктор Ричард Эрхарт. Еду к миссис Сторм. Вы заезжали на ранчо в поисках работы?
Судя по взгляду, который бросил на него при этих словах врач, Бак понял, тот сомневается, что кто-то вроде него мог заехать к Стормам с визитом.
– Да, я там был. Миссис Сторм родила вчера.
На лице Эрхарта мгновенно появилось испуганное выражение.
– Все в порядке? Ребенок жив?
Бак кивнул.
– Это мальчик – здоровенький и крепкий как молодой бычок. Вы, вероятно, захотите взглянуть на швы миссис Сторм. – Он отдал бы, наверное, все на свете за снимок, на котором было бы запечатлено лицо Эрхарта, каким оно выглядело в эту минуту.
– Кто принимал роды?
– Я.
– И с ней все в порядке?
– Хотите верьте, хотите нет.
Облегченно вздохнув, Эрхарт сдвинул котелок на затылок.
– Чудесная новость! Мои поздравления, молодой человек. – Он хлопнул себя по бедрам. – Когда я приехал в Бастид-Хил и узнал, что меня разыскивал Кейс Сторм, я почувствовал настоящий ужас. Но я все равно не мог ничего поделать. Мне нужно было съездить в Шайенн за лекарствами да еще и посетить три ранчо на обратном пути. На всю округу до самой границы с Монтаной нет ни одного врача, кроме меня. – Он взял в руки поводья и принялся задумчиво вертеть в пальцах.
Не имея никаких причин более задерживаться Бак сдавил коленями коня, побуждая его двинуться вперед.
– Как, вы сказали, вас зовут? – крикнул обернувшись Эрхарт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44